По всем этим причинам сравнение социалистического производства с фабрикой (конторой, конвейером, автоматом) в той или иной форме известно давно. Но вот если такой, в чем-то и полезный, образ принять за суть, то и получаются глубочайшие ошибки» (Цит. изд. т.2. с.414-415).
Далее, А.С.Шушарин перед тем, как перейти к исследованию процессов управления в экономике, вполне справедливо критикует идеи о тотальном планировании и игнорировании при социализме закона стоимости. В параграфе 11.3.4. «Иерархия управления (вторая иерархическая «номенклатура»); ультраструктура, знаковая сфера, полная форма закона положения функций» он раскрывает свое понимание сферы административного управления. Цитирую: «Короче говоря, соисполнение функций кроме «горизонтальной», диспозитивной сети нуждается в «вертикальной» структуре, в иерархии административного отраслевого управления, органы которого и имеют дело со всей не универсальной, а конкретно-существенной (адресной, локально-значимой) документной, материально-знаковой стороной функционального производства. А вот «административное управление, - писал Маркс еще в критике гегелевской философии права, - в собственном смысле, является труднейшим пунктом для анализа» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 268), к которому Маркс более не возвращался, обратившись к товару. Хотя, конечно, не мог и избежать этого вековечного явления: «Всякий... совместный труд, осуществляемый в сравнительно крупном масштабе, нуждается в большей или меньшей степени в управлении, которое устанавливает согласованность между индивидуальными работами и выполняет общие функции, возникающие из движения всего производственного организма в отличие от движения его самостоятельных органов. Отдельный скрипач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 23, с. 342) (здесь лишь обратим еще внимание на то, что Маркс не избежал понятия «функции», т.е. деятельного процесса). Но из всего многообразия явлений управления (организации, начальства, служб, бюрократий, чиновников, аппаратов, руководства и т.д.) нас здесь интересует только «онтология» управления в гомогенном функциональном взаимодействии, как абстракции или идеализации этого инвариантного базового среза реальности. (В этом понимании следует согласиться с П.П.Гайденко и Ю.Н.Давыдовым, что приходится иметь дело с типом «бюрократии», неведомым даже М.Веберу; да и вообще этот великий социолог был не в ладах с производственными отношениями.)<…>Поэтому мы стремимся уяснить управление только и только как объективную общественную форму или собственную ультраструктуру (если угодно, институт) функционального (технологического) взаимодействия, соисполнения, как примерно в «товаре вообще» уясняется только движение денег как объективной же формы в целом денежно-финансово-банковской ультраструктуры осуществления обмена. Но и не более того, ибо только так мы потом сможем понять, что в этих формах далее происходит» (Цит. изд. т.2. с.420-422).
В принципе с вышеприведенной трактовкой А.С.Шушариным сферы управления можно вполне согласиться, пожалуй, с одной оговоркой. К.Маркс в «Критике гегелевской философии права» дал глубочайший и до сих пор никем не превзойденный анализ законов функционирования бюрократии (независимо от той общественной формы, которой она действует). Однако далее, А.С.Шушарин, рассуждая об управленческой деятельности, вновь начинает употреблять иррациональные выражения, называя эту деятельность «знаковым отношением людей». Почему именно знаковым? Об этом мы узнаем из следующих двух абзацев: «В самом общем виде материально-знаковое отношение функционального производства проявляется в потоке документов самых разных типов, классов, разновидностей, далеко не всегда количественных в простом численном смысле (например, кому, для кого и что делать), но как документов именно управленческих (а не специально-научных, чисто или конкретно технических, конструкторских, инженерно-технологических, поэтических или политических). Вот все это и есть, уже в наших терминах, технонимика производства. Среди беспредельного явления информации документы в таком их понимании и оказываются самой общей знаковой формой и сферой количественной (совершенно не обязательно численной) стороны всего функционального производства, его управления. Если рынок, так сказать, монетарен, то функциональность не «полумонетарна» (как у Я.Корнаи), а постмонетарна, документно-технонимична (но, повторю, конечно, не непосредственно технична или технологична с бездонностью этих пластов семиосферы).
Так, примерами текущих документов являются заказы (заявки), наряды (задания) на требуемые работы и накладные, фиксирующие их выполнение. Совокупность заказов в результате ритмически-непрерывного согласования образует планы, а совокупность накладных в результате непрерывного соисполнения функций образует отчеты, а все движение функционального производства и предстает как планомерное, логической сущностью которого и одновременно общественной формой соисполнения функций и является «плановый торг» как согласование посредством управления и в сфере технонимики. Обратим внимание, что и при капитализме хоть и нетипичные, но «институционализированные связи фирм», или длительные контракты, тоже являются соглашениями. Не говоря о внутрифирменных процессах, каковые сполна не рыночны, знаково не денежны, а документны» (Цит. изд. т.2. с.422-423). Эти «знаковые отношения» и «…есть тоже функции, но уже управления» (Цит. изд. т.2. с.424).
Все-таки невозможно не удивляться страсти А.С.Шушарина изобретать новые термины подчас применяемые им для обозначения одного и того же феномена. Например, что касается производства, он применяет такие термины, как «функциональность производства», «технология производства», «функциональное (технологическое) взаимодействие», «соисполнение», «линейное производство», «технонимика произодства».
Что же касается использования термина «знаковые отношения» вместо общепринятого термина «управление» да еще в сочетании с термином «функции», которые по А.С.Шушарину существуют только в абстракции, а не в реальной действительности, то от всех этих словообразований отдает мистикой, искажая подлинную роль управленческой деятельности и сопровождающей ее информации в сочетании с товарно-денежными отношениями в социалистической экономике. Я не говорю уже о том, что искажается сущность основного противоречия общественной системы существовавшей в СССР и заключающегося в отчуждении трудящихся от управления общенародной собственностью (см. 4-ю главу монографии «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества»). Отмечу только две крупнейших ошибки в трактовке управления в СССР. Во-первых, А.С.Шушарин видел только количественную сторону технонимики производства, а ведь существовала и качественная сторона, которая играла решающую роль в управлении, в частности, являясь следствием волюнтаристских решений высшего руководства страны. Во-вторых, планы складывались не только и не столько в результате, как писал А.С.Шушарин, поступления заказов субъектов экономических отношений, сколько в результате процесса принятия политических решений и самого планирования в центральных органах управления экономикой страны. Следует также обратить внимание читателей на то, что А.С.Шушарин в данном параграфе практически отошел от своей прежней трактовки основных понятий, которые мы уже выше анализировали. Например, он пишет о превращении функции в объем, т.е. признал де факто физическое существование функции. Однако А.С.Шушарин как всегда непоследователен. Представляя нам формулу объема совокупного труда, он отождествил его с мощностью, что просто-напросто является бессмыслицей (недаром он сам слово «мощностное» взял в кавычки).
Далее А.С.Шушарин приводит саму формулу объема функции, включающего в себя два компонента - основной и управленческий труд. Он писал: «В общем работа бесконечно многообразных функций может отличаться большей или меньшей монотонностью, сложностью, степенью внутренней или обусловленной внешними причинами подвижности, изменчивости, а в целом приводит к объективно складывающейся необходимости соответствия большего или меньшего объема управленческой функции. Поэтому в общем случае функционального взаимодействия, если прибегнуть к символьной (еще далекой от любых математизаций) форме, объем функции (P) представляет собой сумму объемов основного (Q) и управленческого (Y) труда:
P = Q + Y (1)
В абстрактно чистом функциональном взаимодействии это «мощностное» соотношение (в простейших формах проявляемое в численностях) выполняется как для отдельных функций в сети, так и для всей иерархии, и даже в безразличии (относительности) выбора уровня горизонтального сечения, отделяющего управленческие и основные функции. Или, короче говоря, имеет место динамическое соответствие соисполняемых функций, включая функции в иерархии управления, ультраструктуре производства<…>Однако если в этом превращении положения функции в объем (в собственную величину) мы уже увидели не операциональную (только диспозитивную в сети, основную или промежуточную, без собственной ультраструктуры), а теперь уже полную форму закона положения функций главную объективную «механику» образования объемов, их соответствий согласно общественно необходимому труду соисполнения функций, то остались далеки и даже совсем удалились от материально-знаковых форм» (Цит. изд. т.2. с.429). Вот, наконец, мы и получили объяснение иррационального и надуманного закона положения функций. К слову сказать, этот т.н. закон отражает только количественную сторону объемов совокупного труда в обществе в определенный период времени, но не характеризует качественную сторону основного и управленческого труда. Поэтому приписывать ему отражение положения функций было бы совершенно неверным.
Переходя к знаковым формам функций, А.С.Шушарин дает им следующую общую характеристику: «Помимо мириадов движущихся планово-отчетных (заказ-нарядных) текущих документов, с их диахроникой от измеряемой годами («пятилетками») в масштабах всего хозяйства до измеряемой часами в цеху, существуют и совершенно другого рода документы, например положение об отделе, о цехе, заводе, НИИ, об объединении, о главке, министерстве, Госплане, Совмине и т.д., а также многообразные должностные инструкции. В сравнении с текущими это документы относительно постоянные и «неподвижные». (Забегая вперед заметим, что именно эти документы отражают общую объективную диахронику, темпоритм функционального производства.) Все эти документы, в их, тоже огромных, конкретных многообразиях, будем называть инструкциями. Это своего рода стандарты самих взаимоотношений. Причем ясно, что такого рода инструкции, хотя бы и неписаные, неизбежны везде, где есть технологическая функциональность, начиная с первобытных охотников. Соответственно нам и надлежит разобраться с материальными структурами функционального производства, которые порождают и делают необходимыми все эти инструкции как собственные же неотъемлемые материально-знаковые формы» (Цит. изд. т.2. с.430-431). Особенно примечательно в вышеприведенном абзаце словосочетание «технологическая функциональность». Я не говорю о том, что согласно предыдущей интерпретации этих двух понятий А.С.Шушарина мы имеем абсурдное «масло масляное», а главное заключается в том, что сама функциональность в реальной действительности может определяться не только технологией, но и такими сторонами общественного воспроизводства, как организация, законодательство, политика, структура органов управления и т.д.
Далее А.С.Шушарин очень сложно описывал свое понимание благосостояния, доходов экономических субъектов, придумывая новые термины, далекие от традиционно применяющихся и устоявшихся в экономической литературе. Вот что он об этих понятиях писал: «Расход абстрактного труда, заключенный в объеме функции, требует для самовозобновления вполне конкретного «прихода», т.е. объем функции выступает не только как положение функции среди других, но одновременно и как благосостояние или, лучше, благополучие (можно даже образно уточнить - процессуальное же «благополучение») агента функции. Это благосостояние (благополучие), редкостно хорошо отмечал В. Богачев, - явление слабоструктурированное, «неразложимое на абстрактные количественные предписания» и даже включающее саму производственную среду как тоже условие человеческой жизнедеятельности. Тем не менее благосостояние - это уже не относительная, а абсолютная сторона объема, т.е. общественная форма (абстрактное) жизнеобеспечения (конкретное) агента функции, безразлично, индивида, малого или огромного коллектива. Это благосостояние (благополучие), как определенная форма богатства, не продукты и пр., а тоже форма процессуальной субстанции, поток жизнеобеспечения. Вся сфера жизнеобеспечения здесь тоже функционализирована и представляет собой совокупность производственных конечных функций, которые и обеспечивают, вообще говоря, безразлично, через коллективы или индивидуально, удовлетворение жизненных потребностей - продовольственное и непродовольственное обеспечение, жилье, коммунальное и бытовое обслуживание, общепит, транспорт, связь, здравоохранение, отдых, туризм, спорт, учреждения культуры, воспитания, образования и т.д. Конечно, здесь перечислены явления, коррелируемые с другими взаимодействиями, но напомню, что базовые взаимодействия не область, сфера или даже «слой», а объективно-логический тип, или срез, бытия. Как и агенты всех других функций, агенты конечных функций получают от обеспечиваемых ими агентов (коллективов и лиц) текущие документы, фиксирующие для управления (учета, отчета, планирования, т.е. согласования) осуществление этого жизнеобеспечения. Строго говоря, когда мы покупаем в магазине продукты, то уплаченные за них деньги - это совсем не деньги (или не совсем деньги), а документы, выступающие в качестве закрытого нами обратимого наряда (т.е. лишь многократно используемого), свидетельствующего о том, что мы обеспечены магазином<…>Формой выражения благосостояния (благополучия) являются предъявительские потребительские инструкции («права»), которые совсем не сводятся к заработной плате (ставке, окладу и пр.) и вовсе не только потому, что есть еще формы так называемых общественных фондов потребления. Суть в том, что инструкции являются знаковым проявлением и документной формой адресных, сетевых связей производства и потребления. Поэтому к числу таких потребительских инструкций благосостояния (благополучия) относятся всевозможные ордера, талоны, направления, прикрепления, путевки, свидетельства всяких управленческих, профессиональных, квалификационных, отраслевых, научных, зональных, региональных, наградных, воинских, ветеранских, материнских, инвалидных, пенсионных, учебных и пр., а равно учрежденческих (данное подразделение, данное предприятие) привилегий, льгот, выплат, пособий и т.д., конечно, и деньги (зарплаты, надбавки, выплаты, доплаты, премии и т.д.), как просто обратимые, многократно используемые и относительно безадресные документы. (Поразительное дело, лишь на пятнадцатый год наших «обновлений» появляются исследования иерархических структур с неотъемлемыми, в частности, «льготами и привилегиями» в их социологически нейтральном понимании - Н.Л. Захаров). Все дело в том, что если в чистом «механистичном» товарном производстве в действительности всегда многомерное благосостояние находит соответственно и скалярное, одномерное («числовая ось»), безадресное (денежное) выражение (хотя в реальности тоже, конечно, никогда не сводимое к нему), то в функциональном производстве выражение благосостояния само по себе многомерно, потому по форме документно» (Цит. изд. т.2. с.431-433).
У меня отсутствует какое-либо желание придираться к формулировкам А.С.Шушарина, но у него действительно отсутствует дар писать просто о сложных вещах, а порой он это делал противоречиво и неточно. Возьмем, к примеру, первое предложение из вышеприведенной выдержки. ««Расход абстрактного труда, заключенный в объеме функции, требует для самовозобновления вполне конкретного «прихода», т.е. объем функции выступает не только как положение функции среди других, но одновременно и как благосостояние или, лучше, благополучие (можно даже образно уточнить - процессуальное же «благополучение») агента функции». Вместо того чтобы написать, что работнику требуется доход для воспроизводства самого себя (следовательно и своей рабочей силы), он ошибочно приравнивает потребность человека только к возмещению расхода абстрактного труда, заключенного в объеме некоей функции, проще говоря, работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Далее, А.С.Шушарин перед тем, как перейти к исследованию процессов управления в экономике, вполне справедливо критикует идеи о тотальном планировании и игнорировании при социализме закона стоимости. В параграфе 11.3.4. «Иерархия управления (вторая иерархическая «номенклатура»); ультраструктура, знаковая сфера, полная форма закона положения функций» он раскрывает свое понимание сферы административного управления. Цитирую: «Короче говоря, соисполнение функций кроме «горизонтальной», диспозитивной сети нуждается в «вертикальной» структуре, в иерархии административного отраслевого управления, органы которого и имеют дело со всей не универсальной, а конкретно-существенной (адресной, локально-значимой) документной, материально-знаковой стороной функционального производства. А вот «административное управление, - писал Маркс еще в критике гегелевской философии права, - в собственном смысле, является труднейшим пунктом для анализа» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 268), к которому Маркс более не возвращался, обратившись к товару. Хотя, конечно, не мог и избежать этого вековечного явления: «Всякий... совместный труд, осуществляемый в сравнительно крупном масштабе, нуждается в большей или меньшей степени в управлении, которое устанавливает согласованность между индивидуальными работами и выполняет общие функции, возникающие из движения всего производственного организма в отличие от движения его самостоятельных органов. Отдельный скрипач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 23, с. 342) (здесь лишь обратим еще внимание на то, что Маркс не избежал понятия «функции», т.е. деятельного процесса). Но из всего многообразия явлений управления (организации, начальства, служб, бюрократий, чиновников, аппаратов, руководства и т.д.) нас здесь интересует только «онтология» управления в гомогенном функциональном взаимодействии, как абстракции или идеализации этого инвариантного базового среза реальности. (В этом понимании следует согласиться с П.П.Гайденко и Ю.Н.Давыдовым, что приходится иметь дело с типом «бюрократии», неведомым даже М.Веберу; да и вообще этот великий социолог был не в ладах с производственными отношениями.)<…>Поэтому мы стремимся уяснить управление только и только как объективную общественную форму или собственную ультраструктуру (если угодно, институт) функционального (технологического) взаимодействия, соисполнения, как примерно в «товаре вообще» уясняется только движение денег как объективной же формы в целом денежно-финансово-банковской ультраструктуры осуществления обмена. Но и не более того, ибо только так мы потом сможем понять, что в этих формах далее происходит» (Цит. изд. т.2. с.420-422).
В принципе с вышеприведенной трактовкой А.С.Шушариным сферы управления можно вполне согласиться, пожалуй, с одной оговоркой. К.Маркс в «Критике гегелевской философии права» дал глубочайший и до сих пор никем не превзойденный анализ законов функционирования бюрократии (независимо от той общественной формы, которой она действует). Однако далее, А.С.Шушарин, рассуждая об управленческой деятельности, вновь начинает употреблять иррациональные выражения, называя эту деятельность «знаковым отношением людей». Почему именно знаковым? Об этом мы узнаем из следующих двух абзацев: «В самом общем виде материально-знаковое отношение функционального производства проявляется в потоке документов самых разных типов, классов, разновидностей, далеко не всегда количественных в простом численном смысле (например, кому, для кого и что делать), но как документов именно управленческих (а не специально-научных, чисто или конкретно технических, конструкторских, инженерно-технологических, поэтических или политических). Вот все это и есть, уже в наших терминах, технонимика производства. Среди беспредельного явления информации документы в таком их понимании и оказываются самой общей знаковой формой и сферой количественной (совершенно не обязательно численной) стороны всего функционального производства, его управления. Если рынок, так сказать, монетарен, то функциональность не «полумонетарна» (как у Я.Корнаи), а постмонетарна, документно-технонимична (но, повторю, конечно, не непосредственно технична или технологична с бездонностью этих пластов семиосферы).
Так, примерами текущих документов являются заказы (заявки), наряды (задания) на требуемые работы и накладные, фиксирующие их выполнение. Совокупность заказов в результате ритмически-непрерывного согласования образует планы, а совокупность накладных в результате непрерывного соисполнения функций образует отчеты, а все движение функционального производства и предстает как планомерное, логической сущностью которого и одновременно общественной формой соисполнения функций и является «плановый торг» как согласование посредством управления и в сфере технонимики. Обратим внимание, что и при капитализме хоть и нетипичные, но «институционализированные связи фирм», или длительные контракты, тоже являются соглашениями. Не говоря о внутрифирменных процессах, каковые сполна не рыночны, знаково не денежны, а документны» (Цит. изд. т.2. с.422-423). Эти «знаковые отношения» и «…есть тоже функции, но уже управления» (Цит. изд. т.2. с.424).
Все-таки невозможно не удивляться страсти А.С.Шушарина изобретать новые термины подчас применяемые им для обозначения одного и того же феномена. Например, что касается производства, он применяет такие термины, как «функциональность производства», «технология производства», «функциональное (технологическое) взаимодействие», «соисполнение», «линейное производство», «технонимика произодства».
Что же касается использования термина «знаковые отношения» вместо общепринятого термина «управление» да еще в сочетании с термином «функции», которые по А.С.Шушарину существуют только в абстракции, а не в реальной действительности, то от всех этих словообразований отдает мистикой, искажая подлинную роль управленческой деятельности и сопровождающей ее информации в сочетании с товарно-денежными отношениями в социалистической экономике. Я не говорю уже о том, что искажается сущность основного противоречия общественной системы существовавшей в СССР и заключающегося в отчуждении трудящихся от управления общенародной собственностью (см. 4-ю главу монографии «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества»). Отмечу только две крупнейших ошибки в трактовке управления в СССР. Во-первых, А.С.Шушарин видел только количественную сторону технонимики производства, а ведь существовала и качественная сторона, которая играла решающую роль в управлении, в частности, являясь следствием волюнтаристских решений высшего руководства страны. Во-вторых, планы складывались не только и не столько в результате, как писал А.С.Шушарин, поступления заказов субъектов экономических отношений, сколько в результате процесса принятия политических решений и самого планирования в центральных органах управления экономикой страны. Следует также обратить внимание читателей на то, что А.С.Шушарин в данном параграфе практически отошел от своей прежней трактовки основных понятий, которые мы уже выше анализировали. Например, он пишет о превращении функции в объем, т.е. признал де факто физическое существование функции. Однако А.С.Шушарин как всегда непоследователен. Представляя нам формулу объема совокупного труда, он отождествил его с мощностью, что просто-напросто является бессмыслицей (недаром он сам слово «мощностное» взял в кавычки).
Далее А.С.Шушарин приводит саму формулу объема функции, включающего в себя два компонента - основной и управленческий труд. Он писал: «В общем работа бесконечно многообразных функций может отличаться большей или меньшей монотонностью, сложностью, степенью внутренней или обусловленной внешними причинами подвижности, изменчивости, а в целом приводит к объективно складывающейся необходимости соответствия большего или меньшего объема управленческой функции. Поэтому в общем случае функционального взаимодействия, если прибегнуть к символьной (еще далекой от любых математизаций) форме, объем функции (P) представляет собой сумму объемов основного (Q) и управленческого (Y) труда:
P = Q + Y (1)
В абстрактно чистом функциональном взаимодействии это «мощностное» соотношение (в простейших формах проявляемое в численностях) выполняется как для отдельных функций в сети, так и для всей иерархии, и даже в безразличии (относительности) выбора уровня горизонтального сечения, отделяющего управленческие и основные функции. Или, короче говоря, имеет место динамическое соответствие соисполняемых функций, включая функции в иерархии управления, ультраструктуре производства<…>Однако если в этом превращении положения функции в объем (в собственную величину) мы уже увидели не операциональную (только диспозитивную в сети, основную или промежуточную, без собственной ультраструктуры), а теперь уже полную форму закона положения функций главную объективную «механику» образования объемов, их соответствий согласно общественно необходимому труду соисполнения функций, то остались далеки и даже совсем удалились от материально-знаковых форм» (Цит. изд. т.2. с.429). Вот, наконец, мы и получили объяснение иррационального и надуманного закона положения функций. К слову сказать, этот т.н. закон отражает только количественную сторону объемов совокупного труда в обществе в определенный период времени, но не характеризует качественную сторону основного и управленческого труда. Поэтому приписывать ему отражение положения функций было бы совершенно неверным.
Переходя к знаковым формам функций, А.С.Шушарин дает им следующую общую характеристику: «Помимо мириадов движущихся планово-отчетных (заказ-нарядных) текущих документов, с их диахроникой от измеряемой годами («пятилетками») в масштабах всего хозяйства до измеряемой часами в цеху, существуют и совершенно другого рода документы, например положение об отделе, о цехе, заводе, НИИ, об объединении, о главке, министерстве, Госплане, Совмине и т.д., а также многообразные должностные инструкции. В сравнении с текущими это документы относительно постоянные и «неподвижные». (Забегая вперед заметим, что именно эти документы отражают общую объективную диахронику, темпоритм функционального производства.) Все эти документы, в их, тоже огромных, конкретных многообразиях, будем называть инструкциями. Это своего рода стандарты самих взаимоотношений. Причем ясно, что такого рода инструкции, хотя бы и неписаные, неизбежны везде, где есть технологическая функциональность, начиная с первобытных охотников. Соответственно нам и надлежит разобраться с материальными структурами функционального производства, которые порождают и делают необходимыми все эти инструкции как собственные же неотъемлемые материально-знаковые формы» (Цит. изд. т.2. с.430-431). Особенно примечательно в вышеприведенном абзаце словосочетание «технологическая функциональность». Я не говорю о том, что согласно предыдущей интерпретации этих двух понятий А.С.Шушарина мы имеем абсурдное «масло масляное», а главное заключается в том, что сама функциональность в реальной действительности может определяться не только технологией, но и такими сторонами общественного воспроизводства, как организация, законодательство, политика, структура органов управления и т.д.
Далее А.С.Шушарин очень сложно описывал свое понимание благосостояния, доходов экономических субъектов, придумывая новые термины, далекие от традиционно применяющихся и устоявшихся в экономической литературе. Вот что он об этих понятиях писал: «Расход абстрактного труда, заключенный в объеме функции, требует для самовозобновления вполне конкретного «прихода», т.е. объем функции выступает не только как положение функции среди других, но одновременно и как благосостояние или, лучше, благополучие (можно даже образно уточнить - процессуальное же «благополучение») агента функции. Это благосостояние (благополучие), редкостно хорошо отмечал В. Богачев, - явление слабоструктурированное, «неразложимое на абстрактные количественные предписания» и даже включающее саму производственную среду как тоже условие человеческой жизнедеятельности. Тем не менее благосостояние - это уже не относительная, а абсолютная сторона объема, т.е. общественная форма (абстрактное) жизнеобеспечения (конкретное) агента функции, безразлично, индивида, малого или огромного коллектива. Это благосостояние (благополучие), как определенная форма богатства, не продукты и пр., а тоже форма процессуальной субстанции, поток жизнеобеспечения. Вся сфера жизнеобеспечения здесь тоже функционализирована и представляет собой совокупность производственных конечных функций, которые и обеспечивают, вообще говоря, безразлично, через коллективы или индивидуально, удовлетворение жизненных потребностей - продовольственное и непродовольственное обеспечение, жилье, коммунальное и бытовое обслуживание, общепит, транспорт, связь, здравоохранение, отдых, туризм, спорт, учреждения культуры, воспитания, образования и т.д. Конечно, здесь перечислены явления, коррелируемые с другими взаимодействиями, но напомню, что базовые взаимодействия не область, сфера или даже «слой», а объективно-логический тип, или срез, бытия. Как и агенты всех других функций, агенты конечных функций получают от обеспечиваемых ими агентов (коллективов и лиц) текущие документы, фиксирующие для управления (учета, отчета, планирования, т.е. согласования) осуществление этого жизнеобеспечения. Строго говоря, когда мы покупаем в магазине продукты, то уплаченные за них деньги - это совсем не деньги (или не совсем деньги), а документы, выступающие в качестве закрытого нами обратимого наряда (т.е. лишь многократно используемого), свидетельствующего о том, что мы обеспечены магазином<…>Формой выражения благосостояния (благополучия) являются предъявительские потребительские инструкции («права»), которые совсем не сводятся к заработной плате (ставке, окладу и пр.) и вовсе не только потому, что есть еще формы так называемых общественных фондов потребления. Суть в том, что инструкции являются знаковым проявлением и документной формой адресных, сетевых связей производства и потребления. Поэтому к числу таких потребительских инструкций благосостояния (благополучия) относятся всевозможные ордера, талоны, направления, прикрепления, путевки, свидетельства всяких управленческих, профессиональных, квалификационных, отраслевых, научных, зональных, региональных, наградных, воинских, ветеранских, материнских, инвалидных, пенсионных, учебных и пр., а равно учрежденческих (данное подразделение, данное предприятие) привилегий, льгот, выплат, пособий и т.д., конечно, и деньги (зарплаты, надбавки, выплаты, доплаты, премии и т.д.), как просто обратимые, многократно используемые и относительно безадресные документы. (Поразительное дело, лишь на пятнадцатый год наших «обновлений» появляются исследования иерархических структур с неотъемлемыми, в частности, «льготами и привилегиями» в их социологически нейтральном понимании - Н.Л. Захаров). Все дело в том, что если в чистом «механистичном» товарном производстве в действительности всегда многомерное благосостояние находит соответственно и скалярное, одномерное («числовая ось»), безадресное (денежное) выражение (хотя в реальности тоже, конечно, никогда не сводимое к нему), то в функциональном производстве выражение благосостояния само по себе многомерно, потому по форме документно» (Цит. изд. т.2. с.431-433).
У меня отсутствует какое-либо желание придираться к формулировкам А.С.Шушарина, но у него действительно отсутствует дар писать просто о сложных вещах, а порой он это делал противоречиво и неточно. Возьмем, к примеру, первое предложение из вышеприведенной выдержки. ««Расход абстрактного труда, заключенный в объеме функции, требует для самовозобновления вполне конкретного «прихода», т.е. объем функции выступает не только как положение функции среди других, но одновременно и как благосостояние или, лучше, благополучие (можно даже образно уточнить - процессуальное же «благополучение») агента функции». Вместо того чтобы написать, что работнику требуется доход для воспроизводства самого себя (следовательно и своей рабочей силы), он ошибочно приравнивает потребность человека только к возмещению расхода абстрактного труда, заключенного в объеме некоей функции, проще говоря, работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60