Но надо помогать выжить другим. Вместе с санита
рами мою прибывающих больных. Воды полагается два ковша на душу. Часто и о
ни бывают ни к чему. Пока снимаем одежду, чтобы бросить в дезкамеру, глянем
, а ему уже наша помощь не нужна…
С болью узнала, что здесь кончилась жизнь Миши Волкова. Доктор Березкина
показала запись в регистрационной книге: «Волков Михаил из Долгопрудно
го». Еще недавно билось здесь, не сдаваясь, Мишино сердце.
Отвести беду от другого стараются все. Когда доводится дежурить на кухне
, выносим тайком картофельные очистки для самых слабых. Недавно охранник
чертовски избил меня за это. Забившись в угол, зло думала: все равно еще бу
ду… Галина Ивановна Березкина спасает санитарку Евгению Михайловну Ко
ган, выдавая ее за родственницу, значит, за русскую. За укрывательство Ц р
асстрел. Но не нашлось предателя, никто не выдал.
Голод нас забирает все больше. На считанных деревьях ободрана и съедена
кора. Трава буйно и свободно растет только среди рядов колючей проволоки
. Лопух, большущий, как ухо слона, высунулся из колючки. Отчаявшиеся пытают
ся ночью подползти. И протянет кто-то руку, схватит… Автоматная очередь с
вышки Ц и уже не сорвать ему крупицу жизни.
Охранники непрерывно рыщут по лагерю, выискивая среди военнопленных ко
миссаров, коммунистов. У них особая ненависть к людям, сильным духом, кото
рые дают поддержку остальным.
Обреченные уходят за ворота с пением «Интернационала», взявшись за руки
, плечом к плечу, бросая остающимся прощальный взгляд Ц в нем пожелание ж
изни, последний привет Родине… Мы слышим, как автоматные очереди обрываю
т гимн, и все встаем, приподнимаются даже те, кто по многу дней уже не в сила
х был подняться…
Смерть над лагерем летает совсем низко. Как остро чувствуется жизнь там,
где ее совсем мало, Ц небо, леденящий воздух и чудом пробившаяся травинк
а на истерзанной лагерной земле…
Если тебе сейчас дышится вольно, Люда, дыши полной грудью!»
XIV
«Только тебе, Верка, больше никому, признаюсь: временами от меня уходит на
дежда. Уже восемь месяцев лежу. Будет ли конец?..
Смотрю на тех, кто ходит, на врачей, сестер, им это так легко дается. Даже на
тех, кто на костылях… Истомила постоянная горизонталь Ц пол, койка, на ко
торой лежу, потолок… Ц он давит. От того, что пишут ребята, голова пошла кр
угом.
В-1 расконсервирован, летает! Перед глазами все время наши корабли. Статны
й, красивый В-6, стройный В-8, немножко «беременные» В-2, В-3, В-4, недолговечный
В-5, милый «огурчик» В-1. Запах водорода плюс резины, который знают все возд
ухоплаватели, который другим никому не нравится, а нам кажется самым сла
дким запахом на свете. Летом в эллинге прохладно, и стоят, как живые, кораб
ли, живые по-настоящему, их уже нельзя оставить без присмотра Ц то газку
дать, то воздуху, то привязать покрепче, чтобы не раскачивались.
Родные корабли, дайте мне силы!..
Остеомиелит. Так называется мое заболевание. Что оно значит, не знаю, но вр
ачи сказали: неизлечимо, на всю жизнь. Как услышала, помертвела. А потом вс
е во мне встало на дыбы. Это мне-то всю жизнь лежать, ничего самой не делать
и только принимать помощь от других? Мне, привыкшей свободно двигаться п
о земле и в воздухе, стоять у штурвала! Дудки! Они же не знают моего характе
ра. Я упрямая. Много боли довелось вытерпеть, но, если надо, стерплю и не сто
лько, а встану, вопреки всем законам медицины.
У меня под подушкой Сашкино письмо. Порою крепко сжимаю его в руке.
«Дорогая моя Людмилочка! Я считал бы себя счастливым, если бы у тебя постр
адали даже обе ноги, лишь бы ты осталась, моя дорогая! …Ходить будешь, я сам
тебя научу».
Его наградили орденом Отечественной войны 2-й степени. Вручали в Кремле. Э
х, хоть бы в этот день быть с ним!»
О том, что сама награждена орденом Отечественной войны 1-й степени, Люда е
ще не знала. Награда найдет ее только в сорок пятом.
«На тебя, Вер, пришла похоронка. А я не верю и не поверю ни за что! И мои слова
найдут тебя. Где-то ты есть. Может, на краю гибели и тебе сейчас невмоготу. Е
сли бы я могла, собрала бы свои силы и перекинула тебе через все расстояни
я. Может, ты ранена или тяжело больна и лежишь где-то беспомощная, как лежа
ла недавно я. Если так, пусть и возле тебя окажется другая тетя Поля Ц на Р
уси много таких женщин, желанных и безотказных в своем милосердии, Ц и сп
асет тебя!
Ты будешь жить! Мы с тобой увидим конец войны и конец фашизма».
«Как прекрасен вертикальный мир, Верка, родная! Я пробыла в нем несколько
зыбких секунд, потом все закружилось и, обессиленная, я упала на койку. Но
ведь они были, эти секунды! Вертикальные стены, спинка койки, в которую я в
цепилась, сестричка Олечка, поддерживающая меня, я сама… Опрокинутый мир
встал наконец на свое место. За окном зеленели липы, успела ухватить взгл
ядом верхушки.
Через некоторое время, собрав силы и закусив губы, ведь больно до чертико
в, снова встала на непослушные, не держащие меня ноги. Не верилось: неужели
стою?!
Пришло письмо от Попова из Долгопрудного: «Я, Почекин, Коновальчик и Раев
ский подали рапорт об отправке на передовую. Почекин уже назначен команд
иром 7-го Отдельного воздухоплавательного дивизиона аэростатов артилл
ерийского наблюдения. Коновальчик Ц командиром одного из отрядов АН эт
ого дивизиона. Они отбывают на Волховский фронт. Со дня на день должны пол
учить назначение и мы с Раевским. Гарфа и Устиновича пока не отпускают, им
поручено строительство нового дирижабля конструкции Гарфа. Кораблю уж
е и имя дали Ц «Победа». Хорошо, правда?
Здесь уже все налажено. В отрядах ВДВ непрерывно идут тренировочные прыж
ки парашютистов-десантников с привязных аэростатов. Недавно собранный
В-12 летает к аэростатным точкам у Звенигорода, Тулы, Каширы, Серкова, Медве
жьих озер, поселка Гаврилов Посад Ивановской области и другим. Доставляе
т газ, подкармливает аэростаты.
С нашим уходом пилотов здесь остается катастрофически мало. Не верю, что
болезнь тебя сломила, Люда. Жду! Если бы еще и Вера нашлась…»
XV
Долгое время о том, как воюют воздухоплавательные отряды на Ленинградск
ом фронте, долгопрудненцы знали только понаслышке. А тут неожиданно появ
ился живой свидетель Ц бывший пилот дирижабля, окончивший здесь вместе
с другими пилотами Воздухоплавательную школу, сейчас командир 31-го Отде
льного воздухоплавательного отряда артиллерийского наблюдения Ленин
градского фронта майор Джилкишев. Как только была прорвана блокада Лени
нграда, Джилкишева вызвали в Москву, в Главный штаб артиллерии, где ему бы
ло поручено формирование нового воздухоплавательного дивизиона и подг
отовка воздушных наблюдателей-артиллеристов.
Попав в Москву, Джилкишев не упустил случая побывать в Долгопрудном, под
скочив туда на попутке. Поселок, где проходили его первые полеты, встрети
л ошеломившим его подарком. Подъезжая, он, к несказанному своему удивлен
ию, увидел в воздухе идущий на посадку дирижабль. Не поверил глазам. На ход
у спрыгнул с машины, бегом добежал до летного поля. Навстречу ему шел друг
и однокурсник капитан Гурджиян.
Ц Ну, Алма-Ата-Саид, жив-здоров! Ц обрадовался Мелик, крепко тряся Сайда
Джилкишева за плечи. А у нас тут смотри, какие дела делаются, Ц кивнул он в
сторону дирижабля, который уже заводили в эллинг. Ц Собрали. Фронт потре
бовал.
Среди воздухоплавателей были люди разных национальностей, но казах тол
ько один Ц Саид. И почему-то это всех удивляло: бросил свою необъятную пу
стыню, ее «кораблей»-верблюдов и уехал за тридевять земель, в Москву, чтоб
ы научиться летать. А вот получилось так. И не жалеет об этом Саид.
Вечером в общежитии Джилкишев рассказывал окружившим его друзьям о бло
кадном Ленинграде, за который в эти месяцы неизвестности душа у всех бол
ела.
Их отряд держал оборону от Финского залива до Пулковских высот, оборонял
Кировский завод, где, несмотря на разрушения от обстрелов и бомбежек, про
должалась работа. Мины, снаряды, отремонтированные танки и орудия немедл
енно поступали с него на передовую, которая была совсем рядом.
Ц Люди работали, лишенные всего, что нужно для жизни, Ц говорил с грусть
ю Саид, Ц без еды, топлива, даже воды. Их героизм был не меньше, чем у солдат
на фронте.
Большую часть времени мы находились в готовности № 1: сами в корзине, аэрос
тат «на узде». При первом выстреле врага по городу шли вверх, чтобы скорее
подавить их батарею.
Довелось выполнить и совсем необычное задание, Ц улыбнулся он, Ц замас
кировать блестевшие на солнце позолотой, служившие немцам ориентиром к
упола и шпили самых высоких зданий Ленинграда: Исаакиевского собора, Инж
енерного замка, Петропавловской крепости и Адмиралтейства. Мы с капитан
ом Судаковым сразу вспомнили про наши малютки «шары-прыгуны». На них и по
шли вверх, дождавшись сумерек, чтобы не работать на виду у фрицев Ц город
от них просматривался в простые полевые бинокли. Моросил дождь. Болтало
изрядно. Снизу нас придерживали канатами, наводили на верхушку шпиля кра
сноармейцы. С трудом разобрали отяжелевший от дождя чехол, набросили на
кораблик, что на шпиле Адмиралтейства. Нас потянули вниз, мы расправили ч
ехол. Так потом замаскировали и другие шпили. Маляров-верхолазов, обесси
ленных Ц в городе уже вовсю разгуливал голод, Ц поднимали на купола тож
е на «шарах-прыгунах», привязывали их там, чтобы не упали. Потом поднимали
к ним в ведрах краску.
Работа на высоте не каждому по вкусу, не вам это объяснять, Ц закончил св
ой рассказ Саид. Ц Буду отыскивать подходящих ребят-артиллеристов, гот
овить кадры воздушных наблюдателей. Их немало, предрасположенных к рабо
те в воздухе, надо только не проглядеть. Бывает, на вид незаметный, маломощ
ный паренек оказывается пригодным для сильного дела.
XVI
Каждое утро, когда пленных выстраивают на плацу для переклички, девушки
поют, несмотря на то, что это запрещено. Вера, хоть голос срывается от слаб
ости, поет вместе с ними. Началось случайно, вылилось неподвластным даже
чувству осторожности протестом. Неожиданно зазвучал в шеренге одиноки
й, надорванный голос. Смолк. Но когда послышался снова, к нему присоединил
ись другие. Потом уже без этого не могли. Пели неслаженно, голоса охрипшие
, застуженные, а у кого-то еще звенели, нерастоптанные… Состарившиеся мол
одые лица, огромные, впитавшие в себя все страдания глаза…
Фрицы кричали: «Молчать!» Ц угрожали расправой. Как-то вызвали даже взво
д автоматчиков. А им уже было все равно. Они смотрели мимо. Воля вольная ды
шала в стылом воздухе.
…Бежал бродяга с Сахалина…
Слова «бежал», «побег» гитлеровцам понятны и действуют на них, как на бык
а красное. Почему они не открыли по девушкам огонь? Нет, жалости они не зна
ют.
Прояснилось позже. В сапоге умершего пленного санитары нашли обрывок га
зеты «Правда». Они передавали из рук в руки изодранный, наполовину проте
ртый листок, по многу раз перечитывали. В сообщении Совинформбюро говори
лось, что еще в декабре сорок первого были разгромлены под Москвой отбор
ные фашистские дивизии. Наступление советских войск продолжается. А им-
то охранники по лагерным репродукторам нагло твердили, что Москва Гитле
ром взята и Ленинград тоже.
А тут еще в один из весенних дней Ц как струя живой воды Ц над лагерем ни
зко и стремительно пронеслись три самолета с красными звездами на крыль
ях.
Надо было видеть лица фрицев! Опомнившись, они стали запоздало палить вв
ерх из автоматов.
Пленные не отрывали глаз от переставшего быть чужим неба…
XVII
Она снова в полете. И еще не может этому поверить. Она снова командир, пуст
ь пока не дирижабля, а субстратостата. Над нею две тысячи двести кубов вод
орода, они несут ее легко и неслышно.
Непростым было для Люды возвращение к воздухоплаванию. Больше года на го
спитальных койках. Потом, стиснув зубы, по одному шагу училась ходить. И ко
гда наперекор унылым прогнозам врачей смогла отбросить опостылевшие к
остыли (сколько она на них топала по длинным коридорам!), еще год осаждала
неумолимые медицинские комиссии, добиваясь разрешения летать. Выбирал
а время, когда рану немножко затягивало, и шла к ним. Пять комиссий отказал
о. Шестая не устояла. В заключении было сказано: «Разрешается летать без ф
изических нагрузок».
С этим и пошла в Центральную аэрологическую обсерваторию.
Надо представить себе, какими глазами посмотрел на нее директор ЦАО Геор
гий Голышев, когда она протянула ему этот маловдохновляющий документ.
Ц Какие могут быть полеты «без физических нагрузок»?! Ц буркнул он недо
уменно.
Но потом Ц золотая душа, он же свой брат Ц воздухоплаватель Ц мог ли не
понять ее! Ц махнул рукой:
Ц Иди оформляйся на должность командира аэростата. Инвалидность в анке
те можешь не указывать.
Это было необыкновенно Ц после истомившего бездействия начать наконе
ц существовать не зря!
Поднимая субстратостат на нужную исследователям (сотрудникам ЦАО и раз
личных институтов Академии наук) высоту, она предоставляла им возможнос
ть проводить метеорологические и аэрологические наблюдения.
…Три тысячи метров. Земная жара, от которой хотелось сбросить меховой ко
мбинезон, осталась внизу. У них свежо и приятно. Огни Москвы и зарево от ни
х уплыли в сторону. На черном небе скопище ярких немигающих звезд.
Люда глянула на светящуюся шкалу вариометра. Подъем проходил без рывков
. Подсветив нагрудным фонариком, записала в бортжурнал скорость полета.
Четыре… пять тысяч метров. Надели кислородные маски. Их обнял холод. Андр
ей Казарев, научный сотрудник Академии наук и коротковолновик Централь
ного радиоклуба Белоусов застегнули комбинезоны. А Люде не хочется. Поле
т у них сегодня особенный, и они с нетерпением ждут…
Барограф показывает высоту семь тысяч метров. Подъем замедляется. Люда с
брасывает немного балласта, и они опять идут вверх. Мороз прохватывает, т
еперь и у Люды комбинезон застегнут на все застежки. Такелаж покрывается
инеем, седеет.
И вот они увидели, как в вышине замелькали тонкие огненные прочерки. Ради
них и поднялись сюда. Огоньки вспыхивают то с одной стороны неба, то с друг
ой… Люда мечется взглядом между ними. Их все больше, они уже по всему небу
Ц яркие, четкие, мчатся, обгоняя друг друга, гаснут, вспыхивают новые. Люд
е хочется задержать их полет, такой короткий…
Ц Началось! Ц кричит Андрей и щелкает фотоаппаратом. А Белоусов вызыва
ет морзянкой коротковолновиков. Ему поручено наблюдение за эфиром во вр
емя «звездного дождя».
Им довелось в чистоте разреженного воздуха увидеть редкое явление Ц вс
тречу нашей планеты с потоком мельчайших метеоритных частиц. Ворвавшис
ь в земную атмосферу, они сгорают в ней, опадая бессчетным «звездным дожд
ем».
Ц Есть Ленинград… Москва… Свердловск… Ц радуется Белоусов. И Люде, тож
е радисту, понятно его состояние. Он оборачивается к ним.
Ц Всем привет из Ливерпуля… Отозвалась Филадельфия!..
Их шарик тихо плыл под завораживающими вспышками огненных лезвий.
Андрей громко смеется и кричит Люде:
Ц Это вам, товарищ командир, подарок за стойкость!
…Один за другим шли полеты. Все Ц с научными целями. Нередко в них исследо
вания земной атмосферы сочетались с подъемом на рекордную высоту и с рек
ордной длительностью полета.
«Группа женщин-аэронавтов, Ц сообщали об одном из таких полетов газеты,
Ц во главе с известной рекордсменкой Людмилой Ивановой на субстратост
ате «СССР ВР-62» находилась в свободном полете свыше 47 часов, покрыв за это
время расстояние по прямой более 1000 километров. Этими показателями были з
начительно превышены существовавшие международные рекорды».
День Победы! Его приближение чувствовалось остро. Накануне Люда спать не
ложилась вовсе. Среди ночи несколько раз в невыключенном репродукторе с
лышалось: «…Будет передано экстренное сообщение». И опять тишина…
В пять утра Ц позывные. Стук сердца, казалось, заглушит их. Показавшаяся н
евероятно долгой пауза.
И… голос Левитана, который всегда ждали с возрастающим волнением. Фашист
ская Германия капитулировала. Победа! Говорилось еще много радостных сл
ов, но Люда слышала только эти.
Она не отходила от репродуктора. А потом стучала в соседские двери: «Войн
а кончилась!» И слышала в ответ: «Ой, дождались!» Стучала не только она. Пов
сюду слышалось:
Ц Конец войне! Победа!
Никому не пришло в голову сердиться за то, что их разбудили в такую рань, а
многие, как и Люда, в ту ночь не спали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
рами мою прибывающих больных. Воды полагается два ковша на душу. Часто и о
ни бывают ни к чему. Пока снимаем одежду, чтобы бросить в дезкамеру, глянем
, а ему уже наша помощь не нужна…
С болью узнала, что здесь кончилась жизнь Миши Волкова. Доктор Березкина
показала запись в регистрационной книге: «Волков Михаил из Долгопрудно
го». Еще недавно билось здесь, не сдаваясь, Мишино сердце.
Отвести беду от другого стараются все. Когда доводится дежурить на кухне
, выносим тайком картофельные очистки для самых слабых. Недавно охранник
чертовски избил меня за это. Забившись в угол, зло думала: все равно еще бу
ду… Галина Ивановна Березкина спасает санитарку Евгению Михайловну Ко
ган, выдавая ее за родственницу, значит, за русскую. За укрывательство Ц р
асстрел. Но не нашлось предателя, никто не выдал.
Голод нас забирает все больше. На считанных деревьях ободрана и съедена
кора. Трава буйно и свободно растет только среди рядов колючей проволоки
. Лопух, большущий, как ухо слона, высунулся из колючки. Отчаявшиеся пытают
ся ночью подползти. И протянет кто-то руку, схватит… Автоматная очередь с
вышки Ц и уже не сорвать ему крупицу жизни.
Охранники непрерывно рыщут по лагерю, выискивая среди военнопленных ко
миссаров, коммунистов. У них особая ненависть к людям, сильным духом, кото
рые дают поддержку остальным.
Обреченные уходят за ворота с пением «Интернационала», взявшись за руки
, плечом к плечу, бросая остающимся прощальный взгляд Ц в нем пожелание ж
изни, последний привет Родине… Мы слышим, как автоматные очереди обрываю
т гимн, и все встаем, приподнимаются даже те, кто по многу дней уже не в сила
х был подняться…
Смерть над лагерем летает совсем низко. Как остро чувствуется жизнь там,
где ее совсем мало, Ц небо, леденящий воздух и чудом пробившаяся травинк
а на истерзанной лагерной земле…
Если тебе сейчас дышится вольно, Люда, дыши полной грудью!»
XIV
«Только тебе, Верка, больше никому, признаюсь: временами от меня уходит на
дежда. Уже восемь месяцев лежу. Будет ли конец?..
Смотрю на тех, кто ходит, на врачей, сестер, им это так легко дается. Даже на
тех, кто на костылях… Истомила постоянная горизонталь Ц пол, койка, на ко
торой лежу, потолок… Ц он давит. От того, что пишут ребята, голова пошла кр
угом.
В-1 расконсервирован, летает! Перед глазами все время наши корабли. Статны
й, красивый В-6, стройный В-8, немножко «беременные» В-2, В-3, В-4, недолговечный
В-5, милый «огурчик» В-1. Запах водорода плюс резины, который знают все возд
ухоплаватели, который другим никому не нравится, а нам кажется самым сла
дким запахом на свете. Летом в эллинге прохладно, и стоят, как живые, кораб
ли, живые по-настоящему, их уже нельзя оставить без присмотра Ц то газку
дать, то воздуху, то привязать покрепче, чтобы не раскачивались.
Родные корабли, дайте мне силы!..
Остеомиелит. Так называется мое заболевание. Что оно значит, не знаю, но вр
ачи сказали: неизлечимо, на всю жизнь. Как услышала, помертвела. А потом вс
е во мне встало на дыбы. Это мне-то всю жизнь лежать, ничего самой не делать
и только принимать помощь от других? Мне, привыкшей свободно двигаться п
о земле и в воздухе, стоять у штурвала! Дудки! Они же не знают моего характе
ра. Я упрямая. Много боли довелось вытерпеть, но, если надо, стерплю и не сто
лько, а встану, вопреки всем законам медицины.
У меня под подушкой Сашкино письмо. Порою крепко сжимаю его в руке.
«Дорогая моя Людмилочка! Я считал бы себя счастливым, если бы у тебя постр
адали даже обе ноги, лишь бы ты осталась, моя дорогая! …Ходить будешь, я сам
тебя научу».
Его наградили орденом Отечественной войны 2-й степени. Вручали в Кремле. Э
х, хоть бы в этот день быть с ним!»
О том, что сама награждена орденом Отечественной войны 1-й степени, Люда е
ще не знала. Награда найдет ее только в сорок пятом.
«На тебя, Вер, пришла похоронка. А я не верю и не поверю ни за что! И мои слова
найдут тебя. Где-то ты есть. Может, на краю гибели и тебе сейчас невмоготу. Е
сли бы я могла, собрала бы свои силы и перекинула тебе через все расстояни
я. Может, ты ранена или тяжело больна и лежишь где-то беспомощная, как лежа
ла недавно я. Если так, пусть и возле тебя окажется другая тетя Поля Ц на Р
уси много таких женщин, желанных и безотказных в своем милосердии, Ц и сп
асет тебя!
Ты будешь жить! Мы с тобой увидим конец войны и конец фашизма».
«Как прекрасен вертикальный мир, Верка, родная! Я пробыла в нем несколько
зыбких секунд, потом все закружилось и, обессиленная, я упала на койку. Но
ведь они были, эти секунды! Вертикальные стены, спинка койки, в которую я в
цепилась, сестричка Олечка, поддерживающая меня, я сама… Опрокинутый мир
встал наконец на свое место. За окном зеленели липы, успела ухватить взгл
ядом верхушки.
Через некоторое время, собрав силы и закусив губы, ведь больно до чертико
в, снова встала на непослушные, не держащие меня ноги. Не верилось: неужели
стою?!
Пришло письмо от Попова из Долгопрудного: «Я, Почекин, Коновальчик и Раев
ский подали рапорт об отправке на передовую. Почекин уже назначен команд
иром 7-го Отдельного воздухоплавательного дивизиона аэростатов артилл
ерийского наблюдения. Коновальчик Ц командиром одного из отрядов АН эт
ого дивизиона. Они отбывают на Волховский фронт. Со дня на день должны пол
учить назначение и мы с Раевским. Гарфа и Устиновича пока не отпускают, им
поручено строительство нового дирижабля конструкции Гарфа. Кораблю уж
е и имя дали Ц «Победа». Хорошо, правда?
Здесь уже все налажено. В отрядах ВДВ непрерывно идут тренировочные прыж
ки парашютистов-десантников с привязных аэростатов. Недавно собранный
В-12 летает к аэростатным точкам у Звенигорода, Тулы, Каширы, Серкова, Медве
жьих озер, поселка Гаврилов Посад Ивановской области и другим. Доставляе
т газ, подкармливает аэростаты.
С нашим уходом пилотов здесь остается катастрофически мало. Не верю, что
болезнь тебя сломила, Люда. Жду! Если бы еще и Вера нашлась…»
XV
Долгое время о том, как воюют воздухоплавательные отряды на Ленинградск
ом фронте, долгопрудненцы знали только понаслышке. А тут неожиданно появ
ился живой свидетель Ц бывший пилот дирижабля, окончивший здесь вместе
с другими пилотами Воздухоплавательную школу, сейчас командир 31-го Отде
льного воздухоплавательного отряда артиллерийского наблюдения Ленин
градского фронта майор Джилкишев. Как только была прорвана блокада Лени
нграда, Джилкишева вызвали в Москву, в Главный штаб артиллерии, где ему бы
ло поручено формирование нового воздухоплавательного дивизиона и подг
отовка воздушных наблюдателей-артиллеристов.
Попав в Москву, Джилкишев не упустил случая побывать в Долгопрудном, под
скочив туда на попутке. Поселок, где проходили его первые полеты, встрети
л ошеломившим его подарком. Подъезжая, он, к несказанному своему удивлен
ию, увидел в воздухе идущий на посадку дирижабль. Не поверил глазам. На ход
у спрыгнул с машины, бегом добежал до летного поля. Навстречу ему шел друг
и однокурсник капитан Гурджиян.
Ц Ну, Алма-Ата-Саид, жив-здоров! Ц обрадовался Мелик, крепко тряся Сайда
Джилкишева за плечи. А у нас тут смотри, какие дела делаются, Ц кивнул он в
сторону дирижабля, который уже заводили в эллинг. Ц Собрали. Фронт потре
бовал.
Среди воздухоплавателей были люди разных национальностей, но казах тол
ько один Ц Саид. И почему-то это всех удивляло: бросил свою необъятную пу
стыню, ее «кораблей»-верблюдов и уехал за тридевять земель, в Москву, чтоб
ы научиться летать. А вот получилось так. И не жалеет об этом Саид.
Вечером в общежитии Джилкишев рассказывал окружившим его друзьям о бло
кадном Ленинграде, за который в эти месяцы неизвестности душа у всех бол
ела.
Их отряд держал оборону от Финского залива до Пулковских высот, оборонял
Кировский завод, где, несмотря на разрушения от обстрелов и бомбежек, про
должалась работа. Мины, снаряды, отремонтированные танки и орудия немедл
енно поступали с него на передовую, которая была совсем рядом.
Ц Люди работали, лишенные всего, что нужно для жизни, Ц говорил с грусть
ю Саид, Ц без еды, топлива, даже воды. Их героизм был не меньше, чем у солдат
на фронте.
Большую часть времени мы находились в готовности № 1: сами в корзине, аэрос
тат «на узде». При первом выстреле врага по городу шли вверх, чтобы скорее
подавить их батарею.
Довелось выполнить и совсем необычное задание, Ц улыбнулся он, Ц замас
кировать блестевшие на солнце позолотой, служившие немцам ориентиром к
упола и шпили самых высоких зданий Ленинграда: Исаакиевского собора, Инж
енерного замка, Петропавловской крепости и Адмиралтейства. Мы с капитан
ом Судаковым сразу вспомнили про наши малютки «шары-прыгуны». На них и по
шли вверх, дождавшись сумерек, чтобы не работать на виду у фрицев Ц город
от них просматривался в простые полевые бинокли. Моросил дождь. Болтало
изрядно. Снизу нас придерживали канатами, наводили на верхушку шпиля кра
сноармейцы. С трудом разобрали отяжелевший от дождя чехол, набросили на
кораблик, что на шпиле Адмиралтейства. Нас потянули вниз, мы расправили ч
ехол. Так потом замаскировали и другие шпили. Маляров-верхолазов, обесси
ленных Ц в городе уже вовсю разгуливал голод, Ц поднимали на купола тож
е на «шарах-прыгунах», привязывали их там, чтобы не упали. Потом поднимали
к ним в ведрах краску.
Работа на высоте не каждому по вкусу, не вам это объяснять, Ц закончил св
ой рассказ Саид. Ц Буду отыскивать подходящих ребят-артиллеристов, гот
овить кадры воздушных наблюдателей. Их немало, предрасположенных к рабо
те в воздухе, надо только не проглядеть. Бывает, на вид незаметный, маломощ
ный паренек оказывается пригодным для сильного дела.
XVI
Каждое утро, когда пленных выстраивают на плацу для переклички, девушки
поют, несмотря на то, что это запрещено. Вера, хоть голос срывается от слаб
ости, поет вместе с ними. Началось случайно, вылилось неподвластным даже
чувству осторожности протестом. Неожиданно зазвучал в шеренге одиноки
й, надорванный голос. Смолк. Но когда послышался снова, к нему присоединил
ись другие. Потом уже без этого не могли. Пели неслаженно, голоса охрипшие
, застуженные, а у кого-то еще звенели, нерастоптанные… Состарившиеся мол
одые лица, огромные, впитавшие в себя все страдания глаза…
Фрицы кричали: «Молчать!» Ц угрожали расправой. Как-то вызвали даже взво
д автоматчиков. А им уже было все равно. Они смотрели мимо. Воля вольная ды
шала в стылом воздухе.
…Бежал бродяга с Сахалина…
Слова «бежал», «побег» гитлеровцам понятны и действуют на них, как на бык
а красное. Почему они не открыли по девушкам огонь? Нет, жалости они не зна
ют.
Прояснилось позже. В сапоге умершего пленного санитары нашли обрывок га
зеты «Правда». Они передавали из рук в руки изодранный, наполовину проте
ртый листок, по многу раз перечитывали. В сообщении Совинформбюро говори
лось, что еще в декабре сорок первого были разгромлены под Москвой отбор
ные фашистские дивизии. Наступление советских войск продолжается. А им-
то охранники по лагерным репродукторам нагло твердили, что Москва Гитле
ром взята и Ленинград тоже.
А тут еще в один из весенних дней Ц как струя живой воды Ц над лагерем ни
зко и стремительно пронеслись три самолета с красными звездами на крыль
ях.
Надо было видеть лица фрицев! Опомнившись, они стали запоздало палить вв
ерх из автоматов.
Пленные не отрывали глаз от переставшего быть чужим неба…
XVII
Она снова в полете. И еще не может этому поверить. Она снова командир, пуст
ь пока не дирижабля, а субстратостата. Над нею две тысячи двести кубов вод
орода, они несут ее легко и неслышно.
Непростым было для Люды возвращение к воздухоплаванию. Больше года на го
спитальных койках. Потом, стиснув зубы, по одному шагу училась ходить. И ко
гда наперекор унылым прогнозам врачей смогла отбросить опостылевшие к
остыли (сколько она на них топала по длинным коридорам!), еще год осаждала
неумолимые медицинские комиссии, добиваясь разрешения летать. Выбирал
а время, когда рану немножко затягивало, и шла к ним. Пять комиссий отказал
о. Шестая не устояла. В заключении было сказано: «Разрешается летать без ф
изических нагрузок».
С этим и пошла в Центральную аэрологическую обсерваторию.
Надо представить себе, какими глазами посмотрел на нее директор ЦАО Геор
гий Голышев, когда она протянула ему этот маловдохновляющий документ.
Ц Какие могут быть полеты «без физических нагрузок»?! Ц буркнул он недо
уменно.
Но потом Ц золотая душа, он же свой брат Ц воздухоплаватель Ц мог ли не
понять ее! Ц махнул рукой:
Ц Иди оформляйся на должность командира аэростата. Инвалидность в анке
те можешь не указывать.
Это было необыкновенно Ц после истомившего бездействия начать наконе
ц существовать не зря!
Поднимая субстратостат на нужную исследователям (сотрудникам ЦАО и раз
личных институтов Академии наук) высоту, она предоставляла им возможнос
ть проводить метеорологические и аэрологические наблюдения.
…Три тысячи метров. Земная жара, от которой хотелось сбросить меховой ко
мбинезон, осталась внизу. У них свежо и приятно. Огни Москвы и зарево от ни
х уплыли в сторону. На черном небе скопище ярких немигающих звезд.
Люда глянула на светящуюся шкалу вариометра. Подъем проходил без рывков
. Подсветив нагрудным фонариком, записала в бортжурнал скорость полета.
Четыре… пять тысяч метров. Надели кислородные маски. Их обнял холод. Андр
ей Казарев, научный сотрудник Академии наук и коротковолновик Централь
ного радиоклуба Белоусов застегнули комбинезоны. А Люде не хочется. Поле
т у них сегодня особенный, и они с нетерпением ждут…
Барограф показывает высоту семь тысяч метров. Подъем замедляется. Люда с
брасывает немного балласта, и они опять идут вверх. Мороз прохватывает, т
еперь и у Люды комбинезон застегнут на все застежки. Такелаж покрывается
инеем, седеет.
И вот они увидели, как в вышине замелькали тонкие огненные прочерки. Ради
них и поднялись сюда. Огоньки вспыхивают то с одной стороны неба, то с друг
ой… Люда мечется взглядом между ними. Их все больше, они уже по всему небу
Ц яркие, четкие, мчатся, обгоняя друг друга, гаснут, вспыхивают новые. Люд
е хочется задержать их полет, такой короткий…
Ц Началось! Ц кричит Андрей и щелкает фотоаппаратом. А Белоусов вызыва
ет морзянкой коротковолновиков. Ему поручено наблюдение за эфиром во вр
емя «звездного дождя».
Им довелось в чистоте разреженного воздуха увидеть редкое явление Ц вс
тречу нашей планеты с потоком мельчайших метеоритных частиц. Ворвавшис
ь в земную атмосферу, они сгорают в ней, опадая бессчетным «звездным дожд
ем».
Ц Есть Ленинград… Москва… Свердловск… Ц радуется Белоусов. И Люде, тож
е радисту, понятно его состояние. Он оборачивается к ним.
Ц Всем привет из Ливерпуля… Отозвалась Филадельфия!..
Их шарик тихо плыл под завораживающими вспышками огненных лезвий.
Андрей громко смеется и кричит Люде:
Ц Это вам, товарищ командир, подарок за стойкость!
…Один за другим шли полеты. Все Ц с научными целями. Нередко в них исследо
вания земной атмосферы сочетались с подъемом на рекордную высоту и с рек
ордной длительностью полета.
«Группа женщин-аэронавтов, Ц сообщали об одном из таких полетов газеты,
Ц во главе с известной рекордсменкой Людмилой Ивановой на субстратост
ате «СССР ВР-62» находилась в свободном полете свыше 47 часов, покрыв за это
время расстояние по прямой более 1000 километров. Этими показателями были з
начительно превышены существовавшие международные рекорды».
День Победы! Его приближение чувствовалось остро. Накануне Люда спать не
ложилась вовсе. Среди ночи несколько раз в невыключенном репродукторе с
лышалось: «…Будет передано экстренное сообщение». И опять тишина…
В пять утра Ц позывные. Стук сердца, казалось, заглушит их. Показавшаяся н
евероятно долгой пауза.
И… голос Левитана, который всегда ждали с возрастающим волнением. Фашист
ская Германия капитулировала. Победа! Говорилось еще много радостных сл
ов, но Люда слышала только эти.
Она не отходила от репродуктора. А потом стучала в соседские двери: «Войн
а кончилась!» И слышала в ответ: «Ой, дождались!» Стучала не только она. Пов
сюду слышалось:
Ц Конец войне! Победа!
Никому не пришло в голову сердиться за то, что их разбудили в такую рань, а
многие, как и Люда, в ту ночь не спали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23