У него даже краска к лицу прилила. Сунул Вере бинокль.
Ц Смотри, товарищ командир, такое надо видеть!
Бинокль у капитана сильный, но Вера никак не могла найти. А потом поймала:
там, далеко, вспыхивают дымки и летят вверх колесами, кутаясь в поднятую р
азрывами снарядов пыль, вражеские машины, бронетранспортеры, минометы, п
ушки…
Ц Вижу за холмом вспышки орудийных стволов. Прошу огня. К корректировке
готов, Ц передал капитан.
А по аэростату уже била фашистская батарея осколочным. Им, конечно, было п
онятно, для чего он здесь. Снаряды сначала рвались далеко, а потом Ц совсе
м рядом, осколки с визгом резали воздух. Хотелось сжаться в комочек, стать
с воробышка. На земле можно где-то укрыться, в траншее, в канаве… Они болта
лись на виду, будто дразнили: вот мы, открыты со всех сторон!.. Но спускаться
рано. Надо маневрировать. Вера отдала команду на лебедку:
Ц Дать высоту.
Взлетели. И опять вниз. Парни на машине с лебедкой старались вывести их из
-под огня. Но фашисты вновь нащупали, стали бить по оврагу фугасными, стар
аясь уничтожить лебедку.
Взрывная волна швырнула хуже ветра. Земля дыбом встала.
…Все время жаркие дни. Боевые подъемы. Разведка. Вера уже свободно читала
землю, как военную карту по еле заметным оттенкам на ней.
Почти у горизонта, километрах в пятнадцати разглядела темнеющую полоск
у на желтом поле. Пригляделась: танки, даже сосчитать смогла Ц шестнадца
ть. Отыскала мост, солнце било сбоку, и от него ложилась четкая тень. Когда
передали координаты и ударила наша батарея, вместе с осевшим дымом и обл
омками исчезла и эта тень. Крутые изгибы окопов прослеживались по освеще
нным и теневым их сторонам и зубчикам траверсов. Не по себе стало, глядя на
них. Это были наши окопы, их оставили три дня назад. Теперь в них враг.
Ударила где-то пушка Ц и сразу бинокль в ту сторону. На высоте все звуки з
емли слышны хорошо. Когда же тихо, что, правда, редко бывает, короткие авто
матные очереди все время откуда-нибудь доносятся, даже забавно слышать,
как внизу Почекин распекает нерадивого, кто-то отдает команду, кто-то кри
кнет: «Кухня приехала!» Вот только запахи кухни наверх не долетают. Там ли
шь запах тротила от рвущихся вблизи снарядов, но его лучше бы не знать.
Когда они прибыли сюда, их встретили довольно прохладно. Косо посматрива
ли на аэростат Ц зачем нам этот «пузырь»? Его, как ни маскируй по оврагам,
фриц все равно усечет, будет бомбить. Но, когда в первый же подъем они помо
гли артиллеристам подавить две вражеские батареи и рассеять скопление
другой немецкой техники, отношение к ним резко переменилось. Их стали ув
ажительно называть «глаза и уши артиллерии», О результатах их работы наз
емные части узнавали по тому, как стихали вражеские батареи.
«Пузырик» в очередной раз залатали, подкормили газом. Раздалась команда:

Ц Наблюдатели, в корзину!
Аэростат пошел вверх. Теперь там Коля Голиков. С ним Вера летала еще на В-1.
Бесстрашный человек, недаром Сережа Демин для испытаний новых конструк
ций обычно брал его. Снаряды рвались вблизи корзины, зажимая ее в кольцо. С
мотреть на это с земли, когда там не ты, а кто-то другой, было жутковато.
Вера обернулась на шум подъехавшего «газика». Выскочивший из него Серге
й Попов светился радостью, как луна в полнолуние. Только что в штабе дивиз
ии ему вручили письмо от жены, из Бузулука. Лена родила ему сына. Назвала С
ережей.
Ц Я, Вер, счастливый, Ц похвастался он, Ц если убьют, живет уже в Бузулук
е новый Сережка Попов.
«Горе у меня, Люда! Убили моего капитана.
Пишу тебе в «никуда», не веря, что письмо дойдет, но не могу не поделиться, в
едь всегда радость и горе делили пополам…
Мы столько раз поднимались с капитаном вместе для корректировки. Пережи
тая вместе опасность роднит. А мы в корзине, под огнем врага Ц вдвоем, ник
ого рядом. Не раз доводилось прыгать с горящего аэростата. И сегодня приш
лось прыгать. Фриц подкрался, паразит, со стороны солнца, так что мы и ребя
та на земле не сразу его заметили. Зенитная батарея прикрытия открыла ог
онь. Но поздно. Чувствую, падаем Ц значит, горим, только из корзины нам это
еще не видно.
Капитан крикнул мне:
Ц Прыгай!
Он старался меня уберечь. Он старший по званию. Но я Ц командир. Поэтому п
риказываю:
Ц Прыгай первым, капитан.
Он вывалился из корзины. Я Ц за ним. Считаю до пяти… до восьми Ц высота по
зволяет. Дергаю за кольцо. Парни на лебедке помогают нам, пускают машину н
а аварийной скорости, стараются оттянуть от нас пылающий почти в три тыс
ячи градусов факел, его жар на расстоянии достает. Все же от беды не ушли. Ф
риц, сделав свое черное дело, не убрался восвояси, вернулся и дал нескольк
о очередей. Я приземлилась благополучно. А капитана смертельно ранило. Г
лянула в его сторону Ц ветер парашют треплет. Надо погасить его, может по
волочить за собой. Но капитан не шевелится. Кинулась к нему.
Ц Василь Иваныч, миленький, как же так?..
Чуть дышит, гимнастерка в крови. Положили мы его на плащ-палатку, осторожн
о подняли в полуторку. За всю дорогу он лишь раз открыл глаза. Было в них уд
ивление и как бы чувство вины: вот, подвел я вас, лежу…
Мы надеялись: довезем. Не довезли.
Обязательно будь жива, Люда!
Твоя Вера».

IV

Экипаж Людиного самолета неожиданно вернули в Москву, и тут она узнала, ч
то Вера и другие дирижаблисты отправлены с воздухоплавательными отряд
ами артиллерийского наблюдения на фронт. Затосковала. Захотелось быть с
ними.
Но для грусти времени не оставалось. Начались полеты. Опять на транспорт
ном, но уже переоборудованном. Мягкие кресла на нем были заменены скамья
ми, наверху оборудовано место для «шкаса» (скорострельного пулемета Ц т
урель. С ними стал летать еще один член экипажа, стрелок. Они были уже не та
к беззащитны, как прежде, когда не имели возможности отвечать огнем фаши
стским «мессерам».
Саша тоже летал на транспортном, в другом отряде. Люда со Свердловска его
не видела. На аэродроме спросит Ц говорят: был вчера. Или: полчаса назад в
ылетел на задание. Главное Ц цел!
Полетов много: в тыл врага, к партизанам. Доставляли оружие, боеприпасы, де
сантников для подкрепления.
Они и сегодня с десантом. Люда смотрит на безусых, видимо, только со школьн
ой скамьи ребят. Сидят, обхватив винтовку, сосредоточенные, в напряженно
м ожидании. Кто-то поправит сумку с патронами, лямки парашюта, неловко, не
привычно еще… О чем они думают? О маме? Или о девушке, которой не хватило см
елости сказать, что нравится?.. А может, дом уже напрочь отгорожен от них и в
мыслях только: как вступят в первый бой?..
Ночь. Линию фронта перелетели, как всегда, на бреющем. За иллюминатором кр
асные черточки трассирующих пуль, всплески света и грохот разрывов зени
тных снарядов.
Огненный порог позади. Снова чернота.
И вот команда:
Ц Приготовиться к выброске!
Все вскакивают. В самолете очень тихо, привычный гул моторов не в счет.
Ц Мы над точкой приземления, Ц раздается голос командира Масленников
а, Ц начинайте выброску.
Дверца самолета распахивается. Снаружи, захлебываясь, с шумом врывается
леденящий ветер. На лицах парней капельки пота.
Люде не раз приходилось прыгать с парашютом. Ей знакомо охватывающее пер
ед прыжком невольное чувство боязни. Но одновременно к нему присоединял
ось трепетное и радостное ожидание полета под раскрывшимся парашютом. О
на прыгала к ожидавшим внизу друзьям. А эти, может быть, в лапы врага…
Ц Не отставать, Ц командует их командир, младший лейтенант, Ц за мной!

И первым исчезает в проеме двери. Следом за ним прыгают и остальные, друг з
а другом, глядя лишь на спину впереди стоящего. Так легче подойти к двери,
шагнуть в пустоту. Некоторым это трудно, кое-кто жмется к стене, уступая о
чередь другим, бесцельно ощупывает на себе снаряжение. Люда торопит. Зна
ет: приземлиться нужно всем вместе, на выбранной поляне, иначе потеряют д
руг друга, заблудятся в лесу.
Следом за десантниками они выбрасывают тюки с боеприпасами, продовольс
твием.
Пройдя в свой «радиозакуток», Люда настроилась на радиопривод аэродром
а. Еле слышное «ззз» Ц длинное, как дорога в степи… Но вот коротко прозвуч
ало: «лкс» Ц как бы невзначай радиопривод назвал себя. Доворот ручки, и зв
енящее «ззз» придвинулось вплотную. Стрелка индикатора радиополукомпа
са, вздрагивая, коснулась нулевой отметки.
Масленников кивнул:
Ц Порядок. Теперь дотопаем до хаты.
Поймав позывные базы, Люда передала по коду:
Ц Я семь ноль. Задание выполнили. Легли на обратный курс.

V

Вера шла молча, боясь, что голос дрогнет и идущие рядом Почекин и Волков по
ймут, как трудно ей, раненной в ногу, поспевать за ними, рослыми и крепкими.
Только брови, непроизвольно вскидывались при каждом шаге. Рана была нетя
желой, но доктор в полевом госпитале так и не успел ее обработать, был убит
разорвавшимся вблизи снарядом. И рана все больше давала о себе знать.
В последний раз на аэростате они с артиллеристом-наблюдателем поднялис
ь возле небольшой деревушки, названия которой Вера не запомнила. Эти дни
и ночи они все отходили, и сколько деревушек осталось позади… Поднялись
в воздух на рассвете. Тут же налетели два «мессера». С горящего аэростата
прыгали с парашютом. На другом конце деревни была уже слышна автоматная
трескотня.
Уходили по безлюдной, оставленной войсками дороге. Щемило неприятное чу
вство потерянности. Машин не было. Кончились боеприпасы. Вера видела, как,
выпустив по врагу последний снаряд, артиллерист со слезами целовал ство
л орудия, прощаясь с ним.
Впереди показались военные. Сразу не разобрали Ц чьи. Потом увидели Ц с
вои, человек двадцать. Они прибавили шагу. Встретившись, остановились. Не
высокого роста, суховатый, серый, как и все они, от пыли, с окровавленной по
вязкой на голове, майор сумрачно спросил:
Ц Куда идете?
Ц К своим, Ц ответили они. Ц Позади немцы.
Ц Мы тоже к своим. Позади нас тоже немцы.
Все вокруг будто сжалось, стало тесным Ц дорога, поля, высокое небо… Окру
жены. Они и прежде догадывались, но старались отогнать эту мысль, слишком
чудовищна она была. Сейчас горькая истина встала во всю явь. Они смотрели
друг на друга, ища ответа: куда теперь? Казалось невероятным, чтобы кольцо
так вот намертво сомкнулось, где-то можно пробиться к своим. Надо.
Старший лейтенант Ц артиллерист-наблюдатель Ц достал из планшета кар
ту, и они с майором, присев на обочине, стали изучать ее. Остальные, сбросив
на землю немудреную солдатскую амуницию, тоже присели, стали крутить циг
арки. Вера скинула сапоги. Ноги горели.
Решили пробиваться в сторону Миргорода, там должна проходить линия фрон
та.
На Полтавщине лесов и пригорков, как в средней полосе России, нет. Попадал
ись глубокие балки, все остальное Ц ровная как стол степь. Балками они не
пошли, там частые селения, а значит, гитлеровцы. Шли степью. Пшеница местам
и не была убрана, война помешала, а теперь и убирать было нечего, поле все и
зъезжено машинами, танками, изрыто воронками. Стояла лишь отдельными кур
тинами, желтая, высохшая, без живинки. Переходя от одной куртины к другой,
они хоть на время бывали укрыты от чужих глаз. Рвали на ходу уцелевшие зер
на, жевали. Провиант давно кончился.
К большаку подошли под вечер. Не увидели, а угадали по гулу моторов. Засвет
ло не проскочить, тем более, что неубранная пшеница кончилась, дальше Ц г
олое поле. На нем возвышалось лишь несколько копен соломы. В них и решили д
ождаться темноты.
Если бы знали, что ждет их здесь, обошли бы эти копны подальше стороной. Но
они были рады укрытию. Закопавшись в солому, Вера лежала в неясном, опутав
шем ее тумане. Сладко ныла каждая жилка, даже рана поутихла. Виделось: они
уже по другую сторону большака, еще немного усилий Ц и выйдут из окружен
ия…

VI

В середине ноября, вырвавшись из почти уже затянутого кольца окружения,
обросший бородой, почерневший, Сергей Попов прибыл в Кунцево, в Центр фор
мирования воздухоплавательных отрядов. И тут же получил назначение в Ше
стнадцатый Отдельный воздухоплавательный отряд, базировавшийся в его
родном Долгопрудном, где до войны он командовал группой аэростатов Аэро
логической обсерватории. Отряд входил в Московскую зону обороны, его зад
ачей было наблюдение с воздуха за противником в секторе между Ленинград
ским и Дмитровским шоссе. Гитлеровцы наступали здесь со стороны Клина. В
ставшем уже прифронтовым поселке был ясно слышен гул артиллерийской ка
нонады. С крыши эллинга, где находился наблюдательный пункт формирующей
ся здесь стрелковой дивизии, в бинокль можно было видеть на дорогах пере
движение вражеских частей.
Аэростатные точки располагались широким фронтом. Их отряда Ц у Дмитров
ского шоссе, в Долгопрудном и у станции Ховрино. Дальше Ц аэростаты сосе
дей, Семнадцатого отряда.
Ночами к передовой непрерывно шли стрелковые части, громыхали танки, кат
ила всякая другая техника. Казалось, даже воздух был пропитан ожиданием
начала нашего наступления. Попов был рад тому, что его установленное на а
втомашинах хозяйство мобильно и вместе с войсками сможет идти вперед.
Когда прибыли два полка корпусной артиллерии, Попов связался с батареям
и и вместе с майором-артиллеристом, с которым ему предстояло работать, по
днялся в корзине аэростата.
Перед ними открылась местность, знакомая Попову каждым оврагом, речкой,
лесной опушкой. Когда-то до войны он исходил вдоль и поперек эти пахнущие
земляникой и лесными цветами места. Много раз, несомый воздушным потоком
, пролетал тут на свободном аэростате, проплывал на дирижабле. Сейчас зна
ние местности очень пригодилось.
Сориентировав карту по местности, майор помечал на ней цели.
Ц Вон за тем кустарником глубокий овраг, Ц подсказывал Попов, Ц мином
еты скорее всего оттуда бьют. А за мостом должны быть их пушки.
Майор вскинул к глазам бинокль.
Ц Точно. Вижу дымок из одного ствола. Ведет пристрелку.
Они передали на батарею координаты, чтобы там тоже могли пристреляться.

Приказа о наступлении еще не было, и невероятно трудно было им, видя с высо
ты всю панораму расположений позиций врага, сдерживать нетерпение. Попо
ва, еще недавно испытавшего сполна жгучую горечь отступления, теперь зах
ватило такое же жгучее, но радостное ожидание близящегося удара по врагу
.
Шестого декабря аэростат, как всегда, был в воздухе еще с ночи. Попов и май
ор-артиллерист уже знали о предстоящей большой работе и нетерпеливо пос
матривали на светящиеся стрелки часов. Внизу, в напряженной тишине, прос
трекотал мотоцикл связиста. Резко раскачиваясь, скрипела их корзина. Они
всматривались в даль, стараясь по еле заметным в темноте светлячкам фар
уловить передвижение вражеской техники. Стыли руки. На высоте ветер был
особенно злым, в ледяной кулак забирал лицо, прохватывал сквозь нагольны
й полушубок.
На востоке чуть проклюнулась полоска света, когда тишину разорвало гром
овым гулом. И покатило грохочущее несмолкаемое эхо. Содрогнулся воздух д
аже на их тысячеметровой высоте. Земля засветилась всплесками огня. Били
сотни наших орудий. Сотни снарядов рвали мерзлую землю окопов. Ответили
и вражеские пушки. Те, что были помечены у майора на карте, и другие, что до с
их пор скрывали себя. Попов с артиллеристом еле успевали передавать на б
атареи координаты целей.
Ц Недолет. Правее ориентира 23, Ц кричал в трубку хриплым от мороза голос
ом майор. Ц Теперь в самый раз. Цель накрыта!
Вдруг голос его замер. В сторону врага, распарывая темноту, неслись непон
ятные пылающие связки огненных дуг. Справа, потом левее… Так вот они «кат
юши»! Реактивные… Заиграли. О них много слышали, но видеть в деле еще не до
водилось. Их грохочущий завывающий голос выделялся из общего рева оруди
й.
В телефонной трубке раздался резкий голос:
Ц В корзине, в корзине, вы что там? Координаты давайте.
Спохватившись, они стали снова работать.
Стороной прошли штурмовики. Вскоре они уже утюжили огнем скопления гитл
еровцев. Кажущиеся сверху маленькими, упорными, выбрасывающими огонь жу
ками, шли в сумеречном свете танки, увлекая за собой тьму черных точечек н
а снегу Ц пехоту.
Как только аэростат обозначился на светлеющем небе, гитлеровцы открыли
по нему огонь. Снаряды рвались справа, немного выше оболочки.
Ц По нашу душу, Ц досадливо ругнувшись, кивнул в ту сторону майор.
Кольцо разрывов сужалось. Гремело так, будто колотили по железным бочкам
. Ушли вверх. Успели лишь размять затекшие колени да раза два посвободнее
вздохнуть, как по ним снова ударили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23