Элейн гуляла, невидимая из деревни, вдоль долины. Воздух под деревьями был холоден; плыл густой аромат гниющей древесины. Дорожка, хорошо протоптанная, была пуста.
Позади шла Ронвен, стараясь не попадаться на глаза. Она дрожала в холодном рассвете и смотрела через деревья на склоны, которые все еще были в тумане. Наконец она решила вернуться обратно.
Элейн шла медленно и мечтательно улыбнулась, увидев синюю вспышку зимородка под деревьями. Она остановилась, глядя на место, где он исчез, и впервые поняла, как холодно было в тенистой лощине. Она натянула плащ плотнее и обернулась. Туман просочился сквозь деревья, приближаясь, спускаясь на кустарник, вьющийся среди старой гниющей травы, свисающей на дорожку. Обе собаки исчезли, нетерпеливо изучая запахи утра. Птицы молчали, туман подступал ближе, и с ним шел холод, несший с собой угрозу.
Элейн заколебалась, но решительно прошла несколько шагов и остановилась снова. Она натянула плащ еще плотнее и осмотрела склон. Только что показавшиеся лучи солнечного света на высоких западных дорогах горы скрылись – все, что она могла видеть, был туман.
Внезапно ей стало трудно дышать. Туман был всюду вокруг нее, касался ее лица, пропитывая одежду. Кто-то был около нее, но она ничего не видела. Тишина замерла в ее ушах.
– Кто здесь? – Элейн отпрянула, вытянув руки перед собой. – Кто это?
Впрочем, она уже знала. Она чувствовала, что он пытается говорить, чувствовала холодный воздух, колышущийся возле ее рта, глаз и ушей.
– Эинион?
Она кружилась на месте, скользя по грязи.
– Пожалуйста, оставь меня.
Ветер возник ниоткуда. Воздух был живительным, и деревья около нее начали сгибаться и скрипеть, их ветви словно разгоняли и рассеивали туман. Элейн сбилась с пути. Она чувствовала, как ежевика цепляется за ее кожу, как крапива хлещет ее по лицу, а колючий кустарник рвет рукав ее платья, оставляя на коже длинную кровоточащую царапину. Закричав, она потеряла равновесие и упала на колени среди плоской гальки речного берега. Ветер все еще метался над ее головой. Она чувствовала, как упал капюшон ее плаща, чувствовала волосы, которые рассыпались, и мешали. В отчаянии она закрыла глаза и присела, обхватив голову руками. И тут она увидела его: он был высокий, белые волосы развевались на ветру, глаза полыхали яростью.
– Мое пророчество сбылось! – врывались в ее голову слова. – Это сбылось! Ребенок. Ребенок. Твоя дочь. Твой ребенок… – Слова стали стихать. – Твой ребенок…
– Нет! – кричала Элейн. – Оставь меня! – кричала она в отчаянии. – Уходи! – Она попробовала встать. – Я не верю тебе, я ничего не хочу знать. Уходи, оставь меня.
Ее ноги все еще скользили по гальке, когда она попыталась ощупью выбраться на крутой берег. Руки Элейн цеплялись за корни дерева, когда она пробовала выбраться, она задыхалась. Цепляясь за мягкую землю, она нашла точку опоры, а затем, путаясь в юбке, выбралась на тропу. Туман здесь был реже. В редких лучах солнечного света, пробивающихся сквозь деревья, виднелась фигура, бегущая к ней.
– Милая! – Крик застрял у Ронвен в горле. Позади нее бежали две собаки. – Я слышала твой крик! Роса! Я не могу бежать быстрее. Что такое? Что случилось? – Она в ужасе смотрела на изодранную, испачканную одежду Элейн и ее заплаканное лицо. – Что с тобой? Ты упала? – Ронвен смотрела вниз, на берег. Клочья тумана все еще колыхались на реке и между деревьями. Где-то поблизости стал ворковать голубь, где-то высоко в кроне дерева, где солнечный свет был уже довольно ярок.
Элейн схватила руку Ронвен. Ее зубы стучали.
– Эинион! – Она задыхалась.
– Эинион? – Побледнев, Ронвен глядела вокруг. Она видела только мягкий белый туман, стелившийся вниз по склону, а потом окутавший Элейн так, что она исчезла из виду. – Что он сказал? – Она крепко обняла Элейн.
– Я не знаю. Не понимаю. Он сказал, что пророчество было истинно. Он говорил о ребенке. – Элейн плакала.
Ронвен чувствовала, как содрогается ее тело.
– Тебе надо посмотреть в огонь, милая. Ты увидишь будущее твое и маленького Александра. Я видела, ты держишься подальше от огня, даже когда в Килдрамми дует восточный ветер. – Ронвен изобразила улыбку. – Словно ты боишься огня.
Элейн покачала головой.
– Я не хочу видеть будущее. Я не хочу знать, что случится. – Она наклонилась и обняла Сабину за шею.
– Но ты видишь его, милая. Вся твоя жизнь и твоя судьба отметили тебя, и, что бы ни случилось с тобой, ты особенная! Ты должна набраться храбрости и посмотреть.
Элейн покачала головой. Солнце сияло, играло на воде, роса искрилась под ним, рассеивая тени.
– Раньше я думала, что Александр был моей судьбой, – прошептала она. – Что я выйду за него замуж и буду королевой, но, когда он умер, я тоже хотела умереть. Было невыносимо жить без него. – Сейчас она сама говорила с собой.
– Тебе и не пришлось бы, – мягко сказала Ронвен.
– Затем появился Дональд. – Элейн не обращала на Ронвен внимания. – Сумрак отступил, и я больше не думала о судьбе. Наша любовь была слишком сильна, чтобы сомневаться в ней. Никто другой не мог быть моей судьбой, только Дональд.
Ронвен покачала головой.
– Нет, лорд Дональд отнял тебя у короля.
– Никто не отнимал меня, Ронвен. – Теперь Элейн чувствовала себя спокойнее. Лучи солнца светили ярче, стало теплее.
– Отнял, – настаивала Ронвен. – Александр был твоей судьбой, но, непонятно почему, что-то нарушилось. Ваши жизни не пересеклись; судьба ошиблась. И теперь боги пытаются вернуть все на свои места. – Лорд Эинион – их посланец. Как ты можешь быть счастлива с лордом Дональдом, – подумай, сколько горя он причинил тебе?
– Это в прошлом. – Элейн все еще дрожала. Держа руку на голове Сабины, она медленно пошла назад к деревне. – Теперь его мать умерла, и все будет иначе. Мы снова счастливы. Он не оставит меня больше.
– Хорошо, если так. – Ронвен медленно двигалась вперед. – Потому что, если когда-нибудь он снова сделает вас несчастной, клянусь, что убью его и верну тебя твоему королю.
Элейн остановилась и увидела, что Ронвен отступила назад. Она была поражена жестокостью голоса Ронвен – будто слышала ее впервые. В ее голове звенели слова Малкольма Файфа: «Твоя няня исполнила мою волю. Жажда убийства у нее в крови».
– Ронвен! – Голос Элейн был резок. Ронвен, шедшая впереди, остановилась и повернулась к Элейн. – Это ты убила Роберта де Куинси?
Ронвен улыбнулась.
– О да, милая. Я убила его ради тебя.
VII
Солнце августа было невыносимо горячим. Земля иссохла и крошилась. Трава и злаки высыхали, и деревья стали ронять листья, как осенью. В пышных садах Абера на деревьях висели лишь маленькие твердые яблоки, покрасневшие раньше времени на ветвях, ломающихся от недостатка влаги.
Пыльный воздух был тяжелым и нес резкий запах сотни пожаров. После завтрака Дональд и Элейн лежали в спальне. Они были обнажены; они занимались любовью, а потом спали. Весь мир спал; слуги, которые обычно находились в их комнате, ушли к склону за замком, где можно было укрыться в тени деревьев, а из пролива дул легкий бриз.
Элейн внезапно проснулась и лежала, глядя в изголовье кровати. Она видела во сне Колбана и пыталась вспомнить сон, но он ушел. Опершись на локоть, Элейн пристально глядела на Дональда. В двадцать восемь он был еще красивее, чем в восемнадцать. Его лицо возмужало, тело окрепло, и маленькие морщинки в уголках глаз обещали, что он станет еще привлекательнее. Улыбаясь про себя, она поцеловала его в губы и почувствовала, как его тело ответило мгновенным возбуждением, хотя он все еще спал. Дональд обнял ее.
Письмо для него пришло тем вечером. Он читал его, сидя за высоким столом около принца Уэльского. Услышав восклицания ужаса и гнева, Ливелин повернулся к нему.
– Плохие новости из Шотландии, мой друг?
Элейн наклонилась вперед.
– Что такое, Дональд? Что случилось?
– Отец! – Дональд швырнул письмо на стол. – Он снова женился.
– Ваш отец еще бодрый мужчина, – заметил Ливелин. – Неужели вам нужно, чтобы он лишал себя такого утешения, как жена?
– Кто его жена, Дональд? – Элейн напряглась. – На ком он женился?
– На Мюриэль, дочери Малиса из Стратерна.
Элейн изобразила улыбку.
– Я рада. Она будет ему хорошей женой.
Мюриэль из Стратерна была на несколько лет моложе Элейн.
– Чему тут радоваться? – Дональд повернулся к ней. – У него появятся другие дети, и, может быть, это грозит разделом графства.
– Ты действительно думаешь, что он так ненавидит меня? – Элейн была ошеломлена. – Нет. Он обожает Гратни и близнецов. И он никогда ничего не сделал бы, чтобы обездолить их. – Она протянулась через стол и коснулась руки мужа. – Все будет в порядке, Дональд, я знаю.
VIII
Замок Килдрамми. Сентябрь 1268
Было радостно вернуться домой. Хотя Элейн думала, что будет скучать по Уэльсу, возвращение к ее трем сыновьям и прохладные горы севера наполнило ее сердце радостью. Но то, что Ронвен отказалась остаться в Уэльсе, ее не радовало. Она пробовала убедить Ронвен, даже пыталась запретить ей вернуться, но молчаливая и холодная Ронвен была непреклонна, и Элейн, не в силах забыть многолетнюю преданность женщины, наконец сдалась. Она не верила в признание Ронвен, что та убила Роберта; ни одна женщина не могла сделать такое. Почти преднамеренно Элейн не замечала факт убийства Сенидда: это был несчастный случай, ужасное происшествие, не больше.
Только через много дней после возвращения на север Элейн узнала, что снова беременна. Она немедленно поехала на встречу с Морной.
– Ты сказала мне, это помогает не забеременеть!
Элейн усердно делала то, что советовала Морна: применяла масла, снадобья и бальзамы, которые предотвратили бы новую беременность.
– Да, помогает. – Морна наблюдала у огня за маленькой Мейри.
– Но это не помогло. Я делала все, что ты сказала. Мне не следует рожать этого ребенка. Я потеряю Дональда. Морна, я слишком стара, чтобы снова рожать. Ты должна помочь мне.
Морна посмотрела на нее.
– Вы просите, чтобы я помогла вам избавиться от ребенка?
– Ты делала это для батрачек, ты говорила мне.
– Но я не буду делать этого для вас. Увы, я не могу. – Морна нахмурилась. – Этот ребенок особенный. Боги не дали бы вам его. Даже не думайте пытаться избавиться от него, вы никогда не простите себе, если сделаете это.
– Я никогда не прощу себя, если потеряю Дональда, – перебила ее Элейн. – Разве ты не видишь? Каждый раз, когда я была беременна, он уходил. Он не может меня видеть. Ты думаешь, что он вернется теперь, в моем-то возрасте? Я стара, Морна, стара. У меня седые волосы и морщины на лице и шее. Мои груди становятся дряблыми, и живот у меня уже не плоский. Еще один ребенок – и я буду напоминать его бабушку!
Морна была удивлена.
– Позвольте мне сказать вам, что я вижу: красивую женщину с золотисто-рыжими волосами, с несколькими прядями серебра, со стройным, крепким телом. Но она – больше чем просто тело. Ей присущи обаяние и юмор, ум, знание людей и то, как понравиться им. И это стоит гораздо больше, чем пресное девичье тело. – Она улыбнулась. – Немногие жены удовлетворяют нынче своих мужей. А у вас с Дональдом все в порядке. – Она помолчала и посмотрела на Элейн. – Я сделаю снадобье, чтобы сохранить вам и мужа, и ребенка.
IX
Неделю спустя они с Дональдом прогуливались по саду в южной части замка.
– Мюриэль беременна, – сообщил он без обиняков. Жена его отца заняла комнаты Элизабет в Снежной башне. Она была приятной спокойной женщиной и, похоже, не имела ничего против того, что в замке расположилась Элейн.
– Я знаю. – Элейн старалась не смотреть на мужа.
– Она очень мила. – Дональд сорвал ветку и рассеянно крутил ее в руках. – И похоже, беременность ее красит.
Элейн закусила губу. Он громко рассмеялся.
– Я уже все понимаю, дорогая, и ты тоже с каждым днем все хорошеешь. – Он обнял ее за талию.
Элейн перехватила его руку.
– Ты ведь не уйдешь от меня на этот раз? – Она презирала себя за то, что завела этот разговор, но уже не могла остановиться. – Если тебе надо будет поехать ко двору, возьми меня с собой. Я не вынесу, если снова останусь без тебя.
Дональд обнял ее.
– Я не оставлю тебя. Ты для меня по-прежнему желанна, когда носишь моего сына. – Он с любовью поцеловал ее.
– А если это будет девочка? – В ее голове звучали слона Эиниона и Морны.
Он улыбнулся.
– Если так, меня это еще больше обрадует. Мне бы очень хотелось иметь дочку, похожую на ее мать.
X
Канун дня святого Валентина
Туман окутал Грампианские горы, огромные сугробы покрывали все вокруг, небо над этой слепящей белизной было глубоким и ярким. Замок промерз насквозь, несмотря на то, что постоянно отапливался.
Элейн и Мюриэль сидели со своими камеристками у камина в большом зале, вышивая при свете сотен свечей, Дональд за столом играл с отцом в шахматы. Прислуга убрала столы из зала, и музыканты играли старинные баллады с припевами, к которым могли присоединяться все желающие.
Элейн украдкой посмотрела на Дональда. Сделав ход, он осматривал зал, в то время как его отец внимательно изучал доску. Элейн проследила за взглядом Дональда, и ее сердце ушло в пятки. Катриона, жена пекаря, с красивыми рыжими волосами, перехваченными зеленой лентой, сидела возле музыкантов. Они обменялись с Дональдом улыбками.
Элейн закрыла глаза. Предыдущую ночь Дональд не спал с ней. Его похождения возобновились, и на сей раз его мать не была виновата. Элейн безотчетно отложила вышивку и положила руку на живот. Беток и Агнес переглянулись, сочувствуя хозяйке. Ронвен, уткнувшись в шитье, притворилась, что ничего не заметила.
Элейн просидела в большом зале, пока свечи не начали гаснуть. Она боялась идти спать, зная, что муж не придет. Наконец, когда свечи почти совсем погасли, она встала. Положив работу в большую корзину, она устало улыбнулась Агнес, которая дремала у нее на плече. Люди в большом зале спали: кто на скамьях, кто на полу, завернувшись в одеяла. Дональд с Уильямом давно ушли, Катрионы тоже не было видно. Элейн даже не стала искать ее, она знала, что в зале ее не было.
Гордо подняв голову и распрямив плечи, она прошествовала через весь зал, сопровождаемая Агнес, и вышла на холодную лестницу, чтобы подняться к себе в Снежную башню.
Весь замок был пронизан завывающим снаружи ветром, который нагонял тоску и одиночество и, проникая во все щели, шуршал под дверями и раскачивал ставни. Агнес шла позади Элейн, неся свечу, пламя которой, казалось, вот-вот угаснет от сквозняков. Дойдя до своей двери, Элейн повернулась, чтобы взять у Агнес свечу.
– Спасибо, Агнес, сегодня ночью ты мне не понадобишься.
– Но, госпожа, – запротестовала Агнес, – позвольте мне помочь вам раздеться.
– Нет, – резко сказала Элейн. – Я сама. Спокойной ночи, Агнес. – Забрав у нее свечу, Элейн закрыла тяжелую дверь. В комнате было совершенно темно. В пляшущих тенях свечи она разглядела огромную кровать, которая была пуста.
Элейн, до сих пор сдерживавшая себя, теперь плакала навзрыд. Свеча давно погасла, а она все стояла, не в силах сдвинуться с места. В полной темноте она в отчаянии рухнула на кровать.
Яркий свет разбудил ее. Над ней стояла Ронвен.
– Ты замерзла, милая, я позвала слугу развести для тебя огонь. Позволь, я помогу тебе улечься поудобнее.
– Мне удобно, и дай мне поспать, – сказала Элейн, щурясь от света.
– Сейчас я раздену тебя, как же так можно? – Ронвен стянула с Элейн туфли и накрыла ее пледом. – Я больше никогда не позволю тебе плакать. – Лицо Ронвен было мрачным. – Спи, милая, а я за всем пригляжу.
Элейн зарылась в подушки, а Ронвен ушла, унося свечи.
Она еще немного подремала и вдруг резко вскочила, когда поняла смысл слов Ронвен. Эти слова отчетливо отдались в голове Элейн.
– Дональд! Пресвятая Дева, Дональд! – Она нащупала в темноте свечу, затем подббжала к камину и нетерпеливо ждала, пока свеча загорится. Когда наконец фитилек свечи замерцал, Элейн рванулась к двери.
Где же он? Куда он мог пойти со своей любовницей? Рыдая, она побежала вниз по лестнице, поняв, что забыла обуться.
Килдрамми был огромным замком. Пять башен, соединенные каменными переходами, огромная сторожевая башня на воротах, часовня, кухни, задний двор, конюшни и склады, да еще и большой зал, и все это располагалось в пределах его стен. Он мог пойти с ней куда угодно.
Охранник сонно уставился на Элейн, пока та бежала к нему мимо складов со свечой в руке.
– Ты не видел Ронвен? – закричала Элейн. – Она только что была здесь. Она не выходила наружу?
– Нет, госпожа. Никто не выходил. – Слуга удивленно уставился на нее.
– Открой дверь и дай мне посмотреть.
Несмотря на его нежелание, она с нетерпением ждала, пока он отодвигал засов. Перед ними встала белая стена, ничего не было видно. Свечу и фонарь задуло. Они остались и полной темноте.
– Никто не мог проскользнуть мимо, госпожа. – Его голос терялся в вое ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61