Я выучил иврит и арамейский
язык, чтобы читать книги в первоисточниках. Бросив всех учителей, заинте
ресовал каббалой одного знакомого, и вечерами мы вдвоем изучали подряд в
се книги по каббале, и так продолжалось месяцами.
В один из холодных дождливых зимних вечеров 1979 г. вместо того чтобы, как обы
чно, засесть за книги «Пардес римоним» и «Таль орот», отчаявшись, я неожид
анно даже для самого себя, вдруг, предложил своему напарнику поехать в Бн
ей-Брак (религиозный пригород Тель-Авива), искать учителя. Я бывал там пар
у раз, разыскивая книги о каббале.
В Бней-Браке был такой же холодный, ветреный, дождливый зимний вечер. Доех
ав до перекрестка, я приоткрыл окно и через дорогу крикнул одетому в длин
ные черные одежды мужчине: «Скажи мне, где здесь изучают каббалу?» Для нез
накомых с атмосферой религиозных кварталов того времени поясню, что мой
вопрос был несколько странен: каббалу не изучали тогда ни в одном религи
озном учебном заведении. Единицы брали на себя смелость заявить, что они
интересуются каббалой. Но незнакомец, не удивившись, запросто мне ответи
л: «Поверни налево, поезжай до плантации, увидишь напротив нее дом Ц там у
чат каббалу».
Доехав до указанного места, мы обнаружили темное здание. Войдя, увидели в
небольшой боковой комнате длинный стол и за ним нескольких стариков. Я п
редставился и объяснил, что мы хотим изучать каббалу. Старец, сидевший во
главе стола, пригласил нас присесть, сказав, что мы поговорим об этом посл
е окончания урока. Они продолжили читать недельную главу книги «Зоар» с
комментариями «Сулам», со старческим проглатыванием слов, полуфразами,
как люди, с полуслова понимающие друг друга.
Посмотрев на них, я пришел к выводу, что эта компания попросту коротает вр
емя на старости лет, и нам лучше еще успеть в тот же вечер найти другое мес
то для занятий каббалой, но мой спутник удержал меня, сказав, что это нетак
тично.
Через несколько минут урок закончился, и старик, выяснив, кто мы, попросил
номер телефона: он подумает, кого нам дать в учителя, и сообщит. Я даже не за
хотел дать свой номер, считая всю эту затею, как и многие другие в прошлом,
бессмысленной тратой времени. Чувствуя это, мой товарищ дал свой номер т
елефона. Мы попрощались и уехали.
На следующий же вечер мой друг зашел ко мне и сообщил, что старец звонил, п
редлагает нам учителя по каббале, и уже договорено, что мы приедем в тот же
вечер. Я не хотел тратить на это еще один вечер, но все же уступил уговорам
приятеля.
Мы приехали. Старец подозвал к себе другого, чуть помоложе, но тоже седобо
родого человека, сказал ему пару слов и оставил нас с ним. Тот предложил на
чать занятия со статьи «Введение в каббалу», которую мы, кстати, уже не раз
пытались освоить.
Мы присели за один из столов в пустом зале, и он начал читать и объяснять п
рочитанное по абзацам. Я всегда волнуюсь, вспоминая этот момент: после мн
оголетних поисков было необычайно острое ощущение наконец-то найденно
го, того, что так всегда хотелось найти и не получалось!
На следующий день я уже записывал его уроки на магнитофон. Узнав, что осно
вные занятия со старцем (Учителем) проходят с 2 часов ночи до 6 утра, мы начал
и приезжать каждую ночь.
Через несколько месяцев Учитель спросил меня, не могу ли я отвезти его к в
рачу. Я, конечно, согласился. Процедуры у врача ни к чему не привели, и его на
правили в больницу на целый месяц. В тот день я остался с ним в больнице Ц
и в течение всего месяца приезжал туда в 4 часа утра, перелезал через забор
, незаметно проходил по коридорам, и мы учили каббалу. И так целый месяц! С т
ех пор рав Барух Ашлаг, старший сын Бааль Суллам [1], стал моим Учителем.
После его возвращения из больницы, мы ежедневно выезжали в лес, в парки на
прогулки. Возвращаясь домой, я лихорадочно записывал все мною услышанно
е. Еще раньше я попросил у него разрешения провести несколько занятий в о
дном из кружков, где когда-то бывал на лекциях и познакомился с людьми, пы
тающимися изучать каббалу. Он воспринял это без большого воодушевления,
но впоследствии расспрашивал о моих уроках. А когда я сказал, что могу при
вести оттуда к нам несколько молодых людей, он осторожно согласился.
Так к нам пришли сразу несколько десятков молодых парней, и в тихом замкн
утом месте закипела жизнь, жизнь моего Учителя. Все его дни приобрели нов
ый смысл, он светился от такого наплыва жаждущих изучать каббалу.
Обычно наш день начинался в 3 часа утра с занятий в группе учеников, которы
е продолжались до 6 утра. С 9 до 12 мы выезжали в лес, в парк или на море. По возвр
ащении я уходил работать. С 5 до 8 вечера продолжались занятия. После чего м
ы расходились, чтобы встать вновь в 3 часа ночи. И так годами. Все занятия я з
аписывал на магнитофон, и за прошедшие годы собралось более тысячи кассе
т.
В последние 5 лет (с 1986 г.) мой Учитель решил каждую неделю-две выезжать на дв
а дня в Тверию, что мы вместе и делали, отрываясь от всех, что еще больше сбл
изило нас. И, тем не менее, я ощущал, какая между ним и мной духовная пропаст
ь, но как преодолеть ее, не представлял.
Я явственно ощущал эту духовную пропасть, наблюдая за человеком, для кот
орого принятое решение является законом, а график и распорядок незыблем
, несмотря на усталость или недомогание. Падая от усталости, страдая от фи
зических недугов, этот Человек выполнял до последней буквы все то, что на
метил, и никогда не уменьшал взятое на себя. Постоянно наблюдая это, я пост
епенно терял уверенность в себе и своем успехе, хотя понимал, что эти нече
ловеческие силы появляются при осознании величия задачи и исходят свыш
е.
Не могу забыть ни одной минуты, проведенной во время наших поездок, когда
долгими вечерами я сидел напротив него и впитывал его уроки. Эти впечатл
ения глубоко живут во мне, и надеюсь, именно они определяют сегодня мой пу
ть. Информация, накопившаяся в ежедневном 10-часовом общении в течение 12 ле
т, действует самостоятельно.
В один из сентябрьских дней 1991 года мой Учитель почувствовал недомогание
. После многих моих уговоров он согласился лечь на обследование. Врачи ни
чего не обнаружили, но ранним утром 15 сентября 1991 года его не стало. В центра
льной газете «Амодиа» от 15.09.1991 г. был помещен краткий некролог:
«Огромная толпа провожала в последний путь Почитаемого Учителя рава Ба
руха Ашлага, старшего сына мудреца книги „Зоар“ рава Йегуды Ашлага, полу
чившего имя „Бааль Сулам“. Огромная колонна провожающих вышла из здания
, где преподавал и жил мудрец. За его телом шли общественные деятели, учени
ки и жители города. Провожающие устремились к „Горе Успокоения“ в Иеруса
лиме, где находится могила его великого отца. До своего последнего дня ве
ликий мудрец, чьи уста исторгали перлы высшей мудрости, преподавал с 3 час
ов ночи до 6 утра и с 5 до 9 часов вечера ежедневно в своем мидраше [2]. На исходе
дня, почувствовал себя плохо, был помещен в больницу, а в пятницу, 15 сентябр
я, в 7 часов утра, вернул Творцу душу свою в присутствии верного ему во всем
ученика Михаэля Лайтмана».
Десятки пришедших в последние годы учеников продолжают изучение кабба
лы и внутреннее постижение творения. Учение живет, как и во все века. Велик
ий каббалист рав Йегуда Ашлаг и его старший сын, мой Учитель, рав Барух Ашл
аг, своими трудами развили и подготовили это учение для современного пок
оления, для того вида душ, которые в настоящее время нисходят в наш мир.
Хочется верить в то, что я правильно продолжаю дело своего великого Учит
еля.

4. Рассказ Вадима Розина о эз
отерических семинарах

Примерно в те же самые годы (конец 60-х Ц начало 70-х гг.) я подобно Михаилу Лай
тману задумался над смыслом своей жизни. К этому времени относится мой к
онфликт с моим учителем, известным сегодня философом Георгием Петрович
ем Щедровицким, создавшим в начале 60-х гг. первую методологическую школу (
она существует до сих пор и стала по численности самой большой в стране). М
еня не устраивали, в частности, конечные цели и этические установки учит
еля, считавшего, что главная задача Ц любой ценой подготовить для Росси
и методологов, которые, когда система социализма рухнет, возьмут дело уп
равления страной в свои руки и перестроят ее на научных основаниях.
«Если вы будете работать внутри методологии, Ц пишет Г. Щедровицкий в кн
иге „Философия, наука, методология“, Ц в методологической команде, то у в
ас не будет всех этих проблем: зачем нужна методология, что она позволяет,
и чего она, наоборот, не позволяет. Вы будете методологизировать Ц и все.

…Теория деятельности ставит вопрос о глобальном, или тотальном проекти
ровании и планировании всего социума, об управлении им на научных основа
х.
Для меня работа в области методологической Касталии [3] главное. Если мне у
дастся подготовить сто Ц сто пятьдесят методологов на страну, я умру сп
окойно. Поскольку они дальше будут по принципу лавины готовить следующи
х». [4]
Я решил выйти из школы Щедровицкого и начать самостоятельную интеллект
уальную жизнь. Именно в этот период моя первая жена увлеклась сначала пр
авославием, а затем встретила гуру, которых в то время в Москве было немал
о. Этот гуру, которого, если память меня не подводит, звали Валерий, привез
целый чемодан самиздатовской эзотерической литературы, собрал вокруг
себя кружок, состоявший в основном из женщин, и стал учить. Гуру учили в то
время самым разным вещам: пропагандировали уже известные доктрины, напр
имер, Будды, Рудольфа Штейнера, Блаватской, Елены Рерих, знакомили с новым
и эзотерическими учениями (особенно сильное впечатление здесь произве
ли два автора Ц Джон Кришнамурти и Карлос Кастанеда), создавали собстве
нные интерпретации и варианты эзотерических знаний.
Моя жена не просто увлеклась эзотерическими идеями, но оставила обычную
жизнь и семью, ушла с работы, день и ночь читала эзотерические тексты, меди
тировала, голодала. Закончилось хождение в эзотерику печально. Все это з
аставило меня не только искать смысл жизни в рамках философии и методоло
гии, но и попытаться понять свою супругу, а также сами эзотерические учен
ия. Я стал читать тексты Будды, Кришнамурти, Штейнера, Шри Ауробиндо, Каста
неды, Гурджиева, Успенского и других авторов. Сначала ничего не понимал, в
озмущался, как мне казалось, дикой фантазией и ненаучностью эзотерическ
ого мышления. Но потом поостыл, взял себя в руки и сказал: «Негоже философу
так относиться к чужой, пусть даже непонятной мысли, буду учиться, искать
ключи к эзотерической реальности и сознанию».
Пришлось много читать и перечитывать одни и те же тексты, применить для и
х реконструкции весь арсенал известных мне средств и методов семиотики,
методологии и психологии, и, что думаю, не менее важно, искать в себе опыт (п
ереживаний, разрешения экзистенциальных проблем; какую-то роль сыграли
и занятия карате с их дзенбуддистской подкладкой), который бы помог почу
вствовать эзотерическую реальность, войти в нее.
Где-то через пять-шесть лет я понял, что мне это удалось. Чтобы проверить с
ебя, решил изложить для друзей свое видение и понимание эзотерических уч
ений. Объявил семинар. Чаще всего он проходил на квартире моего приятеля
и сотрудника, поклонника Кришнамурти, Вадима Конжукова.
Чтобы хоть немного передать атмосферу этих семинаров, приведу воспомин
ания двух его участниц, архитектора Галины Лебедевой и психолога Аиды Ай
ламазьян.
Галина Лебедева:
«О превратности судеб эзотерического знания в нашем отечестве мне приш
лось задуматься недавно, после посещения книжной ярмарки на Олимпийско
м стадионе, где среди одуряющего множества прилавков с литературой поис
тине „всеохватного“ содержания Ц от детских раскрасок до сочинений Фр
ейда или Гайдара Ц выделяются островки узко специализированной книжн
ой продукции, относящейся к трем самым востребованным сегодня темам: ком
пьютеру, экономике (праву) и, как ни удивительно такое сочетание, эзотерик
е в любых ее проявлениях. Строгие дисциплины общения с компьютером и пои
ск четкости и обоснованности в общественных установлениях теперь, как б
удто, влекут за собой обостренный интерес и ко всему тайному, магическом
у, необъяснимому.
Совсем иную подоплеку имел тот же интерес в начале 80-х, когда Вадим Розин о
тважно взял на себя труд „повивальной бабки“, пестовавшей в течение неск
ольких месяцев возникновение эзотерических сполохов в заданной „одном
ерности“ сознания советского человека. На его семинар приходили люди ра
зного возраста, разных профессий, разного социального статуса (так, я зан
ималась теорией архитектуры, мой муж Ц врач-терапевт, его друзья Ц реан
иматолог и санитар). Мы собирались темными вечерами в старом доме, в кварт
ире, странные жильцы которой терпеливо сносили наше присутствие: слепой
ворон в проеме распахнутой клетки прислушивался к нашим шагам, бродила б
ольшая собака, заглядывая в лица, кошка демонстрировала свою отстраненн
ость, молчаливый хозяин помогал нам, когда мы заполняли пространство одн
ой из комнат компактно, на всех уровнях, словно природную расщелину. В уют
ной тесноте я раскладывала вязанье, и болотная зелень ползущих шерстяны
х нитей дополняла картину естественного сосуществования людей, ради ед
иной цели оставивших городскую суету. Какова же была цель? Лично для меня
и, думаю, для многих других слово „эзотерика“ означало не более чем „иное
“, „незнакомое“, „следующее неизвестным законам“. Этого было достаточно
тогда, чтобы отложить все дела и отправиться по городским маршрутам Ц у
знать, услышать „иное“. Мы не хотели спрятаться в мире „иного“ от жизни, ка
к, может быть, происходит сейчас. Мы стремились не столько войти в круг пос
вященных, сколько, напротив, увидеть и понять нечто с внешней позиции, сох
ранив независимость суждений.
Поэтому, наверное, ритм движений рук, спиц и зеленых нитей создавал ощути
мый психологический комфорт не только для меня, но и для Вадима, как он мне
сам признавался. Ведь обыденность домашнего женского дела стирала мале
йшие оттенки и официального научного бдения, и тайной мистической сходк
и (опыт вязания в такой ситуации был мною заимствован у одной из участниц
Летней семиотической школы Лотмана еще в конце 60-х). Процесс восприятия и
понимания другого образа мыслей приобретал здесь характер природной е
стественности, того, что позже я назвала в одной из своих работ „прогулка
ми в поле культуры“. Наш проводник в этом „поле“ не искал в нас адептов, он
с любопытством рассматривал произрастающее там вместе с нами. И мы насла
ждались свободой выбора, которой за стенами дома, за темными окнами еще н
е было.
Сейчас, мне кажется, человек, продуваемый всеми ветрами, перелистывающий
страницы новых изданий по эзотерике, ищет в „поле культуры“ скорее дупл
о, где можно укрыться, возвести преграду чужому взору. Темно-зеленое поло
тно, вывязанное мною на тех семинарах, неизменно воскрешает в памяти атм
осферу покоя, взаимного доверия и свободу разума».
Аида Айламазьян:
«Будучи еще совсем „зеленой“ студенткой, я попала на методологическое з
аседание кружка Г. П. Щедровицкого. Было совершенно непонятно и одноврем
енно интересно, захватывающе, как в хорошем театре или храме: участникам
и владел какой-то экстаз. Именно там произошла моя первая встреча с В. М. Ро
зиным, который к тому времени уже отошел от кружка, но был почему-то пригл
ашен на очередное заседание. Потом я регулярно ходила на семинары Вадима
Марковича и, конечно, на все семинары по эзотерике. Хорошо помню первый „э
зотерический семинар“: весеннее солнце, бившее в окно, освещало белую ру
башку Вадима Марковича и наши лица. Я сразу же прониклась атмосферой лич
ности выступавшего: размышления и речь Вадима Марковича были от природы
диалогичны, никогда не подавляли человека, антропоцентричность подним
ала слушателя. Что же такое были эти наши заседания на семинаре по эзотер
ике? Доклады Вадима Марковича по эзотерическим учениям для многих были а
бсолютно новой информацией, знакомством с необычным миром. Подчас эзоте
рическая реальность казалась наивной, потому что в ней сказка переплета
лась с реальностью, а фантазия становилась пророчеством. По-детски и одн
овременно мудро говорилось о чем-то главном, по сути, о тайне жизни. В эзот
ерике проступали отчаянные попытки не смирившегося человека проложить
свой путь в мире, освободить разум от страха и запрограммированности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48