Она грустно улыбнулась, протягивая руку в пустоту. Она шепнула очень тихо, тише, чем трещат поленья в камине.
– Александр! – Имя беззвучно повисло в воздухе. – Александр, любовь моя.
Ее глаза расширились. Как мог он оказаться здесь, когда феникс был спрятан? Тени были едва различимы. Воздух напряжен и тяжел. За окнами кричали чайки; занесенные ветром в комнату, они исчезли, как и воображаемый шторм.
– Александр. – Имя отдалось в ее голове криком отчаяния. Она боялась.
– Что это? – Она говорила вслух и слышала, как застонала Изабелла. Тени сгущались. Элейн вздрогнула и посмотрела в огонь, он потух. Комната вновь наполнилась шумом бури. Вскочив, Элейн рванулась к узкому окну. Ставни отдернуло ветром, и хрупкое стекло треснуло в переплете. Два острых осколка впились в ногу Элейн.
– Мама! Что это? – Изабелла в ужасе села. – Что случилось?
– Ничего, дорогая. Оставайся в постели. – Элейн закрыла ставень. – Это буря ворвалась в окно. Я его закрою. – Она почувствовала острую боль, наступив еще на один осколок. Ледяной дождь хлестал по лицу и рукам, врываясь и комнату, пока она старалась запереть тяжелые ставни. Наконец, ей это удалось. В комнате снова стало темно.
Изабелла подтолкнула в огонь полено и зажгла свечу.
– С тобой все в порядке? – спросила она высоким, испуганным голосом.
– Я поранила ногу. – Элейн чувствовала, как кровь заливает ступню.
– Буря такая ужасная! – Изабелла подбежала и склонилась над ногами матери. – Я забинтую твою рану. Бедная мамочка, надо было вызвать слугу, чтобы он закрыл ставни. – Она со свечой в руке пошла за бинтами. Дикие тени плясали по стенам.
Элейн села на кровать и со стоном откинулась на подушки. Страх, пульсировавший в груди, смолк. Кто бы ни был в комнате, он исчез.
На другой день буря утихла. Солнце светило, отражаясь в голубых водах Форта, тумана не было вовсе. После завтрака королева послала за Элейн.
– Вы отдохнули, дорогая? – спросила она. И Элейн с усталым удивлением увидела, что королева потихоньку сделала знак от дурного глаза.
– О да, спасибо. – Элейн ни словом не обмолвилась ни о бессонной ночи, ни о порезанной ноге.
– Я последовала вашему совету и отправила гонца в Эдинбург, прося короля вернуться, как только закончатся его дела, – продолжала Иоланда с улыбкой. – Не сомневаюсь, он не захочет быть без меня ни минуты.
– И я не сомневаюсь в этом. – Голова Элейн была тяжела как свинец, и под глазами легли черные круги. Машинально она села рядом с королевой и взяла незаконченную вышивку одной из дам. Изабелла исчезла и уже делилась секретами с одной из своих новых подруг.
– И все же у вас усталый вид. – Иоланда заметила бледность лица Элейн.
Элейн притворно улыбнулась.
– Я и чувствую себя усталой. Боюсь, что это просто старость.
Но это была не усталость, вызванная возрастом, а усталость от отчаяния, наполнявшего ее душу.
XIV
18 марта 1286
Александр был в Эдинбургском замке, он подошел к дверям башни и из нее смотрел на бурю. Весь день погода все ухудшалась. Голубое небо затянуло, черные облака пришли с востока, и пошел снег. Такая погода будет и ночью, а возможно, и всю неделю. Поежившись, он пошел назад в зал и остановился. Он очень устал от встреч, бесед, споров и сплетен, от этого дня, который, как здесь считали, многое решал. Ему хотелось ехать под дождем и ветром, ледяными порывами хлещущими в лицо, и скакать так до изнеможения, чтобы наконец выпить вина и разделить ложе со своей желанной женой.
Он вновь подумал о письме, которое она отправила ему утром, и неописуемом сюрпризе, который обещала. Он надеялся, что встреча закончится к полудню и он успеет домой до темноты. Так и будет: он сейчас же отправится и прибудет домой к полуночи. Вот будет сюрприз, когда он уткнется холодным лицом в ее горящее, разомлевшее ото сна тело.
Не говоря ни слова дворянству и придворным, которые пили, стоя у камина, в ожиднии гонга, который возвестит об ужине, он торопливо побежал по лестнице под потоки дождя.
Его красивый черный конь всхрапнул, когда Александр зашел в стойло, и с обожанием потерся мордой о хозяина.
– Седлай его, Джеймс, и найди четверых человек, чтобы сопровождать меня в Кингхорн, – приказал он конюху.
– В Кингхорн, милорд? – Слуга взглянул на дождь. – В такую погоду реку не пересечь.
– Почему нет, найдем надежного паромщика, чтобы он меня перевез. – Александр хлопнул его по спине. – Поторопись, пока друзья не хватились меня и не заставили остаться или не отправились со мной.
Поездка вдруг превратилась в настоящее приключение, и он не хотел, чтобы ему мешали. Он хотел пуститься в галоп, забыть беседы, тихо звучащие голоса и бросить вызов буре.
Дорога до Далмени была ужасной. Он скакал впереди четырех своих сопровождающих и, когда они приехали, поднял лодочника из постели, стуча рукоятью меча по колоколу и слыша, как звон отдается над вспененной водой и тает в порывах ветра.
– Не берите сегодня с собой лошадей, милорд, – орал Джеймс во всю мочь, пытаясь перекричать ветер. – Их нельзя перевозить на открытом плоту. Лучше оставьте их здесь, а на том берегу возьмете других.
– Слишком ненастная погода, милорд, – сказал лодочник. Его борода развевалась на ветру. – Я не могу сегодня ехать.
– Нет, мы поедем, – разъяренно крикнул Александр. Он бросил поводья Джеймсу. – Ты останешься и перегонишь лошадей обратно в замок. А ты, мой друг, – обратился он к лодочнику, – получишь кошелек серебряных пенни, когда мы ступим на противоположную сторону. Ведь не боишься же ты? – Король рассмеялся, увидев, как заблестели от жадности глаза лодочника.
Тот насмешливо поднял голову.
– Нет сомнения, мне не найти лучшей компании, если придется встретить смерть, – признался он, глядя на воду.
Ветер теперь дул на юг, и плот бросало по волнам, каскады брызг окатывали его.
Лодочник стоял, напряженно всматриваясь прищуренными глазами, как сильно натянулся парус под порывами ветра. Плыли они быстро, и, когда причалили в Инверкитинг, все промокли до нитки, но настроение Александра было бодрее прежнего.
Сойдя на берег, Александр повернулся к паромщику.
– Кошелек серебра тебе за переправу и еще один твоим людям, мой друг. Ты сегодня сослужил великую службу королю. Найди нам лошадей и провожатого и ступай.
Проводник пытался отговорить короля двигаться дальше, но Александр не желал ничего слушать. С неохотой тот нашел лошадей, трех сопровождающих для короля и еще двух местных жителей.
В свете факелов, которые гасли под дождем, король осматривал лошадей. Три были серыми; лучший жеребец с изящной шеей и гордо поднятым хвостом блестел, как железо. Спустя мгновение Александр уже запрыгнул в высокое седло.
До Кингхорна було уже недалеко, и он вовсе не хотел задерживаться. С криком он развернул лошадь на дорогу и пустился галопом в темноте, так что сопровождающие едва поспевали за ним.
Он почувствовал резкий запах сосен, когда дорога повела прочь от берега, повторяя его взгорки и ямы. Среди деревьев уже сгустилась тьма, и король вынужден был сбавить ход, впервые осознавая, как сильно он запыхался. Конь почувствовал его напряжение и поскакал по краю небольшого утеса. Далеко в море первая вспышка молнии прорезала небо, и король услышал новые раскаты грома. Александр придержал лошадь, чтобы дождаться остальных, но никого не было видно. Щурясь, он пытался разглядеть дорогу. Он знал, что справа была слякоть и, возможно, болото, скрытое соснами.
Сверкнула молния, прорезав, как лезвие, темноту, ударив в одну из сосен, поджигая ее. Лошадь заржала от ужаса и рванулась в негустой сосняк на краю утеса. В отчаянии Александр натянул удила, пытаясь хотя бы отвернуть голову коня, но тот уже месил копытами жидкую скользкую грязь на краю обрыва. Он попытался было выпрыгнуть из седла, но оба они уже падали – в черноту ночи, человек и лошадь.
XV
19 марта 1286
– Нет!
Элейн села на кровати, ужасный крик все еще звенел в ушах.
– Что случилось, мама? – Перепуганная Изабелла тоже села, но Элейн уже выскочила из кровати, набрасывая на ходу тяжелый плащ, подбежала к двери и толкнула ее. Босая, она бросилась вниз по лестнице, пытаясь открыть наружную дверь.
– Миледи? – Заспанный стражник отпер дверь, позволяя буре задувать внутрь.
Она выбежала наружу, уставившись в небо, чувствуя ледяную влагу на лице и шее, зная, что ветер распахнул и рвет ее плащ.
– Нет, нет, – истошно рыдала она, когда Изабелла прибежала за ней, догнав ее во дворе.
– Мама, что с тобой? Это сон? – Изабелла пыталась обнять Элейн и укутать в плащ.
– Это сон! Кошмар! – кричала Элейн. – О, Пресвятая Дева, почему? Я предупреждала его! Говорила ему! И Томас и Майкл Болвери говорили ему. Он же знал!
Вдруг она похолодела.
– Это я сказала королеве послать за ним! Я надоумила ее просить короля вернуться в Кингхорн. Это все я! Это моя вина!
Слезы струились ручьями по ее лицу.
– В чем твоя вина, мама? Что произошло?
За Изабеллой вышли другие люди. Стражник зажег фонарь.
– Что случилось?! – Элейн в отчаянии повернулась к дочери. – Ты не знаешь, никто не знает! Король мертв, вот что случилось! И если моим предназначением было спасти его и Шотландию, то это мне не удалось. Я велела королеве послать за ним, и я погубила его.
XVI
Комната была освещена единственной лампой, ее тусклый свет лился со стола. Элейн лежала, уставившись в потолок. Она дрожала и стучала зубами.
Изабелла уложила мать в постель, напоила снотворным и держала ее руки, пока та не забылась сном. Прислуга была в замешательстве. Королева впала в истерику, и ее уложили в постель. Она рыдала и требовала, чтобы каждый, кто может стоять на ногах, ехал в бурю на поиски.
На поиски чего? Полуобнаженная старуха с диким взглядом выбежала во двор посреди ночи, визжала, что король мертв, что он упал с лошади и что во всем виновата она. Все, кто видел в эту ночь Элейн Map, скрестили пальцы, опасаясь дьявола.
Голова Элейн была тяжелой, глаза покраснели от рыданий, но она не могла заснуть. Когда она слегка поворачивала голову, то видела Изабеллу, сидящую у огня. Девушка дремала на стуле, завернувшись в голубой плащ.
Она слышала, как одно полено упало с подставок. Огонь затрещал, и дрожащие блики заплясали по стенам комнаты. Здесь, у кровати, стены были увешаны зелеными и серебристыми коврами, и размеренность их аккуратных узоров была призвана успокаивать уставших.
Элейн закрыла глаза. Повернувшись на бок, она укуталась в плащ, чувствуя свое ледяное тело под одеялами.
– Элейн… Элейн…
Она открыла глаза. Комната наполнилась голосами.
– Ребенок… Девочка… Изабелла…
– Эинион! – Губы ее двигались с трудом. После стольких лет имя казалось незнакомым.
– Элейн… Элейн…
– Александр! – Теперь она плакала, и слезы обжигали ее ледяные щеки.
Голову сдавило; она все еще сильно дрожала. Спала ли она, снова застигнутая кошмарами, или в глубине комнаты действительно кто-то был?
Элейн попробовала сесть, но не могла двинуться.
– Изабелла! – попыталась позвать она, но не проронила ни звука. И вправду ли она видела у стены высокую фигуру, с седыми волосами и огромной бородой, или это просто ветер надул дыма в комнату?
– Эинион Гвеледидд, – снова шепнула Элейн. Она была ужасно напугана. – Я же пыталась предупредить его, я пыталась…
Но он ушел.
– Александр, пожалуйста. Я пыталась его предупредить…
Лампа угасала. Легкий свет коснулся на мгновение лица Изабеллы и исчез, теперь тени отбрасывал лишь огонь.
Тело короля Александра нашли на рассвете, на берегу под утесом; он сломал себе шею. Мертвый конь лежал в нескольких шагах от него. Сначала тело привезли в Кингхорн, а затем доставили в Данфермлайн, где король нашел упокоение рядом с мощами святой Маргариты.
Элейн была слишком больна, чтобы взглянуть на тело. Утром, когда тело короля принесли к постели его жены, Элейн поразила лихорадка. Если она и знала, что ее племянник был с ней под одной крышей, то не подавала виду. Страну потрясла весть о гибели короля. Сплетни ходили по всему графству Map. Изабелла послала за Мейри; та приехала из Фолкленда, и они вместе выхаживали Элейн.
Прошло несколько недель, прежде чем Элейн смогла снова возвратиться в Килдрамми, оставить Мейри няней в Фолкленде, а Изабеллу – придворной дамой королевы. Она скакала по пустым северным холмам, сквозь ветер и дождь, словно бросая вызов жестоким богам, позволившим королю погибнуть. Всю свою жизнь она видела, что произойдет в будущем, но не могла этого предотвратить. Смерть Александра, как и любая другая смерть, была судьбой. А судьбу никто не мог изменить.
Глава тридцатая
I
Май 1286
– Итак, что случилось, то случилось! – Дональд откинулся в изящном складном кресле с красивой резьбой. – Парламент в Скоуне выбрал опекунский совет для временного управления Шотландией, до того, как изберут нового короля. А меня в нем нет. Без сомнения, так вышло из-за моей жены: какое еще решение могли они принять после устроенного ею глупого представления.
– Дональд. – Элейн не могла скрыть боль в голосе. – Пожалуйста, не думай, что после всего того, что уже лежит на моей совести, мне не хватает еще и твоих обвинений. – Она глубоко вздохнула, пытаясь сдержать бурю эмоций. – Где сейчас королева?
– Она в замке Стерлинг, и с ней Изабелла. Да поможет Бог Шотландии! Как обстоит дело с наследником? Внучка короля в Норвегии, послушная иноземному королю, нерожденный ребенок. Кто мог подумать, что такое несчастье постигнет королевство! – Дональд сел. – Тебе будет приятно узнать, что Дункан Файф – один из опекунов, хотя он еще молод. А Александр Бакан и Джеймс Стюарт вместе с епископами будут охранять наше благочестие.
– А Роберт Каррик или его отец? – Элейн пыталась сосредоточиться на интонации, с которой Дональд это говорил. Она сильно похудела, у нее были черные круги под глазами.
Дональд покачал головой.
– Брюс и Баллиоль следят друг за другом, как бойцовые петухи перед схваткой. Они оба помнят о своем королевском происхождении, хотя и древнем. Твой племянник, старший Роберт Брюс, лорд Аннандейл, напоминает всем о том, что прежний король когда-то назначал его наследником. – Он всматривался в лицо Элейн, но оно оставалось озабоченным и напряженным. Она вспоминала о своем короле Александре и том ощущении ужаса, поторое еще недавно связывало их.
– Как я могу забыть это, – вздохнула она. – Это случилось, когда умер Джон. Бедный Джон, он так мечтал когда-нибудь стать королем.
Дональд кивнул.
– Лорды королевства мудро решили не избирать в свой совет ни Брюса, ни Баллиоля. Но если королева потеряет ребенка, если он вообще есть, – добавил он скептически, – и если что-то случится с Маргарет в Норвегии, которая является пока единственной прямой наследницей и которой мы все присягнули теперь, один из них станет, без сомнения, нашим королем.
У Элейн перехватило дыхание.
– И наша дочь помолвлена с наследником Брюса, – прошептала она.
«Должно быть, чудесно выйти замуж за короля». – Голос Изабеллы эхом звучал в голове Элейн. Дональд мрачно улыбнулся.
– Не стоит раньше времени представлять корону на голове Изабеллы, дорогая. До юного Роберта Брюса перед троном стоит минимум четыре поколения. Его отец и дед – вот два из них, а может быть, еще и прольется кровь, если сюда встрянет и Джон Баллиоль. – Он встал. – Где Гратни?
– Он с братьями уехал с утра на охоту. Вряд ли они вернутся до темноты.
Дональд подошел к Элейн и поцеловал ее в затылок.
– Прости, дорогая, это не твоя вина, что меня не назначили опекуном. Они знают, что мы близки с Брюсами, мы ведь уже объявили о помолвке. Молодой Дункан был выбран только потому, что по старым традициям графства Файф он более всех других имеет право унаследовать трон. Да поможет нам Бог. Похоже, это было важнее, чем его умение управлять, и это явилось причиной его избрания. – Дональд горько усмехнулся. – Он еще не делился с тобой своими планам относительно маленькой дочери?
– Нет, она же еще ребенок, Дональд, он не может строить никаких планов.
– Тебя ведь тоже выдали замуж ребенком, любовь моя. – Он обнял Элейн. – Лорд Бакан, похоже, поймал его. Он захотел брака маленькой Изобел со своим старшим сыном, и Дункан дал согласие.
Элейн закрыла глаза и покачала головой.
– Но Джон Бакан уже взрослый мужчина. И, конечно, он не будет дожидаться ее. – Она уставилась в нишу, где борзая Сара спала, положив голову на лапы.
Элейн прогоняла ощущение того, что ей уже заранее все известно. Больше никогда она не будет слушать голоса, роящиеся в ее голове, или смотреть на призрак, когда он придет. Судьба не должна так преследовать ее. Что боги задумали, то они и так без всякой пощады исполнят. На земле нет ни мужчин, ни женщин, способных уйти от судьбы, уготованной им. А если знать судьбу заранее, то будет еще тяжелее переносить ее. Она подошла к окну. На горизонте за замком, на краю сверкающего весеннего неба, она увидела стаю птиц, летящих на восток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Александр! – Имя беззвучно повисло в воздухе. – Александр, любовь моя.
Ее глаза расширились. Как мог он оказаться здесь, когда феникс был спрятан? Тени были едва различимы. Воздух напряжен и тяжел. За окнами кричали чайки; занесенные ветром в комнату, они исчезли, как и воображаемый шторм.
– Александр. – Имя отдалось в ее голове криком отчаяния. Она боялась.
– Что это? – Она говорила вслух и слышала, как застонала Изабелла. Тени сгущались. Элейн вздрогнула и посмотрела в огонь, он потух. Комната вновь наполнилась шумом бури. Вскочив, Элейн рванулась к узкому окну. Ставни отдернуло ветром, и хрупкое стекло треснуло в переплете. Два острых осколка впились в ногу Элейн.
– Мама! Что это? – Изабелла в ужасе села. – Что случилось?
– Ничего, дорогая. Оставайся в постели. – Элейн закрыла ставень. – Это буря ворвалась в окно. Я его закрою. – Она почувствовала острую боль, наступив еще на один осколок. Ледяной дождь хлестал по лицу и рукам, врываясь и комнату, пока она старалась запереть тяжелые ставни. Наконец, ей это удалось. В комнате снова стало темно.
Изабелла подтолкнула в огонь полено и зажгла свечу.
– С тобой все в порядке? – спросила она высоким, испуганным голосом.
– Я поранила ногу. – Элейн чувствовала, как кровь заливает ступню.
– Буря такая ужасная! – Изабелла подбежала и склонилась над ногами матери. – Я забинтую твою рану. Бедная мамочка, надо было вызвать слугу, чтобы он закрыл ставни. – Она со свечой в руке пошла за бинтами. Дикие тени плясали по стенам.
Элейн села на кровать и со стоном откинулась на подушки. Страх, пульсировавший в груди, смолк. Кто бы ни был в комнате, он исчез.
На другой день буря утихла. Солнце светило, отражаясь в голубых водах Форта, тумана не было вовсе. После завтрака королева послала за Элейн.
– Вы отдохнули, дорогая? – спросила она. И Элейн с усталым удивлением увидела, что королева потихоньку сделала знак от дурного глаза.
– О да, спасибо. – Элейн ни словом не обмолвилась ни о бессонной ночи, ни о порезанной ноге.
– Я последовала вашему совету и отправила гонца в Эдинбург, прося короля вернуться, как только закончатся его дела, – продолжала Иоланда с улыбкой. – Не сомневаюсь, он не захочет быть без меня ни минуты.
– И я не сомневаюсь в этом. – Голова Элейн была тяжела как свинец, и под глазами легли черные круги. Машинально она села рядом с королевой и взяла незаконченную вышивку одной из дам. Изабелла исчезла и уже делилась секретами с одной из своих новых подруг.
– И все же у вас усталый вид. – Иоланда заметила бледность лица Элейн.
Элейн притворно улыбнулась.
– Я и чувствую себя усталой. Боюсь, что это просто старость.
Но это была не усталость, вызванная возрастом, а усталость от отчаяния, наполнявшего ее душу.
XIV
18 марта 1286
Александр был в Эдинбургском замке, он подошел к дверям башни и из нее смотрел на бурю. Весь день погода все ухудшалась. Голубое небо затянуло, черные облака пришли с востока, и пошел снег. Такая погода будет и ночью, а возможно, и всю неделю. Поежившись, он пошел назад в зал и остановился. Он очень устал от встреч, бесед, споров и сплетен, от этого дня, который, как здесь считали, многое решал. Ему хотелось ехать под дождем и ветром, ледяными порывами хлещущими в лицо, и скакать так до изнеможения, чтобы наконец выпить вина и разделить ложе со своей желанной женой.
Он вновь подумал о письме, которое она отправила ему утром, и неописуемом сюрпризе, который обещала. Он надеялся, что встреча закончится к полудню и он успеет домой до темноты. Так и будет: он сейчас же отправится и прибудет домой к полуночи. Вот будет сюрприз, когда он уткнется холодным лицом в ее горящее, разомлевшее ото сна тело.
Не говоря ни слова дворянству и придворным, которые пили, стоя у камина, в ожиднии гонга, который возвестит об ужине, он торопливо побежал по лестнице под потоки дождя.
Его красивый черный конь всхрапнул, когда Александр зашел в стойло, и с обожанием потерся мордой о хозяина.
– Седлай его, Джеймс, и найди четверых человек, чтобы сопровождать меня в Кингхорн, – приказал он конюху.
– В Кингхорн, милорд? – Слуга взглянул на дождь. – В такую погоду реку не пересечь.
– Почему нет, найдем надежного паромщика, чтобы он меня перевез. – Александр хлопнул его по спине. – Поторопись, пока друзья не хватились меня и не заставили остаться или не отправились со мной.
Поездка вдруг превратилась в настоящее приключение, и он не хотел, чтобы ему мешали. Он хотел пуститься в галоп, забыть беседы, тихо звучащие голоса и бросить вызов буре.
Дорога до Далмени была ужасной. Он скакал впереди четырех своих сопровождающих и, когда они приехали, поднял лодочника из постели, стуча рукоятью меча по колоколу и слыша, как звон отдается над вспененной водой и тает в порывах ветра.
– Не берите сегодня с собой лошадей, милорд, – орал Джеймс во всю мочь, пытаясь перекричать ветер. – Их нельзя перевозить на открытом плоту. Лучше оставьте их здесь, а на том берегу возьмете других.
– Слишком ненастная погода, милорд, – сказал лодочник. Его борода развевалась на ветру. – Я не могу сегодня ехать.
– Нет, мы поедем, – разъяренно крикнул Александр. Он бросил поводья Джеймсу. – Ты останешься и перегонишь лошадей обратно в замок. А ты, мой друг, – обратился он к лодочнику, – получишь кошелек серебряных пенни, когда мы ступим на противоположную сторону. Ведь не боишься же ты? – Король рассмеялся, увидев, как заблестели от жадности глаза лодочника.
Тот насмешливо поднял голову.
– Нет сомнения, мне не найти лучшей компании, если придется встретить смерть, – признался он, глядя на воду.
Ветер теперь дул на юг, и плот бросало по волнам, каскады брызг окатывали его.
Лодочник стоял, напряженно всматриваясь прищуренными глазами, как сильно натянулся парус под порывами ветра. Плыли они быстро, и, когда причалили в Инверкитинг, все промокли до нитки, но настроение Александра было бодрее прежнего.
Сойдя на берег, Александр повернулся к паромщику.
– Кошелек серебра тебе за переправу и еще один твоим людям, мой друг. Ты сегодня сослужил великую службу королю. Найди нам лошадей и провожатого и ступай.
Проводник пытался отговорить короля двигаться дальше, но Александр не желал ничего слушать. С неохотой тот нашел лошадей, трех сопровождающих для короля и еще двух местных жителей.
В свете факелов, которые гасли под дождем, король осматривал лошадей. Три были серыми; лучший жеребец с изящной шеей и гордо поднятым хвостом блестел, как железо. Спустя мгновение Александр уже запрыгнул в высокое седло.
До Кингхорна було уже недалеко, и он вовсе не хотел задерживаться. С криком он развернул лошадь на дорогу и пустился галопом в темноте, так что сопровождающие едва поспевали за ним.
Он почувствовал резкий запах сосен, когда дорога повела прочь от берега, повторяя его взгорки и ямы. Среди деревьев уже сгустилась тьма, и король вынужден был сбавить ход, впервые осознавая, как сильно он запыхался. Конь почувствовал его напряжение и поскакал по краю небольшого утеса. Далеко в море первая вспышка молнии прорезала небо, и король услышал новые раскаты грома. Александр придержал лошадь, чтобы дождаться остальных, но никого не было видно. Щурясь, он пытался разглядеть дорогу. Он знал, что справа была слякоть и, возможно, болото, скрытое соснами.
Сверкнула молния, прорезав, как лезвие, темноту, ударив в одну из сосен, поджигая ее. Лошадь заржала от ужаса и рванулась в негустой сосняк на краю утеса. В отчаянии Александр натянул удила, пытаясь хотя бы отвернуть голову коня, но тот уже месил копытами жидкую скользкую грязь на краю обрыва. Он попытался было выпрыгнуть из седла, но оба они уже падали – в черноту ночи, человек и лошадь.
XV
19 марта 1286
– Нет!
Элейн села на кровати, ужасный крик все еще звенел в ушах.
– Что случилось, мама? – Перепуганная Изабелла тоже села, но Элейн уже выскочила из кровати, набрасывая на ходу тяжелый плащ, подбежала к двери и толкнула ее. Босая, она бросилась вниз по лестнице, пытаясь открыть наружную дверь.
– Миледи? – Заспанный стражник отпер дверь, позволяя буре задувать внутрь.
Она выбежала наружу, уставившись в небо, чувствуя ледяную влагу на лице и шее, зная, что ветер распахнул и рвет ее плащ.
– Нет, нет, – истошно рыдала она, когда Изабелла прибежала за ней, догнав ее во дворе.
– Мама, что с тобой? Это сон? – Изабелла пыталась обнять Элейн и укутать в плащ.
– Это сон! Кошмар! – кричала Элейн. – О, Пресвятая Дева, почему? Я предупреждала его! Говорила ему! И Томас и Майкл Болвери говорили ему. Он же знал!
Вдруг она похолодела.
– Это я сказала королеве послать за ним! Я надоумила ее просить короля вернуться в Кингхорн. Это все я! Это моя вина!
Слезы струились ручьями по ее лицу.
– В чем твоя вина, мама? Что произошло?
За Изабеллой вышли другие люди. Стражник зажег фонарь.
– Что случилось?! – Элейн в отчаянии повернулась к дочери. – Ты не знаешь, никто не знает! Король мертв, вот что случилось! И если моим предназначением было спасти его и Шотландию, то это мне не удалось. Я велела королеве послать за ним, и я погубила его.
XVI
Комната была освещена единственной лампой, ее тусклый свет лился со стола. Элейн лежала, уставившись в потолок. Она дрожала и стучала зубами.
Изабелла уложила мать в постель, напоила снотворным и держала ее руки, пока та не забылась сном. Прислуга была в замешательстве. Королева впала в истерику, и ее уложили в постель. Она рыдала и требовала, чтобы каждый, кто может стоять на ногах, ехал в бурю на поиски.
На поиски чего? Полуобнаженная старуха с диким взглядом выбежала во двор посреди ночи, визжала, что король мертв, что он упал с лошади и что во всем виновата она. Все, кто видел в эту ночь Элейн Map, скрестили пальцы, опасаясь дьявола.
Голова Элейн была тяжелой, глаза покраснели от рыданий, но она не могла заснуть. Когда она слегка поворачивала голову, то видела Изабеллу, сидящую у огня. Девушка дремала на стуле, завернувшись в голубой плащ.
Она слышала, как одно полено упало с подставок. Огонь затрещал, и дрожащие блики заплясали по стенам комнаты. Здесь, у кровати, стены были увешаны зелеными и серебристыми коврами, и размеренность их аккуратных узоров была призвана успокаивать уставших.
Элейн закрыла глаза. Повернувшись на бок, она укуталась в плащ, чувствуя свое ледяное тело под одеялами.
– Элейн… Элейн…
Она открыла глаза. Комната наполнилась голосами.
– Ребенок… Девочка… Изабелла…
– Эинион! – Губы ее двигались с трудом. После стольких лет имя казалось незнакомым.
– Элейн… Элейн…
– Александр! – Теперь она плакала, и слезы обжигали ее ледяные щеки.
Голову сдавило; она все еще сильно дрожала. Спала ли она, снова застигнутая кошмарами, или в глубине комнаты действительно кто-то был?
Элейн попробовала сесть, но не могла двинуться.
– Изабелла! – попыталась позвать она, но не проронила ни звука. И вправду ли она видела у стены высокую фигуру, с седыми волосами и огромной бородой, или это просто ветер надул дыма в комнату?
– Эинион Гвеледидд, – снова шепнула Элейн. Она была ужасно напугана. – Я же пыталась предупредить его, я пыталась…
Но он ушел.
– Александр, пожалуйста. Я пыталась его предупредить…
Лампа угасала. Легкий свет коснулся на мгновение лица Изабеллы и исчез, теперь тени отбрасывал лишь огонь.
Тело короля Александра нашли на рассвете, на берегу под утесом; он сломал себе шею. Мертвый конь лежал в нескольких шагах от него. Сначала тело привезли в Кингхорн, а затем доставили в Данфермлайн, где король нашел упокоение рядом с мощами святой Маргариты.
Элейн была слишком больна, чтобы взглянуть на тело. Утром, когда тело короля принесли к постели его жены, Элейн поразила лихорадка. Если она и знала, что ее племянник был с ней под одной крышей, то не подавала виду. Страну потрясла весть о гибели короля. Сплетни ходили по всему графству Map. Изабелла послала за Мейри; та приехала из Фолкленда, и они вместе выхаживали Элейн.
Прошло несколько недель, прежде чем Элейн смогла снова возвратиться в Килдрамми, оставить Мейри няней в Фолкленде, а Изабеллу – придворной дамой королевы. Она скакала по пустым северным холмам, сквозь ветер и дождь, словно бросая вызов жестоким богам, позволившим королю погибнуть. Всю свою жизнь она видела, что произойдет в будущем, но не могла этого предотвратить. Смерть Александра, как и любая другая смерть, была судьбой. А судьбу никто не мог изменить.
Глава тридцатая
I
Май 1286
– Итак, что случилось, то случилось! – Дональд откинулся в изящном складном кресле с красивой резьбой. – Парламент в Скоуне выбрал опекунский совет для временного управления Шотландией, до того, как изберут нового короля. А меня в нем нет. Без сомнения, так вышло из-за моей жены: какое еще решение могли они принять после устроенного ею глупого представления.
– Дональд. – Элейн не могла скрыть боль в голосе. – Пожалуйста, не думай, что после всего того, что уже лежит на моей совести, мне не хватает еще и твоих обвинений. – Она глубоко вздохнула, пытаясь сдержать бурю эмоций. – Где сейчас королева?
– Она в замке Стерлинг, и с ней Изабелла. Да поможет Бог Шотландии! Как обстоит дело с наследником? Внучка короля в Норвегии, послушная иноземному королю, нерожденный ребенок. Кто мог подумать, что такое несчастье постигнет королевство! – Дональд сел. – Тебе будет приятно узнать, что Дункан Файф – один из опекунов, хотя он еще молод. А Александр Бакан и Джеймс Стюарт вместе с епископами будут охранять наше благочестие.
– А Роберт Каррик или его отец? – Элейн пыталась сосредоточиться на интонации, с которой Дональд это говорил. Она сильно похудела, у нее были черные круги под глазами.
Дональд покачал головой.
– Брюс и Баллиоль следят друг за другом, как бойцовые петухи перед схваткой. Они оба помнят о своем королевском происхождении, хотя и древнем. Твой племянник, старший Роберт Брюс, лорд Аннандейл, напоминает всем о том, что прежний король когда-то назначал его наследником. – Он всматривался в лицо Элейн, но оно оставалось озабоченным и напряженным. Она вспоминала о своем короле Александре и том ощущении ужаса, поторое еще недавно связывало их.
– Как я могу забыть это, – вздохнула она. – Это случилось, когда умер Джон. Бедный Джон, он так мечтал когда-нибудь стать королем.
Дональд кивнул.
– Лорды королевства мудро решили не избирать в свой совет ни Брюса, ни Баллиоля. Но если королева потеряет ребенка, если он вообще есть, – добавил он скептически, – и если что-то случится с Маргарет в Норвегии, которая является пока единственной прямой наследницей и которой мы все присягнули теперь, один из них станет, без сомнения, нашим королем.
У Элейн перехватило дыхание.
– И наша дочь помолвлена с наследником Брюса, – прошептала она.
«Должно быть, чудесно выйти замуж за короля». – Голос Изабеллы эхом звучал в голове Элейн. Дональд мрачно улыбнулся.
– Не стоит раньше времени представлять корону на голове Изабеллы, дорогая. До юного Роберта Брюса перед троном стоит минимум четыре поколения. Его отец и дед – вот два из них, а может быть, еще и прольется кровь, если сюда встрянет и Джон Баллиоль. – Он встал. – Где Гратни?
– Он с братьями уехал с утра на охоту. Вряд ли они вернутся до темноты.
Дональд подошел к Элейн и поцеловал ее в затылок.
– Прости, дорогая, это не твоя вина, что меня не назначили опекуном. Они знают, что мы близки с Брюсами, мы ведь уже объявили о помолвке. Молодой Дункан был выбран только потому, что по старым традициям графства Файф он более всех других имеет право унаследовать трон. Да поможет нам Бог. Похоже, это было важнее, чем его умение управлять, и это явилось причиной его избрания. – Дональд горько усмехнулся. – Он еще не делился с тобой своими планам относительно маленькой дочери?
– Нет, она же еще ребенок, Дональд, он не может строить никаких планов.
– Тебя ведь тоже выдали замуж ребенком, любовь моя. – Он обнял Элейн. – Лорд Бакан, похоже, поймал его. Он захотел брака маленькой Изобел со своим старшим сыном, и Дункан дал согласие.
Элейн закрыла глаза и покачала головой.
– Но Джон Бакан уже взрослый мужчина. И, конечно, он не будет дожидаться ее. – Она уставилась в нишу, где борзая Сара спала, положив голову на лапы.
Элейн прогоняла ощущение того, что ей уже заранее все известно. Больше никогда она не будет слушать голоса, роящиеся в ее голове, или смотреть на призрак, когда он придет. Судьба не должна так преследовать ее. Что боги задумали, то они и так без всякой пощады исполнят. На земле нет ни мужчин, ни женщин, способных уйти от судьбы, уготованной им. А если знать судьбу заранее, то будет еще тяжелее переносить ее. Она подошла к окну. На горизонте за замком, на краю сверкающего весеннего неба, она увидела стаю птиц, летящих на восток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61