Никаких заповедей, если ты не пообещаешь, что тоже будешь их исполнять.
Ом тяжко ударил по крыше Святилища.
IX. – Ты Приказываешь Мне? Здесь? СЕЙЧАС? МНЕ?
– Нет. Я прошу.
X. – Это Хуже, Чем Приказания!
– Все палки о двух концах.
Ом снова ударил по крыше Святилища. Стена осела. Та часть толпы, которой не удалось убраться с площади, удвоила свои усилия.
XI. Должно Быть Наказание! Иначе Не Будет Порядка!
– Нет.
XII. – Ты Мне Не Нужен! Теперь У Меня Достаточно Верующих!
– Но только через меня. И, скорее всего, ненадолго. Все начнется с начала. Так уже бывало. Так случается постоянно. Вот почему умирают боги. Они никогда не верят в людей. Но у тебя есть шанс. Все, что нужно, это… вера.
XIII. – Что? Выслушивать Тупые Молитвы? Присматривать За Малыми Детьми? Устраивать дождь?
– Иногда. Не всякий раз. Смотри на это, как на сделку.
XIV. – Сделка! Я Не Заключаю Сделок! Не С Людьми!
– Заключи теперь, – сказал Брута. – Пока есть возможность. Или однажды тебе придется договариваться с Симонией, или кем-то вроде него. Или с Урном, или с кем-нибудь вроде него.
XV. – Я Могу Стереть Тебя С Лица Земли.
– Да. Я всецело в твоей власти.
XVI. – Я Могу Расколоть Тебя, Как Яйцо!
– Да.
Ом замолчал. Потом он сказал:
XVII. Ты Не Можешь Использовать Слабость Как Оружие.
– Но это все, что у меня есть.
XVIII. – Тогда почему я должен уступать?
– Это не уступка. Это сделка. Имей дело со мной в слабости моей. Или однажды кто-то будет торговаться с тобой на позиции силы. Мир меняется.
XIX. – Ха! Ты Хочешь Ввести Конституционную Религию?
– А почему нет? По другому уже не получилось.
Ом склонился над Святилищем, его норов утих.
* * *
Книга II, стих I. – Тогда Отлично. Но Только Временно, – он ухмыльнулся во всю ширину своего огромного, клубящегося лица. – Скажем, на сто лет. Так?
– А через сто лет?
II. – Посмотрим.
– Уговор.
Палец, длинный, как дерево, разогнулся, опустился, коснулся Бруты.
III. – Ты Умеешь Уговаривать. Тебе это пригодится. Приближается флот.
– Эфебцы? – сказал Симония.
IV. – И Цортеанцы. И Джелибейби. И Клатчанцы. Все Свободные Народы Побережья. Чтобы Уничтожить Омнию На Радость Всем. Или На Горе.
– У тебя не слишком много друзей, верно? – сказал Урн.
– Даже я не слишком люблю нас, а я это мы, – сказал Симония.
Он взглянул вверх на бога.
– Ты поможешь?
V. – Ты Же Даже Не Веришь В Меня!
– Да, но я практичен.
VI. – А Так Же Смел, Настолько, Чтобы Провозглашать Атеизм Перед Лицом Своего Бога.
– Это ничего не меняет, знаешь ли! – сказал Симония. – И не думай, что сможешь задурить мне голову тем, что существуешь!
– Никакой помощи, – твердо сказал Брута.
– Что? – сказал Симония. – Нам нужна могучая армия против такого множества!
– Да. Но у нас ее нет. Потому мы поступим иначе.
– Ты сумасшедший!
Спокойствие Бруты было подобно покою пустыни.
– Возможно.
– Мы должны бороться!
– Не сейчас.
Симония в ярости стиснул кулаки.
– Смотри… слушай… Мы умирали за ложь. Столетиями умирали за ложь, – он махнул рукой в сторону бога. – Теперь у нас есть правда, за которую стоит умирать!
Рот Симонии беззвучно открывался и закрывался в поисках слов. В конце концов, он нашел несколько среди ошметков своего образования.
– Нам говорили, что лучшее, во имя чего стоит умереть, это бог, – пробормотал он.
– Это сказал Ворбис. И он был… глупцом. Ты можешь умереть за свою родину, или своих людей, или за свою семью, но во имя бога ты должен жить полно и напряженно каждый день своей долгой жизни.
– И как долго это будет продолжаться?
– Увидим.
Брута взглянул на Ома.
– Ты больше так не будешь?
Книга III, часть I. Нет. Одного раза достаточно.
– Помни пустыню.
II. – Буду помнить.
– Пошли со мной.
Брута подошел к телу Ворбиса и поднял его.
– Я думаю, – сказал он, – что они высадятся на берегу с эфебской стороны фортов. Они не захотят причаливать к камням и не смогут причалить к утесам. Там я их и встречу, – он взглянул вниз, на Ворбиса. – Должен же кто-то.
– Ты хочешь сказать, что пойдешь один?
– Десяти тысяч не хватило бы. Одного может быть достаточно.
Он пошел вниз по ступеням. Урн и Симония смотрели, как он уходит.
– Он решил умереть, – сказал Симония. – От него мокрого места на песке не останется.
Он повернулся к Ому.
– Ты можешь его остановить?
– Похоже, Что Нет.
Брута был уже на середине площади.
– Мы его не бросим, – сказал Симония.
IV. – Правильно.
Ом смотрел, как и они уходят. А потом он остался один, за исключением тысяч, глядящих на него, толпящихся по краям огромной площади. Хотелось бы ему знать, что им сказать. Вот почему ему нужен человек вроде Бруты. Вот почему любому богу нужны такие люди как Брута.
– Извините?
Бог взглянул вниз.
V. – Да?
– Гм. Не могу ли я что-нибудь продать вам?
VI. – Как Тебя Звать?
– Дблах, боже.
VII. – А, Да, Верно. И Чего Же Ты Желаешь?
Торговец озабоченно переминался с одной ноги на другую.
– Не могли бы вы произвести небольшую заповедь? Что-нибудь насчет, скажем, йогуртов по средам? Их всегда очень трудно сбыть среди недели.
VIII. – Ты Предстал Пред Богом Своим В Надежде Улучшить Бизнес?
– Ну-у-у, – сказал Дблах, – мы могли бы договориться. Бей железом, пока горячо, как говорят инквизиторы. Двенадцать процентов? Идет? С прибыли, конечно…
Великий Бог улыбнулся.
IX. – Пожалуй, Из Тебя Получится Малый Пророк Дблах, – сказал он.
– Вот-вот. Я этого и хотел. Просто стараюсь свести оба конца на землю.
X. – Черепахи Должны Быть Оставлены В Покое.
Дблах склонил голову набок.
– Что, не в строчку? Но… черепаховые ожерелья… гм… броши, конечно… черепаховый панцирь…
XI. – НЕТ!
– Все, все, уже понял. Статуи черепах. Да-а-а. Я уже об этом думал. Отличная форма. Кстати, не могли бы вы заставить статую качаться туда-сюда? Очень полезно для бизнеса, эти качающиеся статуи. Статуя Оссорий раскачивается рег'лярно, во время каждого Поста Оссорий. Говорят, при помощи небольшого поршневого устройства в цоколе. Но это очень на руку всем пророкам.
XII. – Ты Рассмешил Меня, Малый Пророк. Продавай Своих Черепах, В Любом Смысле Слова.
– По правде говоря, – сказал Дблах, – я тут только что набросал несколько эскизов… Ом пропал. Раздался короткий громовой раскат. Дблах задумчиво взглянул на свои эскизы.
– …но, пожалуй, эту маленькую фигурку сверху придется стереть, – сказал он больше для себя.
* * *
Дух Ворбиса огляделся.
– А. Пустыня, – сказал он.
Черный песок был абсолютно неподвижен под усыпанным звездами небом. Пустыня казалась холодной. Он еще не собирался умирать. Вообще-то… он не слишком помнил, как он умер.
– Пустыня… – повторил он, но в этот раз с оттенком неуверенности в голосе. Он никогда за всю свою… жизнь ни в чем не чувствовал неуверенности. Ощущение было незнакомым и пугающим… «А обычные люди – чувствуют ли они это?»
Он почувствовал чье-то прикосновение. Смерть был поражен. Мало кому из людей, удавалось сохранить после смерти свой прежний образ мыслей. Смерти не доставляла удовольствия его работа. Удовольствие – это эмоция, а эмоции были для него труднодостижимы. Но оставалась такая вещь как удовлетворение.
– Так, – сказал Ворбис. – Пустыня… А в конце пустыни…?
– СУД.
– Да, да, конечно.
Ворбис постарался собраться. Не удавалось. Куда-то пропала уверенность. А он всегда был уверен. Он колебался, как человек, открывший дверь в знакомую комнату, а там нет ничего, ничего кроме бездонной пропасти. Воспоминания были по-прежнему на месте. Он их чувствовал. С ними было все в порядке. Просто он не мог вспомнить, чем они были. Был голос… Действительно ли там был голос? Но все, что он мог припомнить, было эхо его собственных мыслей, отдающееся в недрах его головы. Теперь надо было пересечь пустыню. Чего здесь стоило опасаться… Пустыня это то, во что ты веришь. Ворбис заглянул внутрь себя. И продолжал смотреть. Он опустился на колени.
– Я ВИЖУ, ТЫ ЗАНЯТ, – сказал Смерть.
– Не покидай меня! Тут так пусто!
Смерть оглядел бесконечную пустыню. Он щелкнул пальцами и откуда ни возьмись, отрысил белый конь.
– Я ВИЖУ СОТНИ ТЫСЯЧ ЛЮДЕЙ, – сказал он вскакивая в седло.
– Где? Где?
– ЗДЕСЬ. С ТОБОЙ.
– Я их не вижу!
Смерть взялась за поводья.
– И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, – сказал он. Его конь сделал несколько шагов вперед.
– Я не понимаю! – воскликнул Ворбис.
Смерть придержал коня.
– НАВЕРНОЕ, ТЫ СЛЫШАЛ, – сказал он, – ВЫРАЖЕНИЕ, ЧТО АД – ЭТО ДРУГИЕ ЛЮДИ?
– Да. Да, конечно.
Смерть кивнул.
– СО ВРЕМЕНЕМ, – сказал он, – ТЫ УБЕДИШЬСЯ, ЧТО ЭТО НЕ ТАК.
* * *
Первые корабли причалили на мелководье, и войска попрыгали в прибой, доходивший им до плеч. Никто точно не знал, кто руководит флотом. Большинство государств побережья ненавидели друг друга. В основе этого лежали не столько личные чувства, сколько что-то вроде исторического базиса. С другой стороны, насколько руководство было необходимым? Все знали, где находится Омния. Ни одна из стран не ненавидела никого из состава флота больше, чем Омнию. Теперь она должна была… перестать существовать. Генерал Аргависти из Эфебы считал, что командует он, ибо, хотя число его кораблей не было наибольшим, он мстил за нападение на Эфебу. Но Император Борвориус Цортский знал, что главнокомандующим является он, потому что цортских кораблей было больше, чем любых других. И Адмирал Рхам-ар-Эфан из Джелибейби знал, что тут командует он, потому что принадлежал к тому типу людей, которые всегда знают, что командуют тут они. В принципе, единственный капитан, который не думал, что командует флотом, был Фаста Бенж, рыбак очень маленького племени болотных кочевников, о чьем существовании все остальные страны и не подозревали. Его маленькое тростниковое суденышко оказалось на пути армады и было ею увлечено. Так как его народ верит, что на свете живет всего 51 человек, почитает великого тритона, говорит на языке, которого никто больше не понимает, и никогда прежде не видел ни металла, ни огня, большую часть времен Фаста Бенж проводил с удивленной улыбкой на лице. Действительно, они пристали к берегу, но не к обычному, из грязи и тростника, а к берегу из маленьких песчаных крупинок. Он вытащил свое маленькое тростниковое суденышко на песок, и уселся, с интересом наблюдая, что будут делать люди в шапках с перьями и блестящих одеждах под рыбью чешую. Генерал Аргависти оглядел берег.
– Они должны были заметить наше приближение, – сказал он. – Так почему они позволили нам безнаказанно высадиться?
Горячая дымка вилась над дюнами. Появилось пятнышко, то увеличивающееся, то сжимающееся в мареве. На берег высаживались остальные войска. Генерал Аргависти прикрыл глаза ладонью.
– Там кто-то стоит, – сказал он.
– Наверное, разведчик, – сказал Борвориус.
– Что-то не пойму, что он может разведывать у себя на родине, – сказал Аргависти. – В любом случае, будь он разведчиком, он бы ползал вокруг, вот что могу сказать.
Фигура остановилась у подножия дюн. Что-то во всем этом резало глаза. Аргависти видел много вражеских армий, и это было в порядке вещей. Одна терпеливо ждущая фигура – нет. Он поймал себя на том, что оборачивается взглянуть на нее.
– Он что-то несет, – сказал он в конце концов. – Сержант? Пойди и приведи его сюда.
Сержант вернулся через несколько минут.
– Он говорит, что встретится с вами на середине берега, сэр, – отрапортовал он.
– Разве я не велел тебе его привести?
– Он не хочет идти, сэр.
– У тебя есть меч, верно?
– Да сэр. Я подтолкнул его немного, но он не хочет двигаться, сэр. И он тащит труп, сэр.
– На поле боя? Это, знаешь ли, не укладывается во «все свое ношу с собой».
– И еще… сэр?
– Что?
– По его словам, он вроде как Ценобриарх, сэр. Он хочет мирных переговоров.
– Ах, вот оно как? Мирных переговоров? Мы знаем, что такое мирные переговоры с Омнией. Пойди и скажи… Нет. Возьми пару солдат и доставьте его сюда.
Брута шел между солдат через четко организованное столпотворение лагеря.
«Я должен бояться, – думал он. – Я всегда боялся в Цитадели. Но сейчас – нет. Это уже за пределами страха, по другую сторону». Один из солдат подтолкнул его. Не позволять же врагу безнаказанно разгуливать по лагерю, даже если он сам того хочет. Его привели к столу на козлах, за которым сидело с полдюжины людей в разных униформах и один маленький человечек с оливковой кожей, потрошивший рыбу и с надеждой улыбавшийся всем и каждому.
– Ну, так что, – сказал Аргависти, – Ценобриарх Омнии, верно?
Брута бросил на песок тело Ворбиса. Командующие уставились на него.
– Я знал его… – сказал Борвориус. – Ворбис! Кто-то все-таки прикончил его, да? Ты прекратишь пытаться всучить мне эту рыбу? Кто-нибудь знает, кто этот человек? – добавил он, указывая на Фасту Бенжа.
– Это была черепаха, – сказал Брута.
– Действительно? Не удивляюсь. Никогда им не доверял, ползают все время вокруг. Слушай, я сказал не надо! Не надо мне рыбы! Он не из моих, я уверен. Он из ваших?
Аргависти раздраженно взмахнул рукой.
– Кто послал тебя, юноша?
– Никто. Я пришел сам. Но вы могли бы сказать, что я посланник будущего.
– Ты философ?
– Вы пришли принести войну Омнии. Это плохая идея.
– С точки зрения Омнии, да.
– С любой точки зрения. Вы наверное победите нас. Но не всех. И что потом? Оставите гарнизон? Навсегда? И новое поколение отплатит вам тем же. Для них не будет иметь значения, почему вы так поступили. Вы будете оккупантами. Они будут бороться. Они могут даже победить. И будет еще одна война. И однажды люди скажут: почему они тогда, в прошлом, со всем этим не разобрались? На берегу. Накануне всего. Прежде чем все эти люди умерли. Сейчас у нас есть шанс. Это удача.
Аргависти глядел на него. Потом он толкнул локтем Борвориуса.
– Что он сказал?
Борвориус, у которого процесс мышления протекал легче, чем у остальных, сказал:
– Ты имеешь ввиду капитуляцию?
– Да, – если это так называется.
Аргависти взорвался.
– Вы не можете так поступить!
– Кто-то должен. Пожалуйста, выслушайте меня. Ворбис мертв. Он расплатился.
– Недостаточно. А как же солдаты? Они собирались разграбить наш город!
– Ваши солдаты повинуются вашим приказам?
– Разумеется!
– И они изрубят меня на месте по вашему приказу?
– Я же сказал!
– А я безоружен, – сказал Брута.
Повисла неловкая пауза. Солнце палило.
– Когда я сказал, что они повинуются… – начал Аргависти.
– Мы присланы сюда не для переговоров, – резко сказал Борвориус. – Смерть Ворбиса ничего принципиального не изменила. Мы здесь за тем, чтобы убедиться, что Омния больше не представляет никакой угрозы.
– Она не представляет. Мы пошлем людей и материалы для отстройки Эфебы. И золото, если пожелаете. Мы уменьшим численность нашей армии. И так далее. Считайте, что вы победили. Мы даже сделаем Омнию открытой для всех остальных религий, которые захотят здесь строить свои святилища. Голос прозвучал в его голове. Ощущение было такое, словно в то время, как ты думаешь, что играешь сам по себе, кто-то подходит сзади и говорит: «возьми белым ферзем черного Короля»…
I. – Что?
– Это будет поощрять… местные усилия, – сказал Брута.
II. – Другие Боги? Здесь?
– Вдоль побережья будет свободный товарообмен. Я надеюсь, что Омния займет свое место среди дружественных стран.
III. – Ты Упомянул Других Богов.
– Ее место в самом низу, – сказал Борвориус.
– Нет. Так не получится.
IV. – Не Могли Бы Мы Вернуться К Вопросу О Других Богах?
– Вы извините меня на минуточку? – сказал Брута. – Мне надо помолиться.
Даже у Аргависти не нашлось возражений против того, чтобы Брута отошел немного дальше по берегу. Как проповедовал всем, кто был согласен слушать, Св.Унгулант, в том, что ты сумасшедший, есть свои плюсы. Люди не решаются остановить тебя, чтобы не ухудшить положения еще больше.
– Да? – сказал со вздохом Брута.
V. – Я Что-то Не Помню, Чтобы Мы Обсуждали Вопрос О Почитании Других Богов В Омнии.
– А, ну это только пойдет тебе на пользу, – сказал Брута. – Люди скоро увидят, что другие боги никуда не годятся, верно?
Он скрестил пальцы за спиной.
VI. – Это Религия, Сынок, А Не Конкурентная Торговля! Ты Не Можешь Подвергать Своего Бога Рыночной Экономике!
– Извини. Вижу, что тебя это обеспокоило…
VII. – Обеспокоило? Меня? Кучка Разряженных Баб и Качков С Курчавыми Бородами?
– Отлично. Значит, улажено?
VIII. – Они Не Продержатся И Пяти Минут!… Что?
– Тогда я пожалуй вернусь и поговорю с этими людьми еще раз.
Он заметил движение среди дюн.
– О, нет, – сказал он. – Эти идиоты…
Он повернулся и помчался в отчаянии к высадившемуся флоту.
– Нет! Не надо! Послушайте! Послушайте!
Но они тоже увидели армию Она выглядела внушительно. Пожалуй, более внушительно, чем была на самом деле. Когда разнеслась весть о высадке огромного флота, прибывшего с целью серьезно пограбить, помародерствовать и, ибо происходили они из цивилизованных краев, посвистеть и поманить пальцами женщин, обольщая их своими проклятыми блестящими униформами и приманивая своим проклятым ширпотребом, уж и не знаю, показывая им полированное бронзовое зеркальце, которое прямо-таки втемяшивается им в голову, и они начинают думать, что здешние парни все какие-то не такие… вот тогда люди или направлялись к холмам, или брали в руки что-то удобное для броска, запрятывали семейные ценности в кальсонах бабушки и готовились биться за них… Все это возглавляла железная телега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Ом тяжко ударил по крыше Святилища.
IX. – Ты Приказываешь Мне? Здесь? СЕЙЧАС? МНЕ?
– Нет. Я прошу.
X. – Это Хуже, Чем Приказания!
– Все палки о двух концах.
Ом снова ударил по крыше Святилища. Стена осела. Та часть толпы, которой не удалось убраться с площади, удвоила свои усилия.
XI. Должно Быть Наказание! Иначе Не Будет Порядка!
– Нет.
XII. – Ты Мне Не Нужен! Теперь У Меня Достаточно Верующих!
– Но только через меня. И, скорее всего, ненадолго. Все начнется с начала. Так уже бывало. Так случается постоянно. Вот почему умирают боги. Они никогда не верят в людей. Но у тебя есть шанс. Все, что нужно, это… вера.
XIII. – Что? Выслушивать Тупые Молитвы? Присматривать За Малыми Детьми? Устраивать дождь?
– Иногда. Не всякий раз. Смотри на это, как на сделку.
XIV. – Сделка! Я Не Заключаю Сделок! Не С Людьми!
– Заключи теперь, – сказал Брута. – Пока есть возможность. Или однажды тебе придется договариваться с Симонией, или кем-то вроде него. Или с Урном, или с кем-нибудь вроде него.
XV. – Я Могу Стереть Тебя С Лица Земли.
– Да. Я всецело в твоей власти.
XVI. – Я Могу Расколоть Тебя, Как Яйцо!
– Да.
Ом замолчал. Потом он сказал:
XVII. Ты Не Можешь Использовать Слабость Как Оружие.
– Но это все, что у меня есть.
XVIII. – Тогда почему я должен уступать?
– Это не уступка. Это сделка. Имей дело со мной в слабости моей. Или однажды кто-то будет торговаться с тобой на позиции силы. Мир меняется.
XIX. – Ха! Ты Хочешь Ввести Конституционную Религию?
– А почему нет? По другому уже не получилось.
Ом склонился над Святилищем, его норов утих.
* * *
Книга II, стих I. – Тогда Отлично. Но Только Временно, – он ухмыльнулся во всю ширину своего огромного, клубящегося лица. – Скажем, на сто лет. Так?
– А через сто лет?
II. – Посмотрим.
– Уговор.
Палец, длинный, как дерево, разогнулся, опустился, коснулся Бруты.
III. – Ты Умеешь Уговаривать. Тебе это пригодится. Приближается флот.
– Эфебцы? – сказал Симония.
IV. – И Цортеанцы. И Джелибейби. И Клатчанцы. Все Свободные Народы Побережья. Чтобы Уничтожить Омнию На Радость Всем. Или На Горе.
– У тебя не слишком много друзей, верно? – сказал Урн.
– Даже я не слишком люблю нас, а я это мы, – сказал Симония.
Он взглянул вверх на бога.
– Ты поможешь?
V. – Ты Же Даже Не Веришь В Меня!
– Да, но я практичен.
VI. – А Так Же Смел, Настолько, Чтобы Провозглашать Атеизм Перед Лицом Своего Бога.
– Это ничего не меняет, знаешь ли! – сказал Симония. – И не думай, что сможешь задурить мне голову тем, что существуешь!
– Никакой помощи, – твердо сказал Брута.
– Что? – сказал Симония. – Нам нужна могучая армия против такого множества!
– Да. Но у нас ее нет. Потому мы поступим иначе.
– Ты сумасшедший!
Спокойствие Бруты было подобно покою пустыни.
– Возможно.
– Мы должны бороться!
– Не сейчас.
Симония в ярости стиснул кулаки.
– Смотри… слушай… Мы умирали за ложь. Столетиями умирали за ложь, – он махнул рукой в сторону бога. – Теперь у нас есть правда, за которую стоит умирать!
Рот Симонии беззвучно открывался и закрывался в поисках слов. В конце концов, он нашел несколько среди ошметков своего образования.
– Нам говорили, что лучшее, во имя чего стоит умереть, это бог, – пробормотал он.
– Это сказал Ворбис. И он был… глупцом. Ты можешь умереть за свою родину, или своих людей, или за свою семью, но во имя бога ты должен жить полно и напряженно каждый день своей долгой жизни.
– И как долго это будет продолжаться?
– Увидим.
Брута взглянул на Ома.
– Ты больше так не будешь?
Книга III, часть I. Нет. Одного раза достаточно.
– Помни пустыню.
II. – Буду помнить.
– Пошли со мной.
Брута подошел к телу Ворбиса и поднял его.
– Я думаю, – сказал он, – что они высадятся на берегу с эфебской стороны фортов. Они не захотят причаливать к камням и не смогут причалить к утесам. Там я их и встречу, – он взглянул вниз, на Ворбиса. – Должен же кто-то.
– Ты хочешь сказать, что пойдешь один?
– Десяти тысяч не хватило бы. Одного может быть достаточно.
Он пошел вниз по ступеням. Урн и Симония смотрели, как он уходит.
– Он решил умереть, – сказал Симония. – От него мокрого места на песке не останется.
Он повернулся к Ому.
– Ты можешь его остановить?
– Похоже, Что Нет.
Брута был уже на середине площади.
– Мы его не бросим, – сказал Симония.
IV. – Правильно.
Ом смотрел, как и они уходят. А потом он остался один, за исключением тысяч, глядящих на него, толпящихся по краям огромной площади. Хотелось бы ему знать, что им сказать. Вот почему ему нужен человек вроде Бруты. Вот почему любому богу нужны такие люди как Брута.
– Извините?
Бог взглянул вниз.
V. – Да?
– Гм. Не могу ли я что-нибудь продать вам?
VI. – Как Тебя Звать?
– Дблах, боже.
VII. – А, Да, Верно. И Чего Же Ты Желаешь?
Торговец озабоченно переминался с одной ноги на другую.
– Не могли бы вы произвести небольшую заповедь? Что-нибудь насчет, скажем, йогуртов по средам? Их всегда очень трудно сбыть среди недели.
VIII. – Ты Предстал Пред Богом Своим В Надежде Улучшить Бизнес?
– Ну-у-у, – сказал Дблах, – мы могли бы договориться. Бей железом, пока горячо, как говорят инквизиторы. Двенадцать процентов? Идет? С прибыли, конечно…
Великий Бог улыбнулся.
IX. – Пожалуй, Из Тебя Получится Малый Пророк Дблах, – сказал он.
– Вот-вот. Я этого и хотел. Просто стараюсь свести оба конца на землю.
X. – Черепахи Должны Быть Оставлены В Покое.
Дблах склонил голову набок.
– Что, не в строчку? Но… черепаховые ожерелья… гм… броши, конечно… черепаховый панцирь…
XI. – НЕТ!
– Все, все, уже понял. Статуи черепах. Да-а-а. Я уже об этом думал. Отличная форма. Кстати, не могли бы вы заставить статую качаться туда-сюда? Очень полезно для бизнеса, эти качающиеся статуи. Статуя Оссорий раскачивается рег'лярно, во время каждого Поста Оссорий. Говорят, при помощи небольшого поршневого устройства в цоколе. Но это очень на руку всем пророкам.
XII. – Ты Рассмешил Меня, Малый Пророк. Продавай Своих Черепах, В Любом Смысле Слова.
– По правде говоря, – сказал Дблах, – я тут только что набросал несколько эскизов… Ом пропал. Раздался короткий громовой раскат. Дблах задумчиво взглянул на свои эскизы.
– …но, пожалуй, эту маленькую фигурку сверху придется стереть, – сказал он больше для себя.
* * *
Дух Ворбиса огляделся.
– А. Пустыня, – сказал он.
Черный песок был абсолютно неподвижен под усыпанным звездами небом. Пустыня казалась холодной. Он еще не собирался умирать. Вообще-то… он не слишком помнил, как он умер.
– Пустыня… – повторил он, но в этот раз с оттенком неуверенности в голосе. Он никогда за всю свою… жизнь ни в чем не чувствовал неуверенности. Ощущение было незнакомым и пугающим… «А обычные люди – чувствуют ли они это?»
Он почувствовал чье-то прикосновение. Смерть был поражен. Мало кому из людей, удавалось сохранить после смерти свой прежний образ мыслей. Смерти не доставляла удовольствия его работа. Удовольствие – это эмоция, а эмоции были для него труднодостижимы. Но оставалась такая вещь как удовлетворение.
– Так, – сказал Ворбис. – Пустыня… А в конце пустыни…?
– СУД.
– Да, да, конечно.
Ворбис постарался собраться. Не удавалось. Куда-то пропала уверенность. А он всегда был уверен. Он колебался, как человек, открывший дверь в знакомую комнату, а там нет ничего, ничего кроме бездонной пропасти. Воспоминания были по-прежнему на месте. Он их чувствовал. С ними было все в порядке. Просто он не мог вспомнить, чем они были. Был голос… Действительно ли там был голос? Но все, что он мог припомнить, было эхо его собственных мыслей, отдающееся в недрах его головы. Теперь надо было пересечь пустыню. Чего здесь стоило опасаться… Пустыня это то, во что ты веришь. Ворбис заглянул внутрь себя. И продолжал смотреть. Он опустился на колени.
– Я ВИЖУ, ТЫ ЗАНЯТ, – сказал Смерть.
– Не покидай меня! Тут так пусто!
Смерть оглядел бесконечную пустыню. Он щелкнул пальцами и откуда ни возьмись, отрысил белый конь.
– Я ВИЖУ СОТНИ ТЫСЯЧ ЛЮДЕЙ, – сказал он вскакивая в седло.
– Где? Где?
– ЗДЕСЬ. С ТОБОЙ.
– Я их не вижу!
Смерть взялась за поводья.
– И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, – сказал он. Его конь сделал несколько шагов вперед.
– Я не понимаю! – воскликнул Ворбис.
Смерть придержал коня.
– НАВЕРНОЕ, ТЫ СЛЫШАЛ, – сказал он, – ВЫРАЖЕНИЕ, ЧТО АД – ЭТО ДРУГИЕ ЛЮДИ?
– Да. Да, конечно.
Смерть кивнул.
– СО ВРЕМЕНЕМ, – сказал он, – ТЫ УБЕДИШЬСЯ, ЧТО ЭТО НЕ ТАК.
* * *
Первые корабли причалили на мелководье, и войска попрыгали в прибой, доходивший им до плеч. Никто точно не знал, кто руководит флотом. Большинство государств побережья ненавидели друг друга. В основе этого лежали не столько личные чувства, сколько что-то вроде исторического базиса. С другой стороны, насколько руководство было необходимым? Все знали, где находится Омния. Ни одна из стран не ненавидела никого из состава флота больше, чем Омнию. Теперь она должна была… перестать существовать. Генерал Аргависти из Эфебы считал, что командует он, ибо, хотя число его кораблей не было наибольшим, он мстил за нападение на Эфебу. Но Император Борвориус Цортский знал, что главнокомандующим является он, потому что цортских кораблей было больше, чем любых других. И Адмирал Рхам-ар-Эфан из Джелибейби знал, что тут командует он, потому что принадлежал к тому типу людей, которые всегда знают, что командуют тут они. В принципе, единственный капитан, который не думал, что командует флотом, был Фаста Бенж, рыбак очень маленького племени болотных кочевников, о чьем существовании все остальные страны и не подозревали. Его маленькое тростниковое суденышко оказалось на пути армады и было ею увлечено. Так как его народ верит, что на свете живет всего 51 человек, почитает великого тритона, говорит на языке, которого никто больше не понимает, и никогда прежде не видел ни металла, ни огня, большую часть времен Фаста Бенж проводил с удивленной улыбкой на лице. Действительно, они пристали к берегу, но не к обычному, из грязи и тростника, а к берегу из маленьких песчаных крупинок. Он вытащил свое маленькое тростниковое суденышко на песок, и уселся, с интересом наблюдая, что будут делать люди в шапках с перьями и блестящих одеждах под рыбью чешую. Генерал Аргависти оглядел берег.
– Они должны были заметить наше приближение, – сказал он. – Так почему они позволили нам безнаказанно высадиться?
Горячая дымка вилась над дюнами. Появилось пятнышко, то увеличивающееся, то сжимающееся в мареве. На берег высаживались остальные войска. Генерал Аргависти прикрыл глаза ладонью.
– Там кто-то стоит, – сказал он.
– Наверное, разведчик, – сказал Борвориус.
– Что-то не пойму, что он может разведывать у себя на родине, – сказал Аргависти. – В любом случае, будь он разведчиком, он бы ползал вокруг, вот что могу сказать.
Фигура остановилась у подножия дюн. Что-то во всем этом резало глаза. Аргависти видел много вражеских армий, и это было в порядке вещей. Одна терпеливо ждущая фигура – нет. Он поймал себя на том, что оборачивается взглянуть на нее.
– Он что-то несет, – сказал он в конце концов. – Сержант? Пойди и приведи его сюда.
Сержант вернулся через несколько минут.
– Он говорит, что встретится с вами на середине берега, сэр, – отрапортовал он.
– Разве я не велел тебе его привести?
– Он не хочет идти, сэр.
– У тебя есть меч, верно?
– Да сэр. Я подтолкнул его немного, но он не хочет двигаться, сэр. И он тащит труп, сэр.
– На поле боя? Это, знаешь ли, не укладывается во «все свое ношу с собой».
– И еще… сэр?
– Что?
– По его словам, он вроде как Ценобриарх, сэр. Он хочет мирных переговоров.
– Ах, вот оно как? Мирных переговоров? Мы знаем, что такое мирные переговоры с Омнией. Пойди и скажи… Нет. Возьми пару солдат и доставьте его сюда.
Брута шел между солдат через четко организованное столпотворение лагеря.
«Я должен бояться, – думал он. – Я всегда боялся в Цитадели. Но сейчас – нет. Это уже за пределами страха, по другую сторону». Один из солдат подтолкнул его. Не позволять же врагу безнаказанно разгуливать по лагерю, даже если он сам того хочет. Его привели к столу на козлах, за которым сидело с полдюжины людей в разных униформах и один маленький человечек с оливковой кожей, потрошивший рыбу и с надеждой улыбавшийся всем и каждому.
– Ну, так что, – сказал Аргависти, – Ценобриарх Омнии, верно?
Брута бросил на песок тело Ворбиса. Командующие уставились на него.
– Я знал его… – сказал Борвориус. – Ворбис! Кто-то все-таки прикончил его, да? Ты прекратишь пытаться всучить мне эту рыбу? Кто-нибудь знает, кто этот человек? – добавил он, указывая на Фасту Бенжа.
– Это была черепаха, – сказал Брута.
– Действительно? Не удивляюсь. Никогда им не доверял, ползают все время вокруг. Слушай, я сказал не надо! Не надо мне рыбы! Он не из моих, я уверен. Он из ваших?
Аргависти раздраженно взмахнул рукой.
– Кто послал тебя, юноша?
– Никто. Я пришел сам. Но вы могли бы сказать, что я посланник будущего.
– Ты философ?
– Вы пришли принести войну Омнии. Это плохая идея.
– С точки зрения Омнии, да.
– С любой точки зрения. Вы наверное победите нас. Но не всех. И что потом? Оставите гарнизон? Навсегда? И новое поколение отплатит вам тем же. Для них не будет иметь значения, почему вы так поступили. Вы будете оккупантами. Они будут бороться. Они могут даже победить. И будет еще одна война. И однажды люди скажут: почему они тогда, в прошлом, со всем этим не разобрались? На берегу. Накануне всего. Прежде чем все эти люди умерли. Сейчас у нас есть шанс. Это удача.
Аргависти глядел на него. Потом он толкнул локтем Борвориуса.
– Что он сказал?
Борвориус, у которого процесс мышления протекал легче, чем у остальных, сказал:
– Ты имеешь ввиду капитуляцию?
– Да, – если это так называется.
Аргависти взорвался.
– Вы не можете так поступить!
– Кто-то должен. Пожалуйста, выслушайте меня. Ворбис мертв. Он расплатился.
– Недостаточно. А как же солдаты? Они собирались разграбить наш город!
– Ваши солдаты повинуются вашим приказам?
– Разумеется!
– И они изрубят меня на месте по вашему приказу?
– Я же сказал!
– А я безоружен, – сказал Брута.
Повисла неловкая пауза. Солнце палило.
– Когда я сказал, что они повинуются… – начал Аргависти.
– Мы присланы сюда не для переговоров, – резко сказал Борвориус. – Смерть Ворбиса ничего принципиального не изменила. Мы здесь за тем, чтобы убедиться, что Омния больше не представляет никакой угрозы.
– Она не представляет. Мы пошлем людей и материалы для отстройки Эфебы. И золото, если пожелаете. Мы уменьшим численность нашей армии. И так далее. Считайте, что вы победили. Мы даже сделаем Омнию открытой для всех остальных религий, которые захотят здесь строить свои святилища. Голос прозвучал в его голове. Ощущение было такое, словно в то время, как ты думаешь, что играешь сам по себе, кто-то подходит сзади и говорит: «возьми белым ферзем черного Короля»…
I. – Что?
– Это будет поощрять… местные усилия, – сказал Брута.
II. – Другие Боги? Здесь?
– Вдоль побережья будет свободный товарообмен. Я надеюсь, что Омния займет свое место среди дружественных стран.
III. – Ты Упомянул Других Богов.
– Ее место в самом низу, – сказал Борвориус.
– Нет. Так не получится.
IV. – Не Могли Бы Мы Вернуться К Вопросу О Других Богах?
– Вы извините меня на минуточку? – сказал Брута. – Мне надо помолиться.
Даже у Аргависти не нашлось возражений против того, чтобы Брута отошел немного дальше по берегу. Как проповедовал всем, кто был согласен слушать, Св.Унгулант, в том, что ты сумасшедший, есть свои плюсы. Люди не решаются остановить тебя, чтобы не ухудшить положения еще больше.
– Да? – сказал со вздохом Брута.
V. – Я Что-то Не Помню, Чтобы Мы Обсуждали Вопрос О Почитании Других Богов В Омнии.
– А, ну это только пойдет тебе на пользу, – сказал Брута. – Люди скоро увидят, что другие боги никуда не годятся, верно?
Он скрестил пальцы за спиной.
VI. – Это Религия, Сынок, А Не Конкурентная Торговля! Ты Не Можешь Подвергать Своего Бога Рыночной Экономике!
– Извини. Вижу, что тебя это обеспокоило…
VII. – Обеспокоило? Меня? Кучка Разряженных Баб и Качков С Курчавыми Бородами?
– Отлично. Значит, улажено?
VIII. – Они Не Продержатся И Пяти Минут!… Что?
– Тогда я пожалуй вернусь и поговорю с этими людьми еще раз.
Он заметил движение среди дюн.
– О, нет, – сказал он. – Эти идиоты…
Он повернулся и помчался в отчаянии к высадившемуся флоту.
– Нет! Не надо! Послушайте! Послушайте!
Но они тоже увидели армию Она выглядела внушительно. Пожалуй, более внушительно, чем была на самом деле. Когда разнеслась весть о высадке огромного флота, прибывшего с целью серьезно пограбить, помародерствовать и, ибо происходили они из цивилизованных краев, посвистеть и поманить пальцами женщин, обольщая их своими проклятыми блестящими униформами и приманивая своим проклятым ширпотребом, уж и не знаю, показывая им полированное бронзовое зеркальце, которое прямо-таки втемяшивается им в голову, и они начинают думать, что здешние парни все какие-то не такие… вот тогда люди или направлялись к холмам, или брали в руки что-то удобное для броска, запрятывали семейные ценности в кальсонах бабушки и готовились биться за них… Все это возглавляла железная телега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31