«Краткий смысл классического марксистского понимания войн («варварского и зверского дела») выражен идеями Ленина. «В применении к войнам, основное положение диалектики<...>состоит в том, что «война есть просто продолжение политики другими (именно насильственными) «средствами». Такова формулировка Клаузевица, одного из великих писателей по вопросам военной истории, идеи которого были оплодотворены Гегелем. И именно такова была всегда точка зрения Маркса и Энгельса, каждую войну рассматривавших как продолжение политики данных, заинтересованных держав - и разных классов внутри них - в данное время». (Разумеется, «война, - писал Б.М.Шапошников, - хоть и служит для достижения политических целей, однако, имеет, как насилие, свои собственные законы, свой «дух», свою природу...», как именно вооруженной борьбы.) Но у нас разговор о социальной («социокультурной») природе войн, конечно, включающей и отдельные моменты самой логики вооруженной борьбы, но в собственном содержании совсем иной. Потому теперь, кажется, уже чувствуется, что приведенное классическое понимание войн безупречно, но<...>не имеет никакого касательства к самой природе войн. Вот как бывает. Ибо война действительно - «продолжение политики», а вот эта «политика» сама суть «продолжение» чего-то куда более глубокого, никак не политического» (Цит. изд. т.3. с.351). Не могу не заметить, что А.С.Шушариным сделано очередное великое открытие, что политика суть продолжение куда более глубокого, никак не политического. Отмечая, что до сих пор не создано теории войны, А.С.Шушарин взялся сам за ее кардинальное решение. Свой поиск этого решения он предварил следующим рассуждением: «Что же касается трудной, конкретной социо-логической стороны понимания объективности задачи, то она в марксизме (а теперь и не только) известна, но в силу извечной дополнительности материализма с идеализмом постоянно нуждается в пояснениях, которые, буквально, надо повторять, повторять и еще раз повторять в самых разных формах, ситуативных обстоятельствах и тематических срезах. Вот этим и займемся.
Ну прежде всего научное, революционное решение задачи не редуцируется ни к каким психологическим, антропологическим, биологическим, «народологическим», химическим, физическим, техническим, технологическим, информационным, географическим, демографическим, экономическим, экологическим и т.п. решениям и к любой их «сумме». Чтоб далеко не ходить, опять делаем выборку из сообщения В.Коптюга (без сносок), хотя это можно сделать из любых более или менее «глобально-многосторонних» и толковых материалов» (Цит. изд. т.3. с.360). В этом методологическом подходе к решению задачи интригует два момента: во-первых, открытие всемирно-исторического значения, что материализм всегда должен дополняться идеализмом, и, во-вторых, что ни одно из вышеперечисленных решений как по отдельности, так и в их сумме не приводит к искомому результату (в вышеприведенном перечне он по почему-то не назвал еще такие причины, как уголовные, сексуальные, космические, художественные, климатические, паранормальные и многие другие причины возникновения войн).
А задача создания теории войны, по мнению А.С.Шушарина, на самом деле чрезвычайно простая и ее решение лежит на самой поверхности. Вот оно: «Необходим «глобальный консенсус...» Что это? Пусть мечта, пожелание и пр., но социальное. «Мы не можем обеспечить экологическую безопасность планеты в социально несправедливом мире» (Ф.Коллор). Что это? Социальное. «Характер производства<...>подрывает...» (М.Стронг). Что это? Социальное. «Численность населения должна быть стабилизирована». Что это? Социальное. «Планета требует революции»; «мы должны добиваться большего равенства как в каждой стране, так и между ними» (Г.Брундтланд). Что это, при всей туманности «равенства»? Социальное. «США в блоке с арабскими нефтедобывающими странами<...>выхолостили» Что это? Социальное. «Общая тенденция, заметная буквально повсюду<...>явное снижение уровня компетентности правящих» (С.Лем). Что это? Социальное. «Частная собственность (кстати, в том числе на технологии) во многих отношениях становится камнем преткновения...» даже в вопросе «сохранения биологического разнообразия». Что это, биологическое, экологическое? Социальное. И это можно продолжать до бесконечности, ибо любой экологический, экономический, технический, технологический, управленческий и пр. вопрос упрется в социальное.
Научное решение исторической задачи может быть только революционно социологическим, во всем объеме критической теории. С последующем задействованием в революционном русле всей социальной науки, всех ее обновляемых отраслей, со спецификациями на разных «почвах». И никак иначе. А потому еще раз повторю многих шокирующее - как таковых экологических, технологических, экономических, управленческих и пр. проблем и решений не существует. Равно как и добронравно философских. Но и это еще, как говорят в народе, семечки в понимании объективной стороны» (Цит. изд. т.3. с.360-361).
Посмотрим, что следует за семечками, луща которые А.С.Шушарин попал пальцем в небо, открыв, кажется, уже в третий раз, что Волга впадает в Каспийское море. На самом деле, все, что происходит в обществе, можно назвать, как это и сделал А.С.Шушарин, социальным. Однако разве в этом состоит теория войн? Я надеялся, что при дальнейшем анализе причин возникновения войн А.С.Шушарин откроет нам сущность своей теории войн. Однако ничего подобного не произошло, да и не могло произойти. Вот итог его рассуждений: «Но при всей сложности задачи вся соль, вся суть в описании структуры «мертвой материи» (Плеханов) отношений современности, в том числе отношений насильственного мира, порождающих до сей поры войны с такой же необходимостью, с какой капитал порождает прибавочную стоимость, с какой линия или «технологический феод» порождает дефект производства и т.д., независимо от воли народов, держав, государств, блоков, всего человечества. Но какая это «материя»? Социальная» (Цит. изд. т.3. с.360-364). Одни общие слова и ничего более. Повторяю, используя методологический прием А.С.Шушарина, можно создать десятки пустопорожних «теорий» тех или иных общественных феноменов.
Не предложив научного ответа (в противовес марксистской трактовке) по вопросу о природе войн, А.С.Шушарин, размышляя о глобальных процессах, вводит новое понятие «экстенсивных валов». Появление нового понятия совсем не случайно. Он уже в который раз возвращается к своей трактовке периодизации исторического процесса, только теперь вместо использования термина «градация» он остановился на термине «волна» (заимствовал у Э.Тоффлера). Воспроизвожу его рассуждения на тему исторических волн, перед тем как перейти к экстенсивным валам. Вот они: «Соответственно вспомним, что известны и даже продолжаются при всех переплетениях и откатах, пять эндогенных волн: социализация (демографизация, обобществление общей жизни в самых отсталых формах); территориализация (натурализация, обобществление работников, «странообразование»); товаризация (индустриализация, обобществление «пространства производства»); технологизация (плановизация, обобществление средств производства; в том числе и в капиталистических формах); онаучивание («постиндустриализация», обобществление технологий)<...>При этом преодолеваются, хоть во многом и видоизменившиеся, но все те же структуры остатков первобытности, рабства, феодальности, а также капитализма и плана. Но эти эндогенные волны, разумеется, касаются «молекулярных» структур и процессов подъема рельефа тектоники в отдельных культурах или культурных ареалах. Кроме того, все это, конечно же, происходит не механистично, а сопровождается огромными неравномерностями, наложениями, дивергенциями, конвергенциями, откатами, мощным адаптивным сопротивлением и, главное, влиянием экзогенного и пр.
Поскольку пока неведомые, экзогенные производственные отношения (структуры), как мы бегло ранее рассмотрели, тоже весьма «многослойны», гетерогенны, то в понимании их глубоко отстающего (в сравнении с эндогенной логикой), тоже многоэшелонированного, и пока практически только локализованного развития («всемирной истории» в этом смысле еще нет), поступим сначала просто и поневоле формальным образом» (Цит. изд. т.3. с.367).
Не будем останавливаться на таких перлах его понятийного аппарата, как молекулярные структуры рельефа тектоники культур, неравномерности, наложения в культурных ареалах и т.п., а обратимся сразу же к новому понятию - «экзогенный вал». Его содержание следующее: «Экстенсивные процессы преодоления отживших экзогенных отношений («метамолекулярных», международных) будем называть экстенсивными валами, как именно экстенсивная социализация, территориализация, товаризация, технологизация, онаучивание...» (Цит. изд. т.3. с.367). Далее А.С.Шушарин дал следующее пояснение: «Хотя пока состояние как самих этих отношений (преодолеваемых структур), так и восходящих процессов (преодолений) и даже их абстрактное содержание остаются для нас еще полной тайной. Разве что мы знаем, что это уже некоторые определенные базово-высотные и вариационные снятия (субординации или патернализации и интернационализации), до сей поры только локальные (во всяком случае и безусловно не всемирные). Иначе сказать, это своего рода пустые клеточки социологической «системы Менделеева», но уже в экзогенных структурах или метаструктурах и тенденциях («мегатенденциях») оснований истории и современности (а строже и только современности, поскольку история бездонна, а за последующую «логику истории» сама же история и отвечать будет; не мы, грешные, одним словом)» (Цит. изд. т.3. с.367-368).
Что можно сказать по поводу покрытых тайной «экзогенных валов»? Пожалуй, только то, что они образуют некую систему (социологическую), с пустыми клеточками, которые должны быть наполнены определенным содержанием. Правда, пока не очень понятно, чем валы отличаются от волн Э.Тоффлера и градаций.
Картина современного мира, представленная нам А.С.Шушариным и каким-то образом связанная с «экзогенными валами» весьма противоречива: «Будущее открыто, - писал он, - а в реальной современной тектонике все, пока скажем, неосновные экзогенные структуры и процессы либо локальны (еще не всемирны), либо образуют только потенциальные метадеформации в условиях насильственного мира. Они и объективно множат хаос, в том числе существенного и еще несущественного, и как следствие - плодят уйму утопических мечтаний или бесовских прожектов в областях еще далеко не способных быть материально измененными» (Цит. изд. т.3. с.368). Противоречивость выражается в том, что не понятно, каким образом неосновные экзогенные структуры и процессы могут умножать хаос насильственного мира в существенных областях?
Однако из дальнейших рассуждений начинает постепенно вырисовываться более или менее конкретная причина войн, а также сущность процессов, происходящих в современном мире. Оказывается, все дело в том, что «…все экзогенные и даже эндогенные отношения, т.е. вся гетерархия социума или все глобальное равновесие так или иначе сдеформированы именно метаструктурой конфронтационного, насильственного мира, т.е. некоторыми гомогенными мироосновами всего гетерархического мироустройства. Подобно тому как в свое время эгостадность деформировала все остальные (потенциальные) отношения демографические, территориальные, экономические и т.д., примерно так же нынешние конфронтационные мироосновы (эгокультурность) подчиняют себе всю гетерархию, которая в свою очередь «рождает» весь спектр эндогенных волн и экстенсивных валов, в том числе катастрофически-спасительную «вилку» собственного преодоления или краха. Или по-другому можно сказать, что именно зреющее в ноосфере преодоление этой доминирующей метаструктуры (или крах) выстраивает и всю субординацию задачи или исторической ситуации, как бы часто в дурных формах где-то выдавливает негэнтропийный прорыв через всю гетерархию, через всю пирамиду социума. Полилектика современного социума, иначе говоря, чрезвычайно сложна, во всем объеме структур и траекторий бифуркации просто непостижима» (Цит. изд. т.3. с.368-369).
Итак, по мнению А.С.Шушарина, в основе современного мира лежит конфронтационная, насильственная метаструктура. Однако эта формулировка - весьма неопределенная. То, что современный мир далеко не гармоничен, а насыщен антагонистическими противоречиями, не вызывает никаких сомнений. Но простой констатации очевидного факта недостаточно - надо понимать природу противоречий. Поэтому хотелось бы знать, что собой представляет эта метаструктура. Но пока она остается для нас тайной за семью печатями. Правда, А.С.Шушарин сообщил, что эта метаструктура является «некоторыми гомогенными мироосновами всего гетерархического мироустройства». А из дальнейшего текста мы также узнаем, что эти конфронтационные мироосновы подобны эгокультурности, которые на протяжении всей человеческой истории деформировали демографические, территориальные, экономические и т.п. отношения. А где же прогресс культуры в самом широком смысле этого слова? Разве не существует никакого отличия современного общества от первобытного стада и все сводится только к до сих пор непреодоленным инстинктам агрессивности человеческих особей?
Все вышеприведенные рассуждения понадобились А.С.Шушарину для того, чтобы сформулировать главную задачу - спасение человечества от гибели. Он писал: « Основное содержание задачи это и есть революционное спасение человечества или преодоление насильственного (конфронтационного) мира. Это и есть «построение» исторически первого реального международного гуманизма в его, как мы увидим, весьма и весьма «скромном» (даже господ-капиталистов или «бюрократов» резко не касаемом) логическом социальном содержании, но уж зато в планетарном масштабе поствоенного мира. Когда это может произойти со всей, пусть и относительной, определенностью, через пятьдесят, двести пятьдесят лет, повторюсь, неизвестно. Но не абстрактно-нравственные, демографические, экологические, экономические, технологические, и пр. «проблемы», а именно это и есть основополагающий объективный императив эпохи, как раз и скрытый за всеми прочими «проблемами», и пока неумолимо порождающий их же. Соответственно и все мироустремления суть лишь внешние проявления того глубинного движения в ноосфере, которое пока чаще в староновых, дурных, в частности, внеправительственных, пацифистских, бунтарских или силовых, тенденциях преодолевает отжившее, преходящее состояние насильственного мира, пока, увы, «уступать» не собирающегося» (Цит. изд. т.3. с.370).
Модель «поствоенного мира» заимствована целиком и полностью у Н.Моисееева, который тот назвал ее «ноосферой». Кстати, А.С.Шушарин нередко использует этот термин в двойственном значении: в интерпретации Н.Моисеева и своей. В своей монографии «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества» я обозначил ее как четвертый возможный вариант предстоящей бифуркации. Второе замечание, которое вынужден сделать, касается того, что А.С.Шушарин и на этот раз поставил телегу впереди лошади, когда, пользуясь понятием Н.Моисеева «ноосфера», назвал его объективным императивом эпохи, который де и порождает все проблемы современного мира. В действительности же «ноосфера» является только одним из возможных вариантов будущего человечества, а суть современного мира (насильственного, конфронтационного) как раз и сводится к тем проблемам, которые скрыты за императивом эпохи, а именно в противоречиях системы глобального капитализма.
Обозначив главную задачу своей полилогии, А.С.Шушарин подчеркнул ее непреходящую ценность для спасения человечества от гибели: «Действительная теория рассматривает происходящее как преходящую систему отношений (метаструктуру), которая объективно и неуклонно идет к своей собственной гибели, ведет к нарастанию непримиримых противоречий хаотизации и краха, как систему с перерастающими ее производительными силами, ноосферой, т.е. субъективно выражаясь, как состояние, которое идет к некоторому все большему и большему ухудшению возможного развития событий. Не взирая на все и любые нынешние позитивные усилия и движения (это в научном отношении дело вторичного порядка). Поэтому научное решение задачи (речь здесь только об абстрагированном основном содержании в «последних» основаниях пирамиды социума, только в мироосновах!) представляет собой объективную, эзотерическую, критическую теорию происходящего, т.е. теорию отжившей, гибнущей формы (системы, структуры) жизни людей, а потому и самих людей. Но критичность революционной теории сама не означает катастрофизма, ибо именно понимание (описание) отжившей системы и позволяет понять среди бесконечного многообразия процессов действительное содержание их и как процессов (в восходящей траектории) преодолевающих данную систему, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Ну прежде всего научное, революционное решение задачи не редуцируется ни к каким психологическим, антропологическим, биологическим, «народологическим», химическим, физическим, техническим, технологическим, информационным, географическим, демографическим, экономическим, экологическим и т.п. решениям и к любой их «сумме». Чтоб далеко не ходить, опять делаем выборку из сообщения В.Коптюга (без сносок), хотя это можно сделать из любых более или менее «глобально-многосторонних» и толковых материалов» (Цит. изд. т.3. с.360). В этом методологическом подходе к решению задачи интригует два момента: во-первых, открытие всемирно-исторического значения, что материализм всегда должен дополняться идеализмом, и, во-вторых, что ни одно из вышеперечисленных решений как по отдельности, так и в их сумме не приводит к искомому результату (в вышеприведенном перечне он по почему-то не назвал еще такие причины, как уголовные, сексуальные, космические, художественные, климатические, паранормальные и многие другие причины возникновения войн).
А задача создания теории войны, по мнению А.С.Шушарина, на самом деле чрезвычайно простая и ее решение лежит на самой поверхности. Вот оно: «Необходим «глобальный консенсус...» Что это? Пусть мечта, пожелание и пр., но социальное. «Мы не можем обеспечить экологическую безопасность планеты в социально несправедливом мире» (Ф.Коллор). Что это? Социальное. «Характер производства<...>подрывает...» (М.Стронг). Что это? Социальное. «Численность населения должна быть стабилизирована». Что это? Социальное. «Планета требует революции»; «мы должны добиваться большего равенства как в каждой стране, так и между ними» (Г.Брундтланд). Что это, при всей туманности «равенства»? Социальное. «США в блоке с арабскими нефтедобывающими странами<...>выхолостили» Что это? Социальное. «Общая тенденция, заметная буквально повсюду<...>явное снижение уровня компетентности правящих» (С.Лем). Что это? Социальное. «Частная собственность (кстати, в том числе на технологии) во многих отношениях становится камнем преткновения...» даже в вопросе «сохранения биологического разнообразия». Что это, биологическое, экологическое? Социальное. И это можно продолжать до бесконечности, ибо любой экологический, экономический, технический, технологический, управленческий и пр. вопрос упрется в социальное.
Научное решение исторической задачи может быть только революционно социологическим, во всем объеме критической теории. С последующем задействованием в революционном русле всей социальной науки, всех ее обновляемых отраслей, со спецификациями на разных «почвах». И никак иначе. А потому еще раз повторю многих шокирующее - как таковых экологических, технологических, экономических, управленческих и пр. проблем и решений не существует. Равно как и добронравно философских. Но и это еще, как говорят в народе, семечки в понимании объективной стороны» (Цит. изд. т.3. с.360-361).
Посмотрим, что следует за семечками, луща которые А.С.Шушарин попал пальцем в небо, открыв, кажется, уже в третий раз, что Волга впадает в Каспийское море. На самом деле, все, что происходит в обществе, можно назвать, как это и сделал А.С.Шушарин, социальным. Однако разве в этом состоит теория войн? Я надеялся, что при дальнейшем анализе причин возникновения войн А.С.Шушарин откроет нам сущность своей теории войн. Однако ничего подобного не произошло, да и не могло произойти. Вот итог его рассуждений: «Но при всей сложности задачи вся соль, вся суть в описании структуры «мертвой материи» (Плеханов) отношений современности, в том числе отношений насильственного мира, порождающих до сей поры войны с такой же необходимостью, с какой капитал порождает прибавочную стоимость, с какой линия или «технологический феод» порождает дефект производства и т.д., независимо от воли народов, держав, государств, блоков, всего человечества. Но какая это «материя»? Социальная» (Цит. изд. т.3. с.360-364). Одни общие слова и ничего более. Повторяю, используя методологический прием А.С.Шушарина, можно создать десятки пустопорожних «теорий» тех или иных общественных феноменов.
Не предложив научного ответа (в противовес марксистской трактовке) по вопросу о природе войн, А.С.Шушарин, размышляя о глобальных процессах, вводит новое понятие «экстенсивных валов». Появление нового понятия совсем не случайно. Он уже в который раз возвращается к своей трактовке периодизации исторического процесса, только теперь вместо использования термина «градация» он остановился на термине «волна» (заимствовал у Э.Тоффлера). Воспроизвожу его рассуждения на тему исторических волн, перед тем как перейти к экстенсивным валам. Вот они: «Соответственно вспомним, что известны и даже продолжаются при всех переплетениях и откатах, пять эндогенных волн: социализация (демографизация, обобществление общей жизни в самых отсталых формах); территориализация (натурализация, обобществление работников, «странообразование»); товаризация (индустриализация, обобществление «пространства производства»); технологизация (плановизация, обобществление средств производства; в том числе и в капиталистических формах); онаучивание («постиндустриализация», обобществление технологий)<...>При этом преодолеваются, хоть во многом и видоизменившиеся, но все те же структуры остатков первобытности, рабства, феодальности, а также капитализма и плана. Но эти эндогенные волны, разумеется, касаются «молекулярных» структур и процессов подъема рельефа тектоники в отдельных культурах или культурных ареалах. Кроме того, все это, конечно же, происходит не механистично, а сопровождается огромными неравномерностями, наложениями, дивергенциями, конвергенциями, откатами, мощным адаптивным сопротивлением и, главное, влиянием экзогенного и пр.
Поскольку пока неведомые, экзогенные производственные отношения (структуры), как мы бегло ранее рассмотрели, тоже весьма «многослойны», гетерогенны, то в понимании их глубоко отстающего (в сравнении с эндогенной логикой), тоже многоэшелонированного, и пока практически только локализованного развития («всемирной истории» в этом смысле еще нет), поступим сначала просто и поневоле формальным образом» (Цит. изд. т.3. с.367).
Не будем останавливаться на таких перлах его понятийного аппарата, как молекулярные структуры рельефа тектоники культур, неравномерности, наложения в культурных ареалах и т.п., а обратимся сразу же к новому понятию - «экзогенный вал». Его содержание следующее: «Экстенсивные процессы преодоления отживших экзогенных отношений («метамолекулярных», международных) будем называть экстенсивными валами, как именно экстенсивная социализация, территориализация, товаризация, технологизация, онаучивание...» (Цит. изд. т.3. с.367). Далее А.С.Шушарин дал следующее пояснение: «Хотя пока состояние как самих этих отношений (преодолеваемых структур), так и восходящих процессов (преодолений) и даже их абстрактное содержание остаются для нас еще полной тайной. Разве что мы знаем, что это уже некоторые определенные базово-высотные и вариационные снятия (субординации или патернализации и интернационализации), до сей поры только локальные (во всяком случае и безусловно не всемирные). Иначе сказать, это своего рода пустые клеточки социологической «системы Менделеева», но уже в экзогенных структурах или метаструктурах и тенденциях («мегатенденциях») оснований истории и современности (а строже и только современности, поскольку история бездонна, а за последующую «логику истории» сама же история и отвечать будет; не мы, грешные, одним словом)» (Цит. изд. т.3. с.367-368).
Что можно сказать по поводу покрытых тайной «экзогенных валов»? Пожалуй, только то, что они образуют некую систему (социологическую), с пустыми клеточками, которые должны быть наполнены определенным содержанием. Правда, пока не очень понятно, чем валы отличаются от волн Э.Тоффлера и градаций.
Картина современного мира, представленная нам А.С.Шушариным и каким-то образом связанная с «экзогенными валами» весьма противоречива: «Будущее открыто, - писал он, - а в реальной современной тектонике все, пока скажем, неосновные экзогенные структуры и процессы либо локальны (еще не всемирны), либо образуют только потенциальные метадеформации в условиях насильственного мира. Они и объективно множат хаос, в том числе существенного и еще несущественного, и как следствие - плодят уйму утопических мечтаний или бесовских прожектов в областях еще далеко не способных быть материально измененными» (Цит. изд. т.3. с.368). Противоречивость выражается в том, что не понятно, каким образом неосновные экзогенные структуры и процессы могут умножать хаос насильственного мира в существенных областях?
Однако из дальнейших рассуждений начинает постепенно вырисовываться более или менее конкретная причина войн, а также сущность процессов, происходящих в современном мире. Оказывается, все дело в том, что «…все экзогенные и даже эндогенные отношения, т.е. вся гетерархия социума или все глобальное равновесие так или иначе сдеформированы именно метаструктурой конфронтационного, насильственного мира, т.е. некоторыми гомогенными мироосновами всего гетерархического мироустройства. Подобно тому как в свое время эгостадность деформировала все остальные (потенциальные) отношения демографические, территориальные, экономические и т.д., примерно так же нынешние конфронтационные мироосновы (эгокультурность) подчиняют себе всю гетерархию, которая в свою очередь «рождает» весь спектр эндогенных волн и экстенсивных валов, в том числе катастрофически-спасительную «вилку» собственного преодоления или краха. Или по-другому можно сказать, что именно зреющее в ноосфере преодоление этой доминирующей метаструктуры (или крах) выстраивает и всю субординацию задачи или исторической ситуации, как бы часто в дурных формах где-то выдавливает негэнтропийный прорыв через всю гетерархию, через всю пирамиду социума. Полилектика современного социума, иначе говоря, чрезвычайно сложна, во всем объеме структур и траекторий бифуркации просто непостижима» (Цит. изд. т.3. с.368-369).
Итак, по мнению А.С.Шушарина, в основе современного мира лежит конфронтационная, насильственная метаструктура. Однако эта формулировка - весьма неопределенная. То, что современный мир далеко не гармоничен, а насыщен антагонистическими противоречиями, не вызывает никаких сомнений. Но простой констатации очевидного факта недостаточно - надо понимать природу противоречий. Поэтому хотелось бы знать, что собой представляет эта метаструктура. Но пока она остается для нас тайной за семью печатями. Правда, А.С.Шушарин сообщил, что эта метаструктура является «некоторыми гомогенными мироосновами всего гетерархического мироустройства». А из дальнейшего текста мы также узнаем, что эти конфронтационные мироосновы подобны эгокультурности, которые на протяжении всей человеческой истории деформировали демографические, территориальные, экономические и т.п. отношения. А где же прогресс культуры в самом широком смысле этого слова? Разве не существует никакого отличия современного общества от первобытного стада и все сводится только к до сих пор непреодоленным инстинктам агрессивности человеческих особей?
Все вышеприведенные рассуждения понадобились А.С.Шушарину для того, чтобы сформулировать главную задачу - спасение человечества от гибели. Он писал: « Основное содержание задачи это и есть революционное спасение человечества или преодоление насильственного (конфронтационного) мира. Это и есть «построение» исторически первого реального международного гуманизма в его, как мы увидим, весьма и весьма «скромном» (даже господ-капиталистов или «бюрократов» резко не касаемом) логическом социальном содержании, но уж зато в планетарном масштабе поствоенного мира. Когда это может произойти со всей, пусть и относительной, определенностью, через пятьдесят, двести пятьдесят лет, повторюсь, неизвестно. Но не абстрактно-нравственные, демографические, экологические, экономические, технологические, и пр. «проблемы», а именно это и есть основополагающий объективный императив эпохи, как раз и скрытый за всеми прочими «проблемами», и пока неумолимо порождающий их же. Соответственно и все мироустремления суть лишь внешние проявления того глубинного движения в ноосфере, которое пока чаще в староновых, дурных, в частности, внеправительственных, пацифистских, бунтарских или силовых, тенденциях преодолевает отжившее, преходящее состояние насильственного мира, пока, увы, «уступать» не собирающегося» (Цит. изд. т.3. с.370).
Модель «поствоенного мира» заимствована целиком и полностью у Н.Моисееева, который тот назвал ее «ноосферой». Кстати, А.С.Шушарин нередко использует этот термин в двойственном значении: в интерпретации Н.Моисеева и своей. В своей монографии «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества» я обозначил ее как четвертый возможный вариант предстоящей бифуркации. Второе замечание, которое вынужден сделать, касается того, что А.С.Шушарин и на этот раз поставил телегу впереди лошади, когда, пользуясь понятием Н.Моисеева «ноосфера», назвал его объективным императивом эпохи, который де и порождает все проблемы современного мира. В действительности же «ноосфера» является только одним из возможных вариантов будущего человечества, а суть современного мира (насильственного, конфронтационного) как раз и сводится к тем проблемам, которые скрыты за императивом эпохи, а именно в противоречиях системы глобального капитализма.
Обозначив главную задачу своей полилогии, А.С.Шушарин подчеркнул ее непреходящую ценность для спасения человечества от гибели: «Действительная теория рассматривает происходящее как преходящую систему отношений (метаструктуру), которая объективно и неуклонно идет к своей собственной гибели, ведет к нарастанию непримиримых противоречий хаотизации и краха, как систему с перерастающими ее производительными силами, ноосферой, т.е. субъективно выражаясь, как состояние, которое идет к некоторому все большему и большему ухудшению возможного развития событий. Не взирая на все и любые нынешние позитивные усилия и движения (это в научном отношении дело вторичного порядка). Поэтому научное решение задачи (речь здесь только об абстрагированном основном содержании в «последних» основаниях пирамиды социума, только в мироосновах!) представляет собой объективную, эзотерическую, критическую теорию происходящего, т.е. теорию отжившей, гибнущей формы (системы, структуры) жизни людей, а потому и самих людей. Но критичность революционной теории сама не означает катастрофизма, ибо именно понимание (описание) отжившей системы и позволяет понять среди бесконечного многообразия процессов действительное содержание их и как процессов (в восходящей траектории) преодолевающих данную систему, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60