Хоть он затем возглавил «Антикибер», но корифеи относились к нему снисходительно и с тайным, тщательно скрываемым пренебрежением. Это, мол, не системщик, который носится по задворкам за помешанными куклами. Теперь, когда его так прославил Доран, Хиллари представлял, на скольких лицах он вызовет ядовитые ухмылки.
- Тебе не стоило звонить по тому телефону. Конечно, когда за тобой гонятся, все люди удирают не раздумывая, но потом-то… Смылся и смылся. Зачем ты связался с киборгами?
- Дымка просила позвонить, - как бы извиняясь, сказал Габар, - перед смертью просила…
- Исполнение последней воли умирающего, кто бы он ни был, является священным законом для масона, - негромко, но внушительно пояснил Шуань.
- Так то люди, - досадливо повел плечами Хиллари, - а то была кукла. Правдоподобная, но лишь имитация человека…
- Подростки даже при показе на экране в половине случаев верят, что действие происходит в реальности, - еще тише заметил Шуань.
- Нет, - убежденно затряс головой Габар, - они живые. Они теплые, они разговаривают, они чувствуют все-все… Маска вон с Фанком ругались совсем как настоящие…
Габар в порыве чувств сложил ладони лодочкой и, поклонившись, произнес:
- Мистер Хармон, я вас очень-очень прошу - не убивайте больше кукол. Ну, не вы, - исправился Габар, - но вы там главный, прикажите, пожалуйста, чтобы кукол не убивали. Они живые, настоящие, они семьей живут, они бедным помогают и наркоманов спасают. Они хорошие, вы их просто не знаете…
- Вот как, - отстранился Хиллари, - не знаю… где уж мне… Габар, а ты не задумывался, на какие средства они помогают наркоманам?
- Да, - Габар кивнул, - они берут у богатых, но немного…
- Разумеется. Когда от многого берут немножко, то это не кража, а просто дележка… Так, что ли? - Хиллари посерьезнел, а в голосе его послышались металлические нотки. - Я плачу треть дохода в виде налогов, причем половину на специальные целевые программы, в том числе - бесплатной медицинской помощи и развития одаренных детей. Что-то это мне никто в заслугу не ставит. Да - я богат, но я работаю с десяти лет, и вся моя семья трудится вот уже в четырех поколениях. Я всего добился сам - я не мафиози и не наследник миллиардера, и вот, пожалуйста - у церкви правоверный тьянга портит мне флаер. Ты сам не из последней семьи - вот и представь, что ты приходишь домой, а у тебя унесли всю электронику, все модели и все тест-системы на основании этой теории. Воровство - есть воровство, в какие одежды его не одень. Это во-первых…
Шуань молчал, он прекрасно знал, что кроме мягкой психотерапии есть и жестокая психохирургия. Больно, да? Но иначе опухоль души не удалишь.
- Во-вторых, - методично продолжал Хиллари. - Относительно того, что я кукол не знаю. Киборги, конечно, не спят, но им нужна энергия для жизнедеятельности и пищевая паста для возобновления покрытия. «Теплый» киборг нуждается в подзарядке каждые три месяца, а в еде, скажем так - два-три раза в неделю. Сложные имитационные модели предназначены для состоятельных потребителей, и обслуживание их стоит недешево. Скажем, смена батареи - сто пятьдесят бассов, брикет пасты - восемь бассов. Итого - пять тысяч в год на всю «семью», с которой ты общался, это без одежды, жилья и ремонта…
Габар втянул голову в плечи - его отец в год зарабатывал 2710, брат Гаятун - 1970, мать - 1560, и на эти деньги жила семья из шести яунджи. Но Хиллари не собирался его щадить.
- …и все это они наворовали. Неплохая результативность. То, что они излишки отдают наркоманам - это просто отработка Первого Закона, заданная программа. А еще комплектующие на замену… Габар, ты сам монтажник, ты им цену знаешь. Ты видел в «Роботехе», сколько стоят запчасти для киборгов? - Габар убито кивнул. Он к тем прилавкам не осмеливался и приближаться. Фантастические цены. Он и воровать-то начал, потому что цены на запчасти были очень высокие, а когда у тебя внутри все горит жаждой работы, нет сил терпеть три месяца, пока скопишь нужную сумму. Хочется быстрее, быстрее… А голос неумолимо продолжал:
- …они не работают, только воруют. Потрошат банкоматы, крадут кредитки, взламывают счета - разумеется, самые незащищенные счета, значит - рядовых обыкновенных людей, таких, как твои соседи. Киборги с ЦФ-5, ЦФ-6 ведут паразитический образ жизни. Создатель ЦФ-3, Святой Аскет, проклял «отцов» и порвал с Банш из-за этого. Киборги с ЦФ-3, отчасти с ЦФ-4 не воровали, а пытались честно работать, торговать. Но они теперь редко встречаются, жить за чужой счет куда как легче.
Габар вспомнил, как ругались по непонятным для него причинам Фанк и Маска, и кое-что стало для него проясняться. Под прессом жестких слов он опять сжался в комок.
- А еще они безответственны. Они называют себя людьми, зная при этом, что если их найдут, то они не будут отвечать перед судом - а вот люди, которые им поверили, этим подобиям, бывают втянуты в очень неприятные истории, и их судят по всей строгости закона.
Тут вмешался отец. Сдержанно, но очень серьезно он заговорил:
- Господин Хармон, вы во всем правы, и я с вами полностью согласен, но я прошу вас не вносить горя в нашу семью больше того, сколько могут вместить наши души.
Шуань глядел выжидающе и настороженно. А что, если этот эйджи решил обмануть их всех?..
- Вы о мировой? - Хиллари посмотрел на взрослого тьянгу. - Я своих решений не меняю. Я не буду никуда обращаться и заявления не подам. Сейчас приедет мой адвокат, и мы все уладим.
Шуань с облегчением вздохнул.
- Вы честный человек, господин Хармон, - продолжал отец, - но и мы тоже - пусть небогатые, но честные люди. Габар поступил очень скверно, но в этом есть и моя вина, я мало уделял ему времени. Я не хочу, чтобы вы о нас сохранили недобрую память. Мы все вам выплатим, сколько вы ни скажете. Только не сразу, а частями.
- Может быть, это излишне?..
- Нет. Мы люди долга. Надо смотреть в лицо своим поступкам. Через два года Габар станет взрослым, он будет зарабатывать. Он должен не только получить прощение, но и очиститься.
- Хорошо, - сказал Хиллари, даже несколько встревоженный такой решимостью. Семья - он вспомнил, что говорил ему Шуань - небогатая. Не ляжет ли этот терминал-компакт непосильным бременем на тьянг?.. - Мы обговорим, как это лучше сделать. Можно отсрочить выплату или ввести небольшой месячный взнос. Я не против. Но я говорил о другом. Хорошо, что Габар вовремя ушел от киборгов, иначе он бы пропал, совершив еще кучу преступлений.
- Это Фанк, - прерывающимся голосом отозвался Габар. - Он на вас работает?..
- Фанк работал только на тебя, - неожиданно резко ответил Хиллари. - Он спас тебя, помни это и молись о нем. И если кто-нибудь - свои ли, знакомые, друзья - будут тебя расспрашивать - о Фанке молчи, как рыба, иначе ты его убьешь. Банш посылает, а то и нанимает ребят - узнавать как было дело, и если всплывет то, что он тебе помог - его разнесут на детали. Банш ничего не прощает, а со своими обходится безжалостно, как мафия.
В голове у Габара метались мысли, он вспоминал все, что он сделал - и ему стало страшно. Маска… «агрессор»… банк… Хармон прав, киборгов судить не будут… А его? Надо ли сказать? До этого он молчал, никто не знает, и отец тоже… А что будет дальше?..
Спазмы сжали ему горло, и Габар, не выдержав, расплакался. Он скулил, и слезы катились градом, прокладывая мокрые дорожки по щекам. Сложив и прижав к губам руки, он согнулся в поклоне, означавшем униженную мольбу:
- Простите меня, простите меня… простите…
- Что с тобой, парень? - Хиллари стало неловко и неприятно. - Все в порядке.
Шуань напряженно ждал. Что-то не так, что-то произошло более серьезное, чем та кража…
- Я Маску на мечах драться научил… - начал исповедоваться Габар. Хиллари отмахнулся: «Пустое». Но Габар продолжал:
- …а еще я «агрессор» починил. А Маска банк взломала, - Габар залился новыми рыданиями. Лица у всех вытянулись. Хиллари быстро спросил:
- Какой банк?
- Не знаю, - всхлипнул Габар. - Она в космопорт ездила чеки получать. Большие чеки… их проверяли… аййййя… Что я наделал!..
- Здравствуйте, - дверь открылась, и на пороге появился элегантно и строго одетый мужчина, окидывая пеструю компанию несколько удивленным взглядом.
- Это мой адвокат, - представил его Хиллари, наскоро пожимая ему руку и выходя прочь.
Нужно немедленно связаться с Чаком и передать ему эту новость. Может быть, еще успеют… А, дддьявол! Чеки, значит - много, не один! Это не «агрессор». Кто-то ей платит, или она знает номер счета и пароль. Если Фанк - счет можно арестовать на том основании, что им распоряжается НЕ ЧЕЛОВЕК.
А если ЧЕЛОВЕК?..
Словно просыпаясь после долгого сна, открываешь глаза, свет дробится и мерцает на ресницах, и становится виден длинный зал без окон, растекающийся в стороны. Его можно было бы принять за зал станции метро, не будь он безлюден и чересчур шикарно отделан.
Пол в шахматную клетку, квадратики уходят вдаль и, сужаясь и уменьшаясь в перспективе, создают ощущение тревожного ожидания. Светлые квадратики сделаны из бледно-зеленого оникса, матово-прозрачного, едва просвечивающего кремово-салатовым оттенком; белые и желтоватые полоски, покрывающие поверхность оникса дугами, словно кружевом, создают пенный узор. Ониксом выложены стены - и они словно растворяются в пространстве - и потолок, испускающий мягкое молочное сияние. Темные, почти черные квадратики пола выточены из драгоценного таусиного камня - в глубине его играет таинственный свет, синевато-зеленые чистые цвета вспыхивают и сияют, как красочный наряд павлина. Загораясь яркой изумрудной зеленью, камень тут же наполняется глубокой синевой и, сгущаясь в фиолетовый тон, гаснет, чтобы вспыхнуть опять - каменная радуга образует световые линии и расходится концентрическими кругами, словно в толще камня, как под гладью воды, скрыт особый мир. Тем же таусиным камнем отделаны узкие прямоугольники колонн, поддерживающих перекрытия и мерцающих такими же радужными бликами.
В зале нет мебели, в зале нет тканей - только камень.
Посередине на продолговатом постаменте стоит трон, высеченный из единого блока лабрадорита. Сполохи полярного сияния в черной мгле - малиновое, зеленое, лазурное зарево охватывает мрачную, как ночь, поверхность камня. Подлокотники вырезаны из кусков блестящего гематита в виде двух поджарых породистых собак с рельефным контуром сильных лап, настороженно вскинувших узкие морды и поднявших тонкие уши, готовых по единому жесту хозяина броситься на любого и растерзать его в клочья. В их берилловых глазах дрожит хищный огонек, а на шеях - ошейники-ожерелья из лазурита, густого бархатного цвета синевы, цвета неба. На спине одной из собак покоится рука хозяина всего этого великолепия - белая тонкая ладонь. Сам хозяин одет в черный костюм без карманов и лацканов, наглухо застегнутый под подбородком. Пуговицы пиджака тоже сделаны из лабрадорита - по их поверхности пробегает весь солнечный спектр. Белые полоски воротничка и манжет отсекают ткань от живого тела. Бледное, бескровное лицо с узкой трещинкой губ. На человеке нет никаких украшений, но тень его головы увенчана гранатово-красной короной с радужно переливающимся краем, выполненной прихотливой игрой Природы прямо в камне и вызванной на свет искусной рукой. Держась ровно и свободно, Принц долгим внимательным взглядом смотрит, как от входа двое рослых мужчин в темных рубашках, заправленных в черные брюки, волоком тащат полуобнаженного босого парня. Руки его вывернуты, а тело бессильно обмякло; блестящие пряди волос, перепутавшись, скрывают лицо.
Двое легко, почти без усилий подходят к трону и бросают тело на шахматные клетки пола:
- Ваше Высочество, вот он…
На лице Принца отражается легкое любопытство, которое сменяется гримасой разочарования.
- И только-то?..
Перед ним лежит, распластавшись, очень молодой юноша с тонким телом. Нежная белая с пятнами кровоподтеков кожа обтягивает еще не сформировавшиеся мышцы; плечи узкие, выступают ключицы, и ряд маленьких бугорков сбегает вниз к пояснице, обозначая гибкий позвоночник. Лицо его покоится на зеленоватой пластине оникса, холод камня студит кожу, и юноша приходит в себя. Приподнявшись на локте, он озирается и начинает вставать. Двое терпеливо дожидаются, когда он встанет в полный рост и, как только юноша выпрямляется и поднимает голову, один подсечкой сбивает его с ног. Тот перекатывается и кошкой бросается на мучителя, но его сваливает страшный удар второго.
- Однако… - замечает Принц, - как он невежлив. Придется нам заняться его воспитанием. А вы, - он переводит взгляд на своих гвардейцев, - точно уверены в том, что он - один из НИХ? Это не ошибка? В нем нет ничего особенного…
- Стал бы я, Ваше Высочество, - поклонившись и приложив руку к груди, отвечает старший, - тащить к вам всякую падаль?..
- Ну что ж, - усмехается Принц. Он меняет позу и хранит молчание, пока юноша не очнется. Едва тот снова, скользя ладонями по зеркально отполированным плитам, пытается утвердиться в равновесии, как гвардеец, сделав шаг, рукой хватает его за волосы и выворачивает голову. Черные пряди смешались в беспорядке, из-под них блестят черные миндалевидные глаза, рот упрямо сжат. Парень молчит, несмотря на боль. Его, наверно, уже не раз били, пока доставили сюда.
- Я есть Власть, - повелительным тоном говорит Принц, - над жизнью и смертью. Все подчинено мне. Люди - лишь инструмент к достижению моей цели, человеческий материал, черви. Слово «homo» произошло от латинского «humus». Гумус - навоз. Что скажешь, навоз разумный?
- Что бы ты ни делал - ты мертв! - разлепляет губы парень, - и твои люди мертвы. У них сгнила душа, они трупы, ходячие трупы. Ты - повелитель мертвецов, принц армии зомби, живых людей тебе не одолеть. Свет души тебе неведом. Сколько бы ты ни глумился - ты будешь уничтожен. Ладонью не закроешь солнца, истина восторжествует.
- Ого! - в удивлении принц откидывается назад. В глубине лабрадорита вспыхивают и расходятся кругами синие молнии. - Сначала ты попробуй встать с колен. Или лучше - поклонись мне и поцелуй камень у моих ног, может быть, я прощу тебя и возьму в слуги…
- Никогда, - отвечает парень, голос его звучит звонко и решительно. Он распрямляет руки, тогда гвардеец отпускает его и, плавным движением вытащив из ножен короткий и широкий клинок, ставит лезвие на шею парня.
Принц улыбается.
Железная, натренированная рука гвардейца начинает давить вниз.
Принц облокачивается на одну из собак и ждет.
Секунды бегут, сливаясь со стуком сердца.
Парень, стоящий на коленях, упирается ладонями в пол, видно, как поднимаются его плечи, напрягаются мышцы спины, но рука гвардейца, держащего клинок, не смещается ни на миллиметр, только жестокая радость появляется на его лице. Острая режущая кромка клинка продавливает на коже желобок. Вдоль лезвия тонкой красной проволочкой выступает кровь и, сбежав вдоль стали, первая большая капля повисает на острие, наливается, увеличивается и, оторвавшись, медленно падает, разбиваясь о камень. Словно маленькая красная медуза появляется на зеленоватой поверхности ониксового моря. За ней вторая, третья…
Красная горячая змейка упруго обвивает шею; крупные лаково-красные капли текут по коже парня - по горлу и дальше - на грудь, как ожерелье из невиданных рубинов - ярких, сочных, цвета каленого угля, цвета свежей крови…
Рука гвардейца взбухает буграми, цепенеет… но парень не сдается и с усилием продвигается вверх. Клинок все глубже и глубже погружается в плоть. Струйка крови превращается в ручеек…
Тишина ожидания охватывает зал. И в этой мертвой пустоте появляется из ниоткуда, пульсирует и повисает в воздухе звенящая нота, словно дрожание натянутых жил.
Она живет сама по себе, вибрируя и переливаясь, Парень поднимает искаженное болью лицо; глаза его потемнели, увеличились, и клетки пола отразились в них, блики расплылись, словно в каждом глазу было по семь зрачков. А еще в них жила боль, а еще упрямство и решимость.
Парень глубоко вздохнул, и долгий крик, крик муки и предчувствия смерти вырвался из его груди:
- Ки-и-и-и-и….
Звук рос, набирал силу, заполнял пространство, звучал, нарастая в гулкой глубине сводов, забираясь вглубь черепа, словно то кричала и звала сама душа.
- Ки-ме-е-эр!
И в мгновение зал озарился ослепительным белым светом, будто в нем взошло солнце. Яркие лучи сплетались, вспыхивая и уплотняясь, и из пустоты возник белый конь, блистающий, сотканный из лучей света и тем не менее реальный. Выгнув дугой горделивую шею, неистово блестя лиловым глазом, он несся вперед, и его копыта выбивали снопы искр при каждом ударе. Сокращались мощные мышцы широкой груди, вынося шатуны длинных ног, все в нем ходило ходуном, мелькали копыта - он стремительно надвигался, исполненный силы.
Охваченные страхом, древним ужасом пешего перед мчащимся конем, гвардейцы с криками метнулись прочь. А Кимер вскочил на ноги и, как только конь поравнялся с ним, взвился вверх, прыгнув ему на холку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
- Тебе не стоило звонить по тому телефону. Конечно, когда за тобой гонятся, все люди удирают не раздумывая, но потом-то… Смылся и смылся. Зачем ты связался с киборгами?
- Дымка просила позвонить, - как бы извиняясь, сказал Габар, - перед смертью просила…
- Исполнение последней воли умирающего, кто бы он ни был, является священным законом для масона, - негромко, но внушительно пояснил Шуань.
- Так то люди, - досадливо повел плечами Хиллари, - а то была кукла. Правдоподобная, но лишь имитация человека…
- Подростки даже при показе на экране в половине случаев верят, что действие происходит в реальности, - еще тише заметил Шуань.
- Нет, - убежденно затряс головой Габар, - они живые. Они теплые, они разговаривают, они чувствуют все-все… Маска вон с Фанком ругались совсем как настоящие…
Габар в порыве чувств сложил ладони лодочкой и, поклонившись, произнес:
- Мистер Хармон, я вас очень-очень прошу - не убивайте больше кукол. Ну, не вы, - исправился Габар, - но вы там главный, прикажите, пожалуйста, чтобы кукол не убивали. Они живые, настоящие, они семьей живут, они бедным помогают и наркоманов спасают. Они хорошие, вы их просто не знаете…
- Вот как, - отстранился Хиллари, - не знаю… где уж мне… Габар, а ты не задумывался, на какие средства они помогают наркоманам?
- Да, - Габар кивнул, - они берут у богатых, но немного…
- Разумеется. Когда от многого берут немножко, то это не кража, а просто дележка… Так, что ли? - Хиллари посерьезнел, а в голосе его послышались металлические нотки. - Я плачу треть дохода в виде налогов, причем половину на специальные целевые программы, в том числе - бесплатной медицинской помощи и развития одаренных детей. Что-то это мне никто в заслугу не ставит. Да - я богат, но я работаю с десяти лет, и вся моя семья трудится вот уже в четырех поколениях. Я всего добился сам - я не мафиози и не наследник миллиардера, и вот, пожалуйста - у церкви правоверный тьянга портит мне флаер. Ты сам не из последней семьи - вот и представь, что ты приходишь домой, а у тебя унесли всю электронику, все модели и все тест-системы на основании этой теории. Воровство - есть воровство, в какие одежды его не одень. Это во-первых…
Шуань молчал, он прекрасно знал, что кроме мягкой психотерапии есть и жестокая психохирургия. Больно, да? Но иначе опухоль души не удалишь.
- Во-вторых, - методично продолжал Хиллари. - Относительно того, что я кукол не знаю. Киборги, конечно, не спят, но им нужна энергия для жизнедеятельности и пищевая паста для возобновления покрытия. «Теплый» киборг нуждается в подзарядке каждые три месяца, а в еде, скажем так - два-три раза в неделю. Сложные имитационные модели предназначены для состоятельных потребителей, и обслуживание их стоит недешево. Скажем, смена батареи - сто пятьдесят бассов, брикет пасты - восемь бассов. Итого - пять тысяч в год на всю «семью», с которой ты общался, это без одежды, жилья и ремонта…
Габар втянул голову в плечи - его отец в год зарабатывал 2710, брат Гаятун - 1970, мать - 1560, и на эти деньги жила семья из шести яунджи. Но Хиллари не собирался его щадить.
- …и все это они наворовали. Неплохая результативность. То, что они излишки отдают наркоманам - это просто отработка Первого Закона, заданная программа. А еще комплектующие на замену… Габар, ты сам монтажник, ты им цену знаешь. Ты видел в «Роботехе», сколько стоят запчасти для киборгов? - Габар убито кивнул. Он к тем прилавкам не осмеливался и приближаться. Фантастические цены. Он и воровать-то начал, потому что цены на запчасти были очень высокие, а когда у тебя внутри все горит жаждой работы, нет сил терпеть три месяца, пока скопишь нужную сумму. Хочется быстрее, быстрее… А голос неумолимо продолжал:
- …они не работают, только воруют. Потрошат банкоматы, крадут кредитки, взламывают счета - разумеется, самые незащищенные счета, значит - рядовых обыкновенных людей, таких, как твои соседи. Киборги с ЦФ-5, ЦФ-6 ведут паразитический образ жизни. Создатель ЦФ-3, Святой Аскет, проклял «отцов» и порвал с Банш из-за этого. Киборги с ЦФ-3, отчасти с ЦФ-4 не воровали, а пытались честно работать, торговать. Но они теперь редко встречаются, жить за чужой счет куда как легче.
Габар вспомнил, как ругались по непонятным для него причинам Фанк и Маска, и кое-что стало для него проясняться. Под прессом жестких слов он опять сжался в комок.
- А еще они безответственны. Они называют себя людьми, зная при этом, что если их найдут, то они не будут отвечать перед судом - а вот люди, которые им поверили, этим подобиям, бывают втянуты в очень неприятные истории, и их судят по всей строгости закона.
Тут вмешался отец. Сдержанно, но очень серьезно он заговорил:
- Господин Хармон, вы во всем правы, и я с вами полностью согласен, но я прошу вас не вносить горя в нашу семью больше того, сколько могут вместить наши души.
Шуань глядел выжидающе и настороженно. А что, если этот эйджи решил обмануть их всех?..
- Вы о мировой? - Хиллари посмотрел на взрослого тьянгу. - Я своих решений не меняю. Я не буду никуда обращаться и заявления не подам. Сейчас приедет мой адвокат, и мы все уладим.
Шуань с облегчением вздохнул.
- Вы честный человек, господин Хармон, - продолжал отец, - но и мы тоже - пусть небогатые, но честные люди. Габар поступил очень скверно, но в этом есть и моя вина, я мало уделял ему времени. Я не хочу, чтобы вы о нас сохранили недобрую память. Мы все вам выплатим, сколько вы ни скажете. Только не сразу, а частями.
- Может быть, это излишне?..
- Нет. Мы люди долга. Надо смотреть в лицо своим поступкам. Через два года Габар станет взрослым, он будет зарабатывать. Он должен не только получить прощение, но и очиститься.
- Хорошо, - сказал Хиллари, даже несколько встревоженный такой решимостью. Семья - он вспомнил, что говорил ему Шуань - небогатая. Не ляжет ли этот терминал-компакт непосильным бременем на тьянг?.. - Мы обговорим, как это лучше сделать. Можно отсрочить выплату или ввести небольшой месячный взнос. Я не против. Но я говорил о другом. Хорошо, что Габар вовремя ушел от киборгов, иначе он бы пропал, совершив еще кучу преступлений.
- Это Фанк, - прерывающимся голосом отозвался Габар. - Он на вас работает?..
- Фанк работал только на тебя, - неожиданно резко ответил Хиллари. - Он спас тебя, помни это и молись о нем. И если кто-нибудь - свои ли, знакомые, друзья - будут тебя расспрашивать - о Фанке молчи, как рыба, иначе ты его убьешь. Банш посылает, а то и нанимает ребят - узнавать как было дело, и если всплывет то, что он тебе помог - его разнесут на детали. Банш ничего не прощает, а со своими обходится безжалостно, как мафия.
В голове у Габара метались мысли, он вспоминал все, что он сделал - и ему стало страшно. Маска… «агрессор»… банк… Хармон прав, киборгов судить не будут… А его? Надо ли сказать? До этого он молчал, никто не знает, и отец тоже… А что будет дальше?..
Спазмы сжали ему горло, и Габар, не выдержав, расплакался. Он скулил, и слезы катились градом, прокладывая мокрые дорожки по щекам. Сложив и прижав к губам руки, он согнулся в поклоне, означавшем униженную мольбу:
- Простите меня, простите меня… простите…
- Что с тобой, парень? - Хиллари стало неловко и неприятно. - Все в порядке.
Шуань напряженно ждал. Что-то не так, что-то произошло более серьезное, чем та кража…
- Я Маску на мечах драться научил… - начал исповедоваться Габар. Хиллари отмахнулся: «Пустое». Но Габар продолжал:
- …а еще я «агрессор» починил. А Маска банк взломала, - Габар залился новыми рыданиями. Лица у всех вытянулись. Хиллари быстро спросил:
- Какой банк?
- Не знаю, - всхлипнул Габар. - Она в космопорт ездила чеки получать. Большие чеки… их проверяли… аййййя… Что я наделал!..
- Здравствуйте, - дверь открылась, и на пороге появился элегантно и строго одетый мужчина, окидывая пеструю компанию несколько удивленным взглядом.
- Это мой адвокат, - представил его Хиллари, наскоро пожимая ему руку и выходя прочь.
Нужно немедленно связаться с Чаком и передать ему эту новость. Может быть, еще успеют… А, дддьявол! Чеки, значит - много, не один! Это не «агрессор». Кто-то ей платит, или она знает номер счета и пароль. Если Фанк - счет можно арестовать на том основании, что им распоряжается НЕ ЧЕЛОВЕК.
А если ЧЕЛОВЕК?..
Словно просыпаясь после долгого сна, открываешь глаза, свет дробится и мерцает на ресницах, и становится виден длинный зал без окон, растекающийся в стороны. Его можно было бы принять за зал станции метро, не будь он безлюден и чересчур шикарно отделан.
Пол в шахматную клетку, квадратики уходят вдаль и, сужаясь и уменьшаясь в перспективе, создают ощущение тревожного ожидания. Светлые квадратики сделаны из бледно-зеленого оникса, матово-прозрачного, едва просвечивающего кремово-салатовым оттенком; белые и желтоватые полоски, покрывающие поверхность оникса дугами, словно кружевом, создают пенный узор. Ониксом выложены стены - и они словно растворяются в пространстве - и потолок, испускающий мягкое молочное сияние. Темные, почти черные квадратики пола выточены из драгоценного таусиного камня - в глубине его играет таинственный свет, синевато-зеленые чистые цвета вспыхивают и сияют, как красочный наряд павлина. Загораясь яркой изумрудной зеленью, камень тут же наполняется глубокой синевой и, сгущаясь в фиолетовый тон, гаснет, чтобы вспыхнуть опять - каменная радуга образует световые линии и расходится концентрическими кругами, словно в толще камня, как под гладью воды, скрыт особый мир. Тем же таусиным камнем отделаны узкие прямоугольники колонн, поддерживающих перекрытия и мерцающих такими же радужными бликами.
В зале нет мебели, в зале нет тканей - только камень.
Посередине на продолговатом постаменте стоит трон, высеченный из единого блока лабрадорита. Сполохи полярного сияния в черной мгле - малиновое, зеленое, лазурное зарево охватывает мрачную, как ночь, поверхность камня. Подлокотники вырезаны из кусков блестящего гематита в виде двух поджарых породистых собак с рельефным контуром сильных лап, настороженно вскинувших узкие морды и поднявших тонкие уши, готовых по единому жесту хозяина броситься на любого и растерзать его в клочья. В их берилловых глазах дрожит хищный огонек, а на шеях - ошейники-ожерелья из лазурита, густого бархатного цвета синевы, цвета неба. На спине одной из собак покоится рука хозяина всего этого великолепия - белая тонкая ладонь. Сам хозяин одет в черный костюм без карманов и лацканов, наглухо застегнутый под подбородком. Пуговицы пиджака тоже сделаны из лабрадорита - по их поверхности пробегает весь солнечный спектр. Белые полоски воротничка и манжет отсекают ткань от живого тела. Бледное, бескровное лицо с узкой трещинкой губ. На человеке нет никаких украшений, но тень его головы увенчана гранатово-красной короной с радужно переливающимся краем, выполненной прихотливой игрой Природы прямо в камне и вызванной на свет искусной рукой. Держась ровно и свободно, Принц долгим внимательным взглядом смотрит, как от входа двое рослых мужчин в темных рубашках, заправленных в черные брюки, волоком тащат полуобнаженного босого парня. Руки его вывернуты, а тело бессильно обмякло; блестящие пряди волос, перепутавшись, скрывают лицо.
Двое легко, почти без усилий подходят к трону и бросают тело на шахматные клетки пола:
- Ваше Высочество, вот он…
На лице Принца отражается легкое любопытство, которое сменяется гримасой разочарования.
- И только-то?..
Перед ним лежит, распластавшись, очень молодой юноша с тонким телом. Нежная белая с пятнами кровоподтеков кожа обтягивает еще не сформировавшиеся мышцы; плечи узкие, выступают ключицы, и ряд маленьких бугорков сбегает вниз к пояснице, обозначая гибкий позвоночник. Лицо его покоится на зеленоватой пластине оникса, холод камня студит кожу, и юноша приходит в себя. Приподнявшись на локте, он озирается и начинает вставать. Двое терпеливо дожидаются, когда он встанет в полный рост и, как только юноша выпрямляется и поднимает голову, один подсечкой сбивает его с ног. Тот перекатывается и кошкой бросается на мучителя, но его сваливает страшный удар второго.
- Однако… - замечает Принц, - как он невежлив. Придется нам заняться его воспитанием. А вы, - он переводит взгляд на своих гвардейцев, - точно уверены в том, что он - один из НИХ? Это не ошибка? В нем нет ничего особенного…
- Стал бы я, Ваше Высочество, - поклонившись и приложив руку к груди, отвечает старший, - тащить к вам всякую падаль?..
- Ну что ж, - усмехается Принц. Он меняет позу и хранит молчание, пока юноша не очнется. Едва тот снова, скользя ладонями по зеркально отполированным плитам, пытается утвердиться в равновесии, как гвардеец, сделав шаг, рукой хватает его за волосы и выворачивает голову. Черные пряди смешались в беспорядке, из-под них блестят черные миндалевидные глаза, рот упрямо сжат. Парень молчит, несмотря на боль. Его, наверно, уже не раз били, пока доставили сюда.
- Я есть Власть, - повелительным тоном говорит Принц, - над жизнью и смертью. Все подчинено мне. Люди - лишь инструмент к достижению моей цели, человеческий материал, черви. Слово «homo» произошло от латинского «humus». Гумус - навоз. Что скажешь, навоз разумный?
- Что бы ты ни делал - ты мертв! - разлепляет губы парень, - и твои люди мертвы. У них сгнила душа, они трупы, ходячие трупы. Ты - повелитель мертвецов, принц армии зомби, живых людей тебе не одолеть. Свет души тебе неведом. Сколько бы ты ни глумился - ты будешь уничтожен. Ладонью не закроешь солнца, истина восторжествует.
- Ого! - в удивлении принц откидывается назад. В глубине лабрадорита вспыхивают и расходятся кругами синие молнии. - Сначала ты попробуй встать с колен. Или лучше - поклонись мне и поцелуй камень у моих ног, может быть, я прощу тебя и возьму в слуги…
- Никогда, - отвечает парень, голос его звучит звонко и решительно. Он распрямляет руки, тогда гвардеец отпускает его и, плавным движением вытащив из ножен короткий и широкий клинок, ставит лезвие на шею парня.
Принц улыбается.
Железная, натренированная рука гвардейца начинает давить вниз.
Принц облокачивается на одну из собак и ждет.
Секунды бегут, сливаясь со стуком сердца.
Парень, стоящий на коленях, упирается ладонями в пол, видно, как поднимаются его плечи, напрягаются мышцы спины, но рука гвардейца, держащего клинок, не смещается ни на миллиметр, только жестокая радость появляется на его лице. Острая режущая кромка клинка продавливает на коже желобок. Вдоль лезвия тонкой красной проволочкой выступает кровь и, сбежав вдоль стали, первая большая капля повисает на острие, наливается, увеличивается и, оторвавшись, медленно падает, разбиваясь о камень. Словно маленькая красная медуза появляется на зеленоватой поверхности ониксового моря. За ней вторая, третья…
Красная горячая змейка упруго обвивает шею; крупные лаково-красные капли текут по коже парня - по горлу и дальше - на грудь, как ожерелье из невиданных рубинов - ярких, сочных, цвета каленого угля, цвета свежей крови…
Рука гвардейца взбухает буграми, цепенеет… но парень не сдается и с усилием продвигается вверх. Клинок все глубже и глубже погружается в плоть. Струйка крови превращается в ручеек…
Тишина ожидания охватывает зал. И в этой мертвой пустоте появляется из ниоткуда, пульсирует и повисает в воздухе звенящая нота, словно дрожание натянутых жил.
Она живет сама по себе, вибрируя и переливаясь, Парень поднимает искаженное болью лицо; глаза его потемнели, увеличились, и клетки пола отразились в них, блики расплылись, словно в каждом глазу было по семь зрачков. А еще в них жила боль, а еще упрямство и решимость.
Парень глубоко вздохнул, и долгий крик, крик муки и предчувствия смерти вырвался из его груди:
- Ки-и-и-и-и….
Звук рос, набирал силу, заполнял пространство, звучал, нарастая в гулкой глубине сводов, забираясь вглубь черепа, словно то кричала и звала сама душа.
- Ки-ме-е-эр!
И в мгновение зал озарился ослепительным белым светом, будто в нем взошло солнце. Яркие лучи сплетались, вспыхивая и уплотняясь, и из пустоты возник белый конь, блистающий, сотканный из лучей света и тем не менее реальный. Выгнув дугой горделивую шею, неистово блестя лиловым глазом, он несся вперед, и его копыта выбивали снопы искр при каждом ударе. Сокращались мощные мышцы широкой груди, вынося шатуны длинных ног, все в нем ходило ходуном, мелькали копыта - он стремительно надвигался, исполненный силы.
Охваченные страхом, древним ужасом пешего перед мчащимся конем, гвардейцы с криками метнулись прочь. А Кимер вскочил на ноги и, как только конь поравнялся с ним, взвился вверх, прыгнув ему на холку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42