Левой рукой он попытался прикр
ыть глаза, чтобы не смотреть Эдрии в лицо. Она остановилась и посмотрела н
а аббата.
Ц Какие свиньи! Ц грубо сказала она и перекрестилась забинтованной ру
кой. Ц Я ничего не могу для него сделать.
Ц Что ты имеешь в виду? Ц спросил приор Девенди.
Ц Я имею в виду, что с сегодняшнего вечера я бессильна. И он приказал мне б
ольше ничего не делать, Ц повернувшись, она направилась к дверям.
Ц Сестра Клер, прошу вас! Ц сказал Поющая Корова. Ц Он может умереть.
Она снова перекрестилась и, не оглядываясь, вышла в коридор.
На следующий день она исчезла из кельи гостиницы, где не оказалось и ее ма
ленькой дорожной сумки. Никто не видел, как она уходила, но на постели оста
лась записка: «Мне жаль вашего аббата. Спасибо за гостеприимство. Да благ
ословит вас Бог».
Никто не знал, куда она делась. Возвращаясь в Новый Иерусалим, Поющая Коро
ва остановился в Санли Боуиттс, чтобы порасспросить о ней. Ее видели, когд
а она шла к горе Последнего Пристанища. По тропе приор добрался до поднож
ия утеса.
На камне он нашел следы крови, но больше никаких примет не осталось. Значи
т, она была с Бенджамином. Отец Му не сомневался, что старый еврей излечит
Божьи стигматы. Маясь смутным чувством вины за то, что оставляет ее и преп
одобного Абика, он развернул своего мула обратно к папской дороге, что ве
ла на север. Уже подступал сентябрь, и ночи были безлунными.
Глава 29
«Так же, как есть рвение зла и н
енависти, которое отвращает от Бога и ведет в ад, есть и рвение добра, кото
рое отвращает от пороков и ведет к Богу».
Устав ордена св. Бенедикта, гл
ава 72.
Кардинал Чернозуб Сент-Джордж, дьякон святого Мейси, пристроившись на к
орточках на склоне холма, с долгими мучениями опустошил кишечник (в перв
ый, но далеко не последний раз сегодня) и в эту минуту услышал «тра-та-та» м
ногозарядной винтовки. Очередь донеслась со стороны главного лагеря, ко
торый располагался на широком пологом берегу ручья, над которым нависал
холм.
С того места, где он стоял, вернее сидел на корточках, Чернозуб не мог виде
ть лагеря. Ибо для свершения своего утреннего ритуала, единственного, ко
торым он предпочитал заниматься в одиночестве, он избрал западный склон
небольшой возвышенности, холмика столь маленького, что его не было видно
за деревьями. По правде говоря, Чернозуб тосковал по дому. Не по какому-то
определенному месту Ц у него никогда не было ничего, хоть отдаленно нап
оминающего дом, если не считать аббатства Лейбовица, и пусть даже ему ино
гда (на самом деле довольно часто) не хватало общества братии и безопасно
сти привычного образа жизни, определяемого Уставом, он никогла не скучал
по аббатству как таковому. Его тянуло к пустыне, к прериям, к стране Пусто
го Неба.
И хоть на западе он не видел ничего, кроме лесных зарослей, Чернозуб знал,
что за ними лежат открытые пространства Ц прерии, уходящие в необозриму
ю даль, без лесов и без городов. Они напоминали о Вечности. На западе и небо
было куда выше.
Безграничное, молчаливое и строгое.
«Отсюда я приветствую тебя, Пустое Небо».
Тра-та-та.
Чернозуб торопливо поднялся, подтерся пучком травы и успокоился, перест
ал волноваться, ибо понял, что это за звуки. Там не было перестрелки, а шло п
разднование. Воинам вождя Кузнечиков внушили, что надо беречь драгоценн
ые медные гильзы, но они маялись отсутствием военных действий и решили и
зобразить звук очередей из новых «папских» ружей. Как и все, чем занимали
сь Кочевники, они быстро научились издавать звуки, неотличимые от настоя
щих выстрелов.
Чернозуб впервые обратил на них внимание несколько дней назад, когда вер
нулся отряд разведчиков, и сказал своему боссу, Битому Псу, что воины умел
о изображают канонаду.
Ц Изобразили бы они лучше, как драят кастрюли, ваше преосвященство, Ц п
роворчал Битый Пес.
Эти «тра-та-та» мешались с шумом, который издавали собаки. Боевые псы, кот
орых вели на поводках, не лаяли, а издавали тревожный звук, напоминавший о
дновременно вой и рычание. Вся эта какофония доносилась из лагеря папски
х войск, раскинувшегося на опушке леса у изгиба речушки, именовавшейся Т
ревожной или Потревожь Кого-то. Запахнув рясу и подпоясавшись бечевкой,
щурясь от раннего утреннего солнца последних дней сентября, Чернозуб пе
ревалил через вершину холма и стал спускаться к лагерю. Сандалии он нес в
руках, чувствуя босыми ногами приятную влагу росистой травы. За деревьям
и он видел, как пасутся, переходя с места на место, лошади и настороженно п
оглядывают на собак, которые с дьявольски продувными мордами кружили во
круг них.
«Тра-та-та» перемежались воплями и криками, теперь Чернозуб видел разма
леванных Кузнечиков, потрясавших в воздухе ружьями. Их было куда больше,
чем небольшой отряд.
Что-то подняло их на ноги или, точнее, посадило в седла.
Чернозуб был почти рад. Теперь, по истечении нескольких недель, когда до Н
ового Рима оставался последний бросок, среди вооруженных Кочевников ощ
утимо стало сказываться напряжение, которое давало о себе знать и во все
й атмосфере папского крестового похода. По мере того как мощный, почти по
луторатысячный отряд день за днем полз на восток, в прерии все чаще встре
чались перелески; они становились все многочисленнее, все гуще и длиннее
, пока в один день Ц и Чернозуб запомнил его, этот день Ц положение не изм
енилось: теперь уже полосы прерий вдавались в гущу лесных массивов. Это н
апоминало оптическую иллюзию; одна вещь на глазах превращалась в свою пр
отивоположность.
Когда страна высоких трав кончилась и пошли леса, воины стали опасаться,
что столкнутся с сопротивлением со стороны тексаркских войск, которые, п
редположительно, Ханнеган оставил, чтобы охранять подходы к Святому Гор
оду. Но ничего не произошло. Войска ожидали, что им окажут сопротивление п
олуоседлые фермеры-Кузнечики и те поселенцы, которые велением Филлипео
обосновались среди них. Ничего не было. Передовые конные патрули не нахо
дили ничего, кроме брошенных ферм, сожженных или догорающих амбаров; ско
т был перебит или угнан, оставив после себя только следы и кучи еще теплог
о навоза. Бревенчатые дома были сожжены или ограблены, маленькие домики
печально глядели пустыми глазницами окон и дверных проемов. Кузнечикам
доставляло особое удовольствие битье стекол, и их отсутствие вызывало у
них растущее нетерпение. Эти подлые пожиратели травы или сами побили их,
или забрали свои окна с собой.
Новый кардинал оставался столь же неизменно привязан к своему ветхому ф
ургону, как в бытность простым монахом, но несколько раз Чернозуб оставл
ял свои горшки и кастрюли и отправлялся осматривать брошенные дома, наде
ясь Ц хотя он никогда не признавался в этом даже самому себе, Ц что, може
т быть, ему удастся найти следы Либрады, своего маленького кугуара-уродц
а, которая удрала, не дожидаясь, когда хозяин сам даст ей свободу. Но Либра
да не ела мертвечину, а те несколько фермеров и их семьи, которые попались
Чернозубу на глаза, были мертвы. Несколько раз он был свидетелем, как груп
пы верховых Кочевников, распевая похоронные песни и уверенно держась в с
едлах, углублялись в гущу леса Ц на первых порах они откровенно волнова
лись, но затем в них появилась уверенность, переходящая в скуку. Сельская
местность вокруг Нового Рима обезлюдела. Тут не было ни воинов, с которым
и можно было драться, ни женщин, которых можно было насиловать или хотя бы
защищать от насилия. Здесь не было ничего, кроме деревьев, бессловесных к
ак лошади и недвижимых как трава. Фермеры Ц многие из них были родом из Ку
знечиков Ц оставили свои фермы, и если даже Ханнеган оставил тут войска
защищать город, тоже куда-то исчезли.
Кто-то говорил, что фермеров угнали военные. Раненый старик, которого наш
ли на полу амбара и притащили в лагерь, где он и скончался, успел рассказат
ь папе и его курии, что именно тексаркские солдаты перебили окна в его дом
е, подожгли поля его и соседей, но Чернозуб решил, что он врет. По крайней ме
ре, в чем-то. В военные времена искренность была столь же редка, как и красо
та. И то и другое появлялось случайно, в неожиданных местах Ц как блик сол
нца на пуговице одежды трупа.
Тра-та-та.
Надо было что-то делать наконец. Чернозуб чувствовал, что в нем живут два
человека: один боялся этого возбуждения, а другой наслаждался им; один не
торопливо спускался по склону холма к пасущимся лошадям, а другой, прито
рмаживая, зарывался пятками в мягкую землю. Ему нравилось на вершине хол
ма, ибо тут он возносился, или почти возносился, над верхушками деревьев. С
пускаться к ним было почти тем же самым, что спускаться в тюремный подвал.
Тра-та-та. По крайней мере один из выстрелов был настоящим. Похоже, что раз
ведчики обнаружили главные силы Тексарка и сегодня разразится сражени
е. Ему предстоит развернуться на востоке. Полупройдя, полупропахав путь
по склону холма, Чернозуб прищурился, глядя на залитые солнцем стволы де
ревьев. За ними на расстоянии максимум одного конного броска лежал Новый
Рим. А за городом, невидимая отсюда, тянулась Грейт-Ривер Ц Мисспи, как на
зывали ее травоядные. В течение месяцев Чернозуб опасался появления тут
войск крестоносцев, но теперь он ждал неминуемого развития событий, пуст
ь даже они означали битву. Пусть в глубине души он об этом и сожалел, но Чер
нозуб уже знал, что такое война, и он знал, что хуже самого сражения его дол
гое ожидание, изматывающее напряжение и густой запах пота мужчин в непре
рывном движении.
Лагерь пропах дерьмом и дымом. От него несло зловонием лихорадки Хилберт
а, тошнотной пустотой кишечника, которую ощущали, кроме Чернозуба, не мен
ее трети лагеря Ц и Кочевники, и христиане. Запах был особенно силен в тех
местах, где заросли высокой травы приближались к деревьям, где мир Пусто
го Неба исчезал в переплетении ветвей плотной стены стволов. По мере тог
о как крестовый поход папы приближался к Новому Риму, становилось все бо
льше грязи и раздавленных в темноте куч дерьма. Мать Церковь возвращалас
ь домой.
Тра-та-та!
Внизу в лагере продолжали полыхать огромные ночные костры. Бревна, огром
ные, как трупы, трещали и дымились, столь же неохотно, как и трупы, занимаяс
ь огнем. Здесь, в лесистой меткости, все было пропитано сыростью. Подол ряс
ы, скользивший по высокой траве, промок. Чернозуб присоединился к толпе, с
обравшейся вокруг ямы с костром в центре лагеря. Тут смешались в единую м
ассу люди, кони и собаки. Многие бойцы подтянулись сюда от небольших лаге
рных костров Диких Собак и Кузнечиков, держась поближе к Ксесачу дри Вор
дару и его личной страже. Воины Кочевников, толпясь вокруг костра, поплев
ывали в него, делая вид, что стреляют в непроницаемый серый полог нависше
го над ними неба. Похоже, что снова собирался дождь, который мог зарядить и
на неделю.
Держа в руках свое многозарядное ружье, из-за деревьев вышел вождь Кузне
чиков Элтур Брам и присоединился к шаману в причудливой шляпе, который, с
крючившись, сидел на белом муле.
Тра-та-та.
Подозрительным было отсутствие папы, но в компании присутствовал небол
ьшой отряд папской гвардии. Он прибыл на лошадях какого-то странного вид
а. Ружья у них были точно такие же, как и у вождя Кузнечиков. Чернозуб с удив
лением заметил среди них Аберлотта.
Ц Не будьте столь грустны, ваше преосвященство, Ц сказал пухлый студен
т из Валаны; ружье он держал с умелой сноровкой.
Ц Куда ты направляешься? Ц спросил Чернозуб, не обращая внимания на сар
казм своего старого друга.
Ц За сухарями, Ц Аберлотт показал на очередь, с самого утра выстроившую
ся у фургонов; в ней стояли и Кузнечики, и Дикие Собаки Ц все как один воор
уженные. Ц Идем.
В этой очереди уже стоял Вушин, он же Топор, который, потеснившись, пропуст
ил Аберлотта и Чернозуба вперед. Чернозуб знал, что это было общепринято
й практикой у Кочевников, когда каждый человек тащил за собой вереницу д
рузей и родственников. Если он вставал в очередь, то, можно считать, с ним в
ставали и все остальные.
Ц Доброе утро, Топор.
Ц С добрым утром, кардинал Нимми. Почему такой печальный?
«Неужели у меня в самом деле такой грустный вид?» Ц подумал Чернозуб. Он п
ожал плечами. Может, дело в болезни. Казалось, она не отпускает его уже нес
колько лет, хотя, судя по меткам, которые он делал в фургоне, недомогал он в
сего две недели.
Ц Может, из-за войны, Ц сказал он. Ц Война всегда наводит печаль.
Ц Кое на кого, Ц уточнил Аберлотт. Он откинул длинные пряди волос и, слов
но на счастье, коснулся корявого отростка хряща в том месте, где его ухо бы
ло стесано тексаркским кавалеристом.
Ц На всех, Ц сказал Топор.
Очередь ползла вперед, и стоящие разминали ногами грязь, которая, казало
сь, никогда тут не исчезала, даже под покровом сухой травы.
Ц Похоже, его преосвященство явно не в себе из-за его удравшего маленько
го котенка.
Ц Она не так уж и мала, Ц сказал Чернозуб, Ц и я хочу, чтобы ты перестал зв
ать меня преосвященством.
Ц Прости, кардинал, Ц ответил Аберлотт. Подошла его очередь. Он получил
два сухаря и один дал Чернозубу. Дополнительные сухари выдавались тольк
о вооруженным. Чернозуб неохотно взял его. Жизнь была достаточно трудна
и без постоянных издевок Аберлотта.
Вместе с ним и с Топором он вернулся к разгоревшемуся костру.
Ц Такова война, Ц сказал Аберлотт. Ц Я думаю, передовые отряды Диких Со
бак уже вчера вошли в город. Сопротивления не было. А сегодня идем мы с Элт
уром Брамом и его шаманами, Ц он кивнул в сторону старика на белом муле.
Ц Может, нам доведется увидеть базилику святого Петра.
Ц Ты идешь? Ц спросил Чернозуб.
Ц Получил разрешение. Вместе с большинством папской гвардии. Ц Аберло
тт бросил взгляд на Вушина, папского генерал-сержанта, который лишь пожа
л плечами. Вушин поддерживал все решения своего хозяина.
Вскинув ружье, Аберлотт нацелил его в небо, подражая воинам Кочевников.
Ц Тра-та-та, Ц сказал он, но в голосе его не было убежденности. Он улыбнул
ся, показав Чернозубу плохие зубы, и разжал ладонь, на которой лежали три м
едных патрона. Ц Его величество вождь не хотел брать нас, но его святейше
ство папа Амен II настоял. Мы Ц его глаза и уши.
Ц И ружья, Ц добавил Чернозуб.
Ц И это тоже.
Морось все больше напоминала дождь. Чернозуб спрятал кардинальскую шап
ку под пологом фургона Ц он опасался, что под дождем ее красный цвет може
т вылинять, Ц и собрал кастрюли и сковородки, с утра оставленные ему Биты
м Псом. Возвышение до звания десятого кардинала крестового похода не осв
ободило его от обязанностей помощника поваренка, мойщика посуды. А также
не уменьшило интенсивности приступов лихорадки, сотрясавших его с голо
вы до ног.
Недужила треть лагеря Ц почти тысяча человек. Удушливое зловоние челов
еческих экскрементов мешалось с обычными запахами стоянки Ц конского
пота и дыма от костров. Общее настроение было полно мрачности. «Может, буд
ет дождь», Ц подумал Чернозуб, когда, складывая кастрюли и сковородки, он
осторожно обходил вездесущие кучки собачьего дерьма. Лучше дождь, чем о
жидание его. На Кочевников, казалось, не действовали никакие неприятност
и, но от дождя они старались укрыться.
Чернозуб покончил с посудой, оттерев ее песком на берегу ручейка, которы
й вот уже тысячу лет тек из-под каменной глыбы, и проделал долгий обратный
путь к своему фургону с пологом. Он прошел мимо папской кареты («Черта с д
ва ты получишь») и мимо блестящих металлических фургонов магистра Диона
, караван которого присоединился к ним два дня назад в том месте, где травя
нистые полосы прерий становились все уже и уже и в них все чаще встречали
сь груды битого бетона и камней.
Этим утром Чернозуб впервые при свете дня увидел вблизи дионовские фург
оны. Они смахивали на печки на колесах. «Цистерны», Ц назвал их Аберлотт,
но кто повезет воду с выжженных равнин на дождливый восток? Ясно, что они п
редставляли собой какое-то оружие.
На сиденье одного из фургонов дремал уродец. Увидев Чернозуба, он расплы
лся в идиотской улыбке, перекрестился и разразился смехом. Чернозуб поду
мал, что он над ним издевается, но тут увидел Коричневого Пони рядом с Дион
ом, которые, скрытые от глаз, стояли за одним из металлических фургонов. По
хоже, они спорили и положение Диона было не из лучших. Чернозуб не видел вы
ражения лица папы, но узнал неторопливый жест рукой, когда папа, смиряя св
ое нетерпение, с юридической обстоятельностью убеждал своего собеседн
ика. Монах, ныне кардинал, повернулся и заторопился обратно, к центру стоя
нки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
ыть глаза, чтобы не смотреть Эдрии в лицо. Она остановилась и посмотрела н
а аббата.
Ц Какие свиньи! Ц грубо сказала она и перекрестилась забинтованной ру
кой. Ц Я ничего не могу для него сделать.
Ц Что ты имеешь в виду? Ц спросил приор Девенди.
Ц Я имею в виду, что с сегодняшнего вечера я бессильна. И он приказал мне б
ольше ничего не делать, Ц повернувшись, она направилась к дверям.
Ц Сестра Клер, прошу вас! Ц сказал Поющая Корова. Ц Он может умереть.
Она снова перекрестилась и, не оглядываясь, вышла в коридор.
На следующий день она исчезла из кельи гостиницы, где не оказалось и ее ма
ленькой дорожной сумки. Никто не видел, как она уходила, но на постели оста
лась записка: «Мне жаль вашего аббата. Спасибо за гостеприимство. Да благ
ословит вас Бог».
Никто не знал, куда она делась. Возвращаясь в Новый Иерусалим, Поющая Коро
ва остановился в Санли Боуиттс, чтобы порасспросить о ней. Ее видели, когд
а она шла к горе Последнего Пристанища. По тропе приор добрался до поднож
ия утеса.
На камне он нашел следы крови, но больше никаких примет не осталось. Значи
т, она была с Бенджамином. Отец Му не сомневался, что старый еврей излечит
Божьи стигматы. Маясь смутным чувством вины за то, что оставляет ее и преп
одобного Абика, он развернул своего мула обратно к папской дороге, что ве
ла на север. Уже подступал сентябрь, и ночи были безлунными.
Глава 29
«Так же, как есть рвение зла и н
енависти, которое отвращает от Бога и ведет в ад, есть и рвение добра, кото
рое отвращает от пороков и ведет к Богу».
Устав ордена св. Бенедикта, гл
ава 72.
Кардинал Чернозуб Сент-Джордж, дьякон святого Мейси, пристроившись на к
орточках на склоне холма, с долгими мучениями опустошил кишечник (в перв
ый, но далеко не последний раз сегодня) и в эту минуту услышал «тра-та-та» м
ногозарядной винтовки. Очередь донеслась со стороны главного лагеря, ко
торый располагался на широком пологом берегу ручья, над которым нависал
холм.
С того места, где он стоял, вернее сидел на корточках, Чернозуб не мог виде
ть лагеря. Ибо для свершения своего утреннего ритуала, единственного, ко
торым он предпочитал заниматься в одиночестве, он избрал западный склон
небольшой возвышенности, холмика столь маленького, что его не было видно
за деревьями. По правде говоря, Чернозуб тосковал по дому. Не по какому-то
определенному месту Ц у него никогда не было ничего, хоть отдаленно нап
оминающего дом, если не считать аббатства Лейбовица, и пусть даже ему ино
гда (на самом деле довольно часто) не хватало общества братии и безопасно
сти привычного образа жизни, определяемого Уставом, он никогла не скучал
по аббатству как таковому. Его тянуло к пустыне, к прериям, к стране Пусто
го Неба.
И хоть на западе он не видел ничего, кроме лесных зарослей, Чернозуб знал,
что за ними лежат открытые пространства Ц прерии, уходящие в необозриму
ю даль, без лесов и без городов. Они напоминали о Вечности. На западе и небо
было куда выше.
Безграничное, молчаливое и строгое.
«Отсюда я приветствую тебя, Пустое Небо».
Тра-та-та.
Чернозуб торопливо поднялся, подтерся пучком травы и успокоился, перест
ал волноваться, ибо понял, что это за звуки. Там не было перестрелки, а шло п
разднование. Воинам вождя Кузнечиков внушили, что надо беречь драгоценн
ые медные гильзы, но они маялись отсутствием военных действий и решили и
зобразить звук очередей из новых «папских» ружей. Как и все, чем занимали
сь Кочевники, они быстро научились издавать звуки, неотличимые от настоя
щих выстрелов.
Чернозуб впервые обратил на них внимание несколько дней назад, когда вер
нулся отряд разведчиков, и сказал своему боссу, Битому Псу, что воины умел
о изображают канонаду.
Ц Изобразили бы они лучше, как драят кастрюли, ваше преосвященство, Ц п
роворчал Битый Пес.
Эти «тра-та-та» мешались с шумом, который издавали собаки. Боевые псы, кот
орых вели на поводках, не лаяли, а издавали тревожный звук, напоминавший о
дновременно вой и рычание. Вся эта какофония доносилась из лагеря папски
х войск, раскинувшегося на опушке леса у изгиба речушки, именовавшейся Т
ревожной или Потревожь Кого-то. Запахнув рясу и подпоясавшись бечевкой,
щурясь от раннего утреннего солнца последних дней сентября, Чернозуб пе
ревалил через вершину холма и стал спускаться к лагерю. Сандалии он нес в
руках, чувствуя босыми ногами приятную влагу росистой травы. За деревьям
и он видел, как пасутся, переходя с места на место, лошади и настороженно п
оглядывают на собак, которые с дьявольски продувными мордами кружили во
круг них.
«Тра-та-та» перемежались воплями и криками, теперь Чернозуб видел разма
леванных Кузнечиков, потрясавших в воздухе ружьями. Их было куда больше,
чем небольшой отряд.
Что-то подняло их на ноги или, точнее, посадило в седла.
Чернозуб был почти рад. Теперь, по истечении нескольких недель, когда до Н
ового Рима оставался последний бросок, среди вооруженных Кочевников ощ
утимо стало сказываться напряжение, которое давало о себе знать и во все
й атмосфере папского крестового похода. По мере того как мощный, почти по
луторатысячный отряд день за днем полз на восток, в прерии все чаще встре
чались перелески; они становились все многочисленнее, все гуще и длиннее
, пока в один день Ц и Чернозуб запомнил его, этот день Ц положение не изм
енилось: теперь уже полосы прерий вдавались в гущу лесных массивов. Это н
апоминало оптическую иллюзию; одна вещь на глазах превращалась в свою пр
отивоположность.
Когда страна высоких трав кончилась и пошли леса, воины стали опасаться,
что столкнутся с сопротивлением со стороны тексаркских войск, которые, п
редположительно, Ханнеган оставил, чтобы охранять подходы к Святому Гор
оду. Но ничего не произошло. Войска ожидали, что им окажут сопротивление п
олуоседлые фермеры-Кузнечики и те поселенцы, которые велением Филлипео
обосновались среди них. Ничего не было. Передовые конные патрули не нахо
дили ничего, кроме брошенных ферм, сожженных или догорающих амбаров; ско
т был перебит или угнан, оставив после себя только следы и кучи еще теплог
о навоза. Бревенчатые дома были сожжены или ограблены, маленькие домики
печально глядели пустыми глазницами окон и дверных проемов. Кузнечикам
доставляло особое удовольствие битье стекол, и их отсутствие вызывало у
них растущее нетерпение. Эти подлые пожиратели травы или сами побили их,
или забрали свои окна с собой.
Новый кардинал оставался столь же неизменно привязан к своему ветхому ф
ургону, как в бытность простым монахом, но несколько раз Чернозуб оставл
ял свои горшки и кастрюли и отправлялся осматривать брошенные дома, наде
ясь Ц хотя он никогда не признавался в этом даже самому себе, Ц что, може
т быть, ему удастся найти следы Либрады, своего маленького кугуара-уродц
а, которая удрала, не дожидаясь, когда хозяин сам даст ей свободу. Но Либра
да не ела мертвечину, а те несколько фермеров и их семьи, которые попались
Чернозубу на глаза, были мертвы. Несколько раз он был свидетелем, как груп
пы верховых Кочевников, распевая похоронные песни и уверенно держась в с
едлах, углублялись в гущу леса Ц на первых порах они откровенно волнова
лись, но затем в них появилась уверенность, переходящая в скуку. Сельская
местность вокруг Нового Рима обезлюдела. Тут не было ни воинов, с которым
и можно было драться, ни женщин, которых можно было насиловать или хотя бы
защищать от насилия. Здесь не было ничего, кроме деревьев, бессловесных к
ак лошади и недвижимых как трава. Фермеры Ц многие из них были родом из Ку
знечиков Ц оставили свои фермы, и если даже Ханнеган оставил тут войска
защищать город, тоже куда-то исчезли.
Кто-то говорил, что фермеров угнали военные. Раненый старик, которого наш
ли на полу амбара и притащили в лагерь, где он и скончался, успел рассказат
ь папе и его курии, что именно тексаркские солдаты перебили окна в его дом
е, подожгли поля его и соседей, но Чернозуб решил, что он врет. По крайней ме
ре, в чем-то. В военные времена искренность была столь же редка, как и красо
та. И то и другое появлялось случайно, в неожиданных местах Ц как блик сол
нца на пуговице одежды трупа.
Тра-та-та.
Надо было что-то делать наконец. Чернозуб чувствовал, что в нем живут два
человека: один боялся этого возбуждения, а другой наслаждался им; один не
торопливо спускался по склону холма к пасущимся лошадям, а другой, прито
рмаживая, зарывался пятками в мягкую землю. Ему нравилось на вершине хол
ма, ибо тут он возносился, или почти возносился, над верхушками деревьев. С
пускаться к ним было почти тем же самым, что спускаться в тюремный подвал.
Тра-та-та. По крайней мере один из выстрелов был настоящим. Похоже, что раз
ведчики обнаружили главные силы Тексарка и сегодня разразится сражени
е. Ему предстоит развернуться на востоке. Полупройдя, полупропахав путь
по склону холма, Чернозуб прищурился, глядя на залитые солнцем стволы де
ревьев. За ними на расстоянии максимум одного конного броска лежал Новый
Рим. А за городом, невидимая отсюда, тянулась Грейт-Ривер Ц Мисспи, как на
зывали ее травоядные. В течение месяцев Чернозуб опасался появления тут
войск крестоносцев, но теперь он ждал неминуемого развития событий, пуст
ь даже они означали битву. Пусть в глубине души он об этом и сожалел, но Чер
нозуб уже знал, что такое война, и он знал, что хуже самого сражения его дол
гое ожидание, изматывающее напряжение и густой запах пота мужчин в непре
рывном движении.
Лагерь пропах дерьмом и дымом. От него несло зловонием лихорадки Хилберт
а, тошнотной пустотой кишечника, которую ощущали, кроме Чернозуба, не мен
ее трети лагеря Ц и Кочевники, и христиане. Запах был особенно силен в тех
местах, где заросли высокой травы приближались к деревьям, где мир Пусто
го Неба исчезал в переплетении ветвей плотной стены стволов. По мере тог
о как крестовый поход папы приближался к Новому Риму, становилось все бо
льше грязи и раздавленных в темноте куч дерьма. Мать Церковь возвращалас
ь домой.
Тра-та-та!
Внизу в лагере продолжали полыхать огромные ночные костры. Бревна, огром
ные, как трупы, трещали и дымились, столь же неохотно, как и трупы, занимаяс
ь огнем. Здесь, в лесистой меткости, все было пропитано сыростью. Подол ряс
ы, скользивший по высокой траве, промок. Чернозуб присоединился к толпе, с
обравшейся вокруг ямы с костром в центре лагеря. Тут смешались в единую м
ассу люди, кони и собаки. Многие бойцы подтянулись сюда от небольших лаге
рных костров Диких Собак и Кузнечиков, держась поближе к Ксесачу дри Вор
дару и его личной страже. Воины Кочевников, толпясь вокруг костра, поплев
ывали в него, делая вид, что стреляют в непроницаемый серый полог нависше
го над ними неба. Похоже, что снова собирался дождь, который мог зарядить и
на неделю.
Держа в руках свое многозарядное ружье, из-за деревьев вышел вождь Кузне
чиков Элтур Брам и присоединился к шаману в причудливой шляпе, который, с
крючившись, сидел на белом муле.
Тра-та-та.
Подозрительным было отсутствие папы, но в компании присутствовал небол
ьшой отряд папской гвардии. Он прибыл на лошадях какого-то странного вид
а. Ружья у них были точно такие же, как и у вождя Кузнечиков. Чернозуб с удив
лением заметил среди них Аберлотта.
Ц Не будьте столь грустны, ваше преосвященство, Ц сказал пухлый студен
т из Валаны; ружье он держал с умелой сноровкой.
Ц Куда ты направляешься? Ц спросил Чернозуб, не обращая внимания на сар
казм своего старого друга.
Ц За сухарями, Ц Аберлотт показал на очередь, с самого утра выстроившую
ся у фургонов; в ней стояли и Кузнечики, и Дикие Собаки Ц все как один воор
уженные. Ц Идем.
В этой очереди уже стоял Вушин, он же Топор, который, потеснившись, пропуст
ил Аберлотта и Чернозуба вперед. Чернозуб знал, что это было общепринято
й практикой у Кочевников, когда каждый человек тащил за собой вереницу д
рузей и родственников. Если он вставал в очередь, то, можно считать, с ним в
ставали и все остальные.
Ц Доброе утро, Топор.
Ц С добрым утром, кардинал Нимми. Почему такой печальный?
«Неужели у меня в самом деле такой грустный вид?» Ц подумал Чернозуб. Он п
ожал плечами. Может, дело в болезни. Казалось, она не отпускает его уже нес
колько лет, хотя, судя по меткам, которые он делал в фургоне, недомогал он в
сего две недели.
Ц Может, из-за войны, Ц сказал он. Ц Война всегда наводит печаль.
Ц Кое на кого, Ц уточнил Аберлотт. Он откинул длинные пряди волос и, слов
но на счастье, коснулся корявого отростка хряща в том месте, где его ухо бы
ло стесано тексаркским кавалеристом.
Ц На всех, Ц сказал Топор.
Очередь ползла вперед, и стоящие разминали ногами грязь, которая, казало
сь, никогда тут не исчезала, даже под покровом сухой травы.
Ц Похоже, его преосвященство явно не в себе из-за его удравшего маленько
го котенка.
Ц Она не так уж и мала, Ц сказал Чернозуб, Ц и я хочу, чтобы ты перестал зв
ать меня преосвященством.
Ц Прости, кардинал, Ц ответил Аберлотт. Подошла его очередь. Он получил
два сухаря и один дал Чернозубу. Дополнительные сухари выдавались тольк
о вооруженным. Чернозуб неохотно взял его. Жизнь была достаточно трудна
и без постоянных издевок Аберлотта.
Вместе с ним и с Топором он вернулся к разгоревшемуся костру.
Ц Такова война, Ц сказал Аберлотт. Ц Я думаю, передовые отряды Диких Со
бак уже вчера вошли в город. Сопротивления не было. А сегодня идем мы с Элт
уром Брамом и его шаманами, Ц он кивнул в сторону старика на белом муле.
Ц Может, нам доведется увидеть базилику святого Петра.
Ц Ты идешь? Ц спросил Чернозуб.
Ц Получил разрешение. Вместе с большинством папской гвардии. Ц Аберло
тт бросил взгляд на Вушина, папского генерал-сержанта, который лишь пожа
л плечами. Вушин поддерживал все решения своего хозяина.
Вскинув ружье, Аберлотт нацелил его в небо, подражая воинам Кочевников.
Ц Тра-та-та, Ц сказал он, но в голосе его не было убежденности. Он улыбнул
ся, показав Чернозубу плохие зубы, и разжал ладонь, на которой лежали три м
едных патрона. Ц Его величество вождь не хотел брать нас, но его святейше
ство папа Амен II настоял. Мы Ц его глаза и уши.
Ц И ружья, Ц добавил Чернозуб.
Ц И это тоже.
Морось все больше напоминала дождь. Чернозуб спрятал кардинальскую шап
ку под пологом фургона Ц он опасался, что под дождем ее красный цвет може
т вылинять, Ц и собрал кастрюли и сковородки, с утра оставленные ему Биты
м Псом. Возвышение до звания десятого кардинала крестового похода не осв
ободило его от обязанностей помощника поваренка, мойщика посуды. А также
не уменьшило интенсивности приступов лихорадки, сотрясавших его с голо
вы до ног.
Недужила треть лагеря Ц почти тысяча человек. Удушливое зловоние челов
еческих экскрементов мешалось с обычными запахами стоянки Ц конского
пота и дыма от костров. Общее настроение было полно мрачности. «Может, буд
ет дождь», Ц подумал Чернозуб, когда, складывая кастрюли и сковородки, он
осторожно обходил вездесущие кучки собачьего дерьма. Лучше дождь, чем о
жидание его. На Кочевников, казалось, не действовали никакие неприятност
и, но от дождя они старались укрыться.
Чернозуб покончил с посудой, оттерев ее песком на берегу ручейка, которы
й вот уже тысячу лет тек из-под каменной глыбы, и проделал долгий обратный
путь к своему фургону с пологом. Он прошел мимо папской кареты («Черта с д
ва ты получишь») и мимо блестящих металлических фургонов магистра Диона
, караван которого присоединился к ним два дня назад в том месте, где травя
нистые полосы прерий становились все уже и уже и в них все чаще встречали
сь груды битого бетона и камней.
Этим утром Чернозуб впервые при свете дня увидел вблизи дионовские фург
оны. Они смахивали на печки на колесах. «Цистерны», Ц назвал их Аберлотт,
но кто повезет воду с выжженных равнин на дождливый восток? Ясно, что они п
редставляли собой какое-то оружие.
На сиденье одного из фургонов дремал уродец. Увидев Чернозуба, он расплы
лся в идиотской улыбке, перекрестился и разразился смехом. Чернозуб поду
мал, что он над ним издевается, но тут увидел Коричневого Пони рядом с Дион
ом, которые, скрытые от глаз, стояли за одним из металлических фургонов. По
хоже, они спорили и положение Диона было не из лучших. Чернозуб не видел вы
ражения лица папы, но узнал неторопливый жест рукой, когда папа, смиряя св
ое нетерпение, с юридической обстоятельностью убеждал своего собеседн
ика. Монах, ныне кардинал, повернулся и заторопился обратно, к центру стоя
нки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64