ИЗБИРАТЕЛЬНОСТЬ ИЛИ ДОМИНАНТНОСТЬ
РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ?
Этот пункт вызывает множество кажущихся противоре-
чий. Когда гештальтпсихолог говорит о роли автохтонных
факторов в восприятии, сторонник Гибсона - о характере
вависимости восприятия расстояния или наклона от тек-
стуры, а такой психофизик, как Грэхем,-о совокупности
факторов доходящих до субъекта раздражителей, опреде-
йяющей способ оценки яркости, расстояния или величины
либо абсолютно, либо относительно некоторого эталона,
никто из них, конечно, не имеет в виду, что не существует
никаких законов трансформации, превращающих входной
сигнал в осознанное восприятие или его оценку. Интерес-
но определить, что требуется для того, чтобы смоделировать
хотя бы простейшие формы восприятия с помощью элек-
тронно-вычислительной системы. Самое поразительное
в этой работе то, что необходимо составить программу
обработки поступающего сообщения, которая опреде-
ляет способ протекания контролируемых ею элементар-
ных процессов. Так вот - очень глупа была бы та машина,
которая располагала бы лишь единственным жестким по-
рядком шагов обработки входного сообщения и в которой
не предусмотрена возможность обработки сомнительных
случаев, например, когда не ясно, наклонная эта линия
или прямая на наклонном фоне. В случае такой жестко со-
ставленной программы мы можем не без основания говорить
о полной детерминации раздражителей, поскольку при на-
личии некоторой конфигурации раздражителей на входе
рецептора эта машина ведет себя только одним способом -
тем, который указан в программе. Весьма маловероятно,
чтобы так происходило в действительности. И такие ав-
торы, как Гибсон и Хохберг, конечно, никогда не имели в
виду, что непосредственный раздражитель - это все, чем
128
определяется характер перцептивной реакции, за исключе-
нием случая значительной неопределенности. В этом по-
следнем случае программа должна была бы <решить>, что
налицо неопределенность, и сигнализировать об этом сис-
теме.
Такая решающая роль принадлежит, скорее, трансфор-
мациям поступающих раздражителей посредством опре-
деленных правил. Правила эти весьма интересны, например
градиенты lllidddlld или llliddddllidddliddid обозначают
последовательно расширяющиеся поверхности и первая
поверхность расширяется быстрее второй. Ныне никто,
кому довелось провести хотя бы один вечер в лаборатории
изучения восприятия, ни па секунду не усомнится в су-
ществовании таких трансформационных правил в нервной
системе, как бы их ни называли - правила, структуры,
схемы или как угодно еще. И ни один человек, чей лабо-
раторный стаж достиг хотя бы недели, не сомневается в
том, что существуют два рода трансформационных правил:
правила, которые, по-видимому, чрезвычайно стабильны
в отношении изменения состояния организма и характе-
ристик поля раздражителей, и правила, которые, по-ви-
димому, изменяются вместе с изменением условий. Было
бы очень глупо взять одну из этих моделей (инвариантных
или переменных трансформаций) и объявить, что только
она верна и что, если какие-то феномены восприятия не
соответствуют ей, они вовсе и не относятся к восприятию!
Даже те прекрасные демонстрации эффекта глубины,
достигаемого с помощью градиента текстуры, которые осу-
ществил Гибсон, не соблазнят нас отправиться на прогул-
ку в <пространство> его фотографий. И тем не менее мож-
но использовать открытые им правила трансформации, ко-
гда мы хотим создать то, что художники называют обманом
зрения: они действительно способны обмануть глаз. Мы,
однако, знаем уже достаточно о правилах, управляющих
организацией третьего измерения, чтобы не сомневаться
в том, что нервная система способна использовать и ком-
бинировать множество признаков множеством способов,
так что должны существовать какие-то еще не открытые за-
мечательные переменные правила высшего порядка и что
простые детерминанты глубины, так называемые законы
перспективы, сформулированные впервые еще Леонардо
да Винчн, не более чем первый шаг. Трансформации выс-
шего порядка заменяют одни признаки другими и осущесг-
5 воунео 129
вляют все необходимое, чтобы они не превратились в про-
стые корреляции между непосредственным раздражителем
и отчетом. Это тонкое дело, и оно вряд ли сводится только
к детерминирующей роли раздражителей.
Что эти правила относительно стабильны в своей ра-
боте - само собой разумеется. Но само собой разумеется
также и то, что они изменяемы. Ведь мы знаем, что испы-
туемые Иво Колера изменяют правила и вырабатывают
новые для трансформационной перестройки переверну-
тых признаков. Мы полагаем, что этим все сказано.
В заключение мы позволим себе выразить надежду на
скорое превращение <нового взгляда> из подростка в зре-
лого исследователя. Реальным свидетельством этого был
бы его отказ от стремления выделяться и противопостав-
лять себя другим. Мы надеемся, что <новый взгляд> будет
поглощен более широкой общностью к взаимному обога-
щению как его самого, так и той области, которой он за-
нимается, будь то исследование восприятия или какая-ли-
бо более общая сфера науки.
ЛИТЕРАТУРА
1. A Ilport F. Н. Theories of perception and the concept ol
structure. New York, Wiley, 1955.
2. Blake R. R. and Ramsey G. V., eds. Perception:
an approach to personality. New York, Ronald Press, 1951.
3. Брунер Дж. С. О готовности к восприятию. См. настоя-
щий сборник, стр. 13-64.
4. В rune r J. S. and Krech D., eds. Perception and per-
sonality: a symposium. Durham N. C.; Duke University Press, 1950.
5. Gardner R. S., Hoizman P. S., Klein G. S.,
Linton Н. and S pence D. P. Cognitive control: a study of
consistencies in cognitive behavior. Psychological Issues, 1959, 1 (4).
6. J enkin N. Affective processes in perception. Psychological
Bulletin, 1957, 54; 100-127.
7. Klein G. S. Perception, motives and personality: a clini-
cal perspective. In: Psychology of personality: six modern approaches,
ed. J. L. McCary. New York, Logos Press, 1956.
8. T a jfe I Н. Value and the perceptual judgment of magni-
tude. Psychological Review, 1957, 64; 192-204.
9. V ernon M. D. A further study of visual perception>
Cambridge, Eng., Cambridge University Press, 1952.
Исчерпывающую библиографию по истории <нового взгляда>
можно найти в приводимом здесь списке литературы.
МЫШЛЕНИЕ
ПРОЦЕСС ОБРАЗОВАНИЯ
ПОНЯТИЙ 1
Известно, насколько трудно человеку вернуться к тому
неведению, которое предшествовало выработке определен-
ного понятия. Овладев новым языком, почти невозможно
вызвать в памяти тот нерасчлененный поток речевых зву-
ков, который мы слышали до того, как научились выделять
в нем слова и выражения. Поняв различие между четными
и нечетными числами, нужно совершить героическое уси-
лие, чтобы припомнить, как выглядел наш умственный мир
без этого различения. В общем процесс возникновения по-
нятия необратим, как будто акт овладения различением,
содержащимся в некотором понятии, опускает завесу над
допонятийной памятью о категориях, которые стали теперь
различаться. Более того, процесс перехода от неразличе-
ния к различению представляется лишенным опытного со-
держания. С точки зрения сенсорных данных и воображе-
ния момент схватывания понятийного различия если и не
является безобразным и неощутимым, пользуясь языком
вюрцбургских психологов, то, во всяком случае, не допус-
кает вербализации. Это, если угодно, процесс загадочный
и подчас внезапный. <Ага!> психологов выражает эту вне-
запность, так же как внезапность акта узнавания. Нечто
происходит быстро, и человеку ясно, что он нашел это
нечто. Процесс возникновения понятий представляется
чуть ли не абсолютно недоступным для анализа с точки
зрения субъекта, его испытывающего: <Сейчас я понимаю
это различие, прежде не было ничего, а в промежутке -
только миг озарения>.
1 J. S. В rune r, J.J.Goodno w, G. A. Austin.
5 131
Эта недоступность опыта для отчета и является, оче-
видно, причиной того, что психологи снимали такой скуд-
ный урожай знания, когда они пытались изучать образова-
ние понятий и другие мыслительные процессы, пользуясь
методикой феноменологического анализа. Говорить, по-
добно Г. Уоллесу [30], о четырех этапах мышления или
открытия (<подготовка>, <созревание>, <озарение> и <про-
верка>) имеет смысл лишь в порядке указания на то, что
внутренний опыт <схватывания> (озарения, проникновения
в сущность), будучи внезапным, включен тем не менее в
некий более длительный процесс, который еще ждет свое-
го аналитического описания. Мы поступим разумно, если
воспользуемся уроком истории и обратимся к поискам
иных источников - помимо отчета о внутренних пережи-
ваниях субъекта - для понимания того, что представляет
собой процесс образования понятий.
Следующие три вопроса помогут нам выяснить, как
люди приходят к постижению понятийных или катего-
риальных различий.
1) Как человек находит информацию, необходимую для
выделения и усвоения какого-либо понятия?
2) Как он сохраняет информацию, полученную при
столкновении с возможно существенными событиями,
с тем чтобы использовать ее в дальнейшем?
3) Каким образом сохраненная информация преобра-
зуется в форму, удобную для проверки гипотезы, еще не
сформулированной к моменту первой встречи с новой ин-
формацией?
Нет оснований сомневаться в том, что люди справляют-
ся с этими чрезвычайно сложными задачами поиска, со-
хранения и преобразования информации и притом не вы-
ходя за сравнительно узкие рамки познавательных спо-
собностей человека. Они решают их способом, удивитель-
но точно отвечающим требованиям скорости, точности и
т. п., которые ставятся перед ними известными обстоятель-
ствами. Мы видим вокруг себя людей, непрерывно заня-
тых поисками и использованием информации, которая бы
позволила им осуществлять понятийное различение на ос-
нове соответствующего определения воспринимаемых при-
знаков. Их, по-видимому, не ставит в тупик сложность за-
дачи и им не угрожает ни чрезмерная медлительность, ни
безрассудная поспешность. Люди научаются различать сор-
та мяса, свежие овощи - от лежалых, полицейского -
132
от служащего метрополитена, стиральный порошок - от
мыльных хлопьев, честного политика - от политикана,
робкого ребенка - от менее робкого, поток машин, до-
пускающий переход улицы,-от потока, при котором этот
переход уже опасен. Как нам подойти к анализу тех про-
цессов приобретения опыта, которые приводят к такому
разумному поведению?
ИССЛЕДОВАНИЕ
ОБРАЗОВАНИЯ ПОНЯТИЙ
Утверждение представителей операционального бихе-
виоризма о том, что для исследования какого-либо психо-
логического процесса его необходимо сделать доступным
наблюдению, вовсе не является трюизмом. Образование
понятий не составляет исключения. Как же превратить
процесс образования понятий в наблюдаемое поведение?
Словесный отчет, как мы уже отмечали, не дает достаточ-
но материала для каких-либо обобщений на этот счет.Что
же остается?
Рассмотрим цепь событий, приводящих к овладению
понятием. Мы намеренно берем пример из повседневной
жизни. Наш гипотетический субъект - иностранец. Он
прибыл в какой-то город, и его друг, местный житель,
представляет его разным лицам (этих людей в исследова-
ниях по психологии понятия называют <примерами>). По-
сле знакомства с очередным <примером> его друг замечает:
<Это влиятельное лицо> или <Это славный парень, но он не
слишком влиятелен>. Наш субъект, имея основания до-
верять суждениям своего друга, старается, более или ме-
нее сознательно, понять, на чем основано отмечаемое им
различие между влиятельными и <славными>, но не слиш-
ком влиятельными людьми. Говоря точнее, он встречает
пример, после чего его друг относит этот пример либо к
одному, либо к другому классу. Встречаемые субъектом
примеры различаются множеством признаков, свойствен-
ных человеку. Некоторые отличаются образованностью,
опытом путешественника, умением вести беседу, богатст-
вом, физической силой и т. д. Задача субъекта - опреде-
лить, какие признаки наиболее надежным образом ведут
к отнесению данного лица к классу влиятельных людей.
Отметим одно обстоятельство: уже на ранней стадии этой
133
серии визитов он начинает предпринимать попытки, не
дожидаясь мнения друга, судить о влиятельности своих
новых знакомых самостоятельно, причем делает он это
на основании признаков, о которых оп затруднился бы
дать отчет даже самому себе. Эти эвристические гипотезы
могут вступать в различные связи: субъект может счесть
лицо влиятельным и друг может подтвердить или опровер-
гнуть его мнение или же он сочтет лицо невлиятольным
с теми же двумя возможностями подтверждения либо оп-
ровержения гипотезы. Кроме того, друг, разумеется, мо-
жет разрешать сомнительные для него случаи. Если бы
друг мог еще и указать определяющие признаки данного
класса, то задача субъекта была бы решена. Допустим,
однако, что этого не происходит, ибо друг проявляет оп-
ределенную сдержанность в данном вопросе.
Наш субъект, как мы описывали его до сих пор, суще-
ствует в своего рода привилегированных условиях, в
которых он защищен от возможных отрицательных послед-
ствий выносимых им суждений. Подобным образом, ра-
зумеется, обстоит дело в большинстве исследований фор-
мирования понятий. Тот факт, что испытуемый назвал
предъявленный ему китайский иероглиф CIV или DAX, оче-
видно, не будет иметь для него никаких последствий -
разве что самолюбие пострадает в случае ошибки. Однако
может случиться и так, что наш герой сам будет предпри-
нимать попытки отнести данное лицо к какой-либо катего-
рии, не получая руководящих указаний друга, и эти дей-
ствия могут иметь для него серьезные последствия. В ка-
кой степени это будет вести к выработке ошибочных ги-
потез и к последующим постоянным ошибкам в суждении?
Положение нашего героя выгодно еще и в том смысле, что
в своем обучении он не ограничен определенным сроком.
А представьте себе, что его друг приехал в город лишь на
несколько дней, в течение которых он должен научить на-
шего героя распознавать категории влиятельных людей,
с тем чтобы обеспечить ему успех в будущем. В какой сте-
пени это повлияло бы на его подход к обучению?
Нам следует подумать также о проблеме ведения запи-
сей нашим субъектом. Каким образом он фиксирует ход
своего обучения? Каждый пример, с которым он сталки-
вается, обладает многими признаками, и, встречая пред-
ставителей как класса влиятельных лиц, так и лиц, кото-
рые не входят в этот класс, он фиксирует значения одних
134
признаков и игнорирует другие, записывая, например, что
большинство влиятельных людей богаты, но не отражая
в своих записях того, как влиятельность человека зависит
от его роста. Он может также захотеть проследить судьбу
тех пробных гипотез, которые были проверены и потребо-
вали обследования новых примеров. Обеспечивают ли эти
записи (все равно, ведутся ли они в журнале или в голо-
ве) успешное использование получаемой информации?
И наконец, откуда субъект узнает о том, что он усвоил
понятие надлежащим образом? Простота этого вопроса
обманчива. Прежде всего приходит в голову, что призна-
ком усвоения понятия является ощущение человека, что
он способен предсказать принадлежность новых примеров
к тому или иному классу с достаточной степенью уверен-
ности. Но что такое достаточная степень уверенности в
условиях, когда человек имеет дело с вероятностным по-
нятием, признаки которого не обеспечивают полного пред-
сказания надежности отнесения того или иного лица к оп-
ределенной категории? Оказывается, люди в этом случае
ведут себя по-разному. Одни, не умея осуществить совер-
шенной операции отнесения к категории, продолжают ис-
следовать очевидные признаки, отвлекаясь от менее оче-
видных; другие стабилизируют свое поведение и относят
лицо к определенной категории исключительно на основе
частично предсказуемых признаков, отказавшись от про-
верки новых, возможно более существенных признаков.
Даже если субъект имеет дело с простым конъюнктивным
понятием, определяющие признаки которого совершенно
правильно предсказывают отнесение всех встречаемых при-
меров к нужной категории, он может не чувствовать уве-
ренности в том, что владеет понятием, несмотря на пол-
ную успешность своих действий. Он будет продолжать об-
следовать новые примеры именно для того, чтобы ощутить
эту уверенность. Мы не намерены усложнять дело, однако
подчеркиваем, что крайне затруднительно описать, каким
образом субъект оказывается в состоянии констатировать,
что он уже усвоил некоторые понятия. Для упрощения за-
дачи порой лучше оставить этот вопрос без ответа, а вмес-
то этого спросить, совпадают ли признаки, которыми ру-
ководствовался субъект в своих категориальных суждени-
ях, с признаками, определяющими понятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52