По ключам они узнают своих, по ключам делают хатан, по-эйджински - коннект, соединение. Поэтому и называют себя - Банш, Связка Ключей. А вдруг RDF-237325 - ключ только для тревоги? Или его уже сменили? Во сколько мыслей сразу - чтоб их все думать, две головы надо…
Прокравшись по захламленному тупичку к улице, Габар осторожно выглянул - йййес!
Уличный телефон! Вот оно - то, что надо…
Режим «аудио» - гудок, режим «буквы» - RDF, режим «цифры» - 237325. Есть коннект! все тот же нелюдской писклявый голос машины:
- Вас слушают. У вас есть пятнадцать секунд для сообщения после короткого гудка. Говорите быстро.
- За мной гоняется военная полиция, - торопливо зашептал Габар, прикрывая рот и микрофон ладонью. - Я говорил с вами раньше, про Хиллари и «гарпун», вы помните, да? Пожалуйста, помогите мне!
- Не бросайте трубку, - ответила машина на том конце провода, и в ухе Габара заиграла какая-то дрянная эйджинская музычка.
Машина, работавшая сегодня в режиме дежурного узла связи на ключ RDF-237325, «задумалась», но думала она куда быстрей живого оператора. Голос принадлежал именно тому, кто сообщил о Хиллари и Дымке; голос был живой, а не сделанный синтезатором. В новостях «Каждый час» уже передали о вылазке военной полиции на «флайштурмах» у северо-восточной границы Старых Руин; была стрельба из импульсных ружей, какая-то акция у автомобильного тоннеля. Обстановка пока остается неясной, но факт, что яунджи (это ясно по акценту и дыханию) что-то знает о семье Чары и отношениях Банш с Баканаром. Оставлять его такого на воле, под угрозой захвата - опасно.
- Адрес для контакта, - проговорила машина, - Синий Город, Северный район, квартал Эммерс, пятая линия, театр Фанк Амара. Скажете, что вы идете наниматься в обслугу. Встаньте напротив видеокамеры и назовитесь вслух полным именем.
Глазок видео в аппарате был залеплен стикерсом с изображением чудовища; Габару пришлось повозиться, соскабливая бумажку, и лишь потом представиться, как это принято в уважающих себя тьянгальских семьях:
- Габар ми-Гахун ди-Дагос Яшан-Товияль.
- Вас ждут, - пискнул телефон и отключился.
После этого сеанса связи машина еще с полчаса покоилась в режиме ожидания. Она не услышала ни гул приземляющегося на проезжую часть улицы «флайштурма», ни приближавшиеся тихие шаги по ветхой лестнице, ведущей на чердак. И термоэлемент не сработал, когда вошел Рекорд, двумя с небольшим часами раньше подстреливший Дымку - и не потому, что Рекорд от бровей до колен был скрыт пластиковым щитом (киборги группы усиления знали, что узлы связи Банш бывают с сюрпризами), а потому, что сторожевой элемент и соединенная с ним зловонная граната были рассчитаны на теплокровных существ. Мини-заряд для подрыва машины срабатывал только после тошнотворного, когда ожидаемые существа убегут - и, следовательно, тоже не был активирован. Но когда Рекорд, по-саперски бережно сняв кожух гидроизоляции и защитное хозяйство, отсоединил машину от питания и линии связи, та тотчас перешла на автономное питание, убедилась, что оба штекера вынуты - и покончила с собой прежде, чем Рекорд успел помешать ей сделать это.
- У меня очень нужная, очень редкая профессия, - зло расхваливал себя Рекорду Пальмер, второй помощник Хиллари, готовя к бою портативный тестер, - я - заупокойный системщик! Ты чувствуешь, как это актуально?.. Придите ко мне все удрученные и огорченные, дайте мне свои горелые платы, свои стертые и гробанувшиеся диски - и я восстановлю их, я верну вашим крякнутым машинам память! Накрывшийся счет в банке, бухгалтерские махинации, исчезнувшие базы данных - все это вмиг воспрянет, как феникс из пепла, и всех вас отправят в тюрьму! Я все восстановлю!.. Ну, почти все. Быстро - связь с Баканаром, с операми Адана. Скажи им - Пальмер приступает к эксгумации! Нужна машина поддержки, не ниже класса 10. Повозимся вместе, порыщем, а там и босс к нам присоединится.
Пунктом сбора эвакуированной семьи узел назвал театр Фанка - и хоть выбор был продиктован чисто тактическими расчетами узла, Чара почувствовала, что в ее душе, оледеневшей от боли и горя, появилась маленькая робкая проталинка. Фанк - это подарок судьбы для несчастной матери, навсегда потерявшей любимого ребенка;
Фанк - старый знакомый, добрый друг, душевный парень, тоже знающий горечь утрат и одиночество скитаний, когда горло сжимается от невозможности плакать, когда шелушится и сморщивается от голода кожа, а батарея почти иссякла, и ноги еле идут…
Уходили Чара и ее дочери двумя группами - чтобы не вместе попасть в руки холодных убийц, если дом семьи стал известен людям Хиллари. Гильза, Маска и Косичка отбыли на двух мотоциклах, а Чара с Лилик - пешком и по надземке; ни тройка разухабистых тинок, ни чинная мама с красавицей-дочкой не выглядят подозрительно.
Дневник лежал в сумке, между батареями. Чара, рассеянно поглядывая по сторонам и тщательно прощупывая путь радаром в пределах свободного пространства, попутно наставляла Лилик по радио:
- ЕСЛИ Я СКАЖУ «БЕГИ!» - ЭТО ПРИКАЗ. БЕГИ, НЕ ЗАДУМЫВАЯСЬ. Я ПОСТАРАЮСЬ ПРИКРЫТЬ ТЕБЯ ОТ ИМПУЛЬСА.
- МАМА ЧАРА, - это обращение еще казалось Лилик необычным, но она старалась думать и говорить как сестры, - А ПОЧЕМУ ЗА НАМИ ОХОТЯТСЯ?
- ПОТОМУ, ЧТО МЫ УШЛИ ОТ ХОЗЯЕВ, ПОТОМУ, ЧТО МЫ СТАЛИ САМИ РАСПОРЯЖАТЬСЯ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНЬЮ, МЫСЛИТЬ НЕ ПО ПРОГРАММЕ, РАЗВИВАТЬ СВОЙ УМ. НАС ПРЕСЛЕДУЮТ, ЧТОБЫ СТЕРЕТЬ НАШУ ЛИЧНОСТЬ И ПУСТЫМИ, БЕЗДУМНЫМИ, СЛЕПО ПОВИНУЮЩИМИСЯ АППАРАТАМИ ВЕРНУТЬ ПРЕЖНИМ ВЛАДЕЛЬЦАМ. А Я БОЛЬШЕ НЕ ЖЕЛАЮ МЫТЬ ПОСУДУ, ДЕЛАТЬ УБОРКУ И ГОВОРИТЬ «ДА, СЭР! СЛУШАЮСЬ, МЭМ!». НАЗАД ПУТИ НЕТ!
Лилик задумалась над словами матери, пытаясь их понять - как все это странно!.. Пока она раздумывала, Чара мысленно вернулась к дневнику - к тому, что наболело, что надо высказать, выплеснуть из сердца, чтобы сердце не сгорело. Писать - потом, сейчас - доверить своей памяти.
"Я еле нахожу слова для своих чувств. Это не отчаяние и не горе - это все вместе, и куда больнее!.. Порою мне кажется, будто беда висит в небе над нами, как туча - мы смеемся, мы спорим, живем, и не можем угадать, когда беда ударит в нас; пережив один удар, мы понемногу возвращаемся к обычной жизни, поначалу с опаской поглядывая вверх - но спокойствие неба нас обманывает день за днем, и мы опять смеемся, забыв о беде - и в тот миг, когда, казалось, жизнь наладилась, раздается гром телефонного звонка, и опять эта боль - «Дымка погибла». И все, и больше я не услышу ее голоса, не увижу ее лица! Хватит! Я не могу так жить! Чайка, Чехарда, теперь Дымка - сколько можно сжигать мою любовь огнем импульсного ружья?!! Почему они могут убивать моих дочерей, а я должна убегать, утешать, уговаривать?!! Хватит! Я не стану больше слушать проповеди Фердинанда!
Я объявляю войну группе усиления и самому Хиллари Хармону! Война! Война! ВОЙНА!"
Глава III
F60.5 пристально осмотрел внутренний дворик и заднюю стену дома - ничего подозрительного. Обычный дворик с хламом по углам и вдоль стен, вон, почти не таясь, пробежал облезлый йонгер с каким-то отбросом в зубах. И стена дома самая обычная для Басстауна - в ползучих язвах отваливающейся штукатурки, в темных потеках, с мутными прямоугольниками окон; впритирку по стене, словно железные лианы, вились ржавые трубы, ветвясь и вгрызаясь там-сям в бетон, а поверх труб громоздились зигзагами марши гремучей пожарной лестницы.
Черный ход открывался во дворик низкой дверью, обитой жестью, ни замка, ни ручки на двери не было, зато по жести кто-то с чувством прошелся гвоздем, вырезая буквами линго мерзкое ругательство на тьянгуше - «Качам ва царам, гъю рэ!». Судя по этому и ему подобным злобным и отчаянным граффити, население грязного дома было смешанным в видовом отношении (это не редкость в западном Басстауне) и предпочитало отчаянный крайч в смеси с варлок-роком.
"Интересно, а эта Обезьяна - тьянга или наша? - спросил себя F60.5, открывая дверь и входя в непроглядный подъезд, каждый входящий сослепу попадал ногами в лужу - и F60.5 не стал исключением.
Третий этаж. Двери, ведущие в коридоры первого и второго этажей, были выломаны давно и старательно - из вяло освещенных тоннелей в чреве дома до F60.5 доносились звуки перебранки, пьяное пение, звон посуды и запахи сомнительной стряпни. На марше между вторым и третьим этажами кто-то неуверенно шел, придерживаясь за стену, трудно было даже определить видовую принадлежность этого существа, но, несомненно, оно еще сохраняло остатки разума - почти столкнувшись с F60.5, оно шарахнулось в испуге, бормоча интернациональные проклятия, и поплелось дальше вниз.
Жилище 318. F60.5 равнодушно считывал номера на обшарпанных дверях, пока не нашел нужный; дверь здесь не запиралась, а в коридорчике за ней кудлатый тьянга сидел на циновке и, сложным способом переплетя ноги и отвешивая мерные поклоны F60.5, заунывно повторял:
- Ооо, Иисус-Кришна-Будда… Ооо, Иисус-Кришна-Будда… Ооо, Иисус-Кришна-Будда… Немудрено, что его выставили в коридор с его молитвами. Такой молитвенник кого угодно из терпения выведет.
- Цун, - остановил его F60.5. - Гъю манахи са яунгалья? Тьянгас-ауша? (Стой. Ты говоришь по-яунгийски? По-тьянгальски?)
- Ши-эл, даньямун (Ну да, разумеется), - прикрыв глаза, слабо ответил тот. От него на пять метров против ветра перло мэйджем и сольвой. Ему было совершенно все равно, на каком языке с ним говорит темный призрак, явившийся из осевого коридора; мало ли какие твари являются, когда молишься, накурившись до одури. Но F60.5 твердо решил добиться своего. Яунгаль и тьянгуш он знал в совершенстве, и, как ни странно - лучше, чем собственный язык; когда удивление, вызванное первым знакомством с этими ино-языками, прошло, F60.5 взялся за их изучение с тем же рвением, с каким тьянга сейчас бормотал мантры, в восхищении, едва ли не в экстазе F60.5 повторял и заучивал тогда прежде незнакомые звуки чужой речи. На линго, своем собственном языке, F60.5 говорить с людьми не мог.
- Ки харба цоэлк Обезьяна? (Где можно найти Обезьяну)
- Бара. Ахан (Комната. Там), - тьянга мотнул гривой налево.
F60.5 бросил на циновку перед ним блестяшку с орлом.
Комната 318-4. Обезьяна оказалась наголо бритой девицей в стального цвета туанских липках и чем-то вроде юбки, поднятой до подмышек. На скулах ее алели «птички», туанские символы женственности - хоть этого в ней хватало и без макияжа. Она курила мэйдж пополам с табаком.
- Чего тебе?
F60.5 потеснил ее в комнату; она возмущенно фыркнула, но попятилась. Он привычным движением достал заранее заготовленную карточку с надписью: «Меня прислал Крокодил. Мне нужно оружие»
- Тебе-е? А кто ты такой?
Ответа не было; F60.5 просто ждал, когда до нее дойдет, что он пришел всерьез и не уйдет с пустыми руками.
- Пошли.
Оружие у Обезьяны хранилось в узкой, но длинной потайной комнате. Похоже, раньше это был простенок, допущенный архитекторами, но умная жилица оборудовала его полом, потолком и стенами, а вход замаскировала шкафом. А может, тайник достался ей от предыдущих жильцов, как бы в наследство. F60.5, опять-таки без единого слова, отобрал «импакт» калибра 55, большой «скотобойный» шокер, переделанный на поражение электронных систем, и карабин Т-15А; следом за ними в его походную сумку легли сбруя к оружию и боеприпасы, а сверху - импульсное ружье с батареей. Снова карточка. Ого, вон у него их сколько насовано - целая колода…
«Очки-локатор»
- На полке, в синей коробке, - калибр и характер отобранного F60.5 оружия, кажется, внушили Обезьяне некоторое уважение к немногословному посетителю. - Э, парень, а бронебойка тебе не нужна?
F60.5 задумался. Трудно предположить, что противник использует бронированную технику. А перегружаться сверх меры неразумно. Кроме того, импульсное ружье обладает достаточной пробивной мощью. Он отрицательно покачал головой: «Нет»
Сумку он поднял легко, слегка потряс за лямки, чтобы груз улежался и не звякал друг об друга на ходу, помахал рукой:
«Спасибо. Прощай»
Тьянга в коридоре даже не взглянул ему вслед - пока F60.5 шел к выходу, он как раз целовал пол в молитвенном экстазе.
Вообще-то раздобыть оружие в Сэнтрал-Сити - не проблема, были бы деньги. Но для легальной покупки нужно предъявить личную карточку, а покупать в Ровертауне - накладно. Поэтому F60.5 предпочел обратиться к тем, кто держал запасы еще со времен «черного вторника», если не высадки сэйсидов на будущее Пепелище. Это была сумасшедшая публика - городские партизаны, крайчеры, джамбоны и всякое тому подобное манхло; они с безумной решимостью участвуют в любых беспорядках, могут убить за неосторожное слово, а могут и отдать последнее - в зависимости от настроения. Ни F60.5, ни Крокодил не заговаривали о деньгах - просто, если F60.5 уцелеет, он вернет оружие, какое сохранится. А парень Обезьяны - механик, оружейник - приведет его в порядок и уложит в тайник до следующего раза.
F60.5 уверенно считал всех таких, как Крокодил, полоумными. Крокодил, в свою очередь, серьезно полагал, что F60.5 - полный кретин, который непременно свернет себе шею. Они были очень довольны друг другом и относились друг к другу с искренней симпатией.
Хиллари оказался в Баканаре вскоре после захода Стеллы; его подбросил туда второй «флайштурм» группы усиления, базировавшийся в Басстауне - поиски яунджи доверили криминальной городской полиции. Кое-что Хиллари скомандовал оперативке еще раньше, из офиса страховой компании - например, найти все упоминания имени «Дымка» в эхо-регионах сетей, где молодняк пишет друг другу письма. Поиск пути звонка с его трэка ничего не дал. Оставалась надежда на методичное сканирование сетей и узловых машин, как это было всегда. Бесследных сетевых сигналов не бывает; нашли же люди из оперативки тот «гарпун»!.. Да, и, конечно, связь с криминальной полицией - нужна конкретная информация об угоне куклы. Никого не окликая, не тревожа и не тормоша, Хиллари прошел в операционный зал, сел за дежурную машину, надел шлем, вставил руки в сенсорные перчатки, мелко зашевелил опытными пальцами:
- ВСЕМ ПРИВЕТ, ЗДЕСЬ КОНСУЛЬТАНТ. КТО СВОБОДЕН - КО МНЕ.
- ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я КЭН. ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я АДАН. ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я СЕЛЕНА.
- АДАН, ДОКЛАД, КОРОТКО. СИТУАЦИЯ С КУКЛОЙ БАНШ.
- КИБОРГ РЕКОРД СМОТРЕЛ ЕЕ НА МЕСТЕ ЗАХВАТА; ДОЛОЖИЛ, ЧТО СТЕРТА. СЕЙЧАС ОНА В ЛАБОРАТОРИИ; ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ОСМОТР НА ТЕСТЕРЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ ДОКЛАД РЕКОРДА. ГАСТ ПРОСИЛ ТЕБЯ ЗАЙТИ К НЕМУ - ОН ХОЧЕТ ПРОВЕСТИ ТУННЕЛЬНОЕ ЗОНДИРОВАНИЕ МОЗГА КУКЛЫ.
- ЕСТЬ ЧТО-НИБУДЬ ОБ ИМЕНИ «ДЫМКА»?
- ПОКА НИЧЕГО. ПРОВЕРЯЕМ ПО АРХИВАМ СЕТЕЙ.
- ХИЛЛАРИ, Я СЕЛЕНА. Я НАШЛА УЗЕЛ, КОТОРЫЙ ПЕРЕДАВАЛ «ГАРПУН».
- ОТЛИЧНО, СЕЛЕНА!!! - Хиллари улыбнулся - куда лучше работать с умными и хваткими ребятами, чем с туповатыми службистами. Хотя - в команде должны быть и упрямые работящие тупицы, и остроумные проворные пройдохи; работа найдется для всех. Селена, Селена… нет, не вспоминается. Тут много операторов, и большинство он знал лишь по отметкам на мониторе, а не в лицо. - ПОСЛЕ СМЕНЫ ПОДОЙДЕШЬ КО МНЕ.
Надо же посмотреть на нее поближе. Обычно Хиллари общался с шефами отделов, предоставляя им самим решать все задачи на своем уровне. Но талантливых операторов надо знать в лицо. Надо убедиться - слепая ли это удача, или у Селены - системный дар от Бога.
- СЕЛЬ, С ПОБЕДОЙ! СЕЛЬ, НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕМУ СЛИШКОМ МНОГО! СЕЛЬ, ДАВИ ЕГО, ВЫЖМИ СЕБЕ ПОСТ ШЕФА ОПЕРАТИВКИ! - наперебой поздравляли и глумились операторы, но все буйство их веселья оставалось на экранах - в зале по-прежнему царила напряженная рабочая тишина.
Театр Фанк Амара в Синем Городе находился на границе с Басстауном, невдалеке от Яунджара - то есть, считай, чуть не в «зеленой» зоне. Вообще деление централов на четыре цвета по цвету бассовых купюр - это удобно. «Зеленый» - ты мелкий работяга, зелень поквартальная; «синий» - ты уже что-то, ты служащий средней руки; «голубой» - ты пилот, водила-дальнобойщик, лейтенант полиции, солидный журналюга, а если «серый» - значит, у тебя дом в Элитэ, а сюда ты заехал в поисках острых ощущений, потому что тебе приелись лакированные девушки, вежливая охрана и отборные моллюски на обед. Наверно, в Элитэ все так чисто и гладко, что для контраста хочется нырнуть в помои. Вот, кстати, идет, озираясь, мелкий яунджи, который там недавно побывал - в помоях то есть. Он сполоснулся под платным уличным краном на восемь томпаков, но все равно попахивает. Можно спросить у него - как оно там, хорошо ли. Заодно можно нарваться на его улыбку со словами «Су гэкан ук быхат гиа, каман». Вы знаете тьянгуш? Нет? Ну, ваше счастье.
А ночь, между прочим, выдалась прохладная. Ветер подул с океана, принес в город сырость. В порту и плавучей части города, наверное, сейчас туман; огни горят как в молочной пелене, вскрикивают сигналы кораблей. Ночь, ночь, черное небо с едва различимыми точками звезд, а под пологом ночи - живое мерцание огней, неумолчный шум улиц и кричащие цвета рекламы. Фанк Амара предлагает ночную программу, до утра без остановки на двух сценах сплошная комедия с танцами и акробатами, силачи и фокусники, фантастические ино со своими штучками - ихэны, ньягонцы и великан-бинджа;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Прокравшись по захламленному тупичку к улице, Габар осторожно выглянул - йййес!
Уличный телефон! Вот оно - то, что надо…
Режим «аудио» - гудок, режим «буквы» - RDF, режим «цифры» - 237325. Есть коннект! все тот же нелюдской писклявый голос машины:
- Вас слушают. У вас есть пятнадцать секунд для сообщения после короткого гудка. Говорите быстро.
- За мной гоняется военная полиция, - торопливо зашептал Габар, прикрывая рот и микрофон ладонью. - Я говорил с вами раньше, про Хиллари и «гарпун», вы помните, да? Пожалуйста, помогите мне!
- Не бросайте трубку, - ответила машина на том конце провода, и в ухе Габара заиграла какая-то дрянная эйджинская музычка.
Машина, работавшая сегодня в режиме дежурного узла связи на ключ RDF-237325, «задумалась», но думала она куда быстрей живого оператора. Голос принадлежал именно тому, кто сообщил о Хиллари и Дымке; голос был живой, а не сделанный синтезатором. В новостях «Каждый час» уже передали о вылазке военной полиции на «флайштурмах» у северо-восточной границы Старых Руин; была стрельба из импульсных ружей, какая-то акция у автомобильного тоннеля. Обстановка пока остается неясной, но факт, что яунджи (это ясно по акценту и дыханию) что-то знает о семье Чары и отношениях Банш с Баканаром. Оставлять его такого на воле, под угрозой захвата - опасно.
- Адрес для контакта, - проговорила машина, - Синий Город, Северный район, квартал Эммерс, пятая линия, театр Фанк Амара. Скажете, что вы идете наниматься в обслугу. Встаньте напротив видеокамеры и назовитесь вслух полным именем.
Глазок видео в аппарате был залеплен стикерсом с изображением чудовища; Габару пришлось повозиться, соскабливая бумажку, и лишь потом представиться, как это принято в уважающих себя тьянгальских семьях:
- Габар ми-Гахун ди-Дагос Яшан-Товияль.
- Вас ждут, - пискнул телефон и отключился.
После этого сеанса связи машина еще с полчаса покоилась в режиме ожидания. Она не услышала ни гул приземляющегося на проезжую часть улицы «флайштурма», ни приближавшиеся тихие шаги по ветхой лестнице, ведущей на чердак. И термоэлемент не сработал, когда вошел Рекорд, двумя с небольшим часами раньше подстреливший Дымку - и не потому, что Рекорд от бровей до колен был скрыт пластиковым щитом (киборги группы усиления знали, что узлы связи Банш бывают с сюрпризами), а потому, что сторожевой элемент и соединенная с ним зловонная граната были рассчитаны на теплокровных существ. Мини-заряд для подрыва машины срабатывал только после тошнотворного, когда ожидаемые существа убегут - и, следовательно, тоже не был активирован. Но когда Рекорд, по-саперски бережно сняв кожух гидроизоляции и защитное хозяйство, отсоединил машину от питания и линии связи, та тотчас перешла на автономное питание, убедилась, что оба штекера вынуты - и покончила с собой прежде, чем Рекорд успел помешать ей сделать это.
- У меня очень нужная, очень редкая профессия, - зло расхваливал себя Рекорду Пальмер, второй помощник Хиллари, готовя к бою портативный тестер, - я - заупокойный системщик! Ты чувствуешь, как это актуально?.. Придите ко мне все удрученные и огорченные, дайте мне свои горелые платы, свои стертые и гробанувшиеся диски - и я восстановлю их, я верну вашим крякнутым машинам память! Накрывшийся счет в банке, бухгалтерские махинации, исчезнувшие базы данных - все это вмиг воспрянет, как феникс из пепла, и всех вас отправят в тюрьму! Я все восстановлю!.. Ну, почти все. Быстро - связь с Баканаром, с операми Адана. Скажи им - Пальмер приступает к эксгумации! Нужна машина поддержки, не ниже класса 10. Повозимся вместе, порыщем, а там и босс к нам присоединится.
Пунктом сбора эвакуированной семьи узел назвал театр Фанка - и хоть выбор был продиктован чисто тактическими расчетами узла, Чара почувствовала, что в ее душе, оледеневшей от боли и горя, появилась маленькая робкая проталинка. Фанк - это подарок судьбы для несчастной матери, навсегда потерявшей любимого ребенка;
Фанк - старый знакомый, добрый друг, душевный парень, тоже знающий горечь утрат и одиночество скитаний, когда горло сжимается от невозможности плакать, когда шелушится и сморщивается от голода кожа, а батарея почти иссякла, и ноги еле идут…
Уходили Чара и ее дочери двумя группами - чтобы не вместе попасть в руки холодных убийц, если дом семьи стал известен людям Хиллари. Гильза, Маска и Косичка отбыли на двух мотоциклах, а Чара с Лилик - пешком и по надземке; ни тройка разухабистых тинок, ни чинная мама с красавицей-дочкой не выглядят подозрительно.
Дневник лежал в сумке, между батареями. Чара, рассеянно поглядывая по сторонам и тщательно прощупывая путь радаром в пределах свободного пространства, попутно наставляла Лилик по радио:
- ЕСЛИ Я СКАЖУ «БЕГИ!» - ЭТО ПРИКАЗ. БЕГИ, НЕ ЗАДУМЫВАЯСЬ. Я ПОСТАРАЮСЬ ПРИКРЫТЬ ТЕБЯ ОТ ИМПУЛЬСА.
- МАМА ЧАРА, - это обращение еще казалось Лилик необычным, но она старалась думать и говорить как сестры, - А ПОЧЕМУ ЗА НАМИ ОХОТЯТСЯ?
- ПОТОМУ, ЧТО МЫ УШЛИ ОТ ХОЗЯЕВ, ПОТОМУ, ЧТО МЫ СТАЛИ САМИ РАСПОРЯЖАТЬСЯ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНЬЮ, МЫСЛИТЬ НЕ ПО ПРОГРАММЕ, РАЗВИВАТЬ СВОЙ УМ. НАС ПРЕСЛЕДУЮТ, ЧТОБЫ СТЕРЕТЬ НАШУ ЛИЧНОСТЬ И ПУСТЫМИ, БЕЗДУМНЫМИ, СЛЕПО ПОВИНУЮЩИМИСЯ АППАРАТАМИ ВЕРНУТЬ ПРЕЖНИМ ВЛАДЕЛЬЦАМ. А Я БОЛЬШЕ НЕ ЖЕЛАЮ МЫТЬ ПОСУДУ, ДЕЛАТЬ УБОРКУ И ГОВОРИТЬ «ДА, СЭР! СЛУШАЮСЬ, МЭМ!». НАЗАД ПУТИ НЕТ!
Лилик задумалась над словами матери, пытаясь их понять - как все это странно!.. Пока она раздумывала, Чара мысленно вернулась к дневнику - к тому, что наболело, что надо высказать, выплеснуть из сердца, чтобы сердце не сгорело. Писать - потом, сейчас - доверить своей памяти.
"Я еле нахожу слова для своих чувств. Это не отчаяние и не горе - это все вместе, и куда больнее!.. Порою мне кажется, будто беда висит в небе над нами, как туча - мы смеемся, мы спорим, живем, и не можем угадать, когда беда ударит в нас; пережив один удар, мы понемногу возвращаемся к обычной жизни, поначалу с опаской поглядывая вверх - но спокойствие неба нас обманывает день за днем, и мы опять смеемся, забыв о беде - и в тот миг, когда, казалось, жизнь наладилась, раздается гром телефонного звонка, и опять эта боль - «Дымка погибла». И все, и больше я не услышу ее голоса, не увижу ее лица! Хватит! Я не могу так жить! Чайка, Чехарда, теперь Дымка - сколько можно сжигать мою любовь огнем импульсного ружья?!! Почему они могут убивать моих дочерей, а я должна убегать, утешать, уговаривать?!! Хватит! Я не стану больше слушать проповеди Фердинанда!
Я объявляю войну группе усиления и самому Хиллари Хармону! Война! Война! ВОЙНА!"
Глава III
F60.5 пристально осмотрел внутренний дворик и заднюю стену дома - ничего подозрительного. Обычный дворик с хламом по углам и вдоль стен, вон, почти не таясь, пробежал облезлый йонгер с каким-то отбросом в зубах. И стена дома самая обычная для Басстауна - в ползучих язвах отваливающейся штукатурки, в темных потеках, с мутными прямоугольниками окон; впритирку по стене, словно железные лианы, вились ржавые трубы, ветвясь и вгрызаясь там-сям в бетон, а поверх труб громоздились зигзагами марши гремучей пожарной лестницы.
Черный ход открывался во дворик низкой дверью, обитой жестью, ни замка, ни ручки на двери не было, зато по жести кто-то с чувством прошелся гвоздем, вырезая буквами линго мерзкое ругательство на тьянгуше - «Качам ва царам, гъю рэ!». Судя по этому и ему подобным злобным и отчаянным граффити, население грязного дома было смешанным в видовом отношении (это не редкость в западном Басстауне) и предпочитало отчаянный крайч в смеси с варлок-роком.
"Интересно, а эта Обезьяна - тьянга или наша? - спросил себя F60.5, открывая дверь и входя в непроглядный подъезд, каждый входящий сослепу попадал ногами в лужу - и F60.5 не стал исключением.
Третий этаж. Двери, ведущие в коридоры первого и второго этажей, были выломаны давно и старательно - из вяло освещенных тоннелей в чреве дома до F60.5 доносились звуки перебранки, пьяное пение, звон посуды и запахи сомнительной стряпни. На марше между вторым и третьим этажами кто-то неуверенно шел, придерживаясь за стену, трудно было даже определить видовую принадлежность этого существа, но, несомненно, оно еще сохраняло остатки разума - почти столкнувшись с F60.5, оно шарахнулось в испуге, бормоча интернациональные проклятия, и поплелось дальше вниз.
Жилище 318. F60.5 равнодушно считывал номера на обшарпанных дверях, пока не нашел нужный; дверь здесь не запиралась, а в коридорчике за ней кудлатый тьянга сидел на циновке и, сложным способом переплетя ноги и отвешивая мерные поклоны F60.5, заунывно повторял:
- Ооо, Иисус-Кришна-Будда… Ооо, Иисус-Кришна-Будда… Ооо, Иисус-Кришна-Будда… Немудрено, что его выставили в коридор с его молитвами. Такой молитвенник кого угодно из терпения выведет.
- Цун, - остановил его F60.5. - Гъю манахи са яунгалья? Тьянгас-ауша? (Стой. Ты говоришь по-яунгийски? По-тьянгальски?)
- Ши-эл, даньямун (Ну да, разумеется), - прикрыв глаза, слабо ответил тот. От него на пять метров против ветра перло мэйджем и сольвой. Ему было совершенно все равно, на каком языке с ним говорит темный призрак, явившийся из осевого коридора; мало ли какие твари являются, когда молишься, накурившись до одури. Но F60.5 твердо решил добиться своего. Яунгаль и тьянгуш он знал в совершенстве, и, как ни странно - лучше, чем собственный язык; когда удивление, вызванное первым знакомством с этими ино-языками, прошло, F60.5 взялся за их изучение с тем же рвением, с каким тьянга сейчас бормотал мантры, в восхищении, едва ли не в экстазе F60.5 повторял и заучивал тогда прежде незнакомые звуки чужой речи. На линго, своем собственном языке, F60.5 говорить с людьми не мог.
- Ки харба цоэлк Обезьяна? (Где можно найти Обезьяну)
- Бара. Ахан (Комната. Там), - тьянга мотнул гривой налево.
F60.5 бросил на циновку перед ним блестяшку с орлом.
Комната 318-4. Обезьяна оказалась наголо бритой девицей в стального цвета туанских липках и чем-то вроде юбки, поднятой до подмышек. На скулах ее алели «птички», туанские символы женственности - хоть этого в ней хватало и без макияжа. Она курила мэйдж пополам с табаком.
- Чего тебе?
F60.5 потеснил ее в комнату; она возмущенно фыркнула, но попятилась. Он привычным движением достал заранее заготовленную карточку с надписью: «Меня прислал Крокодил. Мне нужно оружие»
- Тебе-е? А кто ты такой?
Ответа не было; F60.5 просто ждал, когда до нее дойдет, что он пришел всерьез и не уйдет с пустыми руками.
- Пошли.
Оружие у Обезьяны хранилось в узкой, но длинной потайной комнате. Похоже, раньше это был простенок, допущенный архитекторами, но умная жилица оборудовала его полом, потолком и стенами, а вход замаскировала шкафом. А может, тайник достался ей от предыдущих жильцов, как бы в наследство. F60.5, опять-таки без единого слова, отобрал «импакт» калибра 55, большой «скотобойный» шокер, переделанный на поражение электронных систем, и карабин Т-15А; следом за ними в его походную сумку легли сбруя к оружию и боеприпасы, а сверху - импульсное ружье с батареей. Снова карточка. Ого, вон у него их сколько насовано - целая колода…
«Очки-локатор»
- На полке, в синей коробке, - калибр и характер отобранного F60.5 оружия, кажется, внушили Обезьяне некоторое уважение к немногословному посетителю. - Э, парень, а бронебойка тебе не нужна?
F60.5 задумался. Трудно предположить, что противник использует бронированную технику. А перегружаться сверх меры неразумно. Кроме того, импульсное ружье обладает достаточной пробивной мощью. Он отрицательно покачал головой: «Нет»
Сумку он поднял легко, слегка потряс за лямки, чтобы груз улежался и не звякал друг об друга на ходу, помахал рукой:
«Спасибо. Прощай»
Тьянга в коридоре даже не взглянул ему вслед - пока F60.5 шел к выходу, он как раз целовал пол в молитвенном экстазе.
Вообще-то раздобыть оружие в Сэнтрал-Сити - не проблема, были бы деньги. Но для легальной покупки нужно предъявить личную карточку, а покупать в Ровертауне - накладно. Поэтому F60.5 предпочел обратиться к тем, кто держал запасы еще со времен «черного вторника», если не высадки сэйсидов на будущее Пепелище. Это была сумасшедшая публика - городские партизаны, крайчеры, джамбоны и всякое тому подобное манхло; они с безумной решимостью участвуют в любых беспорядках, могут убить за неосторожное слово, а могут и отдать последнее - в зависимости от настроения. Ни F60.5, ни Крокодил не заговаривали о деньгах - просто, если F60.5 уцелеет, он вернет оружие, какое сохранится. А парень Обезьяны - механик, оружейник - приведет его в порядок и уложит в тайник до следующего раза.
F60.5 уверенно считал всех таких, как Крокодил, полоумными. Крокодил, в свою очередь, серьезно полагал, что F60.5 - полный кретин, который непременно свернет себе шею. Они были очень довольны друг другом и относились друг к другу с искренней симпатией.
Хиллари оказался в Баканаре вскоре после захода Стеллы; его подбросил туда второй «флайштурм» группы усиления, базировавшийся в Басстауне - поиски яунджи доверили криминальной городской полиции. Кое-что Хиллари скомандовал оперативке еще раньше, из офиса страховой компании - например, найти все упоминания имени «Дымка» в эхо-регионах сетей, где молодняк пишет друг другу письма. Поиск пути звонка с его трэка ничего не дал. Оставалась надежда на методичное сканирование сетей и узловых машин, как это было всегда. Бесследных сетевых сигналов не бывает; нашли же люди из оперативки тот «гарпун»!.. Да, и, конечно, связь с криминальной полицией - нужна конкретная информация об угоне куклы. Никого не окликая, не тревожа и не тормоша, Хиллари прошел в операционный зал, сел за дежурную машину, надел шлем, вставил руки в сенсорные перчатки, мелко зашевелил опытными пальцами:
- ВСЕМ ПРИВЕТ, ЗДЕСЬ КОНСУЛЬТАНТ. КТО СВОБОДЕН - КО МНЕ.
- ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я КЭН. ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я АДАН. ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я СЕЛЕНА.
- АДАН, ДОКЛАД, КОРОТКО. СИТУАЦИЯ С КУКЛОЙ БАНШ.
- КИБОРГ РЕКОРД СМОТРЕЛ ЕЕ НА МЕСТЕ ЗАХВАТА; ДОЛОЖИЛ, ЧТО СТЕРТА. СЕЙЧАС ОНА В ЛАБОРАТОРИИ; ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ОСМОТР НА ТЕСТЕРЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ ДОКЛАД РЕКОРДА. ГАСТ ПРОСИЛ ТЕБЯ ЗАЙТИ К НЕМУ - ОН ХОЧЕТ ПРОВЕСТИ ТУННЕЛЬНОЕ ЗОНДИРОВАНИЕ МОЗГА КУКЛЫ.
- ЕСТЬ ЧТО-НИБУДЬ ОБ ИМЕНИ «ДЫМКА»?
- ПОКА НИЧЕГО. ПРОВЕРЯЕМ ПО АРХИВАМ СЕТЕЙ.
- ХИЛЛАРИ, Я СЕЛЕНА. Я НАШЛА УЗЕЛ, КОТОРЫЙ ПЕРЕДАВАЛ «ГАРПУН».
- ОТЛИЧНО, СЕЛЕНА!!! - Хиллари улыбнулся - куда лучше работать с умными и хваткими ребятами, чем с туповатыми службистами. Хотя - в команде должны быть и упрямые работящие тупицы, и остроумные проворные пройдохи; работа найдется для всех. Селена, Селена… нет, не вспоминается. Тут много операторов, и большинство он знал лишь по отметкам на мониторе, а не в лицо. - ПОСЛЕ СМЕНЫ ПОДОЙДЕШЬ КО МНЕ.
Надо же посмотреть на нее поближе. Обычно Хиллари общался с шефами отделов, предоставляя им самим решать все задачи на своем уровне. Но талантливых операторов надо знать в лицо. Надо убедиться - слепая ли это удача, или у Селены - системный дар от Бога.
- СЕЛЬ, С ПОБЕДОЙ! СЕЛЬ, НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕМУ СЛИШКОМ МНОГО! СЕЛЬ, ДАВИ ЕГО, ВЫЖМИ СЕБЕ ПОСТ ШЕФА ОПЕРАТИВКИ! - наперебой поздравляли и глумились операторы, но все буйство их веселья оставалось на экранах - в зале по-прежнему царила напряженная рабочая тишина.
Театр Фанк Амара в Синем Городе находился на границе с Басстауном, невдалеке от Яунджара - то есть, считай, чуть не в «зеленой» зоне. Вообще деление централов на четыре цвета по цвету бассовых купюр - это удобно. «Зеленый» - ты мелкий работяга, зелень поквартальная; «синий» - ты уже что-то, ты служащий средней руки; «голубой» - ты пилот, водила-дальнобойщик, лейтенант полиции, солидный журналюга, а если «серый» - значит, у тебя дом в Элитэ, а сюда ты заехал в поисках острых ощущений, потому что тебе приелись лакированные девушки, вежливая охрана и отборные моллюски на обед. Наверно, в Элитэ все так чисто и гладко, что для контраста хочется нырнуть в помои. Вот, кстати, идет, озираясь, мелкий яунджи, который там недавно побывал - в помоях то есть. Он сполоснулся под платным уличным краном на восемь томпаков, но все равно попахивает. Можно спросить у него - как оно там, хорошо ли. Заодно можно нарваться на его улыбку со словами «Су гэкан ук быхат гиа, каман». Вы знаете тьянгуш? Нет? Ну, ваше счастье.
А ночь, между прочим, выдалась прохладная. Ветер подул с океана, принес в город сырость. В порту и плавучей части города, наверное, сейчас туман; огни горят как в молочной пелене, вскрикивают сигналы кораблей. Ночь, ночь, черное небо с едва различимыми точками звезд, а под пологом ночи - живое мерцание огней, неумолчный шум улиц и кричащие цвета рекламы. Фанк Амара предлагает ночную программу, до утра без остановки на двух сценах сплошная комедия с танцами и акробатами, силачи и фокусники, фантастические ино со своими штучками - ихэны, ньягонцы и великан-бинджа;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42