Эдрия последовала за ним на улицу, но он
скрылся в туалете, откуда выбрался через заднее окно. Его тут же заметил г
орбун, который на пару с другим существом потащил его к соседнему зданию
с освещенным дверным проемом; горбун хрипло шептал, что кому-то нужно отп
ущение грехов.
Ц Но я не священник! Ц запротестовал Чернозуб. Тщетно. Они втолкнули ег
о в дом соседей Шарда.
Там, втащив Чернозуба внутрь, горбун со спутником отпустили его и встали
у дверей, перегородив выход. Монаху оставалось только сесть на предложен
ный ему стул и ждать развития событий.
В комнате горели камин и фонарь. Тут же находился старик, покрытый морщин
ами, с взлохмаченной бородой, который сказал, что его зовут Темпус. Он пока
зал на остальных. Среди них была его жена Ирена, чье лицо представляло спл
ошной шрам. Здесь же находились Улулата и Пустрия, женщины зловещего вид
а. Горбуна звали Кортус, а его спутника Барло. Все они были единоутробные,
или двоюродные, или сводные братья и сестры. Барло страдал ужасной чесот
кой, особенно в районе гениталий. Темпус гаркнул на него, чтобы тот перест
ал мастурбировать, но слова не оказали никакого воздействия на это созда
ние.
Бог в своей неизреченной мудрости даровал Улулате изуродованную ногу, х
отя Он, преисполнившись милосердия, одарил ее также божественным облико
м и идеальной фигурой. Но такую ногу было невозможно себе представить.
Ц В этом и есть Бог, Ц сказал отец. Ц Он дал ей костыли.
Его же Бог наградил семью пальцами, которые он продемонстрировал монаху
, бесполезным третьим глазом и четырьмя яичками с двумя здоровыми пениса
ми, которые он тут же предъявил. Пустрия была сводной сестрой Улулаты, и ве
рующая мать отлично помнила, от кого та произошла на свет. Пустрия была по
ражена только слепотой, и мать Ирена испытывала к ней особые чувства, ибо
Пустрия никогда не видела ее лица, сплошь покрытого струпьями, чем мать н
е могла гордиться.
Ц После нашествия огня и льда нам остался такой Бог, Ц сказал отец.
В отпущении грехов нуждался Барло, о чем рассказал Темпус в надежде поло
жить конец его мастурбации. Чернозуб объяснил, что он не имеет права кому-
либо отпускать грехи, да и в любом случае отпущение грехов не окажет того
воздействия, который жаждет увидеть Темпус. Тот оставался неколебим: Чер
нозуба не опустят, пока он не совершит обряда.
Ц Но после этого вы тут же отпустите меня? Ц вопросил он. Темпус серьезн
о кивнул и перекрестил сердце. Нимми на мгновение прикрыл глаза, пытаясь
вспомнить скромный запас латыни.
Ц Labores semper tecum, Ц сказал он нежнейшим голосом, который только смог у себя обна
ружить. Ц Igni etiam aqua interdictus tu. Semper cuper capitem tuum feces descendant avium.
Страдания навечно с тобой… Ты отлучен от ог
ня и воды. Пусть на твою голову всегда падает птичье дерьмо (лат.).
Ц Аминь, Ц эхом откликнулся Темпус на это проклятие.
Нимми встал и вышел. В данный момент он не испытывал особого стыда или боя
зни вечных мук за то, что произнес грозную формулу отлучения от церкви с п
ризванием на голову отщепенца вечного дождя из птичьего помета, но вид к
алеки, который продолжал скрести мошонку, еще долго преследовал его.
Чиир Хонган уже спал. Чернозуб как-то протиснулся мимо Вушина и устроилс
я в карете третьим. Он испытывал облегчение, что все сложилось таким обра
зом и ему удалось сбежать от семейства горбуна. Если уж ему довелось спат
ь в холодной карете, он предпочитает соседство Кочевника. Хотя в эти ночн
ые часы он уже не испытывал страха перед человеком, убившим сотни других
людей, брат Топор продолжал присутствовать в его снах. Порой ему снилось,
что он сам выступает в роли палача, по указанию Ханнегана отрубая головы
огромным мечом, но этой ночью в карете ему привиделось, что он Понтий Пила
т, а палач Вушин стоит рядом с ним в роли центуриона Марка, лицом к человек
у, считающему, что он принесет Кочевникам царство Божье.
В те дни появление королей Кочевников было обычным делом. Во время своей
успешной карьеры на юге Тексаса-Иудеи он распял не одного, а четырех из ни
х. Первое распятие на кресте было самым тяжелым для него, да и грустным. Че
рнозуб-Пилат чувствовал себя мальчиком, убивающим своего первого оленя
. Поскольку претендент на царство был совершенно безобиден, ситуация усу
гублялась сомнениями со стороны жены. Первого он хотел освободить. Проще
было казнить следующего, со всей неуклонностью доказав, что королей наз
начает Тексарк, а не племенные боги. Он задавал осужденным тот же самый во
прос. Первый не хотел или не мог ответить и просто стоял и смотрел на него.
Второй обреченный к распятию был более разговорчив.
Ц Что есть истина? Ц спросил Чернозуб.
Ц Истина Ц суть всех правдивых слов, Ц сказал второй король Кочевнико
в. Ц Ложь Ц суть всех лживых слов. И если ничего не говорить, то нет ни лжи,
ни истины. Я предлагаю вашему величеству свое молчание.
Ц Распять его, Ц сказал Пилат, Ц да понадежнее. И на этот раз без оплошн
остей. Заведите ему руки и ноги за крест и свяжите. Так, как предписано в уч
ебнике для прокураторов Тексарка. Вам, новичкам, это неясно. А стоит знать
, почему. Ладно, я вам объясню, в чем дело.
Приколачивание рук позади креста отвечает техническим принципам и пра
вильной правительственной политике, потому что, когда вы приколачивает
е руки спереди, висящая на гвоздях плоть рвется под весом тела, разве что в
ы еще дополнительно приколотите и предплечья. А вот когда вы заводите ру
ки за верхушку креста и связываете их там, вес висящего тела приходится н
а поперечину, а гвозди всего лишь удерживают руки на месте. Таким образом,
когда приходит время идти домой после работы, вы сможете надежнее переби
ть ему кости. И делайте это, как полагается в Тексарке, ребята; Тексарк веч
ен. И на этот раз не тратьте времени, приводя приговор в исполнение.
Ц Да здравствует Ханнеган! Ц сказал Марк-Топор.
Ц Да здравствует Тексарк! Следующий.
После этого Понтий почувствовал себя куда лучше. Готовый проснуться, он
понимал, что все это ему снится, но не мешал сну продолжаться. Глупые объяс
нения того типа относительно истины скорее всего не имели ничего общего
с молчанием первого короля Кочевников, но они властно напоминали, что мо
лчание тоже может быть политикой и вызывали у Пилата неприятные воспоми
нания о насмешливом взгляде первого приговоренного, в котором, казалось
, крылись не глубокие философские мысли, а бесконечное, глубоко личное со
чувствие: «Я, кто смотрит на тебя, смотрящего на меня, который смотрит на м
еня…» Его жена Эд-рия была испугана этим взглядом. В нем было что-то чувст
венное и тем самым глубоко оскорбительное по отношению к тем, чьей обяза
нностью было избавляться от этих отвратительных отбросов.
Ц Что есть истина? Ц спросил Пилат у третьего короля Кочевников.
Ц Она не для твоего рыла, тексаркская свинья!
По поводу этого Чернозуб-Пилат не испытывал никаких сожалений.
Он проснулся, думая об Эд'рии и об их предполагаемом любовном свидании на
сеновале. Шутка. Подремывая, он сонно вспоминал обсуждение. Брат Гимпус д
оказывал, что отрешенность от сексуальной страсти есть суть целомудрия
и что такая отрешенность возможна и без воздержания. Брат Гимпус был пой
ман нагим в обществе уродливой вдовы, которая утверждала, что каждую сре
ду платит ему. «Покойся с миром», Ц прошептал Чернозуб, уткнувшись в поду
шку.
Глава 6
«Имея в виду потребности самы
х слабых собратьев, мы тем не менее считаем, что капли вина в день достаточ
но каждому».
Устав ордена св. Бенедикта, гл
ава 40.
Чиир Хонган еще спал, когда Чернозуб пришел в себя, окончательно проснув
шись от топота копыт, остановившихся рядом с каретой. Затем он услышал, ка
к кто-то тихо разговаривает на языке Кузнечиков. Разговор шел о коровах Ш
арда в стойле рядом с амбаром, но что-то взволновало говоривших и снова ра
здался стук копыт, сопровождаемый криками Эдрии.
Монах выбрался из-под накидки и выглянул из кареты. В слабом утреннем све
те еще кружились редкие хлопья снега. Он увидел трех всадников, явно Коче
вников. Двое из них на весу держали за руки отбивающуюся девушку. Шард еще
издалека разразился проклятьями в их адрес, а горбун выскочил со своим м
ушкетом. Чернозуб повернулся, чтобы разбудить Хонгана, но тот уже накиды
вал на себя волчью шкуру и надевал шлем с небольшими рогами и металличес
кой окантовкой. Обычно он носил его, только когда был в седле. Чернозуб зап
устил руку глубоко под обшивку и нащупал оружие Красного Дьякона. Девушк
а не нашла его.
Чиир Хонган выпрыгнул с другой стороны и, обойдя карету, показался перед
всадниками, изрыгая проклятья на наречии Диких Собак с Высоких равнин.
Ц Во имя своры Диких Собак и их матери приказываю вам, безродные ублюдки
, отпустить ее и спешиться! Ц Чернозуб поднял оружие кардинала, но у него
неудержимо тряслись руки.
Третий Кочевник, не занятый возней с девушкой, вскинул мушкет, присмотре
лся к Медвежонку и бросил оружие. Остальные опустили девушку на землю, и о
на тут же убежала. Всадники неторопливо спешились, и их предводитель опу
стился на колени перед подходившим Хонганом.
Теперь он объяснялся на наречии Хонгана.
Ц Потомок Маленького Медведя, господин наш Дневной Девы, мы и не собирал
ись обижать ее. Мы увидели этих коров и решили, что они наши. Мы всего лишь п
одурачились с девушкой.
Ц Всего лишь подурачились, решив слегка изнасиловать ее. Извинитесь Ц
и чтобы ноги вашей тут не было. Сейчас же! Вы знаете, что эти прирученные ко
ровы не принадлежат вам. Вы безродные ублюдки! Ездите на лошадях без клей
ма. Я слышал, как вы говорили на языке Кузнечиков, так что вы не из этих мест
. Никогда впредь не приближайтесь к этим людям; они «Дети Папы», у которого
есть договор со свободными племенами.
Посетители немедленно подчинились и исчезли. Весь этот инцидент длился
не более пяти минут, но Чернозуб не мог прийти в себя от изумления. Он выка
рабкался из кареты. Чиир Осле Хонган стоял, прислонившись к козлам, и расс
еянно смотрел вслед всадникам, которые сквозь снежные заносы скакали к г
лавной дороге.
Ц Они разбойники из Кузнечиков, но они знали тебя! Кто ты? Ц изумленно сп
росил Чернозуб. Кочевник улыбнулся ему.
Ц Мое имя ты знаешь.
Ц То, которым они называли тебя?
Ц Гоподином Дневной Девы? Разве ты никогда не слышал его?
Ц Конечно, не слышал. Так называется твой род.
Ц Или порой род дяди.
Ц Но эти безродные сразу же узнали тебя. Ночью мне снился король Кочевни
ков. Хонган засмеялся.
Ц Я не король, Нимми. Пока еще не король. Они не меня узнали. А вот это, Ц он
коснулся металлического орнамента на передней части шлема. Ц Клан моей
матери, Ц он улыбнулся Чернозубу, Ц Нимми, меня зовут Святой Сумасшедш
ий из рода Маленького Медведя по материнской линии. Произнеси это на язы
ке Зайцев.
Ц Чиир Хонненген. Но на Заячьем это означает Сумасшедший Волшебник.
Ц Только фамилию. Как она звучит?
Ц Хоннейген? Ханнеган?
Ц Именно так. Мы двоюродные братья, Ц насмешливо сказал Кочевник. Ц Ни
кому не говори и никогда не вспоминай, как это звучит на Заячьем.
Со стороны дома Шарда появился кардинал Коричневый Пони, и Чиир Хонган п
ошел ему навстречу, чтобы рассказать об инциденте. Чернозуб задумался, н
е подшучивал ли над ним Кочевник. Он слышал намеки, что правящая династия
происходила из Кочевников, но так как Боэдуллус об этом не упоминал, долж
но быть, корни происхождения крылись в недавних столетиях. По крайней ме
ре, теперь он знал, что по материнской линии Хонган происходит из могущес
твенного рода. Его собственная семья, переселенная на фермы, не имела гер
ба, и он никогда не изучал геральдику равнин. Его интерес к Кочевнику подс
тегивала и тесная дружба последнего с отцом и-Лейденом, который называл
его «медвежьим детенышем». Часто, когда Кочевник правил каретой, священн
ик ехал верхом рядом с ним, и их разговоры носили личный характер. Они были
хорошо знакомы еще на равнинах. Из подслушанных отрывков разговоров он
сделал вывод, что и-Лейден в прошлом был учителем Кочевника, но ныне без о
собого приглашения не хочет больше играть эту роль, пусть даже не опасае
тся, что выросший и поумневший ученик рассмеется ему в лицо.
Чернозуб отправился искать свою г'тару и четки в амбаре, который был напо
ловину скрыт склоном холма. Эдрии не было видно, но он слышал приглушенны
й звук струн, которые кто-то дергал. Пол в амбаре был каменным, а из-под зак
рытой задней двери по желобку струился ручеек талой воды, который наполн
ял корыто у внешней стены. Над дверью высился сеновал. Открыв дверь, он очу
тился перед выкопанным погребом, заполненным почти пустыми бочками, в ко
торых хранились сморщенные репы, тыквы и немного проросшего картофеля
Ц остатки прошлогоднего урожая. На полках стояли банки с консервирован
ными фруктами Ц где только они выросли? Кроме того, тут было еще три бочон
ка, какой-то сельский инвентарь и куча соломы, которой перекладывали ово
щи. Никого не было видно. Он решил уходить, но едва он тронулся с места, как с
сеновала спрыгнула Эдрия, преградив ему дорогу. Взглянув на нее, Нимми сд
елал шаг назад. Несмотря на погоду, она обошлась лишь короткой кожаной юб
кой, ослепительной улыбкой и его четками, которые висели у нее на шее, как
ожерелье.
Нимми попятился.
Ц А г-г-где г'тара?
Ц На сеновале. Там куда удобнее. Можно зарыться в сено. Пошли туда.
Ц Тут теплее, чем снаружи.
Ц Ну и ладно, Ц она закрыла за собой дверь, оставив их обоих в непроглядн
ой темноте.
Ц У тебя есть лампа или свечка?
Она засмеялась, и Нимми почувствовал ее руки, скользившие по телу.
Ц А ты разве не можешь видеть в темноте? Я могу.
Ц Нет. Прошу тебя… Как ты можешь? Она отдернула руки.
Ц Что могу?
Ц Видеть в темноте.
Ц Я ведь из джинов, ты знаешь. Кое-кто из нас это умеет. Хотя не по-настояще
му. Просто я знаю, где нахожусь. Но я вижу и ореол вокруг тебя. Ты один из нас.
Ц Из кого Ц из вас?
Ц Ты джин с ореолом.
Ц Я не… Ц он запнулся, услышав в темноте, как зашуршала ее юбка, потом сту
к кремня о кресало и увидел вспыхнувшую искру. Искра блеснула еще нескол
ько раз, после чего Эдрия раздула трут и запалила сальный фитиль. Нимми сл
егка расслабился. Она сняла с полки две глиняные кружки и повернула кран
одного из бочонков.
Ц Давай пропустим по стаканчику вишневого вина.
Ц В общем-то я не испытываю жажды.
Ц Да не в жажде дело, глупый. Это для того, чтобы запьянеть.
Ц Я не испытываю к этому склонности.
Она вручила ему кружку и присела на солому.
Ц Моя г'тара…
Ц Ах да, в самом деле. Подожди. Я принесу ее.
Пока Эдрии не было, Нимми, нервничая, сделал глоток вина. Оно было крепким
и сладким, пахло смолой, и он тут же расслабился. Эдрия вернулась с его г'та
рой, но, когда он потянулся за ней, отвела руку.
Ц Ты должен сыграть для меня. Он вздохнул.
Ц Хорошо. Но только один раз. Что тебе сыграть?
Ц «Налей мне, брат, еще одну, а потом пойдем ко дну». Нимми наполнил кружку
и протянул ей.
Ц Да это же название песни, глупый.
Ц Я ее не знаю.
Ц Ну просто сыграй что-нибудь, Ц Эдрия шлепнулась на солому. При свете с
вечи он видел, что под юбочкой у нее не было никакой одежды. Но что-то показ
алось ему странным. Он видел девочек в этом виде, только когда был ребенко
м, но такого не мог припомнить. Он посмотрел на нее, на г'тару, на кружку с ви
ном, которую держал в руке, на свечу. Допив вино, он снова наполнил кружку.
Ц Сыграй какую-нибудь любовную песню.
Нимми сделал еще один глоток, отставил кружку и начал настраивать струны
. Он не знал ни одной любовной песни и поэтому запел начальные строки четв
ертой эклоги Вергилия, которые сам положил на музыку. Когда он дошел до сл
ов о страданиях Девственницы, Эдрия легонько выдохнула, затушив тем не м
енее вздохом свечу, стоявшую в шести футах от них. Чернозуб испуганно ост
ановился.
Ц Налей еще вина и иди сюда.
Нимми услышал, как плеснулось вино в чашках, и только тогда понял, что сам
наливает его.
Ц Выпей, Ц сказала она.
Ц Как мне отсюда выбраться?
Ц Тебе придется найти замочную скважину. А она очень маленькая.
Чернозуб стал шарить около дверей.
Ц Вот сюда, Ц Эдрия дернула его за рукав, и он успел отпить вина прежде, ч
ем разлил его, после чего оказался распростертым рядом с ней в темноте.
Ц Где ключ?
Ц Прямо здесь, Ц она схватила то, что стиснула в руках при первой их встр
ече. Он не испытывал желания сопротивляться.
Они прижались друг к другу, но после неловких стараний он сказал:
Ц Не входит!
Ц Знаю. Хирург сделал мне так, что ничего не получится, но все равно прият
но, не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
скрылся в туалете, откуда выбрался через заднее окно. Его тут же заметил г
орбун, который на пару с другим существом потащил его к соседнему зданию
с освещенным дверным проемом; горбун хрипло шептал, что кому-то нужно отп
ущение грехов.
Ц Но я не священник! Ц запротестовал Чернозуб. Тщетно. Они втолкнули ег
о в дом соседей Шарда.
Там, втащив Чернозуба внутрь, горбун со спутником отпустили его и встали
у дверей, перегородив выход. Монаху оставалось только сесть на предложен
ный ему стул и ждать развития событий.
В комнате горели камин и фонарь. Тут же находился старик, покрытый морщин
ами, с взлохмаченной бородой, который сказал, что его зовут Темпус. Он пока
зал на остальных. Среди них была его жена Ирена, чье лицо представляло спл
ошной шрам. Здесь же находились Улулата и Пустрия, женщины зловещего вид
а. Горбуна звали Кортус, а его спутника Барло. Все они были единоутробные,
или двоюродные, или сводные братья и сестры. Барло страдал ужасной чесот
кой, особенно в районе гениталий. Темпус гаркнул на него, чтобы тот перест
ал мастурбировать, но слова не оказали никакого воздействия на это созда
ние.
Бог в своей неизреченной мудрости даровал Улулате изуродованную ногу, х
отя Он, преисполнившись милосердия, одарил ее также божественным облико
м и идеальной фигурой. Но такую ногу было невозможно себе представить.
Ц В этом и есть Бог, Ц сказал отец. Ц Он дал ей костыли.
Его же Бог наградил семью пальцами, которые он продемонстрировал монаху
, бесполезным третьим глазом и четырьмя яичками с двумя здоровыми пениса
ми, которые он тут же предъявил. Пустрия была сводной сестрой Улулаты, и ве
рующая мать отлично помнила, от кого та произошла на свет. Пустрия была по
ражена только слепотой, и мать Ирена испытывала к ней особые чувства, ибо
Пустрия никогда не видела ее лица, сплошь покрытого струпьями, чем мать н
е могла гордиться.
Ц После нашествия огня и льда нам остался такой Бог, Ц сказал отец.
В отпущении грехов нуждался Барло, о чем рассказал Темпус в надежде поло
жить конец его мастурбации. Чернозуб объяснил, что он не имеет права кому-
либо отпускать грехи, да и в любом случае отпущение грехов не окажет того
воздействия, который жаждет увидеть Темпус. Тот оставался неколебим: Чер
нозуба не опустят, пока он не совершит обряда.
Ц Но после этого вы тут же отпустите меня? Ц вопросил он. Темпус серьезн
о кивнул и перекрестил сердце. Нимми на мгновение прикрыл глаза, пытаясь
вспомнить скромный запас латыни.
Ц Labores semper tecum, Ц сказал он нежнейшим голосом, который только смог у себя обна
ружить. Ц Igni etiam aqua interdictus tu. Semper cuper capitem tuum feces descendant avium.
Страдания навечно с тобой… Ты отлучен от ог
ня и воды. Пусть на твою голову всегда падает птичье дерьмо (лат.).
Ц Аминь, Ц эхом откликнулся Темпус на это проклятие.
Нимми встал и вышел. В данный момент он не испытывал особого стыда или боя
зни вечных мук за то, что произнес грозную формулу отлучения от церкви с п
ризванием на голову отщепенца вечного дождя из птичьего помета, но вид к
алеки, который продолжал скрести мошонку, еще долго преследовал его.
Чиир Хонган уже спал. Чернозуб как-то протиснулся мимо Вушина и устроилс
я в карете третьим. Он испытывал облегчение, что все сложилось таким обра
зом и ему удалось сбежать от семейства горбуна. Если уж ему довелось спат
ь в холодной карете, он предпочитает соседство Кочевника. Хотя в эти ночн
ые часы он уже не испытывал страха перед человеком, убившим сотни других
людей, брат Топор продолжал присутствовать в его снах. Порой ему снилось,
что он сам выступает в роли палача, по указанию Ханнегана отрубая головы
огромным мечом, но этой ночью в карете ему привиделось, что он Понтий Пила
т, а палач Вушин стоит рядом с ним в роли центуриона Марка, лицом к человек
у, считающему, что он принесет Кочевникам царство Божье.
В те дни появление королей Кочевников было обычным делом. Во время своей
успешной карьеры на юге Тексаса-Иудеи он распял не одного, а четырех из ни
х. Первое распятие на кресте было самым тяжелым для него, да и грустным. Че
рнозуб-Пилат чувствовал себя мальчиком, убивающим своего первого оленя
. Поскольку претендент на царство был совершенно безобиден, ситуация усу
гублялась сомнениями со стороны жены. Первого он хотел освободить. Проще
было казнить следующего, со всей неуклонностью доказав, что королей наз
начает Тексарк, а не племенные боги. Он задавал осужденным тот же самый во
прос. Первый не хотел или не мог ответить и просто стоял и смотрел на него.
Второй обреченный к распятию был более разговорчив.
Ц Что есть истина? Ц спросил Чернозуб.
Ц Истина Ц суть всех правдивых слов, Ц сказал второй король Кочевнико
в. Ц Ложь Ц суть всех лживых слов. И если ничего не говорить, то нет ни лжи,
ни истины. Я предлагаю вашему величеству свое молчание.
Ц Распять его, Ц сказал Пилат, Ц да понадежнее. И на этот раз без оплошн
остей. Заведите ему руки и ноги за крест и свяжите. Так, как предписано в уч
ебнике для прокураторов Тексарка. Вам, новичкам, это неясно. А стоит знать
, почему. Ладно, я вам объясню, в чем дело.
Приколачивание рук позади креста отвечает техническим принципам и пра
вильной правительственной политике, потому что, когда вы приколачивает
е руки спереди, висящая на гвоздях плоть рвется под весом тела, разве что в
ы еще дополнительно приколотите и предплечья. А вот когда вы заводите ру
ки за верхушку креста и связываете их там, вес висящего тела приходится н
а поперечину, а гвозди всего лишь удерживают руки на месте. Таким образом,
когда приходит время идти домой после работы, вы сможете надежнее переби
ть ему кости. И делайте это, как полагается в Тексарке, ребята; Тексарк веч
ен. И на этот раз не тратьте времени, приводя приговор в исполнение.
Ц Да здравствует Ханнеган! Ц сказал Марк-Топор.
Ц Да здравствует Тексарк! Следующий.
После этого Понтий почувствовал себя куда лучше. Готовый проснуться, он
понимал, что все это ему снится, но не мешал сну продолжаться. Глупые объяс
нения того типа относительно истины скорее всего не имели ничего общего
с молчанием первого короля Кочевников, но они властно напоминали, что мо
лчание тоже может быть политикой и вызывали у Пилата неприятные воспоми
нания о насмешливом взгляде первого приговоренного, в котором, казалось
, крылись не глубокие философские мысли, а бесконечное, глубоко личное со
чувствие: «Я, кто смотрит на тебя, смотрящего на меня, который смотрит на м
еня…» Его жена Эд-рия была испугана этим взглядом. В нем было что-то чувст
венное и тем самым глубоко оскорбительное по отношению к тем, чьей обяза
нностью было избавляться от этих отвратительных отбросов.
Ц Что есть истина? Ц спросил Пилат у третьего короля Кочевников.
Ц Она не для твоего рыла, тексаркская свинья!
По поводу этого Чернозуб-Пилат не испытывал никаких сожалений.
Он проснулся, думая об Эд'рии и об их предполагаемом любовном свидании на
сеновале. Шутка. Подремывая, он сонно вспоминал обсуждение. Брат Гимпус д
оказывал, что отрешенность от сексуальной страсти есть суть целомудрия
и что такая отрешенность возможна и без воздержания. Брат Гимпус был пой
ман нагим в обществе уродливой вдовы, которая утверждала, что каждую сре
ду платит ему. «Покойся с миром», Ц прошептал Чернозуб, уткнувшись в поду
шку.
Глава 6
«Имея в виду потребности самы
х слабых собратьев, мы тем не менее считаем, что капли вина в день достаточ
но каждому».
Устав ордена св. Бенедикта, гл
ава 40.
Чиир Хонган еще спал, когда Чернозуб пришел в себя, окончательно проснув
шись от топота копыт, остановившихся рядом с каретой. Затем он услышал, ка
к кто-то тихо разговаривает на языке Кузнечиков. Разговор шел о коровах Ш
арда в стойле рядом с амбаром, но что-то взволновало говоривших и снова ра
здался стук копыт, сопровождаемый криками Эдрии.
Монах выбрался из-под накидки и выглянул из кареты. В слабом утреннем све
те еще кружились редкие хлопья снега. Он увидел трех всадников, явно Коче
вников. Двое из них на весу держали за руки отбивающуюся девушку. Шард еще
издалека разразился проклятьями в их адрес, а горбун выскочил со своим м
ушкетом. Чернозуб повернулся, чтобы разбудить Хонгана, но тот уже накиды
вал на себя волчью шкуру и надевал шлем с небольшими рогами и металличес
кой окантовкой. Обычно он носил его, только когда был в седле. Чернозуб зап
устил руку глубоко под обшивку и нащупал оружие Красного Дьякона. Девушк
а не нашла его.
Чиир Хонган выпрыгнул с другой стороны и, обойдя карету, показался перед
всадниками, изрыгая проклятья на наречии Диких Собак с Высоких равнин.
Ц Во имя своры Диких Собак и их матери приказываю вам, безродные ублюдки
, отпустить ее и спешиться! Ц Чернозуб поднял оружие кардинала, но у него
неудержимо тряслись руки.
Третий Кочевник, не занятый возней с девушкой, вскинул мушкет, присмотре
лся к Медвежонку и бросил оружие. Остальные опустили девушку на землю, и о
на тут же убежала. Всадники неторопливо спешились, и их предводитель опу
стился на колени перед подходившим Хонганом.
Теперь он объяснялся на наречии Хонгана.
Ц Потомок Маленького Медведя, господин наш Дневной Девы, мы и не собирал
ись обижать ее. Мы увидели этих коров и решили, что они наши. Мы всего лишь п
одурачились с девушкой.
Ц Всего лишь подурачились, решив слегка изнасиловать ее. Извинитесь Ц
и чтобы ноги вашей тут не было. Сейчас же! Вы знаете, что эти прирученные ко
ровы не принадлежат вам. Вы безродные ублюдки! Ездите на лошадях без клей
ма. Я слышал, как вы говорили на языке Кузнечиков, так что вы не из этих мест
. Никогда впредь не приближайтесь к этим людям; они «Дети Папы», у которого
есть договор со свободными племенами.
Посетители немедленно подчинились и исчезли. Весь этот инцидент длился
не более пяти минут, но Чернозуб не мог прийти в себя от изумления. Он выка
рабкался из кареты. Чиир Осле Хонган стоял, прислонившись к козлам, и расс
еянно смотрел вслед всадникам, которые сквозь снежные заносы скакали к г
лавной дороге.
Ц Они разбойники из Кузнечиков, но они знали тебя! Кто ты? Ц изумленно сп
росил Чернозуб. Кочевник улыбнулся ему.
Ц Мое имя ты знаешь.
Ц То, которым они называли тебя?
Ц Гоподином Дневной Девы? Разве ты никогда не слышал его?
Ц Конечно, не слышал. Так называется твой род.
Ц Или порой род дяди.
Ц Но эти безродные сразу же узнали тебя. Ночью мне снился король Кочевни
ков. Хонган засмеялся.
Ц Я не король, Нимми. Пока еще не король. Они не меня узнали. А вот это, Ц он
коснулся металлического орнамента на передней части шлема. Ц Клан моей
матери, Ц он улыбнулся Чернозубу, Ц Нимми, меня зовут Святой Сумасшедш
ий из рода Маленького Медведя по материнской линии. Произнеси это на язы
ке Зайцев.
Ц Чиир Хонненген. Но на Заячьем это означает Сумасшедший Волшебник.
Ц Только фамилию. Как она звучит?
Ц Хоннейген? Ханнеган?
Ц Именно так. Мы двоюродные братья, Ц насмешливо сказал Кочевник. Ц Ни
кому не говори и никогда не вспоминай, как это звучит на Заячьем.
Со стороны дома Шарда появился кардинал Коричневый Пони, и Чиир Хонган п
ошел ему навстречу, чтобы рассказать об инциденте. Чернозуб задумался, н
е подшучивал ли над ним Кочевник. Он слышал намеки, что правящая династия
происходила из Кочевников, но так как Боэдуллус об этом не упоминал, долж
но быть, корни происхождения крылись в недавних столетиях. По крайней ме
ре, теперь он знал, что по материнской линии Хонган происходит из могущес
твенного рода. Его собственная семья, переселенная на фермы, не имела гер
ба, и он никогда не изучал геральдику равнин. Его интерес к Кочевнику подс
тегивала и тесная дружба последнего с отцом и-Лейденом, который называл
его «медвежьим детенышем». Часто, когда Кочевник правил каретой, священн
ик ехал верхом рядом с ним, и их разговоры носили личный характер. Они были
хорошо знакомы еще на равнинах. Из подслушанных отрывков разговоров он
сделал вывод, что и-Лейден в прошлом был учителем Кочевника, но ныне без о
собого приглашения не хочет больше играть эту роль, пусть даже не опасае
тся, что выросший и поумневший ученик рассмеется ему в лицо.
Чернозуб отправился искать свою г'тару и четки в амбаре, который был напо
ловину скрыт склоном холма. Эдрии не было видно, но он слышал приглушенны
й звук струн, которые кто-то дергал. Пол в амбаре был каменным, а из-под зак
рытой задней двери по желобку струился ручеек талой воды, который наполн
ял корыто у внешней стены. Над дверью высился сеновал. Открыв дверь, он очу
тился перед выкопанным погребом, заполненным почти пустыми бочками, в ко
торых хранились сморщенные репы, тыквы и немного проросшего картофеля
Ц остатки прошлогоднего урожая. На полках стояли банки с консервирован
ными фруктами Ц где только они выросли? Кроме того, тут было еще три бочон
ка, какой-то сельский инвентарь и куча соломы, которой перекладывали ово
щи. Никого не было видно. Он решил уходить, но едва он тронулся с места, как с
сеновала спрыгнула Эдрия, преградив ему дорогу. Взглянув на нее, Нимми сд
елал шаг назад. Несмотря на погоду, она обошлась лишь короткой кожаной юб
кой, ослепительной улыбкой и его четками, которые висели у нее на шее, как
ожерелье.
Нимми попятился.
Ц А г-г-где г'тара?
Ц На сеновале. Там куда удобнее. Можно зарыться в сено. Пошли туда.
Ц Тут теплее, чем снаружи.
Ц Ну и ладно, Ц она закрыла за собой дверь, оставив их обоих в непроглядн
ой темноте.
Ц У тебя есть лампа или свечка?
Она засмеялась, и Нимми почувствовал ее руки, скользившие по телу.
Ц А ты разве не можешь видеть в темноте? Я могу.
Ц Нет. Прошу тебя… Как ты можешь? Она отдернула руки.
Ц Что могу?
Ц Видеть в темноте.
Ц Я ведь из джинов, ты знаешь. Кое-кто из нас это умеет. Хотя не по-настояще
му. Просто я знаю, где нахожусь. Но я вижу и ореол вокруг тебя. Ты один из нас.
Ц Из кого Ц из вас?
Ц Ты джин с ореолом.
Ц Я не… Ц он запнулся, услышав в темноте, как зашуршала ее юбка, потом сту
к кремня о кресало и увидел вспыхнувшую искру. Искра блеснула еще нескол
ько раз, после чего Эдрия раздула трут и запалила сальный фитиль. Нимми сл
егка расслабился. Она сняла с полки две глиняные кружки и повернула кран
одного из бочонков.
Ц Давай пропустим по стаканчику вишневого вина.
Ц В общем-то я не испытываю жажды.
Ц Да не в жажде дело, глупый. Это для того, чтобы запьянеть.
Ц Я не испытываю к этому склонности.
Она вручила ему кружку и присела на солому.
Ц Моя г'тара…
Ц Ах да, в самом деле. Подожди. Я принесу ее.
Пока Эдрии не было, Нимми, нервничая, сделал глоток вина. Оно было крепким
и сладким, пахло смолой, и он тут же расслабился. Эдрия вернулась с его г'та
рой, но, когда он потянулся за ней, отвела руку.
Ц Ты должен сыграть для меня. Он вздохнул.
Ц Хорошо. Но только один раз. Что тебе сыграть?
Ц «Налей мне, брат, еще одну, а потом пойдем ко дну». Нимми наполнил кружку
и протянул ей.
Ц Да это же название песни, глупый.
Ц Я ее не знаю.
Ц Ну просто сыграй что-нибудь, Ц Эдрия шлепнулась на солому. При свете с
вечи он видел, что под юбочкой у нее не было никакой одежды. Но что-то показ
алось ему странным. Он видел девочек в этом виде, только когда был ребенко
м, но такого не мог припомнить. Он посмотрел на нее, на г'тару, на кружку с ви
ном, которую держал в руке, на свечу. Допив вино, он снова наполнил кружку.
Ц Сыграй какую-нибудь любовную песню.
Нимми сделал еще один глоток, отставил кружку и начал настраивать струны
. Он не знал ни одной любовной песни и поэтому запел начальные строки четв
ертой эклоги Вергилия, которые сам положил на музыку. Когда он дошел до сл
ов о страданиях Девственницы, Эдрия легонько выдохнула, затушив тем не м
енее вздохом свечу, стоявшую в шести футах от них. Чернозуб испуганно ост
ановился.
Ц Налей еще вина и иди сюда.
Нимми услышал, как плеснулось вино в чашках, и только тогда понял, что сам
наливает его.
Ц Выпей, Ц сказала она.
Ц Как мне отсюда выбраться?
Ц Тебе придется найти замочную скважину. А она очень маленькая.
Чернозуб стал шарить около дверей.
Ц Вот сюда, Ц Эдрия дернула его за рукав, и он успел отпить вина прежде, ч
ем разлил его, после чего оказался распростертым рядом с ней в темноте.
Ц Где ключ?
Ц Прямо здесь, Ц она схватила то, что стиснула в руках при первой их встр
ече. Он не испытывал желания сопротивляться.
Они прижались друг к другу, но после неловких стараний он сказал:
Ц Не входит!
Ц Знаю. Хирург сделал мне так, что ничего не получится, но все равно прият
но, не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64