я:
II. О земледельческой ассоциации
Решение этой столь пренебрегаемой проблемы вело к решению всех политических проблем. Известно, что иногда достаточно самых малых средств, чтобы произвести самые большие дела: при помощи металлической иглы управляют молнией и ведут судно сквозь бурю и
мрак; при помощи столь же простого средства можно положить предел всем общественным бедствиям; и в то время как строй цивилизации плавает в крови, чтоб утолить торговое соперничество, узнают, без сомнения, с интересом, что одно хозяйственное меропри
ятие покончит с ним навсегда без всякой борьбы и что морская держава, до сих пор столь страшная1, будет повержена в абсолютное ничтожество благодаря действию земледельческой ассоциации.я:
Эта идея на первый взгляд кажется гигантской и неосуществимой из-за препятствия, которое такому объединению противопо-ставляют страсти, препятствия тем более отпугивающего, что их невозможно понемногу преодолеть. Едва ли возможно объединить в земледе
льческое общество двадцать, тридцать, сорок человек или даже пятьдесят; нужно по крайней мере восемьсот, чтобы образовать ассоциацию природосообразную, или привлекательную. Я понимаю под этими словами общество, члены которого будут вовлечены в трудов
ую деятельность соревнованием, самолюбием и иными движущими силами, совместимыми с движущей силой выгоды: порядок, о котором идет речь, вызовет у нас страсть к земледелию, ныне столь отталкивающему, что им занимаются только по необходимости и из стра
ха умереть от голода.я:
Земледельческая ассоциация, если предположить, что она охва-тит около тысячи человек, представляет для хозяйства столь
огромные благодеяния, что трудно объяснить беззаботность современных людей в этом отношении; существует же разряд ученых-экономистов, посвятивших себя специально расчетам усовершенствования хозяйства. Их пренебрежение исследованием метода ассоциации
тем более непонятно, что они сами указали на некоторые выгоды, которые произошли бы от этого: например, они признали, и всякий мог признать это, как и они, что триста семейств ассоциированных селян имели бы лишь один-единственный амбар, хорошо содерж
имый, вместо трехсот плохо устроенных амбаров; одну-единственную чановую вместо трех сотен чанов, содержимых большей частью с крайним незнанием дела; что у них было бы в разных случаях, а особенно летом, лишь три или четыре больших очага вместо трехс
от; что они посылали бы в город только одну молочницу с бочкой молока на рессорной повозке, что сберегло бы сотню полудней, потерянных сотней молочниц, которые таскают сотню кувшинов молока. Вот некоторые виды экономии, которые предвидели различные
наблюдатели, но все же они не указали и двадцатой доли выгод, какие были бы порождены земледельческой ассоциацией.
Ее сочли невозможной, потому что не знали никакого способа образования ее; разве это основание для заключения, что его не откроют и что не следует искать его? Если примут во внимание, что она бы утроила [а зачастую удесятерила бы] доходы от всего хоз
яйства, не станут сомневаться в том, что Бог не имел в виду средства к ее установлению, потому что он должен был заняться прежде всего организацией хозяйственного механизма, который является стержнем человеческих обществ.
Люди, торопящиеся опровергать, выдвинут против этого немало возражений. <Как соединить в одном обществе семьи, одна из которых обладает 100 000 ливров1, а у другой нет ни обола2? Как разобрать столько различных интересов, примирить столько противореч
ивых желаний? Как поглотить все эти проявления соперничества в плане согласованных интересов?> На это я отвечаю указанием на соблазн богатств и удовольствий: самая сильная страсть селян, как и горожан,- любовь к выигрышу. Когда они увидят, что социет
арный кантон дает, при равных шансах, в три раза [в пять раз, в семь раз] больше дохода, чем кантон из бессвязных семейств, и обеспечивает всем членам ассоциации самые разнообразные наслаждения, они забудут все предметы своего соперничества и поспеша
т создать ассоциацию: она распространится без какого-либо закона на все области, ибо повсеместно люди страстно стремятся к богатству и удовольствиям.
В общем, эта теория земледельческой ассоциации, которая изменит судьбу рода человеческого, потворствует страстям, общим всем людям, она их соблазняет приманкой наживы и высоких наслаждений; в этом гарантия ее успеха у дикарей и варваров, как и у люде
й строя цивилизации, поскольку страсти повсеместно одни и те же.
Нет спешной необходимости ознакомить с этим новым порядком, которому я дам наименование прогрессивных серий, или серий групп, серий по страсти.
Я обозначаю этими словами объединение нескольких ассоциированных групп, которые отдаются различным отраслям одного и того же вида труда или одной и той же страсти.
Теория серий по страсти, или прогрессивных серий, не выдумана произвольно, как наши социальные теории. Распорядок этих серий во всем аналогичен распорядку математических рядов, всеми свойствами которых они обладают, как, например, равновесием соперни
чества между крайними группами и средними группами серии.я:
Страсти, которые считали врагами согласия и против которых написали столько тысяч томов, которые скоро падут в небытие, страсти, говорю я, стремятся только к согласию, только к социальному единству, от которого мы считали их столь отдаленными; но они
могут приходить к гармонии только по мере того, как они правильно развиваются в прогрессивных сериях, или сериях групп. Вне этого механизма страсти - это только сорвавшиеся
с цепи тигры, непонятные загадки; это-то и побуждает философов говорить, что следовало бы подавлять их,- мнение вдвойне нелепое: потому что невозможно подавить страсти1 и потому что, если бы каждый их подавлял, состояние цивилизованности склонилось б
ы быстро к ущербу и пало бы обратно к состоянию кочевничества, при котором страсти были бы еще столь же зловредны, какими их можно видеть среди нас; ибо я верю в добродетели пастухов не больше, чем в добродетели их защитников.
Социетарный2 порядок, который придет на смену бессвязно-сти3 строя цивилизации, не допускает ни умеренности, ни уравнительства, ничего предусматриваемого философами; он хочет страстей пылких и утонченных: как только ассоциация образована, страсти при
ходят к согласию тем легче, чем они живее и многочисленнее.
Дело не в том, что этот новый порядок должен был что-либо изменить в страстях; это не было бы возможно ни для Бога, ни для людей: но можно изменить ход страстей, не изменяя ничего
в их природе. Так, например, если человек без состояния ненавидит брак, а ему предложат женщину с приданым в 100 000 ливров ренты, он с радостью согласится заключить этот союз, который накануне отталкивал его. Изменилась ли из-за этого его страсть? Н
ет, но его господствующая страсть - любовь к богатству - изменила свой ход: чтобы достичь своей цели, она взяла путь, который не нравился ей вчера; от этого по природе своей она не изменилась, она изменила лишь ход.
Следовательно, если я утверждаю, что при социетарном порядке люди возымеют вкусы, отличные от тех, какие у них сейчас,
и что пребывание в деревне они будут предпочитать городской жизни, то вовсе не следует думать, что, изменив вкусы, они изменят и страсти; они всегда будут руководимы только любовью
к богатствам и наслаждениям.
Я настаиваю на этом замечании, чтобы отклонить смехотворное возражение, которое порождают некоторые тупые умы; когда они слышат разговор об изменениях вкусов и привычек, которые произойдут при социетарном порядке, они сейчас же восклицают: <Вы, значи
т, измените страсти!> Нет, конечно, но им откроют новые возможности, которые обеспечат им в три-четыре раза большее развитие, чем то, какое они получают в бессвязном строе,
в котором мы живем. Вот почему можно будет увидеть, как люди строя цивилизации будут охвачены отвращением к привычкам, которые им приятны сейчас, как привычка к жизни семейным хозяйством, когда они заметят, что в семейном быту дети заняты лишь тем, ч
то ревут, ломают, ссорятся и отказываются от всякой работы, и что те же дети, будучи введены в прогрессивные серии, или серии групп, заняты там только производительным трудом, без всякого внешнего побуждения соперничают в соревновании, что они вполне
по собственному своему желанию обучаются земледельческим работам, промышленному труду, наукам и искусствам; что они создают продукцию и дают доходы, в то же время полагая, что развлекаются. Когда отцы увидят этот новый порядок, они найдут, что их де
ти достойны обожания в сериях и отвратительны в бессвязных семьях. Когда они, далее, заметят, что в резиденции фаланги (таково наименование, которое я дал ассоциации, обрабатывающей кантон) держат столь чудесный стол, что за одну треть расходов, кото
рых стоит питание в семье, в сериях находят обслуживание втрое более тонкое и более обильное, так что там можно питаться втрое лучше, расходуя на это втрое меньше, чем
в семье, да еще избегать затруднений по приобретению продуктов
и приготовлению; когда они увидят, наконец, что во взаимоотношениях серий никогда не терпят никакого обмана и что народ, столь лживый и столь грубый при строе цивилизации, в сериях становится сверкающим правдивостью и учтивостью, они проникнутся отвр
ащением к этому семейному быту, к этим городам, к этой цивилизации, которые являются предметом их нынешней привязанности; они захотят ассоциироваться в фаланге серий и жить в ее здании. Изменятся ли они в отношении страстей оттого, что станут гнушать
ся привычек и вкусов, которые ныне им приятны? Нет, но их страсти изменят свой ход, отнюдь не изменив ни целенаправленности, ни природы своей. Поэтому вовсе не следует думать, что порядок прогрессивных серий, уже не будучи строем цивилизации, должен
произвести хотя бы малейшее изменение в страстях: они были и останутся неизменными, производя разлад и бедность вне прогрессивных серий или же согласие и богатство в социетарном строе, который является нашим предназначением и образование которого в о
дном только кантоне вызовет самопроизвольное подражание во всей стране, благодаря одной лишь приманке огромных доходов и бесчисленных наслаждений, которые этот порядок обеспечивают всем людям, каково бы ни было различие их имущественного состояния.
Перехожу к результатам этого открытия в научном отношении.
III. О притяжении по страсти и о его отношениях
с определенными науками
:Первой наукой, которую я открыл, была теория притяжения по страсти.
Когда я осознал, что прогрессивные серии обеспечивают
полное развитие страстям людей обоего пола, разного возраста
и различных классов; что при этом новом порядке станут приобретать тем больше силы и богатства, чем больше будут иметь страстей, я пришел отсюда к догадке, что если Бог предоставил столько влияния притяжению по страсти и столь мало разуму, его против
нику, то это для того, чтобы повести нас к этому порядку прогрессивных серий, удовлетворяющему притяжение во всех отношениях. С тех пор я полагал, что притяжение, столь очерненное философами, было истолкователем видов Бога в отношении социального пор
ядка, и я пришел к аналитическому и синтетическому исчислению притяжений и отталкиваний по страсти; они ведут во всех отношениях к земледельческой ассоциации.я:
:Люди легко верят тому, чего желают, и многие из читателей не будут дожидаться более пространного разъяснения, чтобы возыметь к этому открытию полное доверие. Желая поддержать их надежду и укрепить ее у тех, кто колебался бы, я особо настаиваю на ле
гкости безотлагательного перехода рода человеческого к порядку согласованности. Эта легкость столь велика, что можно будет уже с нынешнего - 1808 - года видеть начало организации земного шара: если какой-нибудь государь захочет использовать в опытном
кантоне одну из армий, которые континентальный мир оставляет в бездействии; если он назначит 20 000 человек на подготовительные работы в опытном кантоне, можно будет, пересаживая деревья вместе с их родной почвой (так, как это практикуется в Париже)
и ограничиваясь кирпичными постройками, ускорить предприятие настолько, что к концу весны 1808 года первая фаланга прогрессивных серий вступит в действие, и хаос строя цивилизации, варварства и дикости тотчас же рассеется на всей земле, унося с собо
й единодушные проклятия всего рода человеческого.я:
<Природа, - говорят философы, - окутана непроницаемой завесой, которую не смогут прорвать все вековые усилия> (Анахарсис1). Вот софизм, весьма удобный для невежества и самолюбия: люди любят уговаривать, что то, чего они не сумели, не сумеют и другие.
я:
Между тем социальный порядок, несмотря на несостоятельность таких вождей, делает еще некоторые успехи, как, например, уничтожение рабства; но какая медлительность в том, чтобы задумать и выполнить доброе дело! Минуло двадцать веков науки, прежде чем
предложили малейшее смягчение участи рабов; значит, нужны тысячи лет, чтобы открыть нам глаза на истину,
чтобы внушить нам акт справедливости! Наши науки, похваляющиеся любовью к народу, совершенно не ведают средств благоприятствовать ему; недаром попытки людей нового времени, направленные к освобождению негров, привели лишь к пролитию потоков крови, к
ухудшению бедствий тех, кому хотели оказать услугу; и всё еще не знают методов освобождения, хотя возможность этого дела доказана самым фактом существования современных обычаев [из которых не умеют вывести теорию постепенного освобождения].
Итак, случайности, а не политическим и моральным наукам мы обязаны нашими слабыми успехами в области социального духа; но случайность заставляет нас приобретать каждое открытие ценой веков бурных опытов.я:
:Чтобы оценить ресурсы, которые порядок согласованности будет предоставлять для гурманства, следует знать, что он отнюдь не многолюден, как строй цивилизации. Войдем в некоторые подробности об этом.
Теория дает указание на 800 или 810 жителей в каждой фаланге, а средняя площадь кантона указывается в 3456 туаз2 диаметром. Эта территория превзойдет квадратное лье в отношении 87 к 63. Таким образом, порядок согласованности будет допускать едва 600
жителей на квадратное лье в 2500 туаз.
Между тем строй цивилизации скопляет в некоторых странах, как Вюртемберг, более 4000 жителей на квадратное лье, т. е. в семь раз больше надлежащего числа, а в областях среднего значения обычно находится 1200 жителей на лье, где должно было быть тольк
о 600.
Принимая во внимание телесную слабость людей строя цивилизации, можно было бы их оставлять до 800-900 на лье, но только временно и при условии постепенного сокращения до 600 по мере того, как земной шар будет становиться пригодным к обработке, а род
человеческий будет набирать силы.
Надо будет, следовательно, разгружать цивилизованные области, которые переполнены народом и имеют часто свыше 800 жителей на квадратное лье, включая и жителей городов. Отток будет направляться не в смежные местности, как, например, из Франции в Испан
ию, но в различные пункты всех невозделанных стран. Их начнут разрезывать в шахматном порядке границами фаланг, которые пересекут Африку, Америку и Австралию с тем, чтобы просвещать страну и приобщать туземные орды.
Известные европейские страны, как Вюртемберг, эвакуируют более 3000 жителей с квадратного лье. Это будет большой выгодой для их государя, который будет иметь колониальную акцию, или право собственности в размере одной двенадцатой на невозделанные стр
аны, какие будут освоены его эмигрантами.я:
К счастью, земля обширна в соотношении с ее слабой населенностью: мы достигли еще только трети того числа, которое является подходящим для доведения земного шара до малого комплекта в два миллиарда; можно будет, следовательно, распространяться по жел
анию и жить просторно. Именно для того, чтобы уготовить нам это благосостояние, Бог ограничил нас столь малой численностью и скучил как пленников на некоторых территориях, которые мы оспариваем друг у друга, тогда как наибольшая часть земного шара ос
тается невозделанной из-за опасения потерять колонии.
Впредь ничто не будет мешать тому, чтобы народы рассеивались, когда земля вся будет объединена под властью единого
и неизменного правительства, которое сможет обеспечить каждому государю колониальное возмещение по странам, которые он населил избытком своих подданных.
Хотя порядок согласованности может допускать временно только 900, а впоследствии 600 жителей на квадратное лье, он приведет к тому, что это малое число жителей, сформированных
в прогрессивные серии, будет собирать продукцию столь обильную, какую могло бы дать втрое большее количество бессвязных земледельцев на той же территории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
II. О земледельческой ассоциации
Решение этой столь пренебрегаемой проблемы вело к решению всех политических проблем. Известно, что иногда достаточно самых малых средств, чтобы произвести самые большие дела: при помощи металлической иглы управляют молнией и ведут судно сквозь бурю и
мрак; при помощи столь же простого средства можно положить предел всем общественным бедствиям; и в то время как строй цивилизации плавает в крови, чтоб утолить торговое соперничество, узнают, без сомнения, с интересом, что одно хозяйственное меропри
ятие покончит с ним навсегда без всякой борьбы и что морская держава, до сих пор столь страшная1, будет повержена в абсолютное ничтожество благодаря действию земледельческой ассоциации.я:
Эта идея на первый взгляд кажется гигантской и неосуществимой из-за препятствия, которое такому объединению противопо-ставляют страсти, препятствия тем более отпугивающего, что их невозможно понемногу преодолеть. Едва ли возможно объединить в земледе
льческое общество двадцать, тридцать, сорок человек или даже пятьдесят; нужно по крайней мере восемьсот, чтобы образовать ассоциацию природосообразную, или привлекательную. Я понимаю под этими словами общество, члены которого будут вовлечены в трудов
ую деятельность соревнованием, самолюбием и иными движущими силами, совместимыми с движущей силой выгоды: порядок, о котором идет речь, вызовет у нас страсть к земледелию, ныне столь отталкивающему, что им занимаются только по необходимости и из стра
ха умереть от голода.я:
Земледельческая ассоциация, если предположить, что она охва-тит около тысячи человек, представляет для хозяйства столь
огромные благодеяния, что трудно объяснить беззаботность современных людей в этом отношении; существует же разряд ученых-экономистов, посвятивших себя специально расчетам усовершенствования хозяйства. Их пренебрежение исследованием метода ассоциации
тем более непонятно, что они сами указали на некоторые выгоды, которые произошли бы от этого: например, они признали, и всякий мог признать это, как и они, что триста семейств ассоциированных селян имели бы лишь один-единственный амбар, хорошо содерж
имый, вместо трехсот плохо устроенных амбаров; одну-единственную чановую вместо трех сотен чанов, содержимых большей частью с крайним незнанием дела; что у них было бы в разных случаях, а особенно летом, лишь три или четыре больших очага вместо трехс
от; что они посылали бы в город только одну молочницу с бочкой молока на рессорной повозке, что сберегло бы сотню полудней, потерянных сотней молочниц, которые таскают сотню кувшинов молока. Вот некоторые виды экономии, которые предвидели различные
наблюдатели, но все же они не указали и двадцатой доли выгод, какие были бы порождены земледельческой ассоциацией.
Ее сочли невозможной, потому что не знали никакого способа образования ее; разве это основание для заключения, что его не откроют и что не следует искать его? Если примут во внимание, что она бы утроила [а зачастую удесятерила бы] доходы от всего хоз
яйства, не станут сомневаться в том, что Бог не имел в виду средства к ее установлению, потому что он должен был заняться прежде всего организацией хозяйственного механизма, который является стержнем человеческих обществ.
Люди, торопящиеся опровергать, выдвинут против этого немало возражений. <Как соединить в одном обществе семьи, одна из которых обладает 100 000 ливров1, а у другой нет ни обола2? Как разобрать столько различных интересов, примирить столько противореч
ивых желаний? Как поглотить все эти проявления соперничества в плане согласованных интересов?> На это я отвечаю указанием на соблазн богатств и удовольствий: самая сильная страсть селян, как и горожан,- любовь к выигрышу. Когда они увидят, что социет
арный кантон дает, при равных шансах, в три раза [в пять раз, в семь раз] больше дохода, чем кантон из бессвязных семейств, и обеспечивает всем членам ассоциации самые разнообразные наслаждения, они забудут все предметы своего соперничества и поспеша
т создать ассоциацию: она распространится без какого-либо закона на все области, ибо повсеместно люди страстно стремятся к богатству и удовольствиям.
В общем, эта теория земледельческой ассоциации, которая изменит судьбу рода человеческого, потворствует страстям, общим всем людям, она их соблазняет приманкой наживы и высоких наслаждений; в этом гарантия ее успеха у дикарей и варваров, как и у люде
й строя цивилизации, поскольку страсти повсеместно одни и те же.
Нет спешной необходимости ознакомить с этим новым порядком, которому я дам наименование прогрессивных серий, или серий групп, серий по страсти.
Я обозначаю этими словами объединение нескольких ассоциированных групп, которые отдаются различным отраслям одного и того же вида труда или одной и той же страсти.
Теория серий по страсти, или прогрессивных серий, не выдумана произвольно, как наши социальные теории. Распорядок этих серий во всем аналогичен распорядку математических рядов, всеми свойствами которых они обладают, как, например, равновесием соперни
чества между крайними группами и средними группами серии.я:
Страсти, которые считали врагами согласия и против которых написали столько тысяч томов, которые скоро падут в небытие, страсти, говорю я, стремятся только к согласию, только к социальному единству, от которого мы считали их столь отдаленными; но они
могут приходить к гармонии только по мере того, как они правильно развиваются в прогрессивных сериях, или сериях групп. Вне этого механизма страсти - это только сорвавшиеся
с цепи тигры, непонятные загадки; это-то и побуждает философов говорить, что следовало бы подавлять их,- мнение вдвойне нелепое: потому что невозможно подавить страсти1 и потому что, если бы каждый их подавлял, состояние цивилизованности склонилось б
ы быстро к ущербу и пало бы обратно к состоянию кочевничества, при котором страсти были бы еще столь же зловредны, какими их можно видеть среди нас; ибо я верю в добродетели пастухов не больше, чем в добродетели их защитников.
Социетарный2 порядок, который придет на смену бессвязно-сти3 строя цивилизации, не допускает ни умеренности, ни уравнительства, ничего предусматриваемого философами; он хочет страстей пылких и утонченных: как только ассоциация образована, страсти при
ходят к согласию тем легче, чем они живее и многочисленнее.
Дело не в том, что этот новый порядок должен был что-либо изменить в страстях; это не было бы возможно ни для Бога, ни для людей: но можно изменить ход страстей, не изменяя ничего
в их природе. Так, например, если человек без состояния ненавидит брак, а ему предложат женщину с приданым в 100 000 ливров ренты, он с радостью согласится заключить этот союз, который накануне отталкивал его. Изменилась ли из-за этого его страсть? Н
ет, но его господствующая страсть - любовь к богатству - изменила свой ход: чтобы достичь своей цели, она взяла путь, который не нравился ей вчера; от этого по природе своей она не изменилась, она изменила лишь ход.
Следовательно, если я утверждаю, что при социетарном порядке люди возымеют вкусы, отличные от тех, какие у них сейчас,
и что пребывание в деревне они будут предпочитать городской жизни, то вовсе не следует думать, что, изменив вкусы, они изменят и страсти; они всегда будут руководимы только любовью
к богатствам и наслаждениям.
Я настаиваю на этом замечании, чтобы отклонить смехотворное возражение, которое порождают некоторые тупые умы; когда они слышат разговор об изменениях вкусов и привычек, которые произойдут при социетарном порядке, они сейчас же восклицают: <Вы, значи
т, измените страсти!> Нет, конечно, но им откроют новые возможности, которые обеспечат им в три-четыре раза большее развитие, чем то, какое они получают в бессвязном строе,
в котором мы живем. Вот почему можно будет увидеть, как люди строя цивилизации будут охвачены отвращением к привычкам, которые им приятны сейчас, как привычка к жизни семейным хозяйством, когда они заметят, что в семейном быту дети заняты лишь тем, ч
то ревут, ломают, ссорятся и отказываются от всякой работы, и что те же дети, будучи введены в прогрессивные серии, или серии групп, заняты там только производительным трудом, без всякого внешнего побуждения соперничают в соревновании, что они вполне
по собственному своему желанию обучаются земледельческим работам, промышленному труду, наукам и искусствам; что они создают продукцию и дают доходы, в то же время полагая, что развлекаются. Когда отцы увидят этот новый порядок, они найдут, что их де
ти достойны обожания в сериях и отвратительны в бессвязных семьях. Когда они, далее, заметят, что в резиденции фаланги (таково наименование, которое я дал ассоциации, обрабатывающей кантон) держат столь чудесный стол, что за одну треть расходов, кото
рых стоит питание в семье, в сериях находят обслуживание втрое более тонкое и более обильное, так что там можно питаться втрое лучше, расходуя на это втрое меньше, чем
в семье, да еще избегать затруднений по приобретению продуктов
и приготовлению; когда они увидят, наконец, что во взаимоотношениях серий никогда не терпят никакого обмана и что народ, столь лживый и столь грубый при строе цивилизации, в сериях становится сверкающим правдивостью и учтивостью, они проникнутся отвр
ащением к этому семейному быту, к этим городам, к этой цивилизации, которые являются предметом их нынешней привязанности; они захотят ассоциироваться в фаланге серий и жить в ее здании. Изменятся ли они в отношении страстей оттого, что станут гнушать
ся привычек и вкусов, которые ныне им приятны? Нет, но их страсти изменят свой ход, отнюдь не изменив ни целенаправленности, ни природы своей. Поэтому вовсе не следует думать, что порядок прогрессивных серий, уже не будучи строем цивилизации, должен
произвести хотя бы малейшее изменение в страстях: они были и останутся неизменными, производя разлад и бедность вне прогрессивных серий или же согласие и богатство в социетарном строе, который является нашим предназначением и образование которого в о
дном только кантоне вызовет самопроизвольное подражание во всей стране, благодаря одной лишь приманке огромных доходов и бесчисленных наслаждений, которые этот порядок обеспечивают всем людям, каково бы ни было различие их имущественного состояния.
Перехожу к результатам этого открытия в научном отношении.
III. О притяжении по страсти и о его отношениях
с определенными науками
:Первой наукой, которую я открыл, была теория притяжения по страсти.
Когда я осознал, что прогрессивные серии обеспечивают
полное развитие страстям людей обоего пола, разного возраста
и различных классов; что при этом новом порядке станут приобретать тем больше силы и богатства, чем больше будут иметь страстей, я пришел отсюда к догадке, что если Бог предоставил столько влияния притяжению по страсти и столь мало разуму, его против
нику, то это для того, чтобы повести нас к этому порядку прогрессивных серий, удовлетворяющему притяжение во всех отношениях. С тех пор я полагал, что притяжение, столь очерненное философами, было истолкователем видов Бога в отношении социального пор
ядка, и я пришел к аналитическому и синтетическому исчислению притяжений и отталкиваний по страсти; они ведут во всех отношениях к земледельческой ассоциации.я:
:Люди легко верят тому, чего желают, и многие из читателей не будут дожидаться более пространного разъяснения, чтобы возыметь к этому открытию полное доверие. Желая поддержать их надежду и укрепить ее у тех, кто колебался бы, я особо настаиваю на ле
гкости безотлагательного перехода рода человеческого к порядку согласованности. Эта легкость столь велика, что можно будет уже с нынешнего - 1808 - года видеть начало организации земного шара: если какой-нибудь государь захочет использовать в опытном
кантоне одну из армий, которые континентальный мир оставляет в бездействии; если он назначит 20 000 человек на подготовительные работы в опытном кантоне, можно будет, пересаживая деревья вместе с их родной почвой (так, как это практикуется в Париже)
и ограничиваясь кирпичными постройками, ускорить предприятие настолько, что к концу весны 1808 года первая фаланга прогрессивных серий вступит в действие, и хаос строя цивилизации, варварства и дикости тотчас же рассеется на всей земле, унося с собо
й единодушные проклятия всего рода человеческого.я:
<Природа, - говорят философы, - окутана непроницаемой завесой, которую не смогут прорвать все вековые усилия> (Анахарсис1). Вот софизм, весьма удобный для невежества и самолюбия: люди любят уговаривать, что то, чего они не сумели, не сумеют и другие.
я:
Между тем социальный порядок, несмотря на несостоятельность таких вождей, делает еще некоторые успехи, как, например, уничтожение рабства; но какая медлительность в том, чтобы задумать и выполнить доброе дело! Минуло двадцать веков науки, прежде чем
предложили малейшее смягчение участи рабов; значит, нужны тысячи лет, чтобы открыть нам глаза на истину,
чтобы внушить нам акт справедливости! Наши науки, похваляющиеся любовью к народу, совершенно не ведают средств благоприятствовать ему; недаром попытки людей нового времени, направленные к освобождению негров, привели лишь к пролитию потоков крови, к
ухудшению бедствий тех, кому хотели оказать услугу; и всё еще не знают методов освобождения, хотя возможность этого дела доказана самым фактом существования современных обычаев [из которых не умеют вывести теорию постепенного освобождения].
Итак, случайности, а не политическим и моральным наукам мы обязаны нашими слабыми успехами в области социального духа; но случайность заставляет нас приобретать каждое открытие ценой веков бурных опытов.я:
:Чтобы оценить ресурсы, которые порядок согласованности будет предоставлять для гурманства, следует знать, что он отнюдь не многолюден, как строй цивилизации. Войдем в некоторые подробности об этом.
Теория дает указание на 800 или 810 жителей в каждой фаланге, а средняя площадь кантона указывается в 3456 туаз2 диаметром. Эта территория превзойдет квадратное лье в отношении 87 к 63. Таким образом, порядок согласованности будет допускать едва 600
жителей на квадратное лье в 2500 туаз.
Между тем строй цивилизации скопляет в некоторых странах, как Вюртемберг, более 4000 жителей на квадратное лье, т. е. в семь раз больше надлежащего числа, а в областях среднего значения обычно находится 1200 жителей на лье, где должно было быть тольк
о 600.
Принимая во внимание телесную слабость людей строя цивилизации, можно было бы их оставлять до 800-900 на лье, но только временно и при условии постепенного сокращения до 600 по мере того, как земной шар будет становиться пригодным к обработке, а род
человеческий будет набирать силы.
Надо будет, следовательно, разгружать цивилизованные области, которые переполнены народом и имеют часто свыше 800 жителей на квадратное лье, включая и жителей городов. Отток будет направляться не в смежные местности, как, например, из Франции в Испан
ию, но в различные пункты всех невозделанных стран. Их начнут разрезывать в шахматном порядке границами фаланг, которые пересекут Африку, Америку и Австралию с тем, чтобы просвещать страну и приобщать туземные орды.
Известные европейские страны, как Вюртемберг, эвакуируют более 3000 жителей с квадратного лье. Это будет большой выгодой для их государя, который будет иметь колониальную акцию, или право собственности в размере одной двенадцатой на невозделанные стр
аны, какие будут освоены его эмигрантами.я:
К счастью, земля обширна в соотношении с ее слабой населенностью: мы достигли еще только трети того числа, которое является подходящим для доведения земного шара до малого комплекта в два миллиарда; можно будет, следовательно, распространяться по жел
анию и жить просторно. Именно для того, чтобы уготовить нам это благосостояние, Бог ограничил нас столь малой численностью и скучил как пленников на некоторых территориях, которые мы оспариваем друг у друга, тогда как наибольшая часть земного шара ос
тается невозделанной из-за опасения потерять колонии.
Впредь ничто не будет мешать тому, чтобы народы рассеивались, когда земля вся будет объединена под властью единого
и неизменного правительства, которое сможет обеспечить каждому государю колониальное возмещение по странам, которые он населил избытком своих подданных.
Хотя порядок согласованности может допускать временно только 900, а впоследствии 600 жителей на квадратное лье, он приведет к тому, что это малое число жителей, сформированных
в прогрессивные серии, будет собирать продукцию столь обильную, какую могло бы дать втрое большее количество бессвязных земледельцев на той же территории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151