и тогда горожане автоматически
выиграли войну у благородных дворян, рыцарей, которые были
так закованы в железо, что едва передвигались. Рыцарям в голо-
ву не приходило, что вечный секрет победы не столько в методах
обороны, сколько в оружии нападения - секрет, снова раскрытый
Наполеоном*.
Государство - прежде всего техника, техника общественного
порядка и администрации. <Старый режим> конца XVIII века
располагал очень слабым государственным аппаратом, который
не мог противостоять напиравшим со всех сторон волнам соци-
альной революции. Несоответствие между силой государства и
силой общества было настолько велико, что по сравнению с им-
перией Карла Великого государство XVIII века представляется
нам выродившимся. Несомненно, империя Каролингов располагала
несравненно меньшими средствами, чем королевство Людовика
XVI, но, с другой стороны, общество эпохи Каролингов было
совершенно бессильно**. Громадная разница между силой обще-
* Эта упрощенная картина великого исторического переворота, в
котором буржуазия выбила дворянство из господствующего положе-
ния, принадлежит Ранке. Но, конечно, эта символическая и схематичес-
кая картина требует многих дополнений, чтобы отвечать действительно-
сти. Порох был известен с незапамятных времен. Заряжаемый ствол
был изобретен кем-то в Ломбардии и не был в употреблении, пока не
отлили первую пулю. Дворяне мало пользовались огнестрельным ору-
жием из-за его дороговизны. Только горожане, экономически лучше
организованные,' дали ему широкое применение. Однако достоверно,
что бароны, представленные средневековым войском бургундцев, по-
терпели решительное поражение от нового, нс профессионального го-
родского войска швейцарцев, главная сила которых была в дисцип-
лине и в новой рациональной тактике.
** Стоило бы остановиться на этом и показать, что эпоха абсолют-
ных монархий в Европе располагала очень слабым государственным
аппаратом. Как это объяснить? Ведь общество только еще начинало
развиваться. Государство было всемогуще - оно было абсолютно. По-
чему же оно не обеспечило за собою полноты власти? Одну из причин
мы уже указали: неспособность наследственной аристократии к техни-
ческой и административной рационализации. Но это не все. Суть в том,
что в эпоху абсолютизма аристократия не хотела усиления государ-
ства за счет общества. Вопреки общепринятому мнению, абсолютное
государство инстинктивно уважало и ценило общество гораздо больше,
чем сегодняшнее, демократическое. Последнее умнее, но у него меньше
чувства исторической ответственности.
ства и силой государства была причиной ряда Революций, нет -
революций, вплоть до 1848-го.
Благодаря революции буржуазия захватила в свои руки об-
щественную власть и, применив неоспоримые способности госу-
дарственной деятельности, на протяжении одного поколения со-
здано мощное государство, которое быстро покончило с револю-
циями. С 1848 г., т.е. с началом второго поколения буржуазных
правительств, революции в Европе прекратились - конечно, не
потому, чтобы для них не стало оснований, но потому, что не было
средств. Силы государства и общества сравнялись. Прощай на-
всегда, революция! Отныне в Европе возможна лишь противопо-
ложность революции, государственный переворот. Все последую-
щее, что казалось революцией, было лишь замаскированным госу-
дарственным переворотом.
В наше время государство стало могучей, страшной машиной,
которая благодаря обилию и точности своих средств работает с
изумительной эффективностью. Эта машина помещается в самом
центре общества; достаточно нажать кнопку, чтобы чудовищные
государственные рычаги пришли в ход, захватывая и подчиняя
себе все части социального тела.
Современное государство - наиболее очевидный и общеизвес-
тный продукт цивилизации. Крайне интересно и поучигельно про-
следить отношение человека массы к государству. Он видит го-
сударство, изумляется ему, знает, что это оно охраняет его соб-
ственную жизнь, но не отдает себе отчета в том, что это - челове-
ческое творение, что оно создано известными людьми и держится
на известных ценных свойствах и качествах, которыми люди вче-
ра еще обладали, но завтра могут не обладать. С другой стороны,
человек массы видит в государстве анонимную силу и, так как он
чувствует себя тоже анонимом, считает государство как бы <сво-
им>. Представим себе, что в общественной жизни страны возни-
кают затруднения, конфликт, проблема; человек массы будет скло-
нен потребовать, чтобы государство немедленно вмешалось и раз-
решило проблему непосредственно, пустив в ход свои огромные,
непреодолимые средства.
Вот величайшая опасность, угрожающая сейчас цивилизации
подчинение всей жизни государству, вмешательство его во все
области, поглощение всей общественной спонтанной инициативы
государственной властью, а значит, уничтожение исторической са-
модеятельности общества, которая в конечном счете поддержи-
вает, питает и движет судьбы человечества. Массы знают, что,
когда им что-либо не понравится или чего-нибудь сильно захо-
чется, они могут достигнуть всего без усилий и сомнений, без
борьбы и риска; им достаточно нажать кнопку, и чудодейственная
машина государства тотчас сделает, что нужно. Эта легкая воз-
можность всегда представляет для масс сильное искушение. Масса
говорит себе: <Государство - это я>, но это полное заблуждение.
Государство тождественно с массой только в том смысле, в каком
два человека равны между собой, нотому что они оба - не Петры.
Сегодняшнее государство и массы совпадают только в том, что
оба они безымянны. Но человек массы действительно верит, что
он - государство, и все больше стремится под всякими предлога-
ми пустить государственную машину в ход, чтобы подавлять твор-
ческое меньшинство, которое ему мешает всюду, во всех областях
жизни - в политике, в науке, в индустрии.
Это стремление кончится плохо. Творческие стремления об-
щества будут все больше подавляться вмешательством государ-
ства; новые семена не смогут приносить плодов. Общество будет
принуждено жить для государства, человек - для правительствен-
ной машины. И так как само государство в конце концов только
машина, существование и поддержание которой зависит от живой
силы машиниста, то, высосав все соки из общества, обескровлен-
ное, оно само умрет смертью ржавой машины, более, отвратитель-
ной, чем смерть живого существа.
Такова была плачевная судьба античной цивилизации. Римс-
кая империя, созданная Юлиями и Клавдиями, была, без сомнения,
отличной машиной, далеко превосходившей старый республиканс-
кий Рим патрицианских фамилий. Однако (любопытное совпаде-
ние!) как только Империя достигла полного развития, обществен-
ный организм начал разлагаться. Уже во времена Антонинов (2-
й век по Р. X.) государство начинает подавлять общество своим
бездушным могуществом, порабощать его;, вся жизнь общества
отныне сводится к служению государству и постепенно бюрок-
ратизируется. К чему это приводит? К постепенному упадку во
всех областях жизни; богатство исчезает, деторождение падает.
Тогда государство для удовлетворения собственных нужд начи-
нает еще больше закручивать пресс, бюрократизация усиливает-
ся: вдет уже милитаризация общества. Наиболее острой, безотла-
гательной потребностью государства становится военная машина,
армия. Первая задача государства -безопасность страны (заметим,
кстати: та самая безопасность, которая порождает психологию
людей массы). Итак, прежде всего армия! Императоры Северы '
родом из Африки - милитаризовали всю жизнь империи. Тщет-
ные усилия! Нищета все растет, женщины становятся все бес-
плоднее. Не хватает уже и солдат. После Северов армия начина-
ет пополняться иностранцами.
Ясен ли нам теперь парадоксальный и трагический процесс
этатизма? Чтобы лучше организовать свою жизнь, общество со-
здает государственный аппарат, появляется <государство>. Затем
<государство> оказывается наверху, а общество отныне должно
жить для государства*. Но все же государство состоит еще из
тех же членов общества. Однако вскоре этих членов уже не
хватает для поддержания государства и приходится брать инос-
транцев - сперва далматов, потом германцев. Постепенно иност-
ранцы становятся господами, а коренное население обращается в
рабов этих пришельцев, с которыми у них нет ничего общего.
Вот к чему приводит экспансия государственного аппарата: на-
род обращается в горючее для питания государственной маши-
ны. Костяк государства пожирает живое тело нации. Мертвая
конструкция становится владельцем и хозяином жилого дома.
Кто это постиг, тот, естественно, почувствует тревогу, слыша,
как Муссолини с редкой наглостью проповедует формулу, якобы
только что чудесным образом открытую в Италии: <Все для
государства, ничего кроме государства, ничего против государ-
ства!>. Этого достаточно, чтобы убедиться, что фашизм - типич-
ное движение людей массы. Муссолини нашел превосходно орга-
' низованное итальянское государство, организованное не им, но
как раз теми силами и идеями, с которыми он борется,- либераль-
ной демократией, и начал безжалостно его истощать. Я не могу
здесь разбирать детально его достижения, но могу смело утверж-
дать. что результаты, им достигнутые до сих пор, не могут идти в
сравнение с тем, что сделано в области политики и администра-
ции либеральными государствами. Если Муссолини чего-нибудь
и достиг, это настолько незначительно, незаметно и несуществен-
но, что вряд ли может уравновесить то ненормальное увеличение
власти, которое позволило ему использовать государственную
машину до крайнего предела. Этатизм - высшая форма политики
Вспомним последние слова Септимия Севера наследникам: <Будь-
те едины, платите солдатам и не заботьтесь об остальном>.
насилия и прямого действия, когда она возводится уже в норму, в
систему, когда анонимные массы проводят свою волю от имени
государства и средствами государства, этой анонимной машины.
Европейские нации стоят перед тяжелым этапом острых внут-
ренних кризисов, сложных проблем - правовых, экономических и
социальных. Приходятся опасаться, что государства, управляе-
мые людьми массы, не остановятся перед тем, чтобы подавить
независимость личности и групп и тем окончательно разбить наши
надежды на будущий прогресс.
Конкретный пример такого механизма представляет собою
одно из самых тревожных явлений последних 30 лет - огромный
рост полиции вод всех государствах. Как мы к этому ни привык-
ли, наша душа не должна забывать, что самый факт трагически
парадоксален: чтобы спокойно передвигаться и ходить по своим
делам, жителям большого города непременно нужна полиция. Но
любители порядка очень наивны, если они думают, что <силы
общественного порядка> ограничатся тем, чего от них хотели. В
конце концов решать станут они и наведут свой порядок.
Когда около 1800 г. новая промышленность начала создавать
новый тип человека - индустриального рабочего - с более пре-
ступными наклонностями, чем традиционные типы, Франция по-
спешила создать сильную полицию. Около 1810 года Англия по
той же причине - возросла преступность - вдруг обнаружила, что
у нее нет полиции. У власти были консерваторы. Что они сдела-
ли? Создали полицейскую силу? Ничего подобного. Они пред-
почли мириться с преступлениями, как только могли, <Народ со-
гласен лучше терпеть беспорядок, чем лишиться свободы>. <В
Париже, - пишет Джон Уильям Уорд, - отличная полицейская
сила, по французы дорого платят за это удовольствие. Я предпо-
читаю видеть каждые 3 или 4 года, как полдюжине парней рубят
головы на Ратклиф Род, чем подвергаться домашним обыскам,
шпионажу и всем махинациям Фушэ>. Вот два представления о
государстве. Англичанин предпочитает государство ограниченное.
ЧАСТЬ II
XIV. Кто правит миром?
Итак, как я уже говорил, развитие европейской цивилизации
автоматически привело к <восстанию масс>. С одной стороны,
это хорошо - ведь так проявляется чудесное повышение общего
жизненного уровня. Но обратная сторона поистине ужасна - так
падает нравственность современного человека. Рассмотрим те-
перь этот упадок морали с новой точки зрения.
Сущность или характер новой исторической эпохи - результат
как внутренних перемен, изменений в человеке и в его духе, так и
внешних; перемен, формальных, как бы механических Наиболее
важная из перемен второго рода - перемещение власти, ибо оно
влечет за собой и перемещение духа.
Поэтому если мы хотим понять какую-то эпоху, первым на-
шим вопросом должно быть: кто правил тогда миром? Может
статься, род людской был тогда разделен на несколько отдель-
ных, не сообщавшихся между собой групп, которые составляли
независимые, замкнутые миры. Во времена Мильтиада средизем-
номорский мир не знал о существовании мира дальневосточного.
В таких случаях мы должны поставить наш вопрос: кто правит
миром? - для каждого замкнутого мира отдельно. Но начиная с
XVI века Человечество было захвачено мощным процессом объе-
динения которое в наши дни достигло небывалых пределов. Те- '
перь уже нет изолированных групп, нет человеческих островов.
В наше время тот, кто правит миром, действительно им правит. .:
Три последних столетия эта роль принадлежала однородной группе '
европейских народов Европа правила, и под ее единым правлени-
ем мир жил единым стилям или, во всяком случае, все более
приближался к единству.
Обычно этот стиль жизни называют новым временем - бес- '
цветное, ничего не говорящее имя, за которым кроется вот это,
эпоха гегемонии Европы.
Под <правлением> не надо понимать в первую очередь мате-
риальную силу, физическое принуждение. Все же я стремлюсь
избегать глупостей, и хотя бы самых грубых и явных. Так вот:
нормальные, прочные отношения между людьми, которые разуме-
ются под словом <правление>, никогда не покоятся на силе, на-
оборот, лишь господствуя, человек или группа людей получают в
свои руки аппарат власти, именующийся <силой>. Случаи, в кото-
рых на первый взгляд сила кажется основой господства, при
ближайшем исследовании прекрасно доказывают наш тезис. На-
полеон насильно захватил Испанию и некоторое время держался
там, но, собственно говоря, он ни одного дня не правил Испанией,
хотя обладал силой, или, вернее, именно потому, что он обладал
только силой. Надо отличать насильственный захват от есте-
ственного господства, правления. Правление - нормальное прояв-
ление власти, оно всегда основано на общественном мнении - и
нынче, и десять тысяч лет тому назад, и среди англичан, и среди
бушменов. Ни одна власть в мире никогда не покоилась ни на
чем, кроме общественного мнения. Вы думаете, что суверенитет
общественного мнения открыт в 1789 году адвокатом Дантоном
или в XIII веке св. Фомой Аквинским? Его открывали повсюду,
много раз, но то, что общественное мнение - основная сила, из
которой в человеческих сообществах возникает господство, так
же старо и прочно, как само человечество. В физике Ньютона
сила тяжести - причина движения. Закон общественного мнения
- это закон всемирного тяготения в сфере политической истории.
Без него история не была бы наукой. Задача истории в том, как
метко заметил К)м, чтобы показать, что сила общественного мне-
ния не утопическое мечтание, а самая настоящая реальность, дей-
ствующая постоянно в жизни общества. Даже тот, кто хочет
править, опираясь на янычар, зависит от их мнения и от мнения
подданных о янычарах.
На самом деле с помощью янычар не правят. Талейран сказал
Наполеону <Штыки, государь, годятся для всего, но вот сидеть на
них нельзя>. <Править> значит не <взять власть>, а <спокойно
пользоваться властью>. Править значит сидеть - на троне, в крес-
ле министра, в банке, на Святом Престоле. Вопреки наивным,
газетным представлениям, для правления нужны не столько кула-
ки, сколько зад. Государство в конце концов держится на обще-
ственном мнении; дело тут в равновесии, в устойчивости.
Иногда нет никакого общественного мнения. Общество раз-
бито на противоборствующие группы, мнения противоположны,
власти не сложиться. Но природа не выносит пустоты, и пустое
место, возникшее за отсутствием общественного мнения, займет
грубая сила. Итак, лишь в KpaioieM случае сила замещает обще-
ственное мнение.
Поэтому если мы хотим формулировать закон общественно-
го мнения строго, как закон тяготения в истории, то, принимая во
внимание последний случай, мы придем к давно известной, почтен-
ной и бесспорной формуле против общественного мнения пра-
вить нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
выиграли войну у благородных дворян, рыцарей, которые были
так закованы в железо, что едва передвигались. Рыцарям в голо-
ву не приходило, что вечный секрет победы не столько в методах
обороны, сколько в оружии нападения - секрет, снова раскрытый
Наполеоном*.
Государство - прежде всего техника, техника общественного
порядка и администрации. <Старый режим> конца XVIII века
располагал очень слабым государственным аппаратом, который
не мог противостоять напиравшим со всех сторон волнам соци-
альной революции. Несоответствие между силой государства и
силой общества было настолько велико, что по сравнению с им-
перией Карла Великого государство XVIII века представляется
нам выродившимся. Несомненно, империя Каролингов располагала
несравненно меньшими средствами, чем королевство Людовика
XVI, но, с другой стороны, общество эпохи Каролингов было
совершенно бессильно**. Громадная разница между силой обще-
* Эта упрощенная картина великого исторического переворота, в
котором буржуазия выбила дворянство из господствующего положе-
ния, принадлежит Ранке. Но, конечно, эта символическая и схематичес-
кая картина требует многих дополнений, чтобы отвечать действительно-
сти. Порох был известен с незапамятных времен. Заряжаемый ствол
был изобретен кем-то в Ломбардии и не был в употреблении, пока не
отлили первую пулю. Дворяне мало пользовались огнестрельным ору-
жием из-за его дороговизны. Только горожане, экономически лучше
организованные,' дали ему широкое применение. Однако достоверно,
что бароны, представленные средневековым войском бургундцев, по-
терпели решительное поражение от нового, нс профессионального го-
родского войска швейцарцев, главная сила которых была в дисцип-
лине и в новой рациональной тактике.
** Стоило бы остановиться на этом и показать, что эпоха абсолют-
ных монархий в Европе располагала очень слабым государственным
аппаратом. Как это объяснить? Ведь общество только еще начинало
развиваться. Государство было всемогуще - оно было абсолютно. По-
чему же оно не обеспечило за собою полноты власти? Одну из причин
мы уже указали: неспособность наследственной аристократии к техни-
ческой и административной рационализации. Но это не все. Суть в том,
что в эпоху абсолютизма аристократия не хотела усиления государ-
ства за счет общества. Вопреки общепринятому мнению, абсолютное
государство инстинктивно уважало и ценило общество гораздо больше,
чем сегодняшнее, демократическое. Последнее умнее, но у него меньше
чувства исторической ответственности.
ства и силой государства была причиной ряда Революций, нет -
революций, вплоть до 1848-го.
Благодаря революции буржуазия захватила в свои руки об-
щественную власть и, применив неоспоримые способности госу-
дарственной деятельности, на протяжении одного поколения со-
здано мощное государство, которое быстро покончило с револю-
циями. С 1848 г., т.е. с началом второго поколения буржуазных
правительств, революции в Европе прекратились - конечно, не
потому, чтобы для них не стало оснований, но потому, что не было
средств. Силы государства и общества сравнялись. Прощай на-
всегда, революция! Отныне в Европе возможна лишь противопо-
ложность революции, государственный переворот. Все последую-
щее, что казалось революцией, было лишь замаскированным госу-
дарственным переворотом.
В наше время государство стало могучей, страшной машиной,
которая благодаря обилию и точности своих средств работает с
изумительной эффективностью. Эта машина помещается в самом
центре общества; достаточно нажать кнопку, чтобы чудовищные
государственные рычаги пришли в ход, захватывая и подчиняя
себе все части социального тела.
Современное государство - наиболее очевидный и общеизвес-
тный продукт цивилизации. Крайне интересно и поучигельно про-
следить отношение человека массы к государству. Он видит го-
сударство, изумляется ему, знает, что это оно охраняет его соб-
ственную жизнь, но не отдает себе отчета в том, что это - челове-
ческое творение, что оно создано известными людьми и держится
на известных ценных свойствах и качествах, которыми люди вче-
ра еще обладали, но завтра могут не обладать. С другой стороны,
человек массы видит в государстве анонимную силу и, так как он
чувствует себя тоже анонимом, считает государство как бы <сво-
им>. Представим себе, что в общественной жизни страны возни-
кают затруднения, конфликт, проблема; человек массы будет скло-
нен потребовать, чтобы государство немедленно вмешалось и раз-
решило проблему непосредственно, пустив в ход свои огромные,
непреодолимые средства.
Вот величайшая опасность, угрожающая сейчас цивилизации
подчинение всей жизни государству, вмешательство его во все
области, поглощение всей общественной спонтанной инициативы
государственной властью, а значит, уничтожение исторической са-
модеятельности общества, которая в конечном счете поддержи-
вает, питает и движет судьбы человечества. Массы знают, что,
когда им что-либо не понравится или чего-нибудь сильно захо-
чется, они могут достигнуть всего без усилий и сомнений, без
борьбы и риска; им достаточно нажать кнопку, и чудодейственная
машина государства тотчас сделает, что нужно. Эта легкая воз-
можность всегда представляет для масс сильное искушение. Масса
говорит себе: <Государство - это я>, но это полное заблуждение.
Государство тождественно с массой только в том смысле, в каком
два человека равны между собой, нотому что они оба - не Петры.
Сегодняшнее государство и массы совпадают только в том, что
оба они безымянны. Но человек массы действительно верит, что
он - государство, и все больше стремится под всякими предлога-
ми пустить государственную машину в ход, чтобы подавлять твор-
ческое меньшинство, которое ему мешает всюду, во всех областях
жизни - в политике, в науке, в индустрии.
Это стремление кончится плохо. Творческие стремления об-
щества будут все больше подавляться вмешательством государ-
ства; новые семена не смогут приносить плодов. Общество будет
принуждено жить для государства, человек - для правительствен-
ной машины. И так как само государство в конце концов только
машина, существование и поддержание которой зависит от живой
силы машиниста, то, высосав все соки из общества, обескровлен-
ное, оно само умрет смертью ржавой машины, более, отвратитель-
ной, чем смерть живого существа.
Такова была плачевная судьба античной цивилизации. Римс-
кая империя, созданная Юлиями и Клавдиями, была, без сомнения,
отличной машиной, далеко превосходившей старый республиканс-
кий Рим патрицианских фамилий. Однако (любопытное совпаде-
ние!) как только Империя достигла полного развития, обществен-
ный организм начал разлагаться. Уже во времена Антонинов (2-
й век по Р. X.) государство начинает подавлять общество своим
бездушным могуществом, порабощать его;, вся жизнь общества
отныне сводится к служению государству и постепенно бюрок-
ратизируется. К чему это приводит? К постепенному упадку во
всех областях жизни; богатство исчезает, деторождение падает.
Тогда государство для удовлетворения собственных нужд начи-
нает еще больше закручивать пресс, бюрократизация усиливает-
ся: вдет уже милитаризация общества. Наиболее острой, безотла-
гательной потребностью государства становится военная машина,
армия. Первая задача государства -безопасность страны (заметим,
кстати: та самая безопасность, которая порождает психологию
людей массы). Итак, прежде всего армия! Императоры Северы '
родом из Африки - милитаризовали всю жизнь империи. Тщет-
ные усилия! Нищета все растет, женщины становятся все бес-
плоднее. Не хватает уже и солдат. После Северов армия начина-
ет пополняться иностранцами.
Ясен ли нам теперь парадоксальный и трагический процесс
этатизма? Чтобы лучше организовать свою жизнь, общество со-
здает государственный аппарат, появляется <государство>. Затем
<государство> оказывается наверху, а общество отныне должно
жить для государства*. Но все же государство состоит еще из
тех же членов общества. Однако вскоре этих членов уже не
хватает для поддержания государства и приходится брать инос-
транцев - сперва далматов, потом германцев. Постепенно иност-
ранцы становятся господами, а коренное население обращается в
рабов этих пришельцев, с которыми у них нет ничего общего.
Вот к чему приводит экспансия государственного аппарата: на-
род обращается в горючее для питания государственной маши-
ны. Костяк государства пожирает живое тело нации. Мертвая
конструкция становится владельцем и хозяином жилого дома.
Кто это постиг, тот, естественно, почувствует тревогу, слыша,
как Муссолини с редкой наглостью проповедует формулу, якобы
только что чудесным образом открытую в Италии: <Все для
государства, ничего кроме государства, ничего против государ-
ства!>. Этого достаточно, чтобы убедиться, что фашизм - типич-
ное движение людей массы. Муссолини нашел превосходно орга-
' низованное итальянское государство, организованное не им, но
как раз теми силами и идеями, с которыми он борется,- либераль-
ной демократией, и начал безжалостно его истощать. Я не могу
здесь разбирать детально его достижения, но могу смело утверж-
дать. что результаты, им достигнутые до сих пор, не могут идти в
сравнение с тем, что сделано в области политики и администра-
ции либеральными государствами. Если Муссолини чего-нибудь
и достиг, это настолько незначительно, незаметно и несуществен-
но, что вряд ли может уравновесить то ненормальное увеличение
власти, которое позволило ему использовать государственную
машину до крайнего предела. Этатизм - высшая форма политики
Вспомним последние слова Септимия Севера наследникам: <Будь-
те едины, платите солдатам и не заботьтесь об остальном>.
насилия и прямого действия, когда она возводится уже в норму, в
систему, когда анонимные массы проводят свою волю от имени
государства и средствами государства, этой анонимной машины.
Европейские нации стоят перед тяжелым этапом острых внут-
ренних кризисов, сложных проблем - правовых, экономических и
социальных. Приходятся опасаться, что государства, управляе-
мые людьми массы, не остановятся перед тем, чтобы подавить
независимость личности и групп и тем окончательно разбить наши
надежды на будущий прогресс.
Конкретный пример такого механизма представляет собою
одно из самых тревожных явлений последних 30 лет - огромный
рост полиции вод всех государствах. Как мы к этому ни привык-
ли, наша душа не должна забывать, что самый факт трагически
парадоксален: чтобы спокойно передвигаться и ходить по своим
делам, жителям большого города непременно нужна полиция. Но
любители порядка очень наивны, если они думают, что <силы
общественного порядка> ограничатся тем, чего от них хотели. В
конце концов решать станут они и наведут свой порядок.
Когда около 1800 г. новая промышленность начала создавать
новый тип человека - индустриального рабочего - с более пре-
ступными наклонностями, чем традиционные типы, Франция по-
спешила создать сильную полицию. Около 1810 года Англия по
той же причине - возросла преступность - вдруг обнаружила, что
у нее нет полиции. У власти были консерваторы. Что они сдела-
ли? Создали полицейскую силу? Ничего подобного. Они пред-
почли мириться с преступлениями, как только могли, <Народ со-
гласен лучше терпеть беспорядок, чем лишиться свободы>. <В
Париже, - пишет Джон Уильям Уорд, - отличная полицейская
сила, по французы дорого платят за это удовольствие. Я предпо-
читаю видеть каждые 3 или 4 года, как полдюжине парней рубят
головы на Ратклиф Род, чем подвергаться домашним обыскам,
шпионажу и всем махинациям Фушэ>. Вот два представления о
государстве. Англичанин предпочитает государство ограниченное.
ЧАСТЬ II
XIV. Кто правит миром?
Итак, как я уже говорил, развитие европейской цивилизации
автоматически привело к <восстанию масс>. С одной стороны,
это хорошо - ведь так проявляется чудесное повышение общего
жизненного уровня. Но обратная сторона поистине ужасна - так
падает нравственность современного человека. Рассмотрим те-
перь этот упадок морали с новой точки зрения.
Сущность или характер новой исторической эпохи - результат
как внутренних перемен, изменений в человеке и в его духе, так и
внешних; перемен, формальных, как бы механических Наиболее
важная из перемен второго рода - перемещение власти, ибо оно
влечет за собой и перемещение духа.
Поэтому если мы хотим понять какую-то эпоху, первым на-
шим вопросом должно быть: кто правил тогда миром? Может
статься, род людской был тогда разделен на несколько отдель-
ных, не сообщавшихся между собой групп, которые составляли
независимые, замкнутые миры. Во времена Мильтиада средизем-
номорский мир не знал о существовании мира дальневосточного.
В таких случаях мы должны поставить наш вопрос: кто правит
миром? - для каждого замкнутого мира отдельно. Но начиная с
XVI века Человечество было захвачено мощным процессом объе-
динения которое в наши дни достигло небывалых пределов. Те- '
перь уже нет изолированных групп, нет человеческих островов.
В наше время тот, кто правит миром, действительно им правит. .:
Три последних столетия эта роль принадлежала однородной группе '
европейских народов Европа правила, и под ее единым правлени-
ем мир жил единым стилям или, во всяком случае, все более
приближался к единству.
Обычно этот стиль жизни называют новым временем - бес- '
цветное, ничего не говорящее имя, за которым кроется вот это,
эпоха гегемонии Европы.
Под <правлением> не надо понимать в первую очередь мате-
риальную силу, физическое принуждение. Все же я стремлюсь
избегать глупостей, и хотя бы самых грубых и явных. Так вот:
нормальные, прочные отношения между людьми, которые разуме-
ются под словом <правление>, никогда не покоятся на силе, на-
оборот, лишь господствуя, человек или группа людей получают в
свои руки аппарат власти, именующийся <силой>. Случаи, в кото-
рых на первый взгляд сила кажется основой господства, при
ближайшем исследовании прекрасно доказывают наш тезис. На-
полеон насильно захватил Испанию и некоторое время держался
там, но, собственно говоря, он ни одного дня не правил Испанией,
хотя обладал силой, или, вернее, именно потому, что он обладал
только силой. Надо отличать насильственный захват от есте-
ственного господства, правления. Правление - нормальное прояв-
ление власти, оно всегда основано на общественном мнении - и
нынче, и десять тысяч лет тому назад, и среди англичан, и среди
бушменов. Ни одна власть в мире никогда не покоилась ни на
чем, кроме общественного мнения. Вы думаете, что суверенитет
общественного мнения открыт в 1789 году адвокатом Дантоном
или в XIII веке св. Фомой Аквинским? Его открывали повсюду,
много раз, но то, что общественное мнение - основная сила, из
которой в человеческих сообществах возникает господство, так
же старо и прочно, как само человечество. В физике Ньютона
сила тяжести - причина движения. Закон общественного мнения
- это закон всемирного тяготения в сфере политической истории.
Без него история не была бы наукой. Задача истории в том, как
метко заметил К)м, чтобы показать, что сила общественного мне-
ния не утопическое мечтание, а самая настоящая реальность, дей-
ствующая постоянно в жизни общества. Даже тот, кто хочет
править, опираясь на янычар, зависит от их мнения и от мнения
подданных о янычарах.
На самом деле с помощью янычар не правят. Талейран сказал
Наполеону <Штыки, государь, годятся для всего, но вот сидеть на
них нельзя>. <Править> значит не <взять власть>, а <спокойно
пользоваться властью>. Править значит сидеть - на троне, в крес-
ле министра, в банке, на Святом Престоле. Вопреки наивным,
газетным представлениям, для правления нужны не столько кула-
ки, сколько зад. Государство в конце концов держится на обще-
ственном мнении; дело тут в равновесии, в устойчивости.
Иногда нет никакого общественного мнения. Общество раз-
бито на противоборствующие группы, мнения противоположны,
власти не сложиться. Но природа не выносит пустоты, и пустое
место, возникшее за отсутствием общественного мнения, займет
грубая сила. Итак, лишь в KpaioieM случае сила замещает обще-
ственное мнение.
Поэтому если мы хотим формулировать закон общественно-
го мнения строго, как закон тяготения в истории, то, принимая во
внимание последний случай, мы придем к давно известной, почтен-
ной и бесспорной формуле против общественного мнения пра-
вить нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82