Как наяву, Вера увидела своих Ц Аллочку и Вовку Ц на вокзале, растерянны
х, притихших перед отъездом. Удивление и встревоженность в детских глаза
х, и еще надежда на взрослых: они сильные, защитят… Разве могут малыши поня
ть, что такое война и что она еще принесет?.. Их вместе с бабушкой эвакуиров
али в Бузулук, за Куйбышев. Как им в этом Бузулуке?..
По шоссе шло воинское подразделение, слышался оркестр, дробный солдатск
ий шаг. На Веру вдруг повеяло каким-то добрым теплом детства, когда, бывал
о, только заслышав, как ухают трубы на Пятницкой, вблизи ее дома, срывалась
она и бежала туда опрометью. Пристроится сбоку шеренги, стараясь идти в н
огу. Набегут мальчишки, отталкивают Ц девчонкам здесь не место! Потом по
любила старинные вальсы, под них на катке Спортинтерна «снегурки» сами с
кользили по льду. Тут оркестр играл незнакомое, но такое близкое и волную
щее, что от него жгуче сжало внутри. Казалось, все, чем переполнена была он
а сейчас, о чем мучительно думала последнее время, вобрала в себя эта зову
щая, полная горечи и мужества песня:

Вставай, страна огромная,
вставай на смертный бой…

В переполненном людьми клубном помещении постепенно стало очень тихо. С
улицы все громче, все ближе…

Пусть ярость благородная
вскипает, как волна.

Сгрудившись у окон, все провожали взглядом уходившую колонну. Когда же м
ы?.. Комплект аэростатных оболочек, баллоны с газом уже получены. Ждать сей
час было тягостно.

Начштаба Восемнадцатого отряда Сергея Попова вызвали в Центр формиров
ания воздухоплавательных отрядов, который находился рядом на биваке ди
визиона. Вера пошла с ним, хотелось побывать на памятном месте. Невысокое
здание дивизиона, взлетная поляна, окружающий ее лес… Ц такое все знако
мое. Здесь начиналась их летная жизнь.
Пока Сергей договаривался о лебедках для аэростатов, Вера спустилась в о
враг, где в тридцатом они собирали дирижабль «Комсомольская правда». Был
он неказистый, их первый корабль, оболочка словно из одних заплат. А им ка
зался богатырем. Да он и был богатырем Ц когда поднялся в воздух, все это
поняли.
Лес по краям оврага поредел. Пусто и тихо тут стало. Не слышно больше перек
лички голосов, деловой суматохи. Он был их домом, этот овраг, пока не постр
оили эллинги в Долгопрудном.
Под руки попался кусок полуистлевшего перкаля и колышек от палатки, може
т, даже их, девичьей…
Вера присела на подсохшую траву, обхватила колени руками. Вспомнилось да
внее, чего больше никогда уже не будет…
Сережа Демин. Ее Сережа… Так явственно встал перед глазами, что даже зажм
урилась. В рубашке апаш, с закатанными по локоть рукавами, взмокшие волос
ы скручены на ветру, тянет трос, подвешивает гондолу и кричит громко, тако
й живой, охмелевший от радости:
Ц Составляй, Вер, график, кто первым полетит! Ц это когда «Комсомольска
я правда» должна была впервые подняться в воздух.
И столько было в его взгляде несказанного, что вырвется потом… А сейчас т
олько:
Ц Мы полетим!
Как-то после длительного и нелегкого полета они, вместо того, чтобы идти о
тдыхать, забрели к одному из самых дальних и запустелых их Долгих прудов.
Плутали по прибрежным зарослям и неожиданно сквозь кустарник и осоку ув
идели небольшой островок. К нему вел жиденький, в одну досточку, мостик. Не
дошли и до середины, как, потревоженные их появлением, с островка шумно вз
летели и стали носиться над ними, беспокойно галдя, черноголовые чайки.
Ц Они здесь гнездятся, бежим назад, Ц крикнула Вера и, неловко повернув
шись, качнулась. Опора ушла из-под ног. Она смешно взмахнула руками. Сереж
а подхватил ее и бегом под плеск воды из-под гнущихся досточек вынес на су
хое место. Ясное доброе небо кружило над ними… С берега любовались стрем
ительным и точным на виражах полетом этих необычных для Подмосковья пти
ц, разведенных здесь некогда теперь уже забытым любителем.
Закусив губы, Вера старалась сдержать непослушно жгущие глаза слезы. Так
нестерпимо больно и остро не ощущала она Сережу рядом за все долгие три г
ода, что живет без него…

II

Бортрадист транспортной авиации Людмила Иванова войну встретила в Пок
ровском-Стрешневе, окраине Москвы, где после прилета из Свердловска их э
кипаж ночевал, как обычно, в профилактории для летного состава. Ничего пл
охого не ждали. Задержались немного в столовой, попивая дымящееся какао,
перекидываясь шутками с другими экипажами, и отправились отдыхать.
Утром их подняли рано. И тут узнали: война!
Еще не представляли, какой она будет, казалось, она далеко, враг только пер
ешел границу. Верилось: война ненадолго, наши войска тут же погонят врага
вспять.
Этот черный первый день войны. Частые сообщения по радио. Марши, марши из в
сех громкоговорителей. И безутешные слезы женщин у сборных пунктов. Люда
не плакала, может, оттого, что не провожала Сашу на войну. Она просто знала:
ему, как и экипажу ее самолета, выдали уже, наверное, новые документы Ц во
енные Ц обмундирование, пистолет (тяжелая кобура непривычно оттягивал
а сейчас ее ремень), и он, так же, как и она, будет на своем «Дугласе» выполня
ть задания. Только до духоты что-то сдавило внутри.
Полет по магистрали Москва Ц Иркутск, на которой они работали, был отмен
ен. Вечером прилетели в Киев. И оказалось: война-то Ц вот она. На аэродроме
глубокие воронки, разбитые самолеты. Они погрузили партию раненых. Много
. Это в первый день войны…
«Дорогая моя Верка!
С начала войны ничего не знаю о тебе. Ты, наверно, пишешь мне в Свердловск, а
я давно уже не там. Базируемся в Ленинграде. Летаем по заданию Северной ав
иагруппы особого назначения. Я по-прежнему бортрадист. Хорошо, что в горь
кие дни, когда не стало нашей Эскадры, я пошла в авиацию, потому что без пол
етов не могла никак. Еще когда задиристыми, несмышлеными, но упорными дев
чонками пришли мы в Воздухоплавательную школу на Большой Спасской, у все
х было одно желание Ц скорее подняться в воздух. Это осталось на всю жизн
ь. Нашла ли ты свое, как хотела, близкое воздухоплаванию? Война все смешала
…
Много хочется сказать тебе, накопившегося за эти кровопролитные беспощ
адные дни, но даже короткую весточку не знаю куда послать. Где ты? Какие ве
тры тебя обдувают?.. Пишу домой, больше некуда, хотя уверена, не дома ты сейч
ас. Но, может, мама или кто из соседей перешлют в твой адрес, скорее всего фр
онтовой.
Крепко обнимаю. Будь счастлива. Твоя Люда».
Летели опять в Мурманск. Мурманск Ц незамерзающий порт, северные ворота
страны. Это знали и фашисты, поэтому рвались к нему с суши, моря и воздуха, б
омбили каждый день жестоко. Так что работы им хватало. Вывозили раненых.

Летали днем, ночей здесь в это время почти нет, на бреющем, чтобы «мессер»
не зашел в хвост. В самом Мурманске еще не были, аэродром в стороне, за сопк
ами. Но дымы пожаров видели каждый раз, запах гари преследовал всюду.
Спешили принять на борт раненых. Медперсонала не хватало, и подчас эти об
язанности приходилось выполнять Люде, в перерыве между радиосвязью. Хор
ошо, что от мамы, медсестры, успела кое-что перенять. Помощь надо оказыват
ь быстро и точно. Малые знания в медицине старалась восполнить заботой: н
апоит, повернет поудобнее, поправит повязку.
Ленинград тоже бомбили. Пролетая, видели: разбитые дома топорщатся глыба
ми камня и железа. А сегодня, придя на аэродром, увидели обломки своего сам
олета.
Ц Теперь мы «безлошадные», Ц грустно усмехнулся командир. Ц Будем жда
ть назначения.
…Еще не успели залатать следы бомбежки, воздух наполнился гулом моторов
. Сигналили машины техобслуживания, бензозаправщики. Все жило в прежнем
напряженном ритме, даже в столовку люди шли торопливо, быстро ели, посмат
ривая на часы. А их экипажу торопиться некуда, и от сознания этого Люде был
о не по себе.
Прислонившись к косяку окна в комнате отдыха, она невольно присматривал
ась ко всем проходившим, не мелькнет ли там Сашкино лицо. Могли ведь и его
«дуглас» перебросить сюда.
Последние годы они всегда были вместе. Их любовь в вечно оживленной сует
е Эскадры долгое время никто не замечал. А они таили ее от посторонних взг
лядов, даже друг от друга вначале. Впервые Люда не сумела с Верой поделить
ся. А Вера не спрашивала, только смотрела все внимательнее…
Открылось все неожиданно просто Ц и для всех, и для них.
Праздничным вечером гуляли компанией по украшенной иллюминацией Москв
е. Любовались отражением огней в Москве-реке. Пели любимые песни, хохотал
и, дурачась, переходили с одной на другую переполненную людьми улицу. Бро
дили допоздна. Когда подкатил трамвай «аннушка», Люда, быстро попрощавши
сь, вошла в него, махнула рукой. Трамвай тронулся. И тут по растерянному, вд
руг вытянувшемуся Сашкиному лицу, по тому, как рванулся он, будто терял Лю
ду навсегда, и, догнав длинными ногами уходящий трамвай, не вскочил, а влет
ел в него на полном ходу, все стало ясно…
Невольно все рассмеялись, до того неожидан был этот Сашкин «вираж». А Кат
юша Коняшина негромко сказала:
Ц Ребята, ведь это всерьез.
Никто из воздухоплавателей не жил за Крестьянской заставой, поэтому ник
то не видел их вместе. А Сашка скажет, бывало, матери: «Заночую у дяди Троши
на Таганке». А сам Ц провожать Люду в Дубровский поселок по темной прити
хшей улице, где слышится лишь иногда издали цокот копыт по мостовой редк
ого уже тогда извозчика. Дойдут-до ее дома, постоят у палисадника, укрытые
теплым вечером и россыпью звезд.
Люда скажет:
Ц Иди, уже поздно.
Он крепко держит за руки.
Ц Не отпущу. Никогда. Запомни!
Ц Ну ладно, я немножко провожу тебя.
А это «немножко» Ц до Таганской площади. А обратно Ц разве он пустит ее о
дну! Не заметят, как светать станет, на небе заря вовсю разгорится, погасну
т уличные фонари.
К дяде Троше Сашка так и не попадал.

III

Они уже в пути к Юго-Западному фронту. Знакомая Вере по поездкам на юг ста
нция Скуратово. Бывало, и вместе с Людой катили они здесь к морю. Жаркое со
лнце… хрустящая под ногами галька… плещущие волны… Она и в этом году про
езжала тут. Так, с майским сочинским загаром, и едет на фронт.
Другим стало Скуратово. Нет, вокзал тот же, тот же медный колокол бьет при
отправке поездов, та же закопченная паровозным дымом водокачка. Но остал
ьное… Множество людей, суета, озабоченные лица. За кипятком очередь, как з
а хлебом. Эшелоны, эшелоны, все пути забиты. Воинские Ц на запад, с эвакуир
ованными Ц на восток.
Перемещаются целые заводы, со станками и оборудованием. В теплушках битк
ом Ц взрослые, дети, груды скарба, среди которого малыши, несмотря на тяго
ты пути, заводят игры Ц живут своей жизнью. Рядом из таких же теплушек под
ают голос коровы, свиньи. Чувствуется, люди не могут свыкнуться с тем, что
пришлось спешно уезжать неизвестно куда. Там, где был их дом, теперь хозяй
ничает враг.
За Харьковом Вера встретилась с войной вплотную. После налета «хейнкеле
й» вместе с другими уцелевшими кинулась к горящему эшелону с эвакуирова
нными. Помочь раненым, спасти, кого еще можно. Они вытаскивали пострадавш
их из-под обломков, из искореженных вагонов, рвали рубахи на бинты, перевя
зывали раны. Дым. Кровь. Стоны раненых. Голоса зовущих, потерявших друг дру
га людей.
Потом они шли впереди своего паровоза и расчищали путь.
Уже в вагоне, под стук колес, Вера торопливо писала в Бузулук маме, ребятиш
кам, спешила уверить, что жива. «Вам Ц только счастья!» То же написала и Лю
де Ц в адрес «на деревню, дедушке»…
В вагоне с Верой Попов и Почекин. Попов ее двоюродный брат. Если бы не он, он
а не скоро стала бы воздухоплавателем. Сергей рано потерял отца и жил в Ве
риной семье. Он был старше ее на три года и уже работал. А по воскресеньям к
уда-то исчезал. Однажды на дотошные Верины приставания тихонько признал
ся:
Ц Летаю.
Она так и ахнула.
В первое же воскресенье он ее взял с собой.
Посреди двора газового завода, куда они пришли, лежала груда материи. К не
й присоединили шланг. Груда зашевелилась, стала пузыриться, приподнимат
ься, складки на ней расправились, и на глазах стал надуваться шар. Скоро он
поднялся выше заводской крыши. Книзу суженный, он походил на гигантскую
каплю. Под ним была подвешена на стропах корзина из ивовых прутьев.
Распоряжался всем высокий, сутуловатый человек с немного заостренными
чертами смуглого лица. В ухе Ц серьга. Как атаман-разбойник, подумала Вер
а. Но светлые его глаза были самыми мирными. Фамилия у него была странная
Ц Мейснер, а имя совсем обычное Ц Иван Иваныч.
Рядом с ним Сергей выглядел более крепким, широким в плечах. Мягкие черты
лица, полные губы подчеркивали его добродушный характер (правда, Вере хо
рошо были известны и его упорство, когда чего-то добивался, и даже взрывча
тость). Но сейчас сдвинутые напряженно брови все равно не придавали лицу
строгости.
Мейснер первым влез в корзину. Еще раз осмотрел аэростат. Застегнул шлем,
комбинезон и, когда в корзину влез Сергей, скомандовал:
Ц Валяйте, братцы!
Крепления отпустили, и аэростат рванулся вверх.
Ц Скажи маме, вернусь не скоро! Ц крикнул Сергей.
Вера ошеломленно смотрела, как удалялся аэростат. И тут же твердо решила,
что будет летать.
Заметив, с какой заинтересованостью и даже завистью провожает она Серге
я в полеты, Мейснер как-то сказал ей:
Ц На Большой Спасской, в церквушке, тут недалеко, на «букашке» доедешь, о
ткрывается Воздухоплавательная школа общества Осоавиахим.
Ц А девочек туда берут? Ц сразу навострилась Вера.
Ц Попробуй.
…Среди всех толпившихся в ожидании ответа у дверей комнаты, где заседала
приемная комиссия, Веру особенно привлекла высокая худенькая девушка с
серьезным взглядом карих глаз. В ее молчаливой сдержанности чувствовал
ось такое же, как у нее самой, неодолимое волнение, и в то же время было в ней
какое-то дающее уверенность спокойствие, какого самой Вере, как ей казал
ось, не хватало.
Люде же как раз пришлись тогда по душе Верины свобода и легкость, с какими
ориентировалась она во всем, ее решительность и открытость ко всем, кто р
ядом.
Домой после всех треволнений этого дня они пошли вместе.
Ц Тебя кто надоумил пойти в эту школу? Ц поинтересовалась Люда.
Ц Мейснер, Ц обрадованно откликнулась Вера. Ц Он летает на воздушном
шаре. Он друг моего брата Сергея.
Ц И меня Мейснер, Ц страшно удивилась Люда. Ц Он муж моей старшей сестр
ы Валентины.
Обе рассмеялись. Круг знакомых замкнулся. Они сразу подружились. Оказало
сь Ц навсегда.

Наконец-то они в деле. После всего, что довелось увидеть по дороге к фронт
у, хотелось воевать лучше, «не щадя живота», как говорили в старину.
Машина с лебедкой в глубоком овраге. Крутится барабан, то сдавая, то выбир
ая трос привязного аэростата. В корзине Ц там, в вышине, Ц двое: командир
аэростата Вера Демина и капитан-артиллерист. По нескольку раз в день под
нимаются они для наблюдения за противником и корректировки огня нашей а
ртиллерии.
Раньше Вера не представляла себе, какая это акробатика Ц быть на привяз
и. Ей доводилось много летать на самых разных аэростатах, даже на «игруше
чных» шарах-лилипутах, сидя на дощечке, как на качелях, ничем не огражденн
ой Ц на ужас всем, кто смотрел с земли. Но это Ц в свободном полете. А здесь
!..
Когда в первый раз поднялись на восемьсот метров, сразу попали в страшну
ю трепку. Ветер рвал аэростат, гнал дальше, а трос не пускал. Ивовую корзин
у с ними вместе швыряло из стороны в сторону, кренило, вскидывало вверх и т
ут же бросало вниз, как в пропасть. Не заметила, как вцепилась в борт обеим
и руками. Глянула на капитана и вспыхнула от стыда. Она-то воздухоплавате
ль, а он впервые в воздухе. Побледнел до синевы, невмоготу ему, но ни за что н
е держится Ц нечем и некогда. Смотрит в бинокль, в другой руке прибор для
корректировки, на коленях планшет с картой, а тут еще телефонная трубка. Ч
ем помочь?..
Ц Держись за строп.
Сама схватила трубку.
Ц Говори координаты.
Как он нашел противника при неистовой пляске корзины?! Но нашел. Крикнул:

Ц Есть цель.
И стал называть координаты. А она передавать в трубку. Кричит и чувствует,
как сжало голос, должно быть, от волнения. Снизу ей в ответ:
Ц Кто там пищит, у вас что, детский сад? Ц и дальше, не выбирая выражений.

Разозлившись, гаркнула как надо, почти по-мужски:
Ц Прицел сто сорок!
Поняли. Орудие ударило. Эх, недолет! Передала поправку. Перелет. На третий
Ц в самый раз.
Капитан выхватил трубку.
Ц Цель накрыта! Беглый огонь из всех орудий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23