И если выражения <психология толп>, <психология
масс>, а не <социальная психология> или <коллективные движе-
ния> фигурируют в названиях трудов Ле Бона, Фрейда или Рей-
ха, не усматривайте в этом ни случайности, ни оплошности. Каж-
дое из них указывает на то, что представляется некое видение
нашей цивилизации, центрированное на определенном, характери-
зующем ее типе объединения: на массе. Никогда ее первопроход-
цы не рассматривали эту науку как дополнительную к другим,
более значительным наукам, к социологии или истории, например,
а именно как их соперницу. Они преследовали особую цель -
разрешить загадку образования массы> (выражение Фрейда).
Одна единственная основополагающая наука может претендо-
вать на достижение этого.
Глава третья
ЧТО ДЕЛАТЬ, КОГДА МАССЫ НАЛИЦО?
Я думаю, что недав
политическое новшес
не означает ничего к
политического господства д
Х.Ортега-и-Га
Индивид умер, да здравствует масса! Вот тот суровый фа
который открывает для себя наблюдатель современного 061
ства. В результате упорной и ожесточенной борьбы массы, каж
ся, повсюду одержали поразительную и бесповоротную побе^
Именно они ставят новые вопросы и вынуждают изобретать )
вые ответы, поскольку их сила является реальностью, с котор
отныне нужно считаться.
<В течение последних тридцати лет, - утверждает немецкий фг
соф Кассирер, - в период, разделяющий две мировые войны, мы не г
сто прошли через тяжелый кризис в нашей политической и социальк
жизни, но он также поставил нас перед совершенно новыми теорстич
кими проблемами. Мы произвели эксперимент по радикальной ло>
некоторых форм политической мысли. Были поставлены новые вон
сы и даны новые ответы. Проблемы, незамеченные политическими м
лителями восемнадцатого и девятнадцатого веков, неожиданно выв
на первый план. Самой важной и вызывающей беспокойство чер
эволюции современного политического мышления становится, 61
может, появление новой власти: власти мифического мышления>.
Бесспорно, в этот период, который начинается перед перв
мировой войной и продолжается до сих пор, произошло слиы
много событий, которые решительно перевернули политиче
мышление и практику. Но то, что эти пертурбации отмеча>
появлением мифического мышления, является, - и психология
это предвидела, - превратностью нашествия масс. ХЭна, однако,.
ограничивалась констатацией фактов. Разумеется, наука долж1
описывать явления, искать причины, предвидеть результаты, t
она непременно должна также разрабатывать методы практичес-*
кой деятельности и намечать логику действий в соответствии
обстоятельствами. А зачем знать, если нельзя действовать? Заче
распознавать болезни, если мы бессильны их лечить? Раскрывая
причины, мы отвечаем только на вопрос <почему>. А предлагая
практическое решение, мы отвечаем на вопрос <что делать>. Он
имеет бесконечно большую значимость, чем первый, поскольку
любознательность является уделом немногих, а действие - ежеми-
нутной необходимостью.
Психология толп была создана, чтобы отвечать одновременно
на оба вопроса. Прежде всего, она заявляет о своем намерении
раскрыть <почему> массового общества. <Это нужно для того,
чтобы объяснить правящим классам, что делать перед лицом масс,
путающих всю политическую игру - игру, из которой они уже не
выйдут в обозримом будущем. Короче говоря, она стремится
разгадать загадку формирования масс, чтобы подойти к разгады-
ванию гораздо более тревожащей загадки - как ими управлять.
<Знание психологии толп, - пишет Ле Бон в манифесте новой науки,
- для. государственного деятеля определяет собой не возможность уп-
равления ими - сегодня это стало сложно - а, по крайней мере, средство
не идти у них на поводу>.
Итак, психология толп становится самым главным предметом
новой политики. Ее первопроходцы и когорта их последователей
были убеждены, что нашли здесь Ариаднову нить лабиринта от-
ношений власти, в котором, не зная его достаточно, блуждают и
руководимые, и руководители. С самого начала авторы борются
со старой политической точкой зрения, основывающейся на заин-
тересованности и рассудке, или расчете. То есть точкой зрения на
человека, которая принимает во внимание поведение промышлен-
ника, рабочего, отца семейства и др. исключительно сквозь при-
зму их объективных гражданских интересов. Нацеленный на осоз-
нание того, что он может заработать или потерять, человек действу-
ет исключительно в соответствии с этими интересами и заглушает
свои чувства и верования.
Психология толп не считает, что человек в целом ведет себя
так, чтобы получить максимальную личную выгоду и устанавли-
вает социальный контакт с другим наподобие рыночной сделки
между покупателем и продавцом, когда он вступает в партию или
голосует за какого-то кандидата. Эта иллюзия рождается из-за
того, что классическая политика стремится сравнять ров, который
разделяет общество и природу, применяя к той и другой одни и
14-24S7
те же способы мышления, одни и те же практические подходы.
Конечно, по мере того, как наука и техника день за днем одержи-
вают беспрецедентные победы, наглядно доказывая силу своей
логики, их принимают за модель в каждой сфере жизни. Следуя
научным путем, мы властны, как нам кажется, добиться в полити-
ке прогресса, аналогичного прогрессу в экономике, стать хозяева-
ми и обладателями общества, как мы ими стали по отношению к
природе. Рано или поздно мы пришли бы к созданию отношений
между руководителями и подчиненными, коллективных отноше-
ний междулюдьми, очищенных от страстей, любви и ненависти,
идентичных отношениям с предметами. Одним словом, согласно
формуле Сен-Симона, который подводит итог этой эволюции, от
управления людьми перешли бы к управлению вещами.
Эта классическая точка зрения нам хорошо знакома. Стерж-
нем ее являются общность интересов, рациональность политичес-
кого действия и его прогресс, параллельный прогрессу знаний и
общества. Отсюда вытекает и его практика. С совершенно науч-
ной сдержанностью она разделяет логику и верования, фактичес-
кие суждения и чувства для того, чтобы принимать решения и
заставлять следовать им. Она обращается к разуму, к смыслу
вещей, помогающему людям уяснять проблемы и делать выбор
среди возможных решений. Она полагает, что легче всего моби-
лизовать людей, приведя их к осознанию своих классовых, нацио-
нальных и других интересов, а также смысла ситуации. А тем
самым и целей, которых они могут достичь сообща. {
Психология толп обвиняет эту классическую точку зрения в ;
недооценке роли толп и тех последствий, которые влечет за собой 1
их существование. С одной стороны, люди, сформировавшиеся в }
рамках классической школы, не учитывают силы страстей и веро- i
ваний. Они полагаются исключительно на интеллект, чтобы убеж- j
дать, на расчет, чтобы победить трудности. Неистовая сила кол- "
лективных чувств приводит их в замешательство, разнузданность ;
поведения людей, собравшихся вместе, их удивляет, а преувели-
ченность речей и поступков вызывает у них отвращение как
недостаток вкуса. Их понимание допускает только уловки, комп-
ромиссы между людьми из хорошего общества. Характер? Они
не принимают его в расчет или высмеивают. За неимением муже-
ства множество государственных деятелей выглядят сомневаю-
щимися и смущенными, нерешительными или болтливыми и не
выполняют своих задач. Они рассуждают беспринципно и неу- ^
бедительно. Они совещаются, не принимая решений, и действуют
только наполовину, остальное отдавая на волю случая. Упрек,
который делают теоретики психологии толп, аналогичен тому, что
Троцкий адресовал социал-демократу Каутскому: когда осознает-
ся относительность вещей, то не находится смелости применить
силу, ни, добавим, силы противостоять массам. Из этого следует,
что демократы открывают путь тирану, требуют Цезаря как осво-
бодителя, подготавливают притеснение как свободу. Вот такой
парадокс: свобода взывает к тирании. Разум - это приговор
политике, а политика - могила разума.
В целом, этим руководителям изменяет инстинкт, который только
и помогает понять массы, заставляет сердце биться в унисон их
чаяниям, слышать мощный голос толпы вместо нашептывания
советчиков и льстецов. У них никогда нет нужного слова или
нужного жеста в необходимых случаях. Им недостает воли к
власти, даже если есть амбиции. Поддающиеся сомнениям, кото-
рые подтачивают их, сбитые с толку событиями, которые их изум-
ляют, они вначале встают в тупик, а затем выбиваются из колеи.
Вывод кажется вполне определенным: без инстинктивного ощу-
щения массы нет великого политического лидера.
С другой стороны, классическая политика игнорирует элемен-
тарные сведения о психологии масс. Растворившиеся в массе
индивиды утрачивают свои личные интересы, чтобы подчиниться
общим желаниям, точнее тем, которые как общие преподносят им
вожди. Работающие или безработные, пленники городской не-
рвозности, подверженные провоцирующим влияниям городского
существования, они не располагают ничем, даже временем раз-
мышлять. Они находятся в постоянной зависимости от других
во всем, что связано с жилищем, с питанием, с занятостью или с
идеями. С этого времени их интересы утрачивают свою значи-
мость и побудительную силу, переставая тормозить желания, ко-
торые все больше обостряют положение.
<Род человеческий не может выдержать большой доли реа-
лизма>, - писал великий английский поэт T.S.Eliot. Толпы выдер-
живают его еще меньше, и это второе следствие. Однажды со-
бранные вместе и перемешанные, люди утрачивают всякую кри-
тичность. Их совесть отступает перед силой иллюзий, как плоти-
на сносится разбушевавшимися водами. Поставленные перед не-
возможностью отличить реальное от воображаемого, то, что они
видят на самом деле, от кажущегося, они теряют способность
принимать правильное решение, самое здравое из предлагаемых
им суждений.
Итак, люди, составляющие толпу, ведомы беспредельным вооб-
ражением, возбуждены сильными эмоциями, не имеющими отно-
шения к ясной цели. Они обладают удивительной предрасполо-
женностью верить тому, что им говорят. Единственный язык, ко-
торый они понимают, - это язык, минующий разум и обращенный
к чувству.
Эти элементарные рассуждения показывают, что всякая поли-
тика, основывающаяся на интересах и разуме человека, особенно
в массовом обществе, смотрит на факты сквозь розовые очки
абстрактных экономических и социологических теорий, искажая
эти факты. И она не видит человека в полном объеме, она слепа
к его эмоциям и памяти, к его желаниям и мифам. Свои собствен-
ные иллюзии она принимает за реальность. Созданная и управля-
емая научными моделями, такая ясная, логическая власть годится
для кучки философов, ученых и государственных деятелей. Но
для масс она остается совершенно чуждой.
Конечно, можно воображать массы иными, чем они есть на
самом деле, можно надеяться, что их значение ослабнет, как это
было в прошлом. Тогда, быть может, они были бы готовы к
выбору и поддержанию совершенно разумной власти.
Но эта утопия предписывает им качества, совершенно проти-
воположные их собственным, то есть качества индивида. Пы-
таться управлять большинством людей, используя чуждые и не- ^
постижимые для них средства, - путь невозможный и заранее
обреченный на неудачу. Бессмысленно было бы пытаться их пе-
ревоспитывать, сделать их иными, чем они есть, стремиться изме-
нить их психологию или свести ее к психологии индивидов, со-
ставляющих толпу. Не изменить законов природы, разных для
отдельно взятого атома с обычным уровнем энергии и скопления
атомов, где этот уровень доводится до высоких энергий. С одной
оговоркой, однако: вначале нужно познать законы человеческих
скоплений. И обращаться не к их понятливости, а к их чувствам
любви или ненависти, мстительности или виновности. Вместо того, ^
чтобы будить их интеллект, лучше стоит разбудить их память.
Поскольку в настоящем они распознают меньше очертаний буду-
щего, чем следов прошлого. Они воспринимают не то, что изменя-
ется, а то, что повторяется. Любой, кто намеревается управлять
людьми, должен был бы проникнуться идеей, что психология масс
отворачивается от психологии индивидов. Последние, взятые по
отдельности, добиваются успеха на пути анализа или опытным
путем исследуя реальность. Первые пользуются не менее эффек-
тивным средством - сердцем, страстно влюбленным в идеал чело-
века, который его воплощает:
<Логика, которая их направляет, - мог написать Марсель Пруст по
поводу наций, - совершенно внутренняя, постоянно изменяемая страс-
тью, как лотка людей, столкнувшихся в любовной или семейной ссоре,
ссоре сына с отцом, кухарки с хозяйкой, жены с мужем>.
В цивилизованном обществе, утверждает психология толп, массы
возрождают иррациональность, которую считали исчезающей, этот
рудимент примитивного общества, полного отсталости и культов
богов. Вместо того, чтобы уменьшаться в процессе развития ци-
вилизации, ее роль возрастает и укрепляется. Вытесненная из
экономики наукой и техникой, иррациональность сосредоточива-
ется на власти и становится ее стержнем. Это явление нарастает:
чем меньше времени люди посвящают заботам об общественном
благе, тем меньше у них возможностей противостоять коллектив-
ному прессингу. Разум каждого отступает перед страстями всех.
Он оказывается бессильным господствовать над ними, поскольку
эпидемию невозможно остановить по своей воле.
Я повторяю и настаиваю на этом. Классическая политика
основана на разуме и интересах. Она обрекает себя на бессилие,
поскольку подходит к массе извне, как к простой сумме индиви-
дов. Это происходит не из-за недостатка изобретательности или
волевого начала, не из-за неспособности составляющих массу людей
из бедных слоев осознать свои интересы и действовать разумно.
Напротив, все желали бы установления такого государства, такой
демократии, о которой рассуждали теоретики и государственные
деятели. Иначе не замысливали бы такого порядка, не стреми-
лись бы к его установлению. А если не удается добиться успеха
и все приходит к своей противоположности, это потому, что толпа
затягивает в себя, в свой коллективный водоворот. И тогда дело
принимает другой оборот вопреки предусмотренному, вопреки
психологическим законам. Человек-индивид и человек-масса -
это две разные вещи, как достояние в один франк и в миллион.
Эту разницу я подытожил бы одной фразой: индивида убеждают,
массе внушают.
Ведь демократические идеалы, придуманные меньшинством и
для меньшинства, какими бы абсолютными достоинствами они ни
обладали, препятствуют, кроме исключительных случаев, форми-
рованию стабильного политического режима. Из-за необходимо-
сти соответствовать чаяниям большинства, звучать в унисон че-
ловеческой природе, эти идеалы рассыпаются в прах. Погоня за
ними порождает лишь глубокое разочарование. А нужен режим,
основанный на разделяемых верованиях. Режим, исходящий из
подчиненности масс одному человеку, как отец рассчитывает на
послушание своих детей. Когда такой режим установится, тогда и
будут решены проблемы большого города.
Подытожим вкратце суть сказанного. Толпы ниспровергают
основы демократии, заложенные либеральной буржуазией и вос-
становленные социал-демократами. Они стремились к управле-
нию посредством элиты, выбранной на основе всеобщего избира-
тельного права. Их политика, определяемая экономическими и
техническими реалиями, и отказывающаяся видеть реалии психо-
логические, обрекает их на перманентную слабость, так как эти
последние меняют всё дело. Они, можно сказать, обманываются в
обществе, в нации и, в конечном счете, в эпохе. Но именно такая
революционная или контрреволюционная эпоха увлекает массы.
А поэтому она требует новой политики.
Ill
Когда массы налицо, задача полиггики их организовать. Приве-
сти их в движение могут две вещи: страсть и верования, следова-
тельно, нужно принимать в расчет и то, и другое.
Всякий раз, когда люди собираются вместе, их охватывают
одни и те же эмоции. Они объединяются в какой-то высшей
убежденности. Они идентифицируют себя с персоной, которая
избавляет их от одиночества, и поклоняются ей. Таков вкратце
процесс, превращающий сообщество индивидов в коллективного
индивида. Их интересы - это не более, чем перчатки страсти.
Снимите перчатки - руки остаются, отсеките руки - и перчатки
становятся бесполезными. Их разум - это не более, чем пена
сильных и неизменных убеждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
масс>, а не <социальная психология> или <коллективные движе-
ния> фигурируют в названиях трудов Ле Бона, Фрейда или Рей-
ха, не усматривайте в этом ни случайности, ни оплошности. Каж-
дое из них указывает на то, что представляется некое видение
нашей цивилизации, центрированное на определенном, характери-
зующем ее типе объединения: на массе. Никогда ее первопроход-
цы не рассматривали эту науку как дополнительную к другим,
более значительным наукам, к социологии или истории, например,
а именно как их соперницу. Они преследовали особую цель -
разрешить загадку образования массы> (выражение Фрейда).
Одна единственная основополагающая наука может претендо-
вать на достижение этого.
Глава третья
ЧТО ДЕЛАТЬ, КОГДА МАССЫ НАЛИЦО?
Я думаю, что недав
политическое новшес
не означает ничего к
политического господства д
Х.Ортега-и-Га
Индивид умер, да здравствует масса! Вот тот суровый фа
который открывает для себя наблюдатель современного 061
ства. В результате упорной и ожесточенной борьбы массы, каж
ся, повсюду одержали поразительную и бесповоротную побе^
Именно они ставят новые вопросы и вынуждают изобретать )
вые ответы, поскольку их сила является реальностью, с котор
отныне нужно считаться.
<В течение последних тридцати лет, - утверждает немецкий фг
соф Кассирер, - в период, разделяющий две мировые войны, мы не г
сто прошли через тяжелый кризис в нашей политической и социальк
жизни, но он также поставил нас перед совершенно новыми теорстич
кими проблемами. Мы произвели эксперимент по радикальной ло>
некоторых форм политической мысли. Были поставлены новые вон
сы и даны новые ответы. Проблемы, незамеченные политическими м
лителями восемнадцатого и девятнадцатого веков, неожиданно выв
на первый план. Самой важной и вызывающей беспокойство чер
эволюции современного политического мышления становится, 61
может, появление новой власти: власти мифического мышления>.
Бесспорно, в этот период, который начинается перед перв
мировой войной и продолжается до сих пор, произошло слиы
много событий, которые решительно перевернули политиче
мышление и практику. Но то, что эти пертурбации отмеча>
появлением мифического мышления, является, - и психология
это предвидела, - превратностью нашествия масс. ХЭна, однако,.
ограничивалась констатацией фактов. Разумеется, наука долж1
описывать явления, искать причины, предвидеть результаты, t
она непременно должна также разрабатывать методы практичес-*
кой деятельности и намечать логику действий в соответствии
обстоятельствами. А зачем знать, если нельзя действовать? Заче
распознавать болезни, если мы бессильны их лечить? Раскрывая
причины, мы отвечаем только на вопрос <почему>. А предлагая
практическое решение, мы отвечаем на вопрос <что делать>. Он
имеет бесконечно большую значимость, чем первый, поскольку
любознательность является уделом немногих, а действие - ежеми-
нутной необходимостью.
Психология толп была создана, чтобы отвечать одновременно
на оба вопроса. Прежде всего, она заявляет о своем намерении
раскрыть <почему> массового общества. <Это нужно для того,
чтобы объяснить правящим классам, что делать перед лицом масс,
путающих всю политическую игру - игру, из которой они уже не
выйдут в обозримом будущем. Короче говоря, она стремится
разгадать загадку формирования масс, чтобы подойти к разгады-
ванию гораздо более тревожащей загадки - как ими управлять.
<Знание психологии толп, - пишет Ле Бон в манифесте новой науки,
- для. государственного деятеля определяет собой не возможность уп-
равления ими - сегодня это стало сложно - а, по крайней мере, средство
не идти у них на поводу>.
Итак, психология толп становится самым главным предметом
новой политики. Ее первопроходцы и когорта их последователей
были убеждены, что нашли здесь Ариаднову нить лабиринта от-
ношений власти, в котором, не зная его достаточно, блуждают и
руководимые, и руководители. С самого начала авторы борются
со старой политической точкой зрения, основывающейся на заин-
тересованности и рассудке, или расчете. То есть точкой зрения на
человека, которая принимает во внимание поведение промышлен-
ника, рабочего, отца семейства и др. исключительно сквозь при-
зму их объективных гражданских интересов. Нацеленный на осоз-
нание того, что он может заработать или потерять, человек действу-
ет исключительно в соответствии с этими интересами и заглушает
свои чувства и верования.
Психология толп не считает, что человек в целом ведет себя
так, чтобы получить максимальную личную выгоду и устанавли-
вает социальный контакт с другим наподобие рыночной сделки
между покупателем и продавцом, когда он вступает в партию или
голосует за какого-то кандидата. Эта иллюзия рождается из-за
того, что классическая политика стремится сравнять ров, который
разделяет общество и природу, применяя к той и другой одни и
14-24S7
те же способы мышления, одни и те же практические подходы.
Конечно, по мере того, как наука и техника день за днем одержи-
вают беспрецедентные победы, наглядно доказывая силу своей
логики, их принимают за модель в каждой сфере жизни. Следуя
научным путем, мы властны, как нам кажется, добиться в полити-
ке прогресса, аналогичного прогрессу в экономике, стать хозяева-
ми и обладателями общества, как мы ими стали по отношению к
природе. Рано или поздно мы пришли бы к созданию отношений
между руководителями и подчиненными, коллективных отноше-
ний междулюдьми, очищенных от страстей, любви и ненависти,
идентичных отношениям с предметами. Одним словом, согласно
формуле Сен-Симона, который подводит итог этой эволюции, от
управления людьми перешли бы к управлению вещами.
Эта классическая точка зрения нам хорошо знакома. Стерж-
нем ее являются общность интересов, рациональность политичес-
кого действия и его прогресс, параллельный прогрессу знаний и
общества. Отсюда вытекает и его практика. С совершенно науч-
ной сдержанностью она разделяет логику и верования, фактичес-
кие суждения и чувства для того, чтобы принимать решения и
заставлять следовать им. Она обращается к разуму, к смыслу
вещей, помогающему людям уяснять проблемы и делать выбор
среди возможных решений. Она полагает, что легче всего моби-
лизовать людей, приведя их к осознанию своих классовых, нацио-
нальных и других интересов, а также смысла ситуации. А тем
самым и целей, которых они могут достичь сообща. {
Психология толп обвиняет эту классическую точку зрения в ;
недооценке роли толп и тех последствий, которые влечет за собой 1
их существование. С одной стороны, люди, сформировавшиеся в }
рамках классической школы, не учитывают силы страстей и веро- i
ваний. Они полагаются исключительно на интеллект, чтобы убеж- j
дать, на расчет, чтобы победить трудности. Неистовая сила кол- "
лективных чувств приводит их в замешательство, разнузданность ;
поведения людей, собравшихся вместе, их удивляет, а преувели-
ченность речей и поступков вызывает у них отвращение как
недостаток вкуса. Их понимание допускает только уловки, комп-
ромиссы между людьми из хорошего общества. Характер? Они
не принимают его в расчет или высмеивают. За неимением муже-
ства множество государственных деятелей выглядят сомневаю-
щимися и смущенными, нерешительными или болтливыми и не
выполняют своих задач. Они рассуждают беспринципно и неу- ^
бедительно. Они совещаются, не принимая решений, и действуют
только наполовину, остальное отдавая на волю случая. Упрек,
который делают теоретики психологии толп, аналогичен тому, что
Троцкий адресовал социал-демократу Каутскому: когда осознает-
ся относительность вещей, то не находится смелости применить
силу, ни, добавим, силы противостоять массам. Из этого следует,
что демократы открывают путь тирану, требуют Цезаря как осво-
бодителя, подготавливают притеснение как свободу. Вот такой
парадокс: свобода взывает к тирании. Разум - это приговор
политике, а политика - могила разума.
В целом, этим руководителям изменяет инстинкт, который только
и помогает понять массы, заставляет сердце биться в унисон их
чаяниям, слышать мощный голос толпы вместо нашептывания
советчиков и льстецов. У них никогда нет нужного слова или
нужного жеста в необходимых случаях. Им недостает воли к
власти, даже если есть амбиции. Поддающиеся сомнениям, кото-
рые подтачивают их, сбитые с толку событиями, которые их изум-
ляют, они вначале встают в тупик, а затем выбиваются из колеи.
Вывод кажется вполне определенным: без инстинктивного ощу-
щения массы нет великого политического лидера.
С другой стороны, классическая политика игнорирует элемен-
тарные сведения о психологии масс. Растворившиеся в массе
индивиды утрачивают свои личные интересы, чтобы подчиниться
общим желаниям, точнее тем, которые как общие преподносят им
вожди. Работающие или безработные, пленники городской не-
рвозности, подверженные провоцирующим влияниям городского
существования, они не располагают ничем, даже временем раз-
мышлять. Они находятся в постоянной зависимости от других
во всем, что связано с жилищем, с питанием, с занятостью или с
идеями. С этого времени их интересы утрачивают свою значи-
мость и побудительную силу, переставая тормозить желания, ко-
торые все больше обостряют положение.
<Род человеческий не может выдержать большой доли реа-
лизма>, - писал великий английский поэт T.S.Eliot. Толпы выдер-
живают его еще меньше, и это второе следствие. Однажды со-
бранные вместе и перемешанные, люди утрачивают всякую кри-
тичность. Их совесть отступает перед силой иллюзий, как плоти-
на сносится разбушевавшимися водами. Поставленные перед не-
возможностью отличить реальное от воображаемого, то, что они
видят на самом деле, от кажущегося, они теряют способность
принимать правильное решение, самое здравое из предлагаемых
им суждений.
Итак, люди, составляющие толпу, ведомы беспредельным вооб-
ражением, возбуждены сильными эмоциями, не имеющими отно-
шения к ясной цели. Они обладают удивительной предрасполо-
женностью верить тому, что им говорят. Единственный язык, ко-
торый они понимают, - это язык, минующий разум и обращенный
к чувству.
Эти элементарные рассуждения показывают, что всякая поли-
тика, основывающаяся на интересах и разуме человека, особенно
в массовом обществе, смотрит на факты сквозь розовые очки
абстрактных экономических и социологических теорий, искажая
эти факты. И она не видит человека в полном объеме, она слепа
к его эмоциям и памяти, к его желаниям и мифам. Свои собствен-
ные иллюзии она принимает за реальность. Созданная и управля-
емая научными моделями, такая ясная, логическая власть годится
для кучки философов, ученых и государственных деятелей. Но
для масс она остается совершенно чуждой.
Конечно, можно воображать массы иными, чем они есть на
самом деле, можно надеяться, что их значение ослабнет, как это
было в прошлом. Тогда, быть может, они были бы готовы к
выбору и поддержанию совершенно разумной власти.
Но эта утопия предписывает им качества, совершенно проти-
воположные их собственным, то есть качества индивида. Пы-
таться управлять большинством людей, используя чуждые и не- ^
постижимые для них средства, - путь невозможный и заранее
обреченный на неудачу. Бессмысленно было бы пытаться их пе-
ревоспитывать, сделать их иными, чем они есть, стремиться изме-
нить их психологию или свести ее к психологии индивидов, со-
ставляющих толпу. Не изменить законов природы, разных для
отдельно взятого атома с обычным уровнем энергии и скопления
атомов, где этот уровень доводится до высоких энергий. С одной
оговоркой, однако: вначале нужно познать законы человеческих
скоплений. И обращаться не к их понятливости, а к их чувствам
любви или ненависти, мстительности или виновности. Вместо того, ^
чтобы будить их интеллект, лучше стоит разбудить их память.
Поскольку в настоящем они распознают меньше очертаний буду-
щего, чем следов прошлого. Они воспринимают не то, что изменя-
ется, а то, что повторяется. Любой, кто намеревается управлять
людьми, должен был бы проникнуться идеей, что психология масс
отворачивается от психологии индивидов. Последние, взятые по
отдельности, добиваются успеха на пути анализа или опытным
путем исследуя реальность. Первые пользуются не менее эффек-
тивным средством - сердцем, страстно влюбленным в идеал чело-
века, который его воплощает:
<Логика, которая их направляет, - мог написать Марсель Пруст по
поводу наций, - совершенно внутренняя, постоянно изменяемая страс-
тью, как лотка людей, столкнувшихся в любовной или семейной ссоре,
ссоре сына с отцом, кухарки с хозяйкой, жены с мужем>.
В цивилизованном обществе, утверждает психология толп, массы
возрождают иррациональность, которую считали исчезающей, этот
рудимент примитивного общества, полного отсталости и культов
богов. Вместо того, чтобы уменьшаться в процессе развития ци-
вилизации, ее роль возрастает и укрепляется. Вытесненная из
экономики наукой и техникой, иррациональность сосредоточива-
ется на власти и становится ее стержнем. Это явление нарастает:
чем меньше времени люди посвящают заботам об общественном
благе, тем меньше у них возможностей противостоять коллектив-
ному прессингу. Разум каждого отступает перед страстями всех.
Он оказывается бессильным господствовать над ними, поскольку
эпидемию невозможно остановить по своей воле.
Я повторяю и настаиваю на этом. Классическая политика
основана на разуме и интересах. Она обрекает себя на бессилие,
поскольку подходит к массе извне, как к простой сумме индиви-
дов. Это происходит не из-за недостатка изобретательности или
волевого начала, не из-за неспособности составляющих массу людей
из бедных слоев осознать свои интересы и действовать разумно.
Напротив, все желали бы установления такого государства, такой
демократии, о которой рассуждали теоретики и государственные
деятели. Иначе не замысливали бы такого порядка, не стреми-
лись бы к его установлению. А если не удается добиться успеха
и все приходит к своей противоположности, это потому, что толпа
затягивает в себя, в свой коллективный водоворот. И тогда дело
принимает другой оборот вопреки предусмотренному, вопреки
психологическим законам. Человек-индивид и человек-масса -
это две разные вещи, как достояние в один франк и в миллион.
Эту разницу я подытожил бы одной фразой: индивида убеждают,
массе внушают.
Ведь демократические идеалы, придуманные меньшинством и
для меньшинства, какими бы абсолютными достоинствами они ни
обладали, препятствуют, кроме исключительных случаев, форми-
рованию стабильного политического режима. Из-за необходимо-
сти соответствовать чаяниям большинства, звучать в унисон че-
ловеческой природе, эти идеалы рассыпаются в прах. Погоня за
ними порождает лишь глубокое разочарование. А нужен режим,
основанный на разделяемых верованиях. Режим, исходящий из
подчиненности масс одному человеку, как отец рассчитывает на
послушание своих детей. Когда такой режим установится, тогда и
будут решены проблемы большого города.
Подытожим вкратце суть сказанного. Толпы ниспровергают
основы демократии, заложенные либеральной буржуазией и вос-
становленные социал-демократами. Они стремились к управле-
нию посредством элиты, выбранной на основе всеобщего избира-
тельного права. Их политика, определяемая экономическими и
техническими реалиями, и отказывающаяся видеть реалии психо-
логические, обрекает их на перманентную слабость, так как эти
последние меняют всё дело. Они, можно сказать, обманываются в
обществе, в нации и, в конечном счете, в эпохе. Но именно такая
революционная или контрреволюционная эпоха увлекает массы.
А поэтому она требует новой политики.
Ill
Когда массы налицо, задача полиггики их организовать. Приве-
сти их в движение могут две вещи: страсть и верования, следова-
тельно, нужно принимать в расчет и то, и другое.
Всякий раз, когда люди собираются вместе, их охватывают
одни и те же эмоции. Они объединяются в какой-то высшей
убежденности. Они идентифицируют себя с персоной, которая
избавляет их от одиночества, и поклоняются ей. Таков вкратце
процесс, превращающий сообщество индивидов в коллективного
индивида. Их интересы - это не более, чем перчатки страсти.
Снимите перчатки - руки остаются, отсеките руки - и перчатки
становятся бесполезными. Их разум - это не более, чем пена
сильных и неизменных убеждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82