Тут же посыпались звонки с призывами о помощи и жалобами. У кого в кране нет холодной воды, у кого в батареях горячей, где вообще трубу прорвало, а сантехник третий день не идет. Кому-то пенсию не дали, денег на лекарства нет или вообще есть нечего.
Иногда диспетчеру "Скорой социальной помощи" стоило всего лишь позвонить в домоуправление, как немедленно появлялся сантехник, а то и целая бригада. Порой приходилось своего посылать, чтобы кран бабушке отремонтировал или унитаз поменял. И лекарства подкидывали старичкам, и одежонку многодетным, особенно в своем избирательном округе. Радио и телевидение с удовольствием рассказывало об этих добрых делах.
Горелов только руки довольно потирал, читая итоги опросов общественного мнения. Рейтинг Будякина рос как на дрожжах. Естественно, "Скорая социальная помощь" реально могла помочь едва ли в одном проценте случаев. В основном просто записывали заявки в амбарную книгу и звонили потом в различные инстанции, переадресовывая туда людские проблемы. А Горелов продолжал учить и натаскивать Будякина.
- Кого волнует ваше образование и семейное положение? Да никого. Всех интересует только один вопрос: а хороший ли ты мужик, Серафим? Кстати, с именем тебе родители вмастили, ничего не скажешь. Броское, запоминающееся и религиозное. Это в наше время много значит. "И шестикрылый серафим на перепутье мне явился". Цитату используем в рекламе. Сам Пушкин сказал, а народ классику чтит и уважает. И фамилия приличная, солидная. А то вон баллотируется тоже - Недопейка! Ну какой нормальный русский человек за Недопейку проголосует? Да ему хоть налысо обрейся и на голове ходи, никто не посочувствует. А видок у него? Маленький, пузатенький - такому не в политику, а в футбол играть, да и то в качестве мячика. Нет, вас мы на всех плакатах и листовках будем писать Серафим Будякин и никакого отчества. Харизматическому лидеру отчество ни к чему, он плоть от плоти народной, сын всего народа сразу. Как Борис Ельцин или Билл Клинтон.
Для того, чтобы сделать фотографии для листовок и плакатов, пригласили визажиста. Он полдня пробовал разный грим, создавая харизматический народный образ. По ходу дела отсняли несколько пленок. Потом выбранные фотографии обработали на компьютере. Будякин получился с мужественным лицом, проницательными, но добрыми глазами и широким лбом Сократа.
Будякин потрясенно смотрел на свой портрет и не находил слов. Но было видно, что он сам себе очень нравится и даже завидует своему печатному двойнику.
- Вот в таком виде вы будете выступать по телевиденью, - сказал Горелов. - За час до съемок пожалуйте на макияж. Женский персонал любит такие лица, напоминающие Круза или какого-нибудь Луис-Альберто.
- Кого, кого? - не понял Будякин.
- Да я и сам толком не знаю, - сознался Горелов, - но похожая персона, звезда телесериалов, постоянно в "Теленеделе" мелькает, а у вас имеется с ним некоторое сходство. Для избирательниц очень важно, чтобы кандидат походил на их кумира или популярного киногероя. Они подсознательно станут наделять вас положительными чертами своего любимца и перенесут свои симпатии с выдуманного персонажа на живого.
- А ну как не перенесут?
- И черт с ними, пусть не переносят. Главное, чтобы, глядя на вас, они думали: вот настоящий мужчина, настоящий секс-символ, за такого и голос отдать не жалко.
- Тут мне передали график встреч с избирателями. Почитай, каждый день по разным школам и клубам. У меня шкура с лица слезет от этого грима.
- Никаких встреч! - замахал руками Горелов. - У меня этот график тоже лежит, но я, если заметили, ни разу даже не помянул про него. Самое глупое дело эти встречи. Только лишние проблемы наживать, а пользы никакой. Пустая трата времени. Достаточно того, что туда ходят наши люди.
- Какие ещё люди? - забеспокоился Будякин. - Они что, от моего имени выступают?
- Нет, исключительно от своего.
Дурацкие эти встречи никому из кандидатов на пользу не шли. Избирателей обычно приходит раз-два и обчелся. Народ давно потерял интерес к подобным мероприятиям. Явятся полтора пенсионера, чтобы пожаловаться, дескать, трубы текут, а бесплатные лекарства не выписывают. Особенно много жалобщиков, когда в числе кандидатов кто-то из администрации. Так что Будякин услышал бы одни претензии и проклятья. Досталось бы и за местное жилуправление, и за горздрав, и за последние решения правительства.
По наблюдениям Горелова, на подобные сборища собирается цвет местных склочников, чтобы обругать поголовно всех кандидатов. К ним следует добавить группы поддержки самих кандидатов, освистывающие конкурентов и активно аплодирующие своим.
Горелов группу поддержки посылал только на встречи, назначенные в окраинных районах, чтобы не трудились вхолостую. На окраинах народ проживает почти сельский, в частных домах и шлакоблочных малоэтажках, нравы сохраняет ещё те, советские, и на такие сборища собирается чуть не в полном составе, даже еле переступающие ветераны и алкаши приползают. Опять же и претензии к властям имеют все, и надеются по привычке только на начальство. "Вот приедет барин, барин вам покажет, сво-о-лочи!"
Если грамотно провести встречу, то все местное население проголосует за понравившегося кандидата. Обращаться с местными надо как с селянами: не скупиться на обещания, отдавать распоряжения немедленно и ругать местное начальство с правительством. Кстати, большинство кандидатов на окраины не ездит, опрометчиво считая, что там и вовсе говорить не с кем.
Одной из самых дальних окраин считался поселок Изолятор, забытый богом и властью на болотном берегу озера Шарташ, на противоположной от города стороне. В плохую погоду поселок и вовсе с глаз пропадал, исчезал за пеленой дождя и тумана, как будто его и не было никогда. Захиревшее производство керамических изоляторов, гранитный карьер, переживающий спад производства щебенки вместе со всей строительной индустрией, прекращение торфоразработок и прочие обыкновенные беды современной жизни обозлили поселковый электорат. А ведь это почти четыре тысячи избирателей.
Горелов такие Изоляторы как орешки щелкал, поднаторел в социальных технологиях. Для начала разбросали письма по почтовым ящикам. В каждом конверте анкета. Что надо сделать для поселка в первую очередь? А во вторую? Какие проблемы волнуют и в чем сложность жизни? Заполненную анкету положите, пожалуйста, в этот же конверт и бросьте в красный почтовый ящик в хлебном магазине или в сберкассе. Кандидат Будякин заранее благодарит.
Примерно пятьдесят писем вернулось, видно не особенно верил народ в действенность своих посланий, а, может, просто обленился. Семь из них содержали ругательства в адрес кандидата Будякина, главным образом нецензурные. Сам Будякин этого не читал, да ему и ни к чему. Не его это дело. Его дело - деньги подтаскивать в нужном количестве, а работать должны профессионалы.
Даже если бы кроме этих семи матерщинников никто больше не откликнулся, люди Горелова все равно составили бы точную картину поселковой ситуации. Они просто подняли бумаги и посмотрели наказы избирателей на предыдущих выборах. Ведь ничего с тех пор не изменилось. В сущности, письма разбросали для порядка, чтобы план сработал. Да попутно всех оповестили, что есть такой кандидат Будякин, поскольку, кроме анкет, в каждый конверт вкладывался ещё глянцевый рекламный календарик с портретом Серафима.
Когда жители Изолятора стали подтягиваться в клуб на встречу с кандидатами, на площади перед входом уже стоял десяток легковых автомобилей и один грузовик. Из его кузова торчали две телефонных будки. Они вызвали особое внимание народа. Даже на шикарный "линкольн" бизнесмена Козоедова меньше глазели.
Кандидату Козоедову вообще не везло. Мало того, что уголовное дело о незаконном вывозе за рубеж двух тысяч тонн меди и никеля, возбужденное в отношении его, все разрасталось, так ещё какие-то злодеи портили Козоедову предвыборные плакаты и листовки, жирным черным маркером исправляя одну букву фамилии, и придавая ей тем самым на редкость гнусный смысл.
Безобразничали с его затейливой фамилией вовсе не люди Горелова, а какие-то совершенно бескорыстные подростки, которые таким способом развлекались. Да и не было смысла воевать с убогим новорашем. Самое большее, на что он мог рассчитывать - это на голоса нескольких сочувствующих знакомых и родственников.
Встреча в клубе, как и полагается, началась с получасовым опозданием. Наконец представитель районной администрации, ради такого случая заглянувший в самый темный угол подведомственной территории, прокашлялся и задвинул витиеватую речь о демократии, новой России и о миллионных суммах, потраченных на организацию выборов. Потом предложил кандидатам выступать в алфавитном порядке, по пятнадцать минут каждому.
- По десять! - крикнул из зала какой-то провокатор и пояснил: "Бриллиантовая рука" по телику скоро начнется.
Его реплика вызвала оживление в зале. Послышались голоса в поддержку десятиминутного регламента. Кандидаты и доверенные лица, сидящие на сцене за составленными в длинный ряд письменными столами, занервничали.
- Слово предоставляется Серафиму... э... - районный представитель замешкался, полез в бумажку, отыскивая отчество.
- Просто Серафим Будякин, - поднялся с места кандидат в депутаты и простецки улыбнулся. - Десять минут, я думаю, даже многовато. Биография моя на всех заборах в виде листовок развешана. Кому интересно, те давно прочитали. Программа тоже на каждом столбе висит. А для делового конкретного разговора достаточно и пяти минут. Верно?
- Верно! Правильно! - раздались выкрики, сразу перекрывшие негромкие голоса пенсионерок, желавших, чтобы кандидат самолично доложил о своем жизненном пути. Зал одобрительно загудел.
- А конкретно речь пойдет о ваших пожеланиях. Все получили мои письма, правда, откликнулись не все. Тем не менее, первоочередные проблемы поселка Изолятор обозначились четко. Сейчас мы их порешаем. Основным названо отсутствие связи с городом, даже "скорую помощь", люди жалуются, вызвать невозможно. Это ваша вина, товарищ Супрунов! - Будякин грозно нацелил палец в районного представителя, тот покорно съежился. - Ну, все, наверное, видели телефонные будки в кузове того грузовика, ну, у входа в этот дом?
- А-а! - в зале поднялся радостный гвалт.
- Я тут поговорил с людьми, они советуют один телефон-автомат поставить у хлебного магазина, а второй возле сберкассы. Правильно? - И Будякин обозначил движением рук направления: - В одном конце поселка и в другом. Как, согласны?
Снова в зале начался бестолковый говор. Совершенно не важно, что там горланили мужики и бабки, главное, возникла атмосфера живого разговора, дружеского общения и взаимного доверия.
- Значит, так и запишем, - подвел итог якобы обсуждения Будякин и махнул в сторону дверей: - Сергей, слышал? Передай шоферу, чтоб одну выгружал возле хлебного, вторую возле сберкассы. - Он снова развернулся к залу. - Хочу сразу предупредить. Сами телефоны установят только завтра. Установят, подключат, и можете пользоваться. Пользоваться, - Будякин поднял руку с зажатой красной записной книжкой и, разделяя слоги, четко произнес: - бес-плат-но. Бесплатно! Но следите сами, чтобы никто их не искурочил.
Горелов, сидевший в первом ряду, захлопал в ладоши. Зал тут же подхватил, бешено зааплодировал. Этот фокус с телефонами обошелся Горелову недорого. В кабеле, протянутом к Изолятору много лет назад, имелись как раз две резервных пары. Когда недавно в поселке ликвидировали детсад и торфяной разрез, ГТС отдала эти номера в город. Сейчас Горелов купил два коммерческих номера и зарегистрировал на частные адреса в Изоляторе.
Это не были, собственно говоря, телефоны-автоматы, а обычные квартирные телефоны, выведенные на улицу, в будку. Только сам аппарат был таксофоном. Абонентскую плату внесли за два месяца вперед. Дальнейшая судьба этих телефонов Горелова не волновала. Скорее всего, шпана рано или поздно оборвала бы трубки и выломала номеронабиратели, а ГТС отключила бы за неуплату. И никто так и не узнал бы, что это единственные уличные автоматы, с которых можно звонить по межгороду и не платить!
- Второй вопрос, - Будякин помахал красной книжечкой, призывая к тишине. - Второй вопрос - колдобины на улицах. Ну как вам, граждане, не стыдно! Ведь у вас под носом щебеночный карьер! Так трудно засыпать эти колдобины? Понятно, мэр далеко, он даже если на шпиль мэрии заберется, не увидит, что здесь творится. А местная-то власть куда глядит? - Он снова уставил палец в представителя районной администрации.
- Так ведь нужны машины, рабочие, а сметой не предусмотрено, - принял тот удар.
- Ладно, - вздохнул Будякин и вынул из внутреннего кармана трубку сотового телефона, потыкал в кнопки. - Алло, Гнутьев?.. Это Будякин беспокоит. Завтра с утра пошли самосвал на Изолятор, в гранитный карьер. Пусть щебенку возит в колдобины на улицах этого самого Изолятора... Да, да... Всю неделю пусть возит. Я думаю, недели достаточно... Оплата щебенки - моя проблема. Ладно, бывай здоров. - Он убрал трубку обратно в карман и развел руками. - Вот и все, делов-то... Только давайте сразу договоримся. Я делаю одну половину работы, вы - вторую. Высыпали щебенку напротив вашего дома, возьмите лопату и разровняйте. Давайте не будем уж в абсолютных иждивенцев превращаться.
И снова с подачи Горелова разразилась овация.
- Так, дальше у нас идет автобусное сообщение. Редко ходят. Прошу потерпеть три месяца. С нового года станет ходить второй автобус. Дело уже решено. В декабре автопарк получает новые машины, а с первого января их выводят на маршруты. Теперь о пенсиях. Самый, наверное, наболевший вопрос. Если я дам распоряжение в собес, чтобы там кому-нибудь из вас повысили пенсию, его ведь никто выполнять не станет. Сами понимаете, не маленькие. Зал согласно загудел. - Но если меня изберут в Государственную Думу, если вы, - он сделал ударение на этом слове, подождал и ещё раз произнес: - если вы окажете мне столь высокое доверие, я отдам все силы, чтобы наши труженики получали достойные пенсии, а не эти жалкие подачки.
И снова зал разразился долгими, продолжительными, как писала в прежние годы газета "Правда", аплодисментами. Будякин скосил глаза в записную книжку. Такие паузы позволяли освежить в памяти следующий кусок заготовленного текста.
- До выборов у вас есть достаточно времени, чтобы проверить, насколько я держу свое слово. Если телефоны не будут работать, если завтра на разбитые улицы не начнут завозить щебень, не голосуйте за меня! Гоните в шею! Ну, а если вы убедитесь в надежности моего слова, готовы на меня положиться, обязуюсь стать защитником ваших интересов. И на этом позволю считать свое выступление законченным. Пять минут истекли. Спасибо, что выслушали меня. А сейчас, к сожалению, вынужден покинуть ваш гостеприимный поселок. Есть масса дел, которые требуют моего присутствия. Опять водопровод прорвало...
Сокрушенно махнув рукой и тяжело вздохнув, Будякин стал спускаться со сцены. Его тут же облепили местные жалобщики, принялись излагать бессвязные и слезливые просьбы.
- Хорошо, - ободрял их Будякин, - прикажу разобраться. Так, изложите моему помощнику.
Двое психологов, специалистов по методике общения из команды Горелова, быстро переключили всех жалобщиков на себя, увлекли из зала в фойе. А сам Горелов с Будякиным вышли к машине. Оставаться до конца собрания не имело смысла.
- Поздравляю, - вполне искренне сказал Горелов, - вы были великолепны. Завтра весь поселок будет знать, за кого отдать голоса. Главное, нам удалось от вопросов отвертеться. Это самый опасный момент.
- Ну, я не думаю, что мне было бы трудно ответить на любой вопрос, благодушно возразил Будякин.
- А вот это вы напрасно, - ухмыльнулся Горелов, - на этом все и ловятся. Сейчас мои ребята остальным кандидатам повытянут рожи, воткнут им в задницы по венику и заставят изображать павлинов. И будь я проклят, если все остальные кандидаты вместе взятые получат на выборах хотя бы половину от ваших голосов.
- Вашими бы устами, - засомневался Будякин. - Может, их всех сейчас Ляпунов переагитирует.
- Бросьте, у него нет телефона-автомата и денег на подобные штуки. Толстый Козоедов ещё может своими бабками погарцевать, но его сейчас уже в дерьме топят, а он только пузыри пускает. И Ляпунова шутя возьмут на "московское хамство". Есть такой приемчик.
Будякину страшно хотелось увидеть, как все произойдет, но Горелов категорически запретил задерживаться. Мол, завтра ребята все расскажут. Они сели в достаточно скромную серенькую "Волгу" и укатили.
Трудно сказать, почему прием получил такое название - "московское хамство". Вряд ли его придумали в первопрестольной, а затем распространили по остальной России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38