, означало развенчание "смысловой парадигмы" теоло-
гического мышления. Вместо вопроса "для чего?" наука поставила во-
прос "почему?". Стала утверждаться детерминистская доминанта, сна-
чала при объяснении природных явлений, а затем - социально-истори-
ческих и политических. В частности, миссия, взятая на себя Марксом,
была связана с тем, чтобы "достроить" естественно-научный материа-
лизм "доверху", сформулировав концепцию естественно-исторического
процесса, всецело подчиняющегося "объективным закономерностям".
Справедливости ради надо сказать, что соответствующая установка бы-
ла характерна не только для марксизма, но и для раннего позитивизма,
да и в целом для рационалистического типа самосознания Нового вре-
мени. Особый радикализм марксизма в утверждении подобной установ-
ки связан со специфическим духом промышленной фабрики, которым
прониклись его основатели в качестве идеологов пролетарского коллек-
тивизма. Празднество свободной субъективности пришлось на эпоху
Возрождения, когда личность уже освободилась от пут общинного бы-
тия, но еще не была поглощена молохом фабричного производства. Как
отмечает Р.Гвардиани, "вырвавшись из корпоративных пут средневеко-
вья, человек стал было обретать социальную автономию.., однако даль-
нейшее развитие цивилизации, базирующейся на машинной индустрии,
трансформировало формирующуюся человеческую субъективность в
"кв азису бъективность"1.
1 Гвардиани Р. Конец нового времени // Вопр. философии. 1990. № 4.
244
На методологическом уровне социального познания эта особенность
мироощущения индустриальных обществ "обнаруживает себя в господ-
стве натурализма, в "бессубъективном" подходе к социальной реально-
сти, в уподоблении социальных процессов процессам природы (вспом-
ним хотя бы энгельский "параллелограмм сил")"1.
Таким образом, принудительная коллективность фабрично-заводс-
кого образа жизни с характерным для него приматом "вещных связей" и
превращением человека в придаток машины породило определенную
эпистемологическую парадигму, связанную с растворением индивида в
группе. То, что в свое время выдавалось за победу "научно-материалис-
тического" подхода к обществу, было на самом деле результатом про-
ецирования организационно-управленческой модели промышленной
фабрики на социальную жизнь и человеческую историю в целом.
Многие современные исследователи справедливо подчеркивают, что
"становление постиндустриальной цивилизации означает переход веду-
щей роли от материально-вещественных факторов производства к ду-
ховно-социальным, от овеществленного труда к живому... Образ "чело-
века-функции", "человека-винтика" - фундаментальный архетип соци-
ального мышления индустриальной цивилизации - безвозвратно уходит
в прошлое, а вместе с ним и "конструкторско-технологический" стиль
социального познания. Время задуматься о его новой парадигме"2.
Основой "индустриальной" парадигмы социального познания был че-
ловек, жестко прикрепленный к своей социальной группе, которая, в
свою очередь подчинялась детерминантам технико-производственного
характера. Постиндустриальное общество знаменуется переворотом в
обоих отношениях: оно связано, во-первых, с переходом от малопод-
вижных социально-групповых "монолитов" (классов) к высокоподвиж-
ным малым группам временного (функционального) характера, иденти-
фикация индивида с которыми всегда остается условной и "перере-
шаемой", а во-вторых, ему сопутствует новый статус социокультурных,
ментальных факторов и духовного производства в целом. Проще всего
было бы сказать о смене типов детерминизма: экономического и техно-
логического - социокультурным. Но такое "монистическое" решение
выдает, на наш взгляд, старую слабость лапласовского мышления,
стремящегося к одновариантным решениям. Некоторые авторы называ-
ют такую познавательную установку фундаменталистской. Она связана
с ориентацией на какой-либо всеобъемлющий "базис", который более
или менее однозначно определяет "надстройку", упрощая познаватель-
ный процесс до процедуры простого выведения одного из другого. Сам
Бакиров В. Социальное познание на пороге постиндустриального мира //
Общественные науки и современность. 1991. № 1. С. 69.
Там же. С. 70, 77.
245
по себе переход от экономического и технологического детерминизма к
социокультурному еще не выводит нас за рамки этой фундаменталист-
ской установки, не преодолевает одновариантного характера нашего
познания. "Возможность объяснения множества явлений с помощью
базисного знания покоится на абстракции отождествления. Это такой
способ ассимиляции фактов, при котором элементы множества прини-
маются не как полностью самостоятельные сущности, а как конкретные
представители абстрактного (базисного. -А.Я.) элемента"1.
Иными словами, фундаменталистская познавательная установка вы-
дает непреодоленный традиционализм мышления, ищущего гарантиро-
ванного познания. В этом оно сродни мышлению "низов" индустриаль-
ного общества, ставящих социальные гарантии выше свободы. Дело в
том, что современный аналитик социально-политических процессов
приступает к процессу познания, не имея надежных методологических
гарантий. Те гарантии, которые ему давались вместе с базисно-
надстроечным детерминизмом, превращающим социальное познание в
упрощенную процедуру "выведения" из базового признака, в современ-
ном обществе отсутствуют. Постиндустриальное общество лишено того
единого основополагающего центра, вокруг которого вращается вся со-
циальная жизнь. Это в полном смысле "мозаичное общество", которое
то и дело меняет центры своего притяжения и отличается предельной
подвижностью своих связей и зависимостей. Это требует соответствую-
щих преобразований привычных установок социального познания. "Во-
первых, идея об отсутствии инвариантных базисных истин для объектов
различных классов (о неадекватности представлений о единых критери-
ях истинности по отношению к любым утверждениям); во-вторых, идея
о мозаичности, гетерогенности современных объектов познания; в-
третьих, идея о смене тактики выбора базисного основания; наконец, в-
четвертых, идея о приоритете индивидуального над целокупным. Имен-
но по этим новообразованиям мы судим о расшатывании устоев фунда-
менталистского идеала..."2
Что это означает применительно к политологическому анализу?
Прежде всего напрашивается вывод о полидетерминистском характере
политики, представляющей многомерный объект познания. Поэтому
необходимо отметить преждевременный характер той новой методоло-
гической самоуверенности, которая, сменив, скажем, экономикоцен-
тричную парадигму на культуроцентричную, надеется обрести харак-
терную для недавнего прошлого цельность познавательной установки.
На самом деле в современном политическом мире (и в России, в част-
1 Абрамова Н.Т. Границы фундаменталистского идеала и новый образ
науки // Философские науки. 1989. № И. С. 42.
2 Там же. С. 47.
246
ности) мы имеем дело с сосуществованием разных детерминант. В этом
мире сохранились типы политики, по-прежнему связанные с экономи-
коцентричной доминантой. Многие группы населения меряют свое уча-
стие в политике и свою социальную удовлетворенность критериями ма-
териальных интересов. Однако наряду с этим существует множество
других групп (в частности, утверждающихся этнонациональных общно-
стей), для которых "культура есть более важный способ национальной
идентичности, чем общность экономики, территории и т.п."1
Причем нам не удастся упростить познавательную ситуацию с по-
мощью соотнесения экономикоцентричных мотиваций в политике со
старыми группами индустриального общества, а культуроцентричных -
с новыми, постиндустриальными. Эти типы то и дело чередуются, ме-
няются местами, усиливаются или ослабевают, причем отнюдь не только
по временному вектору ("вчерашнее-сегодняшнее", "отсталое-передо-
вое"). Мы то и дело сталкиваемся со случаями, когда экономико-
центричная доминанта возвращается в среду, какую мы считали наибо-
лее от нее удалившейся (например, в среду наиболее образованных
групп общества, профессионально связанных с системой духовного
производства). Словом, политолог оказывается в ситуации, описанной
И.Пригожиным и И.Стенгерс применительно к "новейшему постклас-
сическому естествознанию": "... неустранимая множественность точек
зрения на одну и ту же реальность означает невозможность существова-
ния божественной точки зрения, с которой открывается вид на всю ре-
альность
„2
САМОУВЕРЕННАЯ НАУКА В ХРУПКОМ МИРЕ
Есть все основания утверждать, что неве-
жество бывает двоякого рода: одно, без-
грамотное, предшествует науке, другое,
чванное, следует за нею.
М.Монтень
Со времени неокантианства установилось различие номотетического
(генерализирующего, унифицирующего) метода наук о природе и идео-
1 Ревио Ж.-Р. Типы национализма, общество и политика в Татарстане //
Полис. 1972. № 5-6.
Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1988. С. 97.
247
графического (индивидуализирующего) метода наук о культуре. Нео-
кантианство возникло в качестве реакции гуманитаристики на опас-
ность поглощения ее предмета и метода со стороны "точного знания". В
самом деле, вся спиентистско-позитивистская традиция, получившая
доминанту в европейской науке, угрожала детерминистским посягатель-
ством на явления человеческого духа. Как писал Э.Дюркгейм, "Первое
и основное правило состоит в том, что социальные факты нужно рас-
сматривать как вещи"1. Следует признать, по-видимому, что такая уста-
новка нетерпеливого знания, стремящегося поскорее "прибрать к рукам
мир", наложить на него оковы базовых "универсальных закономерно-
стей", характерна для всякой молодой науки, вышедшей из недр
"прометеевой культуры" Запада. Прометеева воля к преобразованиям,
стремление овладеть объектом любой ценой, превратить его из "бытия
для себя" в "вещь для нас", в простое средство, раскрывается нам в ка-
честве социокультурного подтекста европейской науки - лежащей в ее
основе глубинной мотивации. Затем, когда наука достигает зрелой кри-
тической фазы, характеризующейся общим мировоззренческо-методо-
логическим самоотчетом, она постепенно умеряет свои претензии.
Политология в России - молодая наука, и ей свойствен прометеев
пафос - нетерпеливое стремление технологически обработать, обуздать
"слепую органику" социума, не останавливаясь при этом перед упот-
реблением жестких политических технологий (на этот раз во имя выс-
ших демократических интересов). Задача научного сообщества отечест-
венных политиков состоит, по-видимому, в том, чтобы быстрее преодо-
леть эту детскую болезнь сциентизма и технологического радикализма и
остудить прометеево нетерпение молодой науки, осознав имманентные
пределы. А для этого необходимо оценить соотнесенность развития
современной политологии с общенаучной парадигмой нашей эпохи.
Здесь самое разительное состоит в том, что "науки о природе", ком-
плекс естественно-научного знания, преодолевают установки генерали-
зации. Естествоиспытатели начинают осваивать мир природных объек-
тов с тех позиций, которые прежде были свойственны идеографическим
"наукам о культуре". Там, где их предшественникам виделся мир ста-
ционарных, тиражируемых объектов, они находят уникальное, неповто-
римое.
1 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.,
1991. С. 421.
248
Так, в современной космологии все больше утверждается принцип
уникальности Вселенной (Я.Б.Зельдович, ВЛ.Гинзбург и их последова-
тели). Сторонники этой концепции утверждают образ нашей метагалак-
тики как единственной и уникальной - других метагалактик не сущест-
вует, "так как теория однородной изотопной Вселенной не только не
"требует", но более того - не допускает их существования"1. Согласно
утверждаемой в современной физике "суперпространственной" модели,
существует только один-единственный цикл эволюции Вселенной. Фи-
зические законы и начальные условия эволюции космической материи
как бы "заморожены" в первоначальном Большом взрыве, с которого
начинается этот единственный цикл, и должны "растаять в конечной
фазе следующего затем коллапса"2. Речь идет о нешуточном изменении
естественно-научного менталитета. В рамках классической науки пре-
обладала установка бесконечной множественности миров; она исключа-
ла уникальность и связанную с ней тревогу за неповторимую гармонию
мира. Постулат о бесконечности миров и бесконечной тиражируемости
любых состояний и явлений во Вселенной (в том числе жизни и Разу-
ма) явился, по-видимому, одним из мировоззренческих оснований ново-
европейского нигилизма. Нигилизм, если он не является продуктом
прямых патологий, несомненно, связан с убежденностью в заменимости,
тиражируемости любых явлений. В мире бесконечно тиражируемых
явлений наша технологическая свобода бесконечна, и к тому же нам
дается "право на ошибку". Если что-то и погибнет в результате наших
ошибок, то в свете постулата о бесконечной множественности и взаи-
мозаменимости явлений Вселенной, эта гибель не повлечет за собой
невосполнимых потерь в порядке бытия.
В современном естествознании утвердился так называемый антроп-
ный принцип. "Его смысл состоит в том, что незначительные изменения
мировых постоянных (сотые доли процента) могут качественно изме-
нить свойства суперсистемы "Вселенная" и характер всех процессов, в
ней происходящих. Даже при таких ничтожных изменениях ее парамет-
ров в ней уже не могли бы возникнуть более или менее стабильные об-
разования. Не возник бы в ней и человек, и эволюция Суперсистемы
1 Казютинский В.В. Философские проблемы исследования Вселенной //
Вопр. философии. 1980. № 12. С. 85.
2 Турсунов А. Мировоззренческие проблемы научной космологии // Вопр.
философии. 1977. № 8. С. 75.
249
проходила бы без свидетелей. Итак, наша Вселенная "держится на ост-
рие". Ничтожное изменение ее параметров приведет к срыву, к ее пол-
ной перестройке"1.
Антропный принцип выражает, таким образом, новую, алармистскую
доминанту современного естествознания, разительно контрастирующую
с "героическим энтузиазмом" Дж.Бруно и всей классической науки. В
классической (лапласовской) Вселенной все процессы понимались как
обратимые. В современной картине стохастической Вселенной нераз-
рывно связаны три понятия: случайность, необратимость, уникальность.
Как пишет И.Пригожин, "замечательная особенность рассматриваемых
нами процессов заключается в том, что при переходе от равновесных
условий к сильно неравновесным мы переходим от повторяющегося к
уникальному и специфическому"2. В ряду этих понятий стоит и совре-
менное понятие необиоценоза. "Прометеев" человек видел в природе
мастерскую - пространство для ничем не ограниченных технологиче-
ских преобразований. Понятие геобиоценоза возвращает нас к старому
пантеистическому образу природы как живой взаимосвязанной целост-
ности - уникального "сверхорганизма", по отношению к которому не-
допустима механистическая комбинаторика.
Подведем итоги. В современной науке наблюдается несомненная ин-
версия доминирующих тенденций. Прежде экспансия естественно-науч-
ного рассудка, ориентированного исключительно на закон как необхо-
димую повторяющуюся связь явлений, состояла в том, чтобы распро-
странить метод генерализации на сферу социально-исторических и ду-
ховных явлений и тем самым вынудить к капитуляции традиционное
гуманитарное знание, памятующее об уникальном. Сегодня, напротив,
само естествознание все больше интегрирует "идеографическую" уста-
новку наук о культуре, ставя в центр понятия уникальности, органиче-
ской целостности, "хрупкости" Вселенной, связанной с антропным
принципом. Все эти понятия и принципы приобретают статус общена-
учных. Поэтому эволюция нашей молодой политологии должна строить-
ся с учетом этих кардинальных перемен в научной картине мира. Это
должно послужить предостережением против установок "технологичес-
кой свободы" - неограниченных манипуляций с социальными объектами
1 Моисеев Н.Н. Универсальный эволюционизм // Вопр. философии. 1991.
№ 3. С. 24.
2 Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1988. С. 54.
250
во имя упрощенно понятой эффективности. Сегодня политолог обязан
предостеречь любого реформатора от беззаботного употребления сильно
действующих социальных технологий. Социальная система, подобно
нашей Вселенной, держится "на острие", ее состояния отличаются осо-
бой хрупкостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63