Несколько ранен
ых пострадали от своих же лошадей, когда те спотыкались и падали на незна
комых улицах, или же опалили сами себя, разжигая пожары.
Тем не менее никто так и не понял, сколько защитников обороняют город и об
ороняют ли его вообще. Чернозуб так и не вернулся. Солнце уже склонялось к
закату.
Ц Может, он обрел мир, который вы всегда сулили, говоря, что ищете его? Ц с
казал Элтур Брам.
Ц Может быть, Ц ответил Коричневый Пони, решив не обращать внимания на
сарказм Кочевника. Но сам он в этом сомневался.
Дым. Темнело на глазах. Или это ему казалось? Чернозуб увидел, как в конце у
лицы пробежали несколько человек.
Он оторвался от окна и заколотил в дубовые двери. Потом приложил ухо к тяж
елым плахам и прислушался, но из-за дверей не доносилось ни голосов, ни зв
уков шагов. В каком странном месте доводится ему встречать свой конец. Вс
ю жизнь мы искали нормального бытия и, проходя мимо него, оглядывались
назад. Все это было в прошлом, которое так и осталось тайной. Чернозуб ясно
видел свое будущее. Слишком ясно. Он даже обонял его. Его запахом был поло
н воздух Ц дымным запахом.
Он боялся впасть в панику, что и случилось. Это был не страх огня и даже не с
трах смерти. Это была просто паника, откровенная животная паника. Она зах
ватила его, затопила с головой, лишив мыслей и чувств. Она была внезапна и
непреодолима, как взрыв похоти (он прожил достаточно, чтобы узнать ее), ее
мощь и пугала, и успокаивала его. Подобно той вере, которую он искал всю жи
знь, но так и не смог найти, она безоговорочно устранила все сомнения.
Чернозуб дал волю ярости, лягая и колотя дверь; сначала он кричал «Пожар!»
, потом «На помощь!», а затем Ц «Ради любви к Господу!»
Это ничего не дало. Боль в отбитых кулаках и горле от надсадных воплей вер
нула его к другой реальности Ц он должен вести себя так, как подобает мон
аху. Он перестал орать, удивившись, с какой легкостью это у него получилос
ь, и с четками в руках опустился на колени около койки. Дым все густел, но ды
шать пока еще было можно. Голода Чернозуб больше не испытывал. Поверхнос
ть воды в ведре дрожала, и откуда-то издалека доносились глухие удары Ц э
то рушились здания или что-то взрывалось…
Должно быть, он уснул. Чернозуб сел и, оглядевшись, увидел, что за окном уже
стемнело. Вдали были слышны выстрелы. Фермер-охранник стоял в дверях, дер
жа ведро. Лицо его было прикрыто шарфом. От дыма? Но, похоже, он рассеивался.
Чернозуб зашелся в кашле.
Ц Прошу прощения, Ц сказал он, откашлявшись. Стражник продолжал стоять
в дверях.
Ц Что случилось? Ц спросил Чернозуб.
Ц Они ведут бой. Твой антипапа сжигает город.
Ц Вот как.
Значит, с ним все кончено. Он никогда не вернется сюда. Убит он или нет, Черн
озуб так и не понял. Стрельба не приближалась и наконец стихла.
Наступивший рассвет был странен Ц он словно сочился не снаружи, а прост
упал откуда-то изнутри камеры, и маленькое подвальное помещение наполня
лось странным светом. Город горел. По улицам носился ветер, вздымая в возд
ух клочки травы и соломы, обрывки бумаги, облака пыли и пепла.
Чернозуб забарабанил в двери, но на этот раз не стал орать. Он не ждал, что к
то-то появится. Так и случилось. Огонь, казалось, подползал все ближе; вете
р дышал жаром, и его порывы прокладывали путь другим очагам пожара. Черно
зуб стоял у решетки, пока у него хватило сил, но когда почувствовал, как у н
его горит лицо, вспомнил, что забыл о пилюлях. Спрятанных за отворотом шап
ки, их осталось всего четыре штуки. Чернозуб проглотил одну и остаток вод
ы вылил себе на голову. Смерть от огня. Он узнал запах горящего масла. Он по
мнил его еще с тех времен, когда был послушником…
Beatus Leibowitz, ora pro me!
С улицы донеслись шаги.
Ц Помогите! Ц крикнул Чернозуб, но никто не появился. Не было даже свинь
и, которую, скорее всего, съели. Чернозуб прочитал по четкам молитву, надел
шапку и лег на узкую дощатую койку, прикрывшись тюремным одеялом. Лучше в
сего просто ждать, подумал он. Рано или поздно все завершится. «Капля росы
, вспышка молнии, Ц сказал Амен. Ц Прах и пепел…»
Должно быть, Чернозуб провалился в сон, ибо вернулся к водопаду, под котор
ым стояла Эдрия. Вода перестала литься. Она застыла, блестя на солнце, спло
шным полотнищем. И Эдрия стояла на ее фоне, под солнцем, потрясающе красив
ая и совершенно нагая. «Эй!» Ц крикнула Эдрия.
Ц Эй!
Чернозуб сел. Кто-то стоял у решетки. Сначала ему показалось, что вернулас
ь свинья, но это была женщина с ребенком.
Ц Ты священник?
Ц Нет.
Ц А что это за шапка? Ц с ним говорила старая женщина. Недавно он видел, к
ак, вооруженная палкой, она рылась в кучах мусора.
Ц Я кардинал, Ц сказал он, снимая ее.
Ц Что это такое Ц карнидал? Ц спросила она, перевирая слоги, как это час
то делают простые люди. Ц То же, что священник?
Ц Что-то вроде, Ц ответил Чернозуб. Ц Помоги мне выбраться отсюда. Боюс
ь, что я попал в западню.
Ц Не могу, Ц сказала старуха. Ц А ты окрестишь моего сына?
Она прижалась лицом к решетке. Мальчик выглядел слишком маленьким, чтобы
быть ее сыном, и в то же время слишком взрослым. Он был лыс, а лоб, изрытый мо
рщинами, отливал синевой. Уродец.
Ц Не могу, Ц сказал Чернозуб. Ц Я не настоящий священник.
Ц А он мне не настоящий сын, Ц захихикала старуха. Ц Я купила его.
Ц Купила меня! Ц согласился мальчишка-уродец. Ц Я вместе с ней обманыв
аю. Вот такой я.
Ц Что? Ц где-то звякнул колокол, он частил все быстрее и быстрее. Затем Ч
ернозуб услышал, как брызнули выстрелы, и понял, что это гудела под пулями
медь колокола.
Ц Он очень сильный, Ц сказал женщина.
Ц Сильный, Ц подтвердил уродец. Ц И кроме того, аккуратный.
Ц Он говорит, что тебе надо всего лишь сдвинуть кирпич.
Ц Какой кирпич?
Встав, женщина с помощью своей палки произвела скрежещущий звук. Осклаби
вшись в идиотской улыбке, мальчишка выломал один прут решетки, а затем вт
орой. Сильный! Оба стержня он кинул в камеру Чернозубу, который едва успел
пригнуться. Они гулко, как колокол, звякнули об пол.
Ц Эй!
Чернозуб прижался к стене. Все ли прутья решетки можно так же легко вылом
ать? Тюрьма напоминала аббатство; все, что надо сделать, это выйти из нее, и
ты свободен.
Чернозуб подождал, пока не убедился, что старуха и мальчик-уродец ушли, за
тем просунул кардинальскую шапку и тюремное одеяло сквозь решетку и выб
рался сам.
В воздухе густой пеленой висел дым, и он закрыл нос рукавом рясы. В тюремно
м подвале дышать было легче. В дальнем конце улицы он увидел ту же старуху
с ребенком, которые сосредоточенно копались в мусоре, словно окружающий
мир не был объят огнем. Похоже, они забыли о нем.
Ц Благословляю тебя, сын мой, Ц прошептал Чернозуб и побежал в другую с
торону.
Глава 31
«И в день по возвращении да ля
гут они распростертыми на полу в часовне и вознесут в молениях просьбы о
прощении всех ошибок, которые, к удивлению своему, могли совершить в доро
ге».
Устав ордена св. Бенедикта, гл
ава 67.
В свои годы Чернозубу довелось увидеть только два города: Валану, постро
енную из дерева и камня, и Ханнеган-сити из глины и дерева. Святой Город, Но
вый Рим, был возведен из кусков сохранившихся развалин древних городов;
он представлял собой смесь старого и нового, напоминая больше аббатство
, чем город, где груды кирпича и камня возвышались над прежними грудами ки
рпича и камня, перемешанными с обломками дерева, с травой и соломой. Дерев
о было сухим и трухлявым, и Чернозубу казалось, что все оно тлело.
Он оказался на широкой прямой улице, по обеим сторонам которой возвышали
сь груды щебня и выщербленные обломки башен, некогда бывшие «большими до
мами». Сначала он был на ней один, но по мере того как он шел к востоку, к вос
ходящему солнцу и подальше от огня, улица заполнялась испуганными молча
ливыми людьми. Чернозуб ощутил неожиданное и ненужное ему родство с этим
и перепуганными пожирателями травы, которые внезапно появлялись из под
валов и вылезали из развалин (точно как и он), таща свои жалкие пожитки в ви
де лохмотьев и горшков и волоча за собой домашних животных вместе с деть
ми. Все покидали город.
За их спинами раздавались выстрелы, отдельные и залпами. Если в городе гд
е-то и дрались Кочевники, их не было видно. Как и боевых лошадей. Попадалис
ь только мулы и дряхлые клячи. Да еще бродячие собаки.
Беглецов охватило странное зловещее молчание. Можно было понять, если бы
они плакали или кричали, но Чернозуб не слышал ни того ни другого Ц словн
о через окно своей подвальной камеры он попал в другой мир, где плакать ил
и жаловаться позволялось только детям. Взрослые, которые, спотыкаясь, вл
ачились вперед, были погружены в мрачное молчание. Может, они опасались, ч
то их может выдать акцент, или, скорее всего, им просто уже нечего было ска
зать.
Новый Рим полыхал.
Чернозуб готовился к казни, и сейчас его покинуло даже чувство голода. Кт
о-то ухватил его за рукав Ц это были пальцы ребенка, Ц и каким-то образом
, не понимая и не замечая, как это случилось, он оказался в составе маленьк
ой группы людей, которые вытаскивали испуганного мула по ступенькам из к
акого-то подвала. Как он там очутился, кто был его хозяином и кому понадоб
ился Ц все эти вопросы относились к другой реальности. Сейчас было нужн
о только одно Ц заставить испуганное и брыкающееся животное подняться
по узким ступенькам. Так Чернозуб оказался в гуще толпы вместе с владель
цем мула и ребенком Ц он торопливо шел вслед за ними. Поднялся ветер, и сз
ади встала стена горячего воздуха, гоня их к западу.
Держась за руки и надрывно крича какие-то песенные строчки, сквозь толпу
проталкивались четверо мужчин и столько же женщин Ц все обнаженные. Чер
нозуб попытался отвести глаза от грудей женщин, но не смог. Он испытывал н
е желание, а какое-то другое, почти забытое чувство: то ли голод, то ли надеж
ду. Мимо пробежали двое мужчин в форме с многозарядными ружьями, затем ещ
е двое Ц все они бежали в ногу. Это производило едва ли не комическое впеч
атление. Чернозуб стянул с головы шапку и спрятал ее под сутаной. Упавший
мул жалобно ржал в оглоблях повозки, пытаясь подняться. Его задняя нога б
ыла измазана кровью.
Огонь то ли приближался, то ли разгорался, а может, было и то и другое. В конц
е улицы, вздымаясь над «большими домами», стояла стена пламени. Теперь Че
рнозуб отбрасывал две тени Ц одна двигалась перед ним, а другая Ц сзади.
«Я разжигаю пожары» Ц Чернозуб вспомнил девиз, синий с золотом, написан
ный на дверце кареты вождя Кузнечиков.
Фермер наклонился над несчастным мулом и вытащил нож. Чернозуб схватил е
го за руку.
Ц Пусть живет, Ц сказал он на церковном.
Ц А? Ц фермер уставился на рясу Чернозуба, после чего перерезал постром
ки. Мул, всхрапывая, с трудом поднялся на ноги, и фермер заткнул нож за пояс.
Ц Я помогу тебе тащить, Ц сказал Чернозуб в этот раз на языке Кузнечико
в. Он вытащил шапку и натянул ее на голову.
Повозка была двухколесная, грубой, как было принято у Кузнечиков, констр
укции, на ней среди домашнего барахла сидела худая чернокожая старуха с
двумя котятами, которых она все время целовала Ц сначала одного, а потом
другого. Чернозуб потащил повозку, фермер подтолкнул ее, и к ним присоеди
нились еще двое мужчин, побросавших свои пожитки в повозку рядом со стар
ухой. Все они говорили на языке Кузнечиков с небольшой примесью церковно
й лексики и с ол'заркским акцентом. Они шли на восток, к Грейт-Ривер.
Чернозуб весь день держался при фермере с повозкой. Звали его Волосатый,
хотя это могла быть и кличка Ц он был совершенно лысым. Фермер настолько
щедро делился водой и пищей, что Чернозуб принял его за христианина, пока
не понял, что фермер принял его красную шапку за военный головной убор. Хо
тя он жил в Святом Городе, о Церкви слышать ему не доводилось. Все люди для
него делились лишь на фермеров и тексаркских солдат. Хотя по крови он при
надлежал к Кузнечикам, для него народ, пришедший с равнин, «где не растут д
еревья», лишь в той или иной мере нес в себе человеческие черты. Для него о
ни были чем-то вроде стихийного явления, как стадо коров или налетевший ш
торм.
Даже покинув свою подземную тюрьму, Чернозуб не мог отделаться от ощущен
ия, что продолжает находиться в заключении, зажатый между стеной огня на
западе и все еще невидимой рекой на востоке. К полудню дым окончательно з
акрыл солнце, и зловещий красный сумрак пологом затянул улицы. Чахлый ру
чеек беженцев превратился в мощный поток, стремящийся на восток. Хотя ул
ицы стали шире, они не могли вместить в себя толпы беженцев, сплошь состоя
вшие из фермеров. В восточной стороне «большие дома» были еще выше, и тут с
овершенно отсутствовали деревья Ц Чернозуб и представить себе не мог, ч
то когда-то ему будет не хватать их.
Лишь во второй половине дня они добрались до реки. Сначала Чернозуб не по
нял, что перед ним предстало. Сгрудившаяся толпа стала понемногу рассасы
ваться и растекаться. Огонь полыхал и на западе, и на севере. Кто-то сцепил
ся в драке, разразилась легкая паника, и Волосатый исчез в толпе. Чернозуб
у показалось, что он слышит знакомый скрип колес, но затем он пропал. К сча
стью, ему удалось сохранить скатанное тюремное одеяло.
Стало темнеть. Если не считать детского плача, среди беженцев снова воца
рилась тишина Ц они топтались на месте, словно, ошеломленные происшедши
м, никак не могли принять решение, ибо мысли их ворочались медленно и раст
ерянно. Основная масса их повернула к югу и, следуя вдоль берега, двинулас
ь подальше от города. Прикидывая, что же могло заставить их пойти в этом на
правлении, Чернозуб вскарабкался на невысокую каменную стену. На вершин
е ее уже стояли несколько человек, глядя на Грейт-Ривер.
Чернозуб никогда не видел и даже не мог себе представить такое количеств
о воды. Это была совершенно иная субстанция, чем та, которую он знал в гора
х или на равнинах. Она не танцевала, не кружилась, не рушилась водопадом. Е
е пространство лежало как грязное стекло, полу коричневое, полусеребрян
ое. Перед Чернозубом тянулась необозримая равнина, заполненная водой. Он
подумал, что может пересечь ее как посуху, но решил лучше воздержаться.
Протискиваясь среди других наблюдателей, Чернозуб по гребню стены добр
ался до мола, рухнувшего у самого среза воды. Рядом с берегом качались суд
енышки. Он почти никогда не сталкивался с ними, если не считать плоскодон
ного парома на Ред, но понял их предназначение. Это были самоходные баржи
Ц на некоторых из них имелись надстройки с каминными трубами в крышах и
с застекленными оконцами. Длинные плавные обводы позволяли им держатьс
я на воде и плыть по течению. На палубах и на крышах надстроек толпились лю
ди, глядя, как горит город. Часть судов кружилась на течении, может быть, до
жидаясь, когда стихнет пламя и город будет открыт для грабежей. Нескольк
о фермеров попытались вплавь добраться до них, но беглецов били веслами
и отталкивали от бортов.
Раздалось несколько выстрелов. Люди на баржах были одеты в такие же лохм
отья, что и фермеры, но Чернозуб прикинул, что они, скорее всего, прибыли с д
ругого берега.
Огонь приближался. С воды он представлял собой красивое зрелище: огонь
Ц самая яркая из четырех стихий мира, и он же Ц главный ингредиент ада. Ч
ернозуб нашел себе местечко на краю мола и завернулся в тюремное одеяло;
как ни странно, от него тянуло холодом. На фоне стены из дыма и пламени он в
идел, как по речному берегу тянулся поток беглецов.
Ц Как их много, Ц пробормотал Чернозуб.
Человек, стоящий рядом с ним, буркнул что-то Ц вроде как согласился. Он де
ржал длиноствольное ружье без магазина. У ружья был толстостенный метал
лический ствол, стрелявший камнями. Почему-то Чернозуб чувствовал себя
в безопасности рядом с ним. У него не было желания идти на юг вместе с беже
нцами.
Ц А ведь они могли бы защитить город, Ц прошептал Чернозуб, и человек сн
ова хмыкнул. «Могли бы, Ц подумал Чернозуб, Ц но не захотели». Новый Рим н
е был их городом. Их согнали сюда тексаркские солдаты и теперь выгоняет п
ламя. Мало у кого есть оружие, да и то очень древнее, того типа, которое убил
о шамана вождя. Может, этот человек, стоящий поблизости, и нажал на курок.
Со свистом налетел порыв ветра, и вода вскипела пенными барашками. Ветер
дул с востока Ц его втягивала в город огненная воронка. Ближе к ночи пото
к беженцев уменьшился, превратившись в ручеек, а затем Ц в отдельные кап
ли. Тем не менее движение, словно гонимое каким-то древним неодолимым инс
тинктом, шло к югу по берегу реки, направляясь к Тексаркане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
ых пострадали от своих же лошадей, когда те спотыкались и падали на незна
комых улицах, или же опалили сами себя, разжигая пожары.
Тем не менее никто так и не понял, сколько защитников обороняют город и об
ороняют ли его вообще. Чернозуб так и не вернулся. Солнце уже склонялось к
закату.
Ц Может, он обрел мир, который вы всегда сулили, говоря, что ищете его? Ц с
казал Элтур Брам.
Ц Может быть, Ц ответил Коричневый Пони, решив не обращать внимания на
сарказм Кочевника. Но сам он в этом сомневался.
Дым. Темнело на глазах. Или это ему казалось? Чернозуб увидел, как в конце у
лицы пробежали несколько человек.
Он оторвался от окна и заколотил в дубовые двери. Потом приложил ухо к тяж
елым плахам и прислушался, но из-за дверей не доносилось ни голосов, ни зв
уков шагов. В каком странном месте доводится ему встречать свой конец. Вс
ю жизнь мы искали нормального бытия и, проходя мимо него, оглядывались
назад. Все это было в прошлом, которое так и осталось тайной. Чернозуб ясно
видел свое будущее. Слишком ясно. Он даже обонял его. Его запахом был поло
н воздух Ц дымным запахом.
Он боялся впасть в панику, что и случилось. Это был не страх огня и даже не с
трах смерти. Это была просто паника, откровенная животная паника. Она зах
ватила его, затопила с головой, лишив мыслей и чувств. Она была внезапна и
непреодолима, как взрыв похоти (он прожил достаточно, чтобы узнать ее), ее
мощь и пугала, и успокаивала его. Подобно той вере, которую он искал всю жи
знь, но так и не смог найти, она безоговорочно устранила все сомнения.
Чернозуб дал волю ярости, лягая и колотя дверь; сначала он кричал «Пожар!»
, потом «На помощь!», а затем Ц «Ради любви к Господу!»
Это ничего не дало. Боль в отбитых кулаках и горле от надсадных воплей вер
нула его к другой реальности Ц он должен вести себя так, как подобает мон
аху. Он перестал орать, удивившись, с какой легкостью это у него получилос
ь, и с четками в руках опустился на колени около койки. Дым все густел, но ды
шать пока еще было можно. Голода Чернозуб больше не испытывал. Поверхнос
ть воды в ведре дрожала, и откуда-то издалека доносились глухие удары Ц э
то рушились здания или что-то взрывалось…
Должно быть, он уснул. Чернозуб сел и, оглядевшись, увидел, что за окном уже
стемнело. Вдали были слышны выстрелы. Фермер-охранник стоял в дверях, дер
жа ведро. Лицо его было прикрыто шарфом. От дыма? Но, похоже, он рассеивался.
Чернозуб зашелся в кашле.
Ц Прошу прощения, Ц сказал он, откашлявшись. Стражник продолжал стоять
в дверях.
Ц Что случилось? Ц спросил Чернозуб.
Ц Они ведут бой. Твой антипапа сжигает город.
Ц Вот как.
Значит, с ним все кончено. Он никогда не вернется сюда. Убит он или нет, Черн
озуб так и не понял. Стрельба не приближалась и наконец стихла.
Наступивший рассвет был странен Ц он словно сочился не снаружи, а прост
упал откуда-то изнутри камеры, и маленькое подвальное помещение наполня
лось странным светом. Город горел. По улицам носился ветер, вздымая в возд
ух клочки травы и соломы, обрывки бумаги, облака пыли и пепла.
Чернозуб забарабанил в двери, но на этот раз не стал орать. Он не ждал, что к
то-то появится. Так и случилось. Огонь, казалось, подползал все ближе; вете
р дышал жаром, и его порывы прокладывали путь другим очагам пожара. Черно
зуб стоял у решетки, пока у него хватило сил, но когда почувствовал, как у н
его горит лицо, вспомнил, что забыл о пилюлях. Спрятанных за отворотом шап
ки, их осталось всего четыре штуки. Чернозуб проглотил одну и остаток вод
ы вылил себе на голову. Смерть от огня. Он узнал запах горящего масла. Он по
мнил его еще с тех времен, когда был послушником…
Beatus Leibowitz, ora pro me!
С улицы донеслись шаги.
Ц Помогите! Ц крикнул Чернозуб, но никто не появился. Не было даже свинь
и, которую, скорее всего, съели. Чернозуб прочитал по четкам молитву, надел
шапку и лег на узкую дощатую койку, прикрывшись тюремным одеялом. Лучше в
сего просто ждать, подумал он. Рано или поздно все завершится. «Капля росы
, вспышка молнии, Ц сказал Амен. Ц Прах и пепел…»
Должно быть, Чернозуб провалился в сон, ибо вернулся к водопаду, под котор
ым стояла Эдрия. Вода перестала литься. Она застыла, блестя на солнце, спло
шным полотнищем. И Эдрия стояла на ее фоне, под солнцем, потрясающе красив
ая и совершенно нагая. «Эй!» Ц крикнула Эдрия.
Ц Эй!
Чернозуб сел. Кто-то стоял у решетки. Сначала ему показалось, что вернулас
ь свинья, но это была женщина с ребенком.
Ц Ты священник?
Ц Нет.
Ц А что это за шапка? Ц с ним говорила старая женщина. Недавно он видел, к
ак, вооруженная палкой, она рылась в кучах мусора.
Ц Я кардинал, Ц сказал он, снимая ее.
Ц Что это такое Ц карнидал? Ц спросила она, перевирая слоги, как это час
то делают простые люди. Ц То же, что священник?
Ц Что-то вроде, Ц ответил Чернозуб. Ц Помоги мне выбраться отсюда. Боюс
ь, что я попал в западню.
Ц Не могу, Ц сказала старуха. Ц А ты окрестишь моего сына?
Она прижалась лицом к решетке. Мальчик выглядел слишком маленьким, чтобы
быть ее сыном, и в то же время слишком взрослым. Он был лыс, а лоб, изрытый мо
рщинами, отливал синевой. Уродец.
Ц Не могу, Ц сказал Чернозуб. Ц Я не настоящий священник.
Ц А он мне не настоящий сын, Ц захихикала старуха. Ц Я купила его.
Ц Купила меня! Ц согласился мальчишка-уродец. Ц Я вместе с ней обманыв
аю. Вот такой я.
Ц Что? Ц где-то звякнул колокол, он частил все быстрее и быстрее. Затем Ч
ернозуб услышал, как брызнули выстрелы, и понял, что это гудела под пулями
медь колокола.
Ц Он очень сильный, Ц сказал женщина.
Ц Сильный, Ц подтвердил уродец. Ц И кроме того, аккуратный.
Ц Он говорит, что тебе надо всего лишь сдвинуть кирпич.
Ц Какой кирпич?
Встав, женщина с помощью своей палки произвела скрежещущий звук. Осклаби
вшись в идиотской улыбке, мальчишка выломал один прут решетки, а затем вт
орой. Сильный! Оба стержня он кинул в камеру Чернозубу, который едва успел
пригнуться. Они гулко, как колокол, звякнули об пол.
Ц Эй!
Чернозуб прижался к стене. Все ли прутья решетки можно так же легко вылом
ать? Тюрьма напоминала аббатство; все, что надо сделать, это выйти из нее, и
ты свободен.
Чернозуб подождал, пока не убедился, что старуха и мальчик-уродец ушли, за
тем просунул кардинальскую шапку и тюремное одеяло сквозь решетку и выб
рался сам.
В воздухе густой пеленой висел дым, и он закрыл нос рукавом рясы. В тюремно
м подвале дышать было легче. В дальнем конце улицы он увидел ту же старуху
с ребенком, которые сосредоточенно копались в мусоре, словно окружающий
мир не был объят огнем. Похоже, они забыли о нем.
Ц Благословляю тебя, сын мой, Ц прошептал Чернозуб и побежал в другую с
торону.
Глава 31
«И в день по возвращении да ля
гут они распростертыми на полу в часовне и вознесут в молениях просьбы о
прощении всех ошибок, которые, к удивлению своему, могли совершить в доро
ге».
Устав ордена св. Бенедикта, гл
ава 67.
В свои годы Чернозубу довелось увидеть только два города: Валану, постро
енную из дерева и камня, и Ханнеган-сити из глины и дерева. Святой Город, Но
вый Рим, был возведен из кусков сохранившихся развалин древних городов;
он представлял собой смесь старого и нового, напоминая больше аббатство
, чем город, где груды кирпича и камня возвышались над прежними грудами ки
рпича и камня, перемешанными с обломками дерева, с травой и соломой. Дерев
о было сухим и трухлявым, и Чернозубу казалось, что все оно тлело.
Он оказался на широкой прямой улице, по обеим сторонам которой возвышали
сь груды щебня и выщербленные обломки башен, некогда бывшие «большими до
мами». Сначала он был на ней один, но по мере того как он шел к востоку, к вос
ходящему солнцу и подальше от огня, улица заполнялась испуганными молча
ливыми людьми. Чернозуб ощутил неожиданное и ненужное ему родство с этим
и перепуганными пожирателями травы, которые внезапно появлялись из под
валов и вылезали из развалин (точно как и он), таща свои жалкие пожитки в ви
де лохмотьев и горшков и волоча за собой домашних животных вместе с деть
ми. Все покидали город.
За их спинами раздавались выстрелы, отдельные и залпами. Если в городе гд
е-то и дрались Кочевники, их не было видно. Как и боевых лошадей. Попадалис
ь только мулы и дряхлые клячи. Да еще бродячие собаки.
Беглецов охватило странное зловещее молчание. Можно было понять, если бы
они плакали или кричали, но Чернозуб не слышал ни того ни другого Ц словн
о через окно своей подвальной камеры он попал в другой мир, где плакать ил
и жаловаться позволялось только детям. Взрослые, которые, спотыкаясь, вл
ачились вперед, были погружены в мрачное молчание. Может, они опасались, ч
то их может выдать акцент, или, скорее всего, им просто уже нечего было ска
зать.
Новый Рим полыхал.
Чернозуб готовился к казни, и сейчас его покинуло даже чувство голода. Кт
о-то ухватил его за рукав Ц это были пальцы ребенка, Ц и каким-то образом
, не понимая и не замечая, как это случилось, он оказался в составе маленьк
ой группы людей, которые вытаскивали испуганного мула по ступенькам из к
акого-то подвала. Как он там очутился, кто был его хозяином и кому понадоб
ился Ц все эти вопросы относились к другой реальности. Сейчас было нужн
о только одно Ц заставить испуганное и брыкающееся животное подняться
по узким ступенькам. Так Чернозуб оказался в гуще толпы вместе с владель
цем мула и ребенком Ц он торопливо шел вслед за ними. Поднялся ветер, и сз
ади встала стена горячего воздуха, гоня их к западу.
Держась за руки и надрывно крича какие-то песенные строчки, сквозь толпу
проталкивались четверо мужчин и столько же женщин Ц все обнаженные. Чер
нозуб попытался отвести глаза от грудей женщин, но не смог. Он испытывал н
е желание, а какое-то другое, почти забытое чувство: то ли голод, то ли надеж
ду. Мимо пробежали двое мужчин в форме с многозарядными ружьями, затем ещ
е двое Ц все они бежали в ногу. Это производило едва ли не комическое впеч
атление. Чернозуб стянул с головы шапку и спрятал ее под сутаной. Упавший
мул жалобно ржал в оглоблях повозки, пытаясь подняться. Его задняя нога б
ыла измазана кровью.
Огонь то ли приближался, то ли разгорался, а может, было и то и другое. В конц
е улицы, вздымаясь над «большими домами», стояла стена пламени. Теперь Че
рнозуб отбрасывал две тени Ц одна двигалась перед ним, а другая Ц сзади.
«Я разжигаю пожары» Ц Чернозуб вспомнил девиз, синий с золотом, написан
ный на дверце кареты вождя Кузнечиков.
Фермер наклонился над несчастным мулом и вытащил нож. Чернозуб схватил е
го за руку.
Ц Пусть живет, Ц сказал он на церковном.
Ц А? Ц фермер уставился на рясу Чернозуба, после чего перерезал постром
ки. Мул, всхрапывая, с трудом поднялся на ноги, и фермер заткнул нож за пояс.
Ц Я помогу тебе тащить, Ц сказал Чернозуб в этот раз на языке Кузнечико
в. Он вытащил шапку и натянул ее на голову.
Повозка была двухколесная, грубой, как было принято у Кузнечиков, констр
укции, на ней среди домашнего барахла сидела худая чернокожая старуха с
двумя котятами, которых она все время целовала Ц сначала одного, а потом
другого. Чернозуб потащил повозку, фермер подтолкнул ее, и к ним присоеди
нились еще двое мужчин, побросавших свои пожитки в повозку рядом со стар
ухой. Все они говорили на языке Кузнечиков с небольшой примесью церковно
й лексики и с ол'заркским акцентом. Они шли на восток, к Грейт-Ривер.
Чернозуб весь день держался при фермере с повозкой. Звали его Волосатый,
хотя это могла быть и кличка Ц он был совершенно лысым. Фермер настолько
щедро делился водой и пищей, что Чернозуб принял его за христианина, пока
не понял, что фермер принял его красную шапку за военный головной убор. Хо
тя он жил в Святом Городе, о Церкви слышать ему не доводилось. Все люди для
него делились лишь на фермеров и тексаркских солдат. Хотя по крови он при
надлежал к Кузнечикам, для него народ, пришедший с равнин, «где не растут д
еревья», лишь в той или иной мере нес в себе человеческие черты. Для него о
ни были чем-то вроде стихийного явления, как стадо коров или налетевший ш
торм.
Даже покинув свою подземную тюрьму, Чернозуб не мог отделаться от ощущен
ия, что продолжает находиться в заключении, зажатый между стеной огня на
западе и все еще невидимой рекой на востоке. К полудню дым окончательно з
акрыл солнце, и зловещий красный сумрак пологом затянул улицы. Чахлый ру
чеек беженцев превратился в мощный поток, стремящийся на восток. Хотя ул
ицы стали шире, они не могли вместить в себя толпы беженцев, сплошь состоя
вшие из фермеров. В восточной стороне «большие дома» были еще выше, и тут с
овершенно отсутствовали деревья Ц Чернозуб и представить себе не мог, ч
то когда-то ему будет не хватать их.
Лишь во второй половине дня они добрались до реки. Сначала Чернозуб не по
нял, что перед ним предстало. Сгрудившаяся толпа стала понемногу рассасы
ваться и растекаться. Огонь полыхал и на западе, и на севере. Кто-то сцепил
ся в драке, разразилась легкая паника, и Волосатый исчез в толпе. Чернозуб
у показалось, что он слышит знакомый скрип колес, но затем он пропал. К сча
стью, ему удалось сохранить скатанное тюремное одеяло.
Стало темнеть. Если не считать детского плача, среди беженцев снова воца
рилась тишина Ц они топтались на месте, словно, ошеломленные происшедши
м, никак не могли принять решение, ибо мысли их ворочались медленно и раст
ерянно. Основная масса их повернула к югу и, следуя вдоль берега, двинулас
ь подальше от города. Прикидывая, что же могло заставить их пойти в этом на
правлении, Чернозуб вскарабкался на невысокую каменную стену. На вершин
е ее уже стояли несколько человек, глядя на Грейт-Ривер.
Чернозуб никогда не видел и даже не мог себе представить такое количеств
о воды. Это была совершенно иная субстанция, чем та, которую он знал в гора
х или на равнинах. Она не танцевала, не кружилась, не рушилась водопадом. Е
е пространство лежало как грязное стекло, полу коричневое, полусеребрян
ое. Перед Чернозубом тянулась необозримая равнина, заполненная водой. Он
подумал, что может пересечь ее как посуху, но решил лучше воздержаться.
Протискиваясь среди других наблюдателей, Чернозуб по гребню стены добр
ался до мола, рухнувшего у самого среза воды. Рядом с берегом качались суд
енышки. Он почти никогда не сталкивался с ними, если не считать плоскодон
ного парома на Ред, но понял их предназначение. Это были самоходные баржи
Ц на некоторых из них имелись надстройки с каминными трубами в крышах и
с застекленными оконцами. Длинные плавные обводы позволяли им держатьс
я на воде и плыть по течению. На палубах и на крышах надстроек толпились лю
ди, глядя, как горит город. Часть судов кружилась на течении, может быть, до
жидаясь, когда стихнет пламя и город будет открыт для грабежей. Нескольк
о фермеров попытались вплавь добраться до них, но беглецов били веслами
и отталкивали от бортов.
Раздалось несколько выстрелов. Люди на баржах были одеты в такие же лохм
отья, что и фермеры, но Чернозуб прикинул, что они, скорее всего, прибыли с д
ругого берега.
Огонь приближался. С воды он представлял собой красивое зрелище: огонь
Ц самая яркая из четырех стихий мира, и он же Ц главный ингредиент ада. Ч
ернозуб нашел себе местечко на краю мола и завернулся в тюремное одеяло;
как ни странно, от него тянуло холодом. На фоне стены из дыма и пламени он в
идел, как по речному берегу тянулся поток беглецов.
Ц Как их много, Ц пробормотал Чернозуб.
Человек, стоящий рядом с ним, буркнул что-то Ц вроде как согласился. Он де
ржал длиноствольное ружье без магазина. У ружья был толстостенный метал
лический ствол, стрелявший камнями. Почему-то Чернозуб чувствовал себя
в безопасности рядом с ним. У него не было желания идти на юг вместе с беже
нцами.
Ц А ведь они могли бы защитить город, Ц прошептал Чернозуб, и человек сн
ова хмыкнул. «Могли бы, Ц подумал Чернозуб, Ц но не захотели». Новый Рим н
е был их городом. Их согнали сюда тексаркские солдаты и теперь выгоняет п
ламя. Мало у кого есть оружие, да и то очень древнее, того типа, которое убил
о шамана вождя. Может, этот человек, стоящий поблизости, и нажал на курок.
Со свистом налетел порыв ветра, и вода вскипела пенными барашками. Ветер
дул с востока Ц его втягивала в город огненная воронка. Ближе к ночи пото
к беженцев уменьшился, превратившись в ручеек, а затем Ц в отдельные кап
ли. Тем не менее движение, словно гонимое каким-то древним неодолимым инс
тинктом, шло к югу по берегу реки, направляясь к Тексаркане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64