Плач осиротевших малышей. Си
рены «скорой помощи». Торопливые удары в дверь Ц какой-то сердобольный
человек, желая оградить родных от страшных «последних известий», которы
е должны прозвучать с первым голосом радио, по ошибке отключит не радио, а
электросеть, и звонки замолчат. Столько непоправимого горя обрушится на
один лишь подъезд дома ИТР, где жили все те, кого уже нет.
Анна Федоровна Гудованцева вместе с Томкой только войдут к себе домой, н
е успев даже снять пальто, первое, что услышат по заговорившему радио: «Ка
тастрофа дирижабля «СССР В-6». При катастрофе погибли: Гудованцев Никола
й Семенович Ц первый командир дирижабля…» Глухо охнув, повалится на пол
Анна Федоровна.
Застынет в горе полное жизни лицо Веры Деминой. Так и не сможет справитьс
я со сломившим ее горем Полина Мартьяновна, мать Тараса Кулагина, ненадо
лго переживет она сына. А маленькая Люся Коняшина всю жизнь будет хранит
ь подаренные отцом елочные игрушки: ватную папанинскую льдину и серебря
ный дирижаблик с красными огоньками в иллюминаторах гондолы…
Пришлют соболезнования Советскому правительству и семьям погибших аэр
онавтов правительства многих стран.
Пришлет соболезнование в постигшем их горе строивший вместе с ними дири
жабль «СССР В-6» Умберто Нобиле.
Потянутся к Колонному залу Дома союзов длинные вереницы людей. Под троек
ратный ружейный салют будут установлены в каменной стене Новодевичьег
о кладбища тринадцать урн. Застынет над ними металлический контур летящ
его ввысь дирижабля.
Чтобы заменить погибших братьев, пойдут служить в воздухоплавание и ави
ацию Алексей Шмельков, Александр Гудованцев, Георгий Кондрашев.
В Донецке, Луганске и Казани улицам будут даны имена Гудованцева, Ритсла
нда, Лянгузова. В городе Долгопрудном одна из улиц будет названа улицей Д
ирижаблистов. На доме, где жили они, будет установлена мемориальная доск
а.
А к вершине этой коварно вставшей на их пути горы (Небло-горы) трудящиеся
города Кандалакши проложат по заболоченному склону сквозь густые заро
сли леса пешеходную тропу и установят там, на пронизываемой северными ве
трами высоте, где уживаются лишь мхи и карликовая березка, памятный знак
героям-дирижаблистам, далеко видный всем пролетающим по этой трассе сам
олетам. Пройдут годы, десятилетия, но никогда не будут забыты имена самоо
тверженных аэронавтов.
…Луна обошла уже полнеба и, слегка затуманившись, светила с другой сторо
ны. А потом и совсем светить перестала. Небо снова заволокли облака. Снова
пришла темнота. Где-то наверху с завыванием засвистел ветер, на сидящих у
костра посыпалась снежная пыль. Ветер срывал снег с макушки горы и рассе
ивал его по склону. Зашумели сосны, тут и там с глухим стоном стали падать
с разлапистых веток глыбы снега.
Ходивший уже в дальний конец пепелища за кусками перкаля Воробьев вдруг
остановился, всматриваясь в темноту. Крикнул:
Ц Огни!
Все разом вскочили, торопливо отбежали подальше, чтобы не мешал свет кос
тра. Стали всматриваться в шумящую темноту. Но ничего не видели. Поднявши
сь с земли, подошел Бурмакин. Вытянул шею:
Ц Где?
Воробьев подбежал, запыхавшись. Показал:
Ц Вон там.
Тогда они увидели. Далеко внизу, должно быть, у подножия горы то появлялис
ь, то пропадали скрываемые чащобой леса, скальными выступами горы, факел
ы или фонарики Ц не разберешь. Конечно, это их ищут. Но видят ли костер? Не п
ройдут ли мимо? И, захватив полную грудь воздуха, они закричали:
Ц Эге-е-е-ей!!
Вначале получилось недружно и негромко, голос не слушался. Но потом он ок
реп, и их «эге-е-е-ей» ветер уносил далеко. Все же они не были уверены, что их
слышат. Они вернулись к костру, стали распалять огонь, поднимая его как мо
жно выше.
Прошло еще много времени, на востоке засветилась заря, только тогда вниз
у, но уже ближе и ярче, замелькали огни и послышались голоса:
Ц Эге-е-ей! Эге-е-й!!
Это кричали им. Значит, видели их костер. К ним шли на помощь.
XI
…Они уже три дня в Кандалакше, в больнице. Врачи, да и все кандалакшцы оказ
ывают им бесконечно много внимания, помощи. Постепенно они начали приход
ить в себя, но от этого еще острее сжимала болью мысль о непоправимости то
го, что случилось на Небло-горе.
Они не смогут смириться с тем, что оборвался их путь к гренландским льдам,
к папанинцам. Что оборвались тринадцать прекрасных жизней их товарищей.
Завтра траурный поезд отправится в Москву. Но еще здесь, до отъезда, они до
лжны сказать свое слово.
Они сгрудились вокруг стола, все пятеро Ц Кости Новикова с ними нет, как т
олько оленья упряжка примчала его к ближайшей станции «Белое море», с пе
рвым же поездом его отправили в Мурманск, в госпиталь. Но они знают, что Ко
стины мысли, желания те же, что и у них.
За окном сумрачно. В палате неярко горит единственная, без абажура лампо
чка. Поскрипывая, скользит по телеграфному бланку перо.
МОСКВА, ЦК ВКП(б), СОВНАРКОМУ
ИЗ КАНДАЛАКШИ,
10.11.1938 г.
До боли сердца жаль, что наш полет закончился так трагически. Горя желани
ем выполнить ответственное правительственное задание, мы отдали все св
ои силы для успешного завершения полета по снятию со льдины отважной чет
верки папанинцев; для выполнения этого задания правительство обеспечи
ло нас всем необходимым. Весь коллектив экипажа был твердо уверен, что бе
з всякого риска достигнет намеченной цели. Больно мириться с мыслью, что
мы не выполнили задания правительства. Нелепый случай оборвал наш полет
. Глубоко скорбим о погибших товарищах.
Благодарим наше правительство за отеческую заботу о семьях наших погиб
ших товарищей. Гибель дирижабля не сломит нашу волю, нашу решимость выпо
лнять любое поручение партии и правительства. У дирижаблестроения боль
шая будущность, случающиеся аварии не могут снизить достоинства дирижа
бля. Мы с удвоенной энергией будем впредь упорно работать над постройкой
еще более мощных усовершенствованных дирижаблей. Дирижаблестроение с
оветское развивается успешно, будет еще больше развиваться под руковод
ством нашего правительства, нашей любимой партии.
Группа экипажа дирижабля «СССР В-6».
Матюнин, Новиков, Устиновыч
, Почекин, Бурмакин, Воробьев.
Они не смогли прийти на помощь папанинцам. Ледяной обломок, на котором на
ходилась научная станция, все еще гнало со всей массой льда по Гренландс
кому морю. Четверо исследователей в пятидесятиградусный гренландский
мороз, на лютом ветру, под пушечной канонадой ломающегося льда, не прерыв
ая ни на один день, продолжали вести научную работу. Кое-как обогревались
у керосиновой лампы, заползая в снежную нору, вырытую ими в плотном, почти
как лед, снегу.
Они знали, что не забыты, что сквозь все преграды с Большой земли спешат к
ним на помощь люди. Но только через две недели после гибели дирижабля В-6, н
евероятно долгие две недели, смогли пробиться к ним сквозь тяжелые льды
ледокольные пароходы «Таймыр» и «Мурман».
19 февраля 1938 года была снята со льдины четверка отважных исследователей, п
огружено на борт все имущество научной станции, обширный и уникальный на
учный материал, собранный ими за девять месяцев дрейфа в Ледовитом океан
е.
Шесть оставшихся в живых членов экипажа дирижабля В-6, едва оправившись п
осле катастрофы, едва залечив раны, с удвоенной энергией взялись за свое
родное, понесшее такую большую потерю дело.
Возможно, у кого-либо возникнет вопрос: а нужен ли был тот столь рискованн
ый полет дирижабля В-6? Нужно ли было посылать дирижабль в нелетную погоду
по тогда еще не изведанной трассе? Правомерно ли было рисковать жизнью м
ногих людей ради спасения четырех?
Очень точный ответ на это дал сын второго командира дирижабля В-6 Ивана Па
нькова Иван Иванович Паньков, когда в день тридцатипятилетия со дня геро
ического полета дирижабля В-6 собрались вместе все друзья и близкие поги
бших дирижаблистов, бывшие дирижаблисты, трудящиеся города Долгопрудн
ого.
Ц Советские люди всегда придут на помощь своим товарищам, Ц сказал Пан
ьков. Ц Они будут делать все и, если надо, отдадут свои жизни, чтобы помочь
в беде. Это формула нашей жизни. Тринадцать и четыре… Тринадцать погибли,
торопясь помочь четырем на льдине. Среди погибших и мой отец. И мы, молодые
, если возникнут такие обстоятельства, сделаем все ради спасения людей…
Такова формула жизни советского человека.
Часть вторая. И опять мы в не
бе
Близился 1941 год.
В предвоенном сороковом на дирижаблистов обрушился еще удар.
Неожиданно в Долгопрудный прибыла авторитетная комиссия. Заглянула в э
ллинг, посовещалась и уехала. В результате Ц приказ Совета Труда и Оборо
ны: «…Поскольку дирижабли не отвечают неотложным требованиям укреплен
ия обороноспособности нашей страны, строительство их прекратить, имеющ
иеся дирижабли законсервировать. Эскадру дирижаблей расформировать».
Своими руками разбирали дирижаблисты корабли.
В один из грустных этих дней прибежали в эллинг, чтобы в последний раз уви
деть свой корабль В-1, на котором они больше всего летали, первые женщины-к
омандиры дирижабля Вера Демина и Людмила Иванова. Остановились на порог
е. От В-1, любовно сконструированного инженером Гараканидзе, на земле оста
валась лишь груда перкаля. Ребята складывали ее в упаковочный ящик. Конс
ервировали. «Какое ужасное слово, Ц поежилась Люда, Ц консервировать м
ожно фрукты, овощи, рыбу, но не дирижабли…» Тут же стояли уже ненужные гонд
ола, моторы. Неужели ничего уже нельзя изменить?.. Неужели не ясно, что они н
ужны?..
Рядом покачивался на швартовых ДП-16, новый, только построенный, с наполне
нной газом оболочкой. Двадцать девять тысяч кубометров водорода вошло в
нее! В салоне мягкая удобная мебель. Благоустроены, красиво отделаны пас
сажирские каюты. Командирская рубка оснащена новейшими навигационными
приборами.
Кораблю так и не довелось уйти в полет. Не совершил он плавания ни до Новос
ибирска, куда намечался первый его рейс, ни до Иркутска, Читы, Владивосток
а Ц без посадки десять тысяч километров!.. Дирижабли были готовы к тому, ч
тобы взять на себя выполнение грузо-пассажирских перевозок. Их работа д
ля народного хозяйства только наметилась, И была прервана в самом начале
, на взлете…
Трудно было смириться с этим. Устинович, Попов, Шевченко, Белкин долго отс
таивали необходимость дирижаблей стране. Ездили по начальству, доказыв
али; лозунг «Летать выше всех и быстрее всех» Ц не для воздухоплаватель
ных аппаратов, у них свои неоспоримые достоинства, совершенно иные, чем у
самолетов и недоступные самолетам. К их словам не прислушивались. Будуще
е показало, какую пользу может принести дирижабль фронту.
Теперь же им всем Ц командирам, пилотам, штурманам, бортмеханикам, бортр
адистам Ц предстояло проститься с избранной профессией воздухоплават
еля и искать место, где нужны их знания, умение, опыт. Одни пошли работать н
а авиационный завод, другие в авиацию. Некоторые нашли свое место в Аэрол
огической обсерватории, которая находилась тут же, в Долгопрудном.
Повезло в этом отношении старшему инженеру эскадры Владимиру Шевченко
и пилотам Андрею Нечаеву и Виктору Бейнаровичу. Узнав о том, что на Черном
море формируется новая воздухоплавательная часть аэростатов загражде
ния, они подали рапорт о зачислении их в кадры Военно-морского флота. И вс
коре отбыли в Севастополь.
А что было делать представительницам «слабого пола»? «Может, податься в
шоферы? Пусть не за штурвал, хоть за баранку держаться?» Ц невесело подел
илась своими мыслями с ребятами Вера. Те не поддержали. А штурман В-4 Артур
Лейзерах даже возмутился: «Воздухоплавателю по земле ползать?! Да я перв
ый под твою машину лягу, а не допущу!»
Он шутил, конечно, но «честью мундира» всерьез дорожил. Вскоре он ушел в ав
иацию. А Вера в шоферы не пошла. Не смогла пойти и на курсы бортрадистов, ку
да поступили Люда и Саша Ивановы. Помешал недостаточно тонкий слух. Как с
ама говорила: «Балалайку толком настроить не могу». Понимала: бортрадист
у слух требуется отменный, чтобы сквозь грохот моторов в переполненном з
вуками эфире уловить свой, нужный. Недаром в радисты охотно берут музыка
нтов. Пошла работать на авиазавод.
Начнется война, и все они снова будут в небе.
I
В ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ КРАСНОЙ А
РМИИ
В наступивший решительный час Отечественной войны советского народа с
озверелым фашизмом, летный и технический состав воздухоплавательной г
руппы Аэрологической обсерватории, в мирное время работавший в системе
Главного управления гидрометеослужбы на пользу науки и обороны Родины,
выражает свою готовность быть на передовых позициях и встретиться лицо
м к лицу с заклятыми врагами Советской власти и нашей партии.
Пилоты, имеющие большой летный и парашютный опыт, просят направить их то
лько в отряды аэростатов наблюдения, на самые ответственные и трудные уч
астки борьбы с фашистами, чтобы совместно с артиллерией и в возможно кор
откий срок, разгромив и уничтожив фашистов, вернуться к научно-исследов
ательским полетам на пользу советской науке и цивилизации.
24 июня 1941 г. Пос. Долгопрудный. (
Письмо подписано воздухоплавателями, участниками митинга в Аэрологиче
ской обсерватории)
«Милая, родная Людмилка!
Почему нет тебя рядом! В мирные годы всегда были вместе, в воздухе, на земл
е… Столько довелось вместе встретить Ц трудного, горького, радостного д
о невероятности. А сейчас, в войну… Какой далекой кажется теперь так внез
апно прервавшаяся мирная жизнь. А ведь двух месяцев не прошло, как идет во
йна.
Меня определили в воздухоплавательный отряд в звании пилота-воентехни
ка 2-го ранга, на петлицах два кубика. Буду с привязного аэростата наблюде
ния вести корректировку огня нашей артиллерии. Хотела всегда летать на н
аших мирных дирижаблях, а вот надела шинель. Впрочем, военную шинель наде
ли сейчас все, кто может держать оружие. А уж нам-то, пилотам, тем более мест
о в строю.
Стоим в Кунцеве, в Доме культуры имени В. И. Ленина. Помнишь, наш курсантски
й лагерь располагался тут, поблизости? Надо же было судьбе забросить нас
именно сюда, где проходили наши первые полеты!
Здесь много наших ребят-дирижаблистов: Сергей Попов, он нач. штаба отряда
, командир аэростатной точки Виктор Почекин, пилоты Коля Голиков и Вален
тин Раевский, целая компания бортинженеров и техников Ц Коля Ларионов,
Леня Жильцов, Миша Волков. С Четырнадцатым отрядом, который сегодня отпр
авлен на фронт, ушли пилоты Жора Коновальчик, Саша Крикун, Александр Фоми
н, Саша Масенкис, Егор Курин. Не хватает тебя и твоего Сашки.
Последняя сводка Информбюро: сдан Смоленск. Гибнут города. Люди… Мимо на
с по шоссе идут беженцы. Усталые, запыленные. Гонят такую же усталую, отоща
вшую скотину.
Знаешь, какая Москва сейчас? Затаившаяся, ночью ни искорки света. С наступ
лением сумерек в небо поднимается множество аэростатов воздушного заг
раждения. У них стабилизаторы, поэтому кажется, что плывут дирижабли. Кое-
кто так и думает. Каждый вечер воздушные тревоги. Прорвавшиеся фашистски
е стервятники бомбят. Беспорядочно. Из-за аэростатов заграждения не рис
куют снизиться, чтобы бомбить прицельно. Вот и наши воздухоплавательные
аппараты приносят пользу.
Дежурим на крыше, гасим «зажигалки». От грохота стоящей рядом зенитной б
атареи дрожат стены.
Мы сидим как пришвартованные, ждем машин, а машины сейчас всем нужны, и ког
да выделят нам, никто сказать не может. Надо на фронт, скорее! У вас с Сашкой
крылья, верю, они уже несут вас в нужном направлении. Где вы сейчас Ц на юж
ном фронте, на северном?.. Пишу тебе в Свердловск, на вашу авиабазу, по старо
му адресу, другого нет.
Будет свободная минутка, черкни хоть пару слов Ц полевая почта № 612-18. Стра
шно по тебе соскучилась.
Кончаю. Уже заходил Коля Голиков, торопил. Он едет в город, взялся опустить
письма где-нибудь в центре, говорят, быстрее дойдут.
У меня крепкая надежда, что встретимся. После войны. Не будет же она вечно!
Целую тебя и Сашку, Как он там? Твоя Верка. 15 августа 1941 года».
На лестнице слышались голоса, топот ног, выкрики команд.
Вера глянула в окно. Машин по-прежнему нет. Теплый ветер дыхнул запахом сп
елых яблок, не погубила их еще война, дозревают. Окна деревенского домика
напротив были оклеены крест-накрест полосками бумаги Ц «мощной» защит
ой от осколков, от этого он казался нежилым. Хотя у калитки лаяла собака, а
в садике у яблонь играли дети, их еще не успели эвакуировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
рены «скорой помощи». Торопливые удары в дверь Ц какой-то сердобольный
человек, желая оградить родных от страшных «последних известий», которы
е должны прозвучать с первым голосом радио, по ошибке отключит не радио, а
электросеть, и звонки замолчат. Столько непоправимого горя обрушится на
один лишь подъезд дома ИТР, где жили все те, кого уже нет.
Анна Федоровна Гудованцева вместе с Томкой только войдут к себе домой, н
е успев даже снять пальто, первое, что услышат по заговорившему радио: «Ка
тастрофа дирижабля «СССР В-6». При катастрофе погибли: Гудованцев Никола
й Семенович Ц первый командир дирижабля…» Глухо охнув, повалится на пол
Анна Федоровна.
Застынет в горе полное жизни лицо Веры Деминой. Так и не сможет справитьс
я со сломившим ее горем Полина Мартьяновна, мать Тараса Кулагина, ненадо
лго переживет она сына. А маленькая Люся Коняшина всю жизнь будет хранит
ь подаренные отцом елочные игрушки: ватную папанинскую льдину и серебря
ный дирижаблик с красными огоньками в иллюминаторах гондолы…
Пришлют соболезнования Советскому правительству и семьям погибших аэр
онавтов правительства многих стран.
Пришлет соболезнование в постигшем их горе строивший вместе с ними дири
жабль «СССР В-6» Умберто Нобиле.
Потянутся к Колонному залу Дома союзов длинные вереницы людей. Под троек
ратный ружейный салют будут установлены в каменной стене Новодевичьег
о кладбища тринадцать урн. Застынет над ними металлический контур летящ
его ввысь дирижабля.
Чтобы заменить погибших братьев, пойдут служить в воздухоплавание и ави
ацию Алексей Шмельков, Александр Гудованцев, Георгий Кондрашев.
В Донецке, Луганске и Казани улицам будут даны имена Гудованцева, Ритсла
нда, Лянгузова. В городе Долгопрудном одна из улиц будет названа улицей Д
ирижаблистов. На доме, где жили они, будет установлена мемориальная доск
а.
А к вершине этой коварно вставшей на их пути горы (Небло-горы) трудящиеся
города Кандалакши проложат по заболоченному склону сквозь густые заро
сли леса пешеходную тропу и установят там, на пронизываемой северными ве
трами высоте, где уживаются лишь мхи и карликовая березка, памятный знак
героям-дирижаблистам, далеко видный всем пролетающим по этой трассе сам
олетам. Пройдут годы, десятилетия, но никогда не будут забыты имена самоо
тверженных аэронавтов.
…Луна обошла уже полнеба и, слегка затуманившись, светила с другой сторо
ны. А потом и совсем светить перестала. Небо снова заволокли облака. Снова
пришла темнота. Где-то наверху с завыванием засвистел ветер, на сидящих у
костра посыпалась снежная пыль. Ветер срывал снег с макушки горы и рассе
ивал его по склону. Зашумели сосны, тут и там с глухим стоном стали падать
с разлапистых веток глыбы снега.
Ходивший уже в дальний конец пепелища за кусками перкаля Воробьев вдруг
остановился, всматриваясь в темноту. Крикнул:
Ц Огни!
Все разом вскочили, торопливо отбежали подальше, чтобы не мешал свет кос
тра. Стали всматриваться в шумящую темноту. Но ничего не видели. Поднявши
сь с земли, подошел Бурмакин. Вытянул шею:
Ц Где?
Воробьев подбежал, запыхавшись. Показал:
Ц Вон там.
Тогда они увидели. Далеко внизу, должно быть, у подножия горы то появлялис
ь, то пропадали скрываемые чащобой леса, скальными выступами горы, факел
ы или фонарики Ц не разберешь. Конечно, это их ищут. Но видят ли костер? Не п
ройдут ли мимо? И, захватив полную грудь воздуха, они закричали:
Ц Эге-е-е-ей!!
Вначале получилось недружно и негромко, голос не слушался. Но потом он ок
реп, и их «эге-е-е-ей» ветер уносил далеко. Все же они не были уверены, что их
слышат. Они вернулись к костру, стали распалять огонь, поднимая его как мо
жно выше.
Прошло еще много времени, на востоке засветилась заря, только тогда вниз
у, но уже ближе и ярче, замелькали огни и послышались голоса:
Ц Эге-е-ей! Эге-е-й!!
Это кричали им. Значит, видели их костер. К ним шли на помощь.
XI
…Они уже три дня в Кандалакше, в больнице. Врачи, да и все кандалакшцы оказ
ывают им бесконечно много внимания, помощи. Постепенно они начали приход
ить в себя, но от этого еще острее сжимала болью мысль о непоправимости то
го, что случилось на Небло-горе.
Они не смогут смириться с тем, что оборвался их путь к гренландским льдам,
к папанинцам. Что оборвались тринадцать прекрасных жизней их товарищей.
Завтра траурный поезд отправится в Москву. Но еще здесь, до отъезда, они до
лжны сказать свое слово.
Они сгрудились вокруг стола, все пятеро Ц Кости Новикова с ними нет, как т
олько оленья упряжка примчала его к ближайшей станции «Белое море», с пе
рвым же поездом его отправили в Мурманск, в госпиталь. Но они знают, что Ко
стины мысли, желания те же, что и у них.
За окном сумрачно. В палате неярко горит единственная, без абажура лампо
чка. Поскрипывая, скользит по телеграфному бланку перо.
МОСКВА, ЦК ВКП(б), СОВНАРКОМУ
ИЗ КАНДАЛАКШИ,
10.11.1938 г.
До боли сердца жаль, что наш полет закончился так трагически. Горя желани
ем выполнить ответственное правительственное задание, мы отдали все св
ои силы для успешного завершения полета по снятию со льдины отважной чет
верки папанинцев; для выполнения этого задания правительство обеспечи
ло нас всем необходимым. Весь коллектив экипажа был твердо уверен, что бе
з всякого риска достигнет намеченной цели. Больно мириться с мыслью, что
мы не выполнили задания правительства. Нелепый случай оборвал наш полет
. Глубоко скорбим о погибших товарищах.
Благодарим наше правительство за отеческую заботу о семьях наших погиб
ших товарищей. Гибель дирижабля не сломит нашу волю, нашу решимость выпо
лнять любое поручение партии и правительства. У дирижаблестроения боль
шая будущность, случающиеся аварии не могут снизить достоинства дирижа
бля. Мы с удвоенной энергией будем впредь упорно работать над постройкой
еще более мощных усовершенствованных дирижаблей. Дирижаблестроение с
оветское развивается успешно, будет еще больше развиваться под руковод
ством нашего правительства, нашей любимой партии.
Группа экипажа дирижабля «СССР В-6».
Матюнин, Новиков, Устиновыч
, Почекин, Бурмакин, Воробьев.
Они не смогли прийти на помощь папанинцам. Ледяной обломок, на котором на
ходилась научная станция, все еще гнало со всей массой льда по Гренландс
кому морю. Четверо исследователей в пятидесятиградусный гренландский
мороз, на лютом ветру, под пушечной канонадой ломающегося льда, не прерыв
ая ни на один день, продолжали вести научную работу. Кое-как обогревались
у керосиновой лампы, заползая в снежную нору, вырытую ими в плотном, почти
как лед, снегу.
Они знали, что не забыты, что сквозь все преграды с Большой земли спешат к
ним на помощь люди. Но только через две недели после гибели дирижабля В-6, н
евероятно долгие две недели, смогли пробиться к ним сквозь тяжелые льды
ледокольные пароходы «Таймыр» и «Мурман».
19 февраля 1938 года была снята со льдины четверка отважных исследователей, п
огружено на борт все имущество научной станции, обширный и уникальный на
учный материал, собранный ими за девять месяцев дрейфа в Ледовитом океан
е.
Шесть оставшихся в живых членов экипажа дирижабля В-6, едва оправившись п
осле катастрофы, едва залечив раны, с удвоенной энергией взялись за свое
родное, понесшее такую большую потерю дело.
Возможно, у кого-либо возникнет вопрос: а нужен ли был тот столь рискованн
ый полет дирижабля В-6? Нужно ли было посылать дирижабль в нелетную погоду
по тогда еще не изведанной трассе? Правомерно ли было рисковать жизнью м
ногих людей ради спасения четырех?
Очень точный ответ на это дал сын второго командира дирижабля В-6 Ивана Па
нькова Иван Иванович Паньков, когда в день тридцатипятилетия со дня геро
ического полета дирижабля В-6 собрались вместе все друзья и близкие поги
бших дирижаблистов, бывшие дирижаблисты, трудящиеся города Долгопрудн
ого.
Ц Советские люди всегда придут на помощь своим товарищам, Ц сказал Пан
ьков. Ц Они будут делать все и, если надо, отдадут свои жизни, чтобы помочь
в беде. Это формула нашей жизни. Тринадцать и четыре… Тринадцать погибли,
торопясь помочь четырем на льдине. Среди погибших и мой отец. И мы, молодые
, если возникнут такие обстоятельства, сделаем все ради спасения людей…
Такова формула жизни советского человека.
Часть вторая. И опять мы в не
бе
Близился 1941 год.
В предвоенном сороковом на дирижаблистов обрушился еще удар.
Неожиданно в Долгопрудный прибыла авторитетная комиссия. Заглянула в э
ллинг, посовещалась и уехала. В результате Ц приказ Совета Труда и Оборо
ны: «…Поскольку дирижабли не отвечают неотложным требованиям укреплен
ия обороноспособности нашей страны, строительство их прекратить, имеющ
иеся дирижабли законсервировать. Эскадру дирижаблей расформировать».
Своими руками разбирали дирижаблисты корабли.
В один из грустных этих дней прибежали в эллинг, чтобы в последний раз уви
деть свой корабль В-1, на котором они больше всего летали, первые женщины-к
омандиры дирижабля Вера Демина и Людмила Иванова. Остановились на порог
е. От В-1, любовно сконструированного инженером Гараканидзе, на земле оста
валась лишь груда перкаля. Ребята складывали ее в упаковочный ящик. Конс
ервировали. «Какое ужасное слово, Ц поежилась Люда, Ц консервировать м
ожно фрукты, овощи, рыбу, но не дирижабли…» Тут же стояли уже ненужные гонд
ола, моторы. Неужели ничего уже нельзя изменить?.. Неужели не ясно, что они н
ужны?..
Рядом покачивался на швартовых ДП-16, новый, только построенный, с наполне
нной газом оболочкой. Двадцать девять тысяч кубометров водорода вошло в
нее! В салоне мягкая удобная мебель. Благоустроены, красиво отделаны пас
сажирские каюты. Командирская рубка оснащена новейшими навигационными
приборами.
Кораблю так и не довелось уйти в полет. Не совершил он плавания ни до Новос
ибирска, куда намечался первый его рейс, ни до Иркутска, Читы, Владивосток
а Ц без посадки десять тысяч километров!.. Дирижабли были готовы к тому, ч
тобы взять на себя выполнение грузо-пассажирских перевозок. Их работа д
ля народного хозяйства только наметилась, И была прервана в самом начале
, на взлете…
Трудно было смириться с этим. Устинович, Попов, Шевченко, Белкин долго отс
таивали необходимость дирижаблей стране. Ездили по начальству, доказыв
али; лозунг «Летать выше всех и быстрее всех» Ц не для воздухоплаватель
ных аппаратов, у них свои неоспоримые достоинства, совершенно иные, чем у
самолетов и недоступные самолетам. К их словам не прислушивались. Будуще
е показало, какую пользу может принести дирижабль фронту.
Теперь же им всем Ц командирам, пилотам, штурманам, бортмеханикам, бортр
адистам Ц предстояло проститься с избранной профессией воздухоплават
еля и искать место, где нужны их знания, умение, опыт. Одни пошли работать н
а авиационный завод, другие в авиацию. Некоторые нашли свое место в Аэрол
огической обсерватории, которая находилась тут же, в Долгопрудном.
Повезло в этом отношении старшему инженеру эскадры Владимиру Шевченко
и пилотам Андрею Нечаеву и Виктору Бейнаровичу. Узнав о том, что на Черном
море формируется новая воздухоплавательная часть аэростатов загражде
ния, они подали рапорт о зачислении их в кадры Военно-морского флота. И вс
коре отбыли в Севастополь.
А что было делать представительницам «слабого пола»? «Может, податься в
шоферы? Пусть не за штурвал, хоть за баранку держаться?» Ц невесело подел
илась своими мыслями с ребятами Вера. Те не поддержали. А штурман В-4 Артур
Лейзерах даже возмутился: «Воздухоплавателю по земле ползать?! Да я перв
ый под твою машину лягу, а не допущу!»
Он шутил, конечно, но «честью мундира» всерьез дорожил. Вскоре он ушел в ав
иацию. А Вера в шоферы не пошла. Не смогла пойти и на курсы бортрадистов, ку
да поступили Люда и Саша Ивановы. Помешал недостаточно тонкий слух. Как с
ама говорила: «Балалайку толком настроить не могу». Понимала: бортрадист
у слух требуется отменный, чтобы сквозь грохот моторов в переполненном з
вуками эфире уловить свой, нужный. Недаром в радисты охотно берут музыка
нтов. Пошла работать на авиазавод.
Начнется война, и все они снова будут в небе.
I
В ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ КРАСНОЙ А
РМИИ
В наступивший решительный час Отечественной войны советского народа с
озверелым фашизмом, летный и технический состав воздухоплавательной г
руппы Аэрологической обсерватории, в мирное время работавший в системе
Главного управления гидрометеослужбы на пользу науки и обороны Родины,
выражает свою готовность быть на передовых позициях и встретиться лицо
м к лицу с заклятыми врагами Советской власти и нашей партии.
Пилоты, имеющие большой летный и парашютный опыт, просят направить их то
лько в отряды аэростатов наблюдения, на самые ответственные и трудные уч
астки борьбы с фашистами, чтобы совместно с артиллерией и в возможно кор
откий срок, разгромив и уничтожив фашистов, вернуться к научно-исследов
ательским полетам на пользу советской науке и цивилизации.
24 июня 1941 г. Пос. Долгопрудный. (
Письмо подписано воздухоплавателями, участниками митинга в Аэрологиче
ской обсерватории)
«Милая, родная Людмилка!
Почему нет тебя рядом! В мирные годы всегда были вместе, в воздухе, на земл
е… Столько довелось вместе встретить Ц трудного, горького, радостного д
о невероятности. А сейчас, в войну… Какой далекой кажется теперь так внез
апно прервавшаяся мирная жизнь. А ведь двух месяцев не прошло, как идет во
йна.
Меня определили в воздухоплавательный отряд в звании пилота-воентехни
ка 2-го ранга, на петлицах два кубика. Буду с привязного аэростата наблюде
ния вести корректировку огня нашей артиллерии. Хотела всегда летать на н
аших мирных дирижаблях, а вот надела шинель. Впрочем, военную шинель наде
ли сейчас все, кто может держать оружие. А уж нам-то, пилотам, тем более мест
о в строю.
Стоим в Кунцеве, в Доме культуры имени В. И. Ленина. Помнишь, наш курсантски
й лагерь располагался тут, поблизости? Надо же было судьбе забросить нас
именно сюда, где проходили наши первые полеты!
Здесь много наших ребят-дирижаблистов: Сергей Попов, он нач. штаба отряда
, командир аэростатной точки Виктор Почекин, пилоты Коля Голиков и Вален
тин Раевский, целая компания бортинженеров и техников Ц Коля Ларионов,
Леня Жильцов, Миша Волков. С Четырнадцатым отрядом, который сегодня отпр
авлен на фронт, ушли пилоты Жора Коновальчик, Саша Крикун, Александр Фоми
н, Саша Масенкис, Егор Курин. Не хватает тебя и твоего Сашки.
Последняя сводка Информбюро: сдан Смоленск. Гибнут города. Люди… Мимо на
с по шоссе идут беженцы. Усталые, запыленные. Гонят такую же усталую, отоща
вшую скотину.
Знаешь, какая Москва сейчас? Затаившаяся, ночью ни искорки света. С наступ
лением сумерек в небо поднимается множество аэростатов воздушного заг
раждения. У них стабилизаторы, поэтому кажется, что плывут дирижабли. Кое-
кто так и думает. Каждый вечер воздушные тревоги. Прорвавшиеся фашистски
е стервятники бомбят. Беспорядочно. Из-за аэростатов заграждения не рис
куют снизиться, чтобы бомбить прицельно. Вот и наши воздухоплавательные
аппараты приносят пользу.
Дежурим на крыше, гасим «зажигалки». От грохота стоящей рядом зенитной б
атареи дрожат стены.
Мы сидим как пришвартованные, ждем машин, а машины сейчас всем нужны, и ког
да выделят нам, никто сказать не может. Надо на фронт, скорее! У вас с Сашкой
крылья, верю, они уже несут вас в нужном направлении. Где вы сейчас Ц на юж
ном фронте, на северном?.. Пишу тебе в Свердловск, на вашу авиабазу, по старо
му адресу, другого нет.
Будет свободная минутка, черкни хоть пару слов Ц полевая почта № 612-18. Стра
шно по тебе соскучилась.
Кончаю. Уже заходил Коля Голиков, торопил. Он едет в город, взялся опустить
письма где-нибудь в центре, говорят, быстрее дойдут.
У меня крепкая надежда, что встретимся. После войны. Не будет же она вечно!
Целую тебя и Сашку, Как он там? Твоя Верка. 15 августа 1941 года».
На лестнице слышались голоса, топот ног, выкрики команд.
Вера глянула в окно. Машин по-прежнему нет. Теплый ветер дыхнул запахом сп
елых яблок, не погубила их еще война, дозревают. Окна деревенского домика
напротив были оклеены крест-накрест полосками бумаги Ц «мощной» защит
ой от осколков, от этого он казался нежилым. Хотя у калитки лаяла собака, а
в садике у яблонь играли дети, их еще не успели эвакуировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23