Зачем вам нужны травы, звезды, вода, когда вы и без их магии можете вызывать видения? Вы родились с этим даром – с даром жить на границе двух миров.
Элейн содрогнулась, не желая принимать его странных слов. Его чары она ощущала на себе – он проникал ей в душу, читал ее мысли. Однако она не стала отвергать его стараний, ведь она сама позвала к себе прорицателя.
– Мои способности не развиты, и я не умею ими управлять.
– Я научу вас. – По его лицу скользнула тень улыбки. Дар, которым она обладала, пугал ее, но он мог бы помочь ей пробиться к Джоанне и Хавизе. Элейн полагала, что при помощи своего дара она могла бы повлиять на дочерей, и те уговорили бы Маргарет отпустить их к ней, их родной матери. И Александр послушнее бы откликался на ее зов.
Глаза Адама по-прежнему изучали ее лицо, и Элейн мысленно опустила внутреннюю завесу, чтобы он не прочел ее мысли. Ей не хотелось, чтобы этот грязный, неопрятный человек выведал самые сокровенные тайны ее души. Колдун презрительно улыбнулся: ее завеса не была для него преградой, и он понял, зачем Элейн прибегла к ней, но тут же отступил. Не стоит ее пугать. Не стоит вмешиваться. В руках этой женщины будущее королевства.
– Вы хотите, чтобы я поведал вам о ваших детях, – сказал он, смягчив свой тон. Что бы ей рассказать о них?
– Правду, – тихо молвила Элейн, словно прочла его мысли.
– Ребенок, которого вы сейчас носите, будет солдатом. – Он улыбнулся ликующей улыбкой, увидев удивление на ее лице. Значит, она не знала, что в ее чреве зародилась новая жизнь. – Он проживет достойную мужчины жизнь и найдет славную смерть в бою, на службе у короля.
Рука Элейн легла на живот, как будто она заранее хотела защитить свое дитя.
– Вы в этом уверены?
– Это написано у вас на роду. – Он поклонился.
– А как же Колбан? И мои дочери? Вы можете увидеть их будущее? – Ее голос зазвенел.
Нет, он не скажет ей этого: истина была бы слишком горькой для нее.
– Видения о них смутны. Разрешите мне преподать вам урок, и тогда вы сами сможете вызывать видения и угадывать будущее.
Взгляд Элейн скользнул мимо сидящей у очага Ронвен на огонь.
– Иногда мне являются видения в огне, но они пугают меня. Мне кажется, они затягивают меня в самое пламя. – Она знала, что там ее ждет Александр. И был еще один дух – рыцарь на лошади. Но магу она этого не сказала. Элейн содрогнулась.
Адам мрачно изучал ее лицо:
– Надо всегда следить, откуда появляются духи. Я помогу вам яснее их видеть.
– А Эинион Гвеледидд? Вы можете вызвать сюда его дух? – Элейн бросила на него недружелюбный взгляд, краем глаза заметив, что Ронвен при упоминании имени барда вскочила на ноги. В темной комнате повеяло холодом.
Адам стоял, не шелохнувшись. Он смотрел поверх Элейн; его глаза проникали сквозь стены замка в беснующийся мрак дождливой, ненастной ночи, в ее бесконечную даль. Бедный Эинион Гвеледидд, он все старается уберечь ее от знания грядущего, но это ему не под силу. Где-то там, за ночной мглой, его душа мечется, не находя себе покоя, ища мира и забвения. Лицо Ронвен стало белым как полотно.
– Ты можешь вызвать его? – повторила она вслед за Элейн.
Адам снова стал вглядываться в неведомое. Сжав руки в кулаки в длинных, болтающихся рукавах, он весь напрягся и сквозь зубы бросил Элейн:
– Если вы этого так хотите.
Элейн упрямо кивнула головой:
– Я хочу знать истину. Я должна знать, почему он солгал мне.
За стенами замка внезапно забушевал смерч; он промчался над полями и садами и скрылся в лесах. Лицо Адама потемнело. Он почувствовал возмущение, великое желание отвратить страшную беду. Грозный вихрь, порожденный ненастьем, ударил в закрытые ставни и скрылся во тьме.
IX
Замок Фолкленд. Январь 1257
Малкольм, повернувшись спиной к камину, чувствовал, как его жар выпаривает влагу из промокшей под дождем одежды. Он опрокинул в горло недопитое вино и, устало вздохнув, протянул кубок, чтобы его наполнили. Эти бесконечные игры в политику при дворе мальчишки-короля стали утомлять его. Ну ничего, два дня дома, в Фолкленде, и две ночи в постели возле жены поправят его пошатнувшееся здоровье. Закряхтев, он расправил плечи и почувствовал, как затекли мышцы. Ухмыльнувшись, Малкольм обратился к приятелям:
– Завтра мы как следует поохотимся, если эта проклятая погода наладится.
– А где же леди Файф? – спросил Алан Дервард, протягивая слуге кубок, который он только что осушил до дна. – Без нее большой зал выглядит скучным.
Подозвав слугу, Малкольм отправил его за Элейн в ее покои на верхнем ярусе башни. Но вместо жены к нему спустилась Ронвен. Она стояла, высокая и суровая, на пороге зала и многозначительно смотрела на него. Малкольма слегка передернуло. Он терпеть не мог эту женщину, но всегда тщательно это скрывал.
– Миледи отошла ко сну, – не сразу ответила она. – Ей нездоровится.
– Нездоровится?
Ронвен улыбнулась уголками рта. Она не желала разглашать тайну о том, что провидец угадал беременность Элейн.
Она хотела еще что-то сказать, но в это время дверь в конце зала распахнулась и на пороге появился какой-то человек. Он промок под дождем до нитки. Вглядевшись, Малкольм узнал в нем Джона Кита, одного из самых надежных своих юнцов. Это его он еще раз отправил месяц назад к Маргарет Линкольн с поручением уговорить ее хотя бы ненадолго отпустить девочек повидаться со своей матерью.
Кит стал продвигаться к нему мимо людей, толпившихся вокруг жарко натопленных очагов. Подойдя к Малкольму, он без всяких церемоний увлек его в сторону.
– Мне надо поговорить с вами наедине.
– Что случилось, парень? – Малкольм сердито оглянулся, но чужих ушей вокруг не было. – Говори.
– Роберт де Куинси в Лондоне, – тихо сказал Джон Кит.
Малкольм побелел. Уже несколько лет ходили слухи, будто де Куинси жив, но граф отказывался им верить. Он просто не желал этого слышать. Для него не существовало силы, которая могла бы разрушить его брак с Элейн.
– Ты точно это знаешь?
– Да, он сейчас при дворе короля Генриха и уже побывал у дочерей вашей жены.
Малкольм выругался.
– Не могу поверить! – В ярости он с силой стукнул кулаком о кулак.
– Лорд Файф, – услышал он тихий голос Ронвен у себя за плечом и, выругавшись, круто повернулся к ней. Ее глаза были почти бесцветны в свете горевших жаровен, и он содрогнулся, ощутив почти суеверный страх. Мурашки пробежали у него по спине. Она слышала! Проклятие! Она все слышала!
Холодно улыбнувшись, Ронвен сказала:
– Едва ли миледи будет рада возвращению сэра Роберта. Ей нельзя ничего сообщать о нем. – Ее холодные, непроницаемые глаза смотрели ему прямо в душу. – Пока он жив.
Малкольм подавил желание осенить себя крестом. Боже правый, эта женщина и в самом деле пугала его, как ни обидно было это сознавать.
– Мне кажется, мы с вами мыслим одинаково, леди Ронвен.
Она кивнула:
– Откладывать нельзя.
По крайней мере, она была на его стороне. Малкольм посмотрел на Джона Кита:
– Полагаю, этот человек очистил свою душу в Святой земле и подготовился к смерти. Пусть она будет быстрой и безболезненной.
Джон Кит поклонился. Его лицо было сурово.
– Я сделаю все, как надо, милорд.
Малкольм кивнул:
– И смотри, чтобы никто не узнал, как и от чьей руки он умер.
– Даже сам сэр Роберт этого не поймет, – сказал Джон Кит и осклабился.
Глава двадцать первая
I
Февраль 1257
– Я поеду с вами.
Джон Кит уже собрался было сесть на коня, но с удивлением обернулся, услышав чей-то тихий голос за спиной. Это была няня графини, леди Ронвен.
– Герцог приказал мне скакать что есть духу. Я еду по его поручению.
– Мне известно, по какому поручению, господин, – ответила она. – Я поеду с вами. – От ее улыбки у Кита похолодела кровь.
Путь до Лондона они проделали за пять дней, часто останавливаясь и меняя лошадей. Ронвен сразу повела Джона Кита в дом на Грейсчерч-стрит. Теперь он принадлежал Дерворгилле Баллиоль, которая получила его в наследство после смерти графини Клеменс, умершей четыре года назад. Ронвен до сих пор была там желанной гостьей. Когда они въехали во двор, стемнело и ворота позади них закрылись.
У Джона был план убить его на улице – быстро, легко, и никто не узнает, кто убийца. Так же легко будет и уйти. Но Ронвен не согласилась с ним. Нож под ребро – слишком быстро и слишком легко. Убитый не узнает убийцу. Она хотела, чтобы де Куинси знал, откуда пришла смерть, и имела свой собственный план. Рулон тончайшего шелка из лавки Лунед – вот что послужит наживкой, на которую он клюнет.
Пробудившись, Роберт стал соображать, какое нынче число, и вспомнил, что это был день святого Гилберта, четвертое февраля, неудачный день, когда сбывались дурные предзнаменования. Обычно в такой день он не решился бы на более серьезные дела, чем выпростать ноги из-под одеяла и налить себе кубок вина. Однако сделка, о которой сообщил ему потихоньку его слуга, была настолько заманчива, что устоять он не мог. И разве не был удачей его поход в чужие земли, где его ждали такие сокровища! А ведь туда ему тоже не хотелось ехать. Шелк! Тончайший шелк, и по ничтожной цене! Роберт разыскал одинокую лавочку позади церкви Святого Павла. Слуг он оставил сторожить лошадей снаружи, как было указано. Когда он, бросив взгляд на торговку, узнал в ней Ронвен, было уже поздно; тяжелая дверь захлопнулась за его спиной.
Она широким жестом, по всему столу, развернула перед ним рулон.
– Ну как? Нравится? – Она стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала за ним. У двери замер Джон Кит с ножом наготове.
Роберт рассматривал шелк. На ощупь он был мягкий, нежный, волнующий и цвета чудного – сочно-алого, как свежая кровь. Внезапно у него пересохло во рту. Он кивнул в ответ. У него тоже был кинжал за поясом, скрытый под плащом. Роберт сделал два шага к двери и, глумливо хихикая, произнес:
– Я слышал, что моя жена сбежала с новым любовником. А разве вы не поехали за ней, леди Ронвен? Верно, ей надоели ваши кровавые делишки.
Ронвен улыбнулась:
– Она ничего не знает о моих кровавых делишках, сэр Роберт. Ничего. А вот вам вскоре предстоит познакомиться с ними. – Она пока не двигалась.
Роберт заметил молчаливого человека у двери. Он был худощавый, но жилистый и, видимо, сильный! Роберт лихорадочно соображал. Жаль, что накануне крепко выпил, подумал он. Эта стерва опасна, как гадюка, и так же стремительна. Он потянулся за кинжалом, но Джон Кит опередил его. Роберт и оглянуться не успел, как нож шотландца оказался у его горла.
– Не дергайся, – прорычал шотландец. – И делай, что она говорит.
Ронвен не пошевелилась. Голова Роберта была закинута назад, шея с приставленным к ней лезвием ножа напряжена; скосив глаза, Роберт мог видеть ее лицо. Она с улыбкой подошла к столу.
– Я рада, что вам понравился шелк. Он будет вашим саваном. – Из-под рулона она вытянула веревку.
Он побледнел:
– Вы не смеете прикасаться ко мне…
– Не смею? – Она размотала скрученный моток.
Через несколько мгновений Роберт уже стоял, привязанный к столбу посередине грязной лавки, со связанными позади руками. Он отчаянно сопротивлялся, но им удалось утихомирить его. Ему переплели веревкой ноги и сунули в рот тряпку, чтобы он прекратил звать на помощь слуг.
Ронвен, отступив назад, хладнокровно взирала на свою жертву.
– Посмотрим, как это вам понравится, быть связанным по рукам и ногам и таким беспомощным. Когда такое делают с вами, вам это доставляет удовольствие? – Она увидела страх в его глазах. – А что еще вы вытворяли с ней, милорд? – спокойно продолжала она. – Нет, она мне никогда этого не рассказывала. И никому. Ей уж больно было стыдно. Но думаете, я не знаю? Вы думали, это вам так сойдет? Вы еще пожалеете, что не умерли от рук неверных, милорд, потому что я сделаю с вами такое… и это будет в тысячу раз страшнее того, на что способны орды мусульман.
Не глядя на Джона Кита, она протянула вперед руку: ее намерения были ясны. Джон вложил ей в руку нож; ему и самому уже было немного дурно. Он все представлял себе иначе. Ударить ножом под ребра или полоснуть по горлу в темном переулке. Обычное мужское дело, не то что это…
Стараясь не выдать себя выражением лица, он отступил назад, сложив руки на груди. У него было чувство, что она больше в нем не нуждается.
Прежде чем она закончила, его несколько раз стошнило в уголке. У него звенело в ушах от сдавленных воплей Роберта, сменившихся предсмертными хрипами, когда под конец Ронвен запихивала ему в горло его отрезанные гениталии.
Затем настала ужасная тишина, от которой было не легче. Джон Кит глядел на женщину, потрясенный, все еще ощущая привкус желчи во рту. Он много раз видел, как убивают людей; он и сам убил нескольких. Но чтобы с такой ненавистью, жестокостью и с таким холодным сердцем казнить медленной казнью, – такого видеть ему не приходилось.
Ронвен с головы до ног была в крови. Но когда она стирала следы убийства с ножа, ее лицо было безмятежно. Вручив ему оружие, она спокойно распорядилась:
– Я переоденусь, а потом мы поедем на север. Сходи вниз и принеси мне перекидную суму, а заодно отошли домой его слуг. Скажи им, что он поедет с нами в Фозерингей. К тому времени, когда его труп обнаружат, мы уже будем в Шотландии. Ну-ну, шевелись, приятель. Чего ты ждешь?
Руки у него тряслись. Боже милостивый, в ее глазах явственно сквозило безумие! Он покорно кивнул. В конце концов, какая разница, как был убит Роберт? Поручение лорда Файфа они выполнили, и хорошо.
– Джон, – голос ее стал ласковым, – он так мучил миледи! – Для него другого объяснения у нее не нашлось.
II
Замок Фолкленд. Февраль 1257
Элейн просматривала свои расчеты по кормам для лошадей и скота, когда к ней вошел Малкольм. Голова ее еще была занята мыслями об овсе, сене, бобах и горохе. Некоторое время он стоял и со странным выражением лица смотрел на нее. Элейн попыталась догадаться, о чем он думает. Он все еще был хорош собой, только у него уже пробивалась седина, и он пополнел.
– Что-то случилось?
Малкольм не ответил. Его глаза скользнули ниже, к ее животу. Она была на четвертом месяце, и ее беременность уже становилась заметной.
– Нам надо ехать в Сент-Эндрюс.
– Зачем? – Она опустила перо и стала разминать затекшие пальцы.
– Я должен повидаться с архиепископом.
– Мне тоже нужно ехать?
– Думаю, да.
Она подошла к нему.
– Что произошло, Малкольм? – Она еще никогда не видела его таким – взвинченным, напряженным, словно он готовился к бою.
Он улыбнулся ей:
– Соберись, любовь моя. Мы сейчас же выезжаем.
– К епископу? Он вернулся из изгнания? – Епископ Гамелин, бежавший за границу два года назад, недавно был назначен настоятелем собора Святого Андрея.
Малкольм покрутил головой:
– Нет, нам надо к самому архиепископу.
III
Было холодно, дул сильный ветер. В наступающих сумерках перед путешественниками вырос темный силуэт замка Сент-Эндрюс, стоявшего над морем, на мрачном скальном мысу. Морские волны под замком с грохотом бились о мелкие скалы, врезавшиеся далеко в море, и, отступая, оставляли за собой затейливое кружево пены; потом они снова набегали на подмытый водой скалистый берег под внешней стеной замка. Внутри, за его высокими стенами, была тишина и покой; ветра не долетали сюда.
Архиепископ встретил их у ворот. Малкольм приветствовал его, и священнослужитель поклонился ему в ответ:
– Все готово, милорд.
– Церемония будет проходить в соборе?
– Да, милорд, все ждут. – Он сухо улыбнулся Элейн. – Не угодно ли вам, леди, сначала отдохнуть после долгого пути?
– Благодарю вас, милорд архиепископ, я отдохну потом. Сначала я хотела бы знать, что здесь происходит. – Элейн повернулась к мужу. – Думаю, тебе уже пора объяснить мне, зачем мы сюда приехали. – Она смотрела на Малкольма, не отводя глаз.
Архиепископ переминался с ноги на ногу. Малкольм, нахмурившись, сказал:
– Мы будем венчаться.
– Венчаться? – Элейн была так поражена, что лишилась дара речи.
– Оказалось, что известие о смерти твоего мужа, которое я получил несколько лет назад, было ошибочным, – угрюмо произнес Малкольм. – Но теперь я имею твердое доказательство того, что его нет в живых. Венчание должно скрепить узы, соединяющие нас, чтобы уже не было никаких сомнений в том, что брак наш законный.
Элейн помолчала минуту.
– Когда он умер? – наконец спросила она. В ее душе не было печали, только холодное любопытство и чувство облегчения.
– Полагаю, он умер в Лондоне, – ответил Мальком и исподлобья глянул на нее.
Она встретила его взгляд.
– Как он умер?
– Кажется, от лихорадки, но, что бы ни было причиной его смерти, он мертв, и в этом больше нет сомнений. Мы приехали сюда, чтобы освободиться от греха, который тяготеет над нами, и пожениться вновь в подтверждение абсолютной законности нашего с тобой союза и того, что Колбан по праву является моим законным наследником. Завтра мы поедем в Эдинбург, где я буду иметь личную аудиенцию у короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Элейн содрогнулась, не желая принимать его странных слов. Его чары она ощущала на себе – он проникал ей в душу, читал ее мысли. Однако она не стала отвергать его стараний, ведь она сама позвала к себе прорицателя.
– Мои способности не развиты, и я не умею ими управлять.
– Я научу вас. – По его лицу скользнула тень улыбки. Дар, которым она обладала, пугал ее, но он мог бы помочь ей пробиться к Джоанне и Хавизе. Элейн полагала, что при помощи своего дара она могла бы повлиять на дочерей, и те уговорили бы Маргарет отпустить их к ней, их родной матери. И Александр послушнее бы откликался на ее зов.
Глаза Адама по-прежнему изучали ее лицо, и Элейн мысленно опустила внутреннюю завесу, чтобы он не прочел ее мысли. Ей не хотелось, чтобы этот грязный, неопрятный человек выведал самые сокровенные тайны ее души. Колдун презрительно улыбнулся: ее завеса не была для него преградой, и он понял, зачем Элейн прибегла к ней, но тут же отступил. Не стоит ее пугать. Не стоит вмешиваться. В руках этой женщины будущее королевства.
– Вы хотите, чтобы я поведал вам о ваших детях, – сказал он, смягчив свой тон. Что бы ей рассказать о них?
– Правду, – тихо молвила Элейн, словно прочла его мысли.
– Ребенок, которого вы сейчас носите, будет солдатом. – Он улыбнулся ликующей улыбкой, увидев удивление на ее лице. Значит, она не знала, что в ее чреве зародилась новая жизнь. – Он проживет достойную мужчины жизнь и найдет славную смерть в бою, на службе у короля.
Рука Элейн легла на живот, как будто она заранее хотела защитить свое дитя.
– Вы в этом уверены?
– Это написано у вас на роду. – Он поклонился.
– А как же Колбан? И мои дочери? Вы можете увидеть их будущее? – Ее голос зазвенел.
Нет, он не скажет ей этого: истина была бы слишком горькой для нее.
– Видения о них смутны. Разрешите мне преподать вам урок, и тогда вы сами сможете вызывать видения и угадывать будущее.
Взгляд Элейн скользнул мимо сидящей у очага Ронвен на огонь.
– Иногда мне являются видения в огне, но они пугают меня. Мне кажется, они затягивают меня в самое пламя. – Она знала, что там ее ждет Александр. И был еще один дух – рыцарь на лошади. Но магу она этого не сказала. Элейн содрогнулась.
Адам мрачно изучал ее лицо:
– Надо всегда следить, откуда появляются духи. Я помогу вам яснее их видеть.
– А Эинион Гвеледидд? Вы можете вызвать сюда его дух? – Элейн бросила на него недружелюбный взгляд, краем глаза заметив, что Ронвен при упоминании имени барда вскочила на ноги. В темной комнате повеяло холодом.
Адам стоял, не шелохнувшись. Он смотрел поверх Элейн; его глаза проникали сквозь стены замка в беснующийся мрак дождливой, ненастной ночи, в ее бесконечную даль. Бедный Эинион Гвеледидд, он все старается уберечь ее от знания грядущего, но это ему не под силу. Где-то там, за ночной мглой, его душа мечется, не находя себе покоя, ища мира и забвения. Лицо Ронвен стало белым как полотно.
– Ты можешь вызвать его? – повторила она вслед за Элейн.
Адам снова стал вглядываться в неведомое. Сжав руки в кулаки в длинных, болтающихся рукавах, он весь напрягся и сквозь зубы бросил Элейн:
– Если вы этого так хотите.
Элейн упрямо кивнула головой:
– Я хочу знать истину. Я должна знать, почему он солгал мне.
За стенами замка внезапно забушевал смерч; он промчался над полями и садами и скрылся в лесах. Лицо Адама потемнело. Он почувствовал возмущение, великое желание отвратить страшную беду. Грозный вихрь, порожденный ненастьем, ударил в закрытые ставни и скрылся во тьме.
IX
Замок Фолкленд. Январь 1257
Малкольм, повернувшись спиной к камину, чувствовал, как его жар выпаривает влагу из промокшей под дождем одежды. Он опрокинул в горло недопитое вино и, устало вздохнув, протянул кубок, чтобы его наполнили. Эти бесконечные игры в политику при дворе мальчишки-короля стали утомлять его. Ну ничего, два дня дома, в Фолкленде, и две ночи в постели возле жены поправят его пошатнувшееся здоровье. Закряхтев, он расправил плечи и почувствовал, как затекли мышцы. Ухмыльнувшись, Малкольм обратился к приятелям:
– Завтра мы как следует поохотимся, если эта проклятая погода наладится.
– А где же леди Файф? – спросил Алан Дервард, протягивая слуге кубок, который он только что осушил до дна. – Без нее большой зал выглядит скучным.
Подозвав слугу, Малкольм отправил его за Элейн в ее покои на верхнем ярусе башни. Но вместо жены к нему спустилась Ронвен. Она стояла, высокая и суровая, на пороге зала и многозначительно смотрела на него. Малкольма слегка передернуло. Он терпеть не мог эту женщину, но всегда тщательно это скрывал.
– Миледи отошла ко сну, – не сразу ответила она. – Ей нездоровится.
– Нездоровится?
Ронвен улыбнулась уголками рта. Она не желала разглашать тайну о том, что провидец угадал беременность Элейн.
Она хотела еще что-то сказать, но в это время дверь в конце зала распахнулась и на пороге появился какой-то человек. Он промок под дождем до нитки. Вглядевшись, Малкольм узнал в нем Джона Кита, одного из самых надежных своих юнцов. Это его он еще раз отправил месяц назад к Маргарет Линкольн с поручением уговорить ее хотя бы ненадолго отпустить девочек повидаться со своей матерью.
Кит стал продвигаться к нему мимо людей, толпившихся вокруг жарко натопленных очагов. Подойдя к Малкольму, он без всяких церемоний увлек его в сторону.
– Мне надо поговорить с вами наедине.
– Что случилось, парень? – Малкольм сердито оглянулся, но чужих ушей вокруг не было. – Говори.
– Роберт де Куинси в Лондоне, – тихо сказал Джон Кит.
Малкольм побелел. Уже несколько лет ходили слухи, будто де Куинси жив, но граф отказывался им верить. Он просто не желал этого слышать. Для него не существовало силы, которая могла бы разрушить его брак с Элейн.
– Ты точно это знаешь?
– Да, он сейчас при дворе короля Генриха и уже побывал у дочерей вашей жены.
Малкольм выругался.
– Не могу поверить! – В ярости он с силой стукнул кулаком о кулак.
– Лорд Файф, – услышал он тихий голос Ронвен у себя за плечом и, выругавшись, круто повернулся к ней. Ее глаза были почти бесцветны в свете горевших жаровен, и он содрогнулся, ощутив почти суеверный страх. Мурашки пробежали у него по спине. Она слышала! Проклятие! Она все слышала!
Холодно улыбнувшись, Ронвен сказала:
– Едва ли миледи будет рада возвращению сэра Роберта. Ей нельзя ничего сообщать о нем. – Ее холодные, непроницаемые глаза смотрели ему прямо в душу. – Пока он жив.
Малкольм подавил желание осенить себя крестом. Боже правый, эта женщина и в самом деле пугала его, как ни обидно было это сознавать.
– Мне кажется, мы с вами мыслим одинаково, леди Ронвен.
Она кивнула:
– Откладывать нельзя.
По крайней мере, она была на его стороне. Малкольм посмотрел на Джона Кита:
– Полагаю, этот человек очистил свою душу в Святой земле и подготовился к смерти. Пусть она будет быстрой и безболезненной.
Джон Кит поклонился. Его лицо было сурово.
– Я сделаю все, как надо, милорд.
Малкольм кивнул:
– И смотри, чтобы никто не узнал, как и от чьей руки он умер.
– Даже сам сэр Роберт этого не поймет, – сказал Джон Кит и осклабился.
Глава двадцать первая
I
Февраль 1257
– Я поеду с вами.
Джон Кит уже собрался было сесть на коня, но с удивлением обернулся, услышав чей-то тихий голос за спиной. Это была няня графини, леди Ронвен.
– Герцог приказал мне скакать что есть духу. Я еду по его поручению.
– Мне известно, по какому поручению, господин, – ответила она. – Я поеду с вами. – От ее улыбки у Кита похолодела кровь.
Путь до Лондона они проделали за пять дней, часто останавливаясь и меняя лошадей. Ронвен сразу повела Джона Кита в дом на Грейсчерч-стрит. Теперь он принадлежал Дерворгилле Баллиоль, которая получила его в наследство после смерти графини Клеменс, умершей четыре года назад. Ронвен до сих пор была там желанной гостьей. Когда они въехали во двор, стемнело и ворота позади них закрылись.
У Джона был план убить его на улице – быстро, легко, и никто не узнает, кто убийца. Так же легко будет и уйти. Но Ронвен не согласилась с ним. Нож под ребро – слишком быстро и слишком легко. Убитый не узнает убийцу. Она хотела, чтобы де Куинси знал, откуда пришла смерть, и имела свой собственный план. Рулон тончайшего шелка из лавки Лунед – вот что послужит наживкой, на которую он клюнет.
Пробудившись, Роберт стал соображать, какое нынче число, и вспомнил, что это был день святого Гилберта, четвертое февраля, неудачный день, когда сбывались дурные предзнаменования. Обычно в такой день он не решился бы на более серьезные дела, чем выпростать ноги из-под одеяла и налить себе кубок вина. Однако сделка, о которой сообщил ему потихоньку его слуга, была настолько заманчива, что устоять он не мог. И разве не был удачей его поход в чужие земли, где его ждали такие сокровища! А ведь туда ему тоже не хотелось ехать. Шелк! Тончайший шелк, и по ничтожной цене! Роберт разыскал одинокую лавочку позади церкви Святого Павла. Слуг он оставил сторожить лошадей снаружи, как было указано. Когда он, бросив взгляд на торговку, узнал в ней Ронвен, было уже поздно; тяжелая дверь захлопнулась за его спиной.
Она широким жестом, по всему столу, развернула перед ним рулон.
– Ну как? Нравится? – Она стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала за ним. У двери замер Джон Кит с ножом наготове.
Роберт рассматривал шелк. На ощупь он был мягкий, нежный, волнующий и цвета чудного – сочно-алого, как свежая кровь. Внезапно у него пересохло во рту. Он кивнул в ответ. У него тоже был кинжал за поясом, скрытый под плащом. Роберт сделал два шага к двери и, глумливо хихикая, произнес:
– Я слышал, что моя жена сбежала с новым любовником. А разве вы не поехали за ней, леди Ронвен? Верно, ей надоели ваши кровавые делишки.
Ронвен улыбнулась:
– Она ничего не знает о моих кровавых делишках, сэр Роберт. Ничего. А вот вам вскоре предстоит познакомиться с ними. – Она пока не двигалась.
Роберт заметил молчаливого человека у двери. Он был худощавый, но жилистый и, видимо, сильный! Роберт лихорадочно соображал. Жаль, что накануне крепко выпил, подумал он. Эта стерва опасна, как гадюка, и так же стремительна. Он потянулся за кинжалом, но Джон Кит опередил его. Роберт и оглянуться не успел, как нож шотландца оказался у его горла.
– Не дергайся, – прорычал шотландец. – И делай, что она говорит.
Ронвен не пошевелилась. Голова Роберта была закинута назад, шея с приставленным к ней лезвием ножа напряжена; скосив глаза, Роберт мог видеть ее лицо. Она с улыбкой подошла к столу.
– Я рада, что вам понравился шелк. Он будет вашим саваном. – Из-под рулона она вытянула веревку.
Он побледнел:
– Вы не смеете прикасаться ко мне…
– Не смею? – Она размотала скрученный моток.
Через несколько мгновений Роберт уже стоял, привязанный к столбу посередине грязной лавки, со связанными позади руками. Он отчаянно сопротивлялся, но им удалось утихомирить его. Ему переплели веревкой ноги и сунули в рот тряпку, чтобы он прекратил звать на помощь слуг.
Ронвен, отступив назад, хладнокровно взирала на свою жертву.
– Посмотрим, как это вам понравится, быть связанным по рукам и ногам и таким беспомощным. Когда такое делают с вами, вам это доставляет удовольствие? – Она увидела страх в его глазах. – А что еще вы вытворяли с ней, милорд? – спокойно продолжала она. – Нет, она мне никогда этого не рассказывала. И никому. Ей уж больно было стыдно. Но думаете, я не знаю? Вы думали, это вам так сойдет? Вы еще пожалеете, что не умерли от рук неверных, милорд, потому что я сделаю с вами такое… и это будет в тысячу раз страшнее того, на что способны орды мусульман.
Не глядя на Джона Кита, она протянула вперед руку: ее намерения были ясны. Джон вложил ей в руку нож; ему и самому уже было немного дурно. Он все представлял себе иначе. Ударить ножом под ребра или полоснуть по горлу в темном переулке. Обычное мужское дело, не то что это…
Стараясь не выдать себя выражением лица, он отступил назад, сложив руки на груди. У него было чувство, что она больше в нем не нуждается.
Прежде чем она закончила, его несколько раз стошнило в уголке. У него звенело в ушах от сдавленных воплей Роберта, сменившихся предсмертными хрипами, когда под конец Ронвен запихивала ему в горло его отрезанные гениталии.
Затем настала ужасная тишина, от которой было не легче. Джон Кит глядел на женщину, потрясенный, все еще ощущая привкус желчи во рту. Он много раз видел, как убивают людей; он и сам убил нескольких. Но чтобы с такой ненавистью, жестокостью и с таким холодным сердцем казнить медленной казнью, – такого видеть ему не приходилось.
Ронвен с головы до ног была в крови. Но когда она стирала следы убийства с ножа, ее лицо было безмятежно. Вручив ему оружие, она спокойно распорядилась:
– Я переоденусь, а потом мы поедем на север. Сходи вниз и принеси мне перекидную суму, а заодно отошли домой его слуг. Скажи им, что он поедет с нами в Фозерингей. К тому времени, когда его труп обнаружат, мы уже будем в Шотландии. Ну-ну, шевелись, приятель. Чего ты ждешь?
Руки у него тряслись. Боже милостивый, в ее глазах явственно сквозило безумие! Он покорно кивнул. В конце концов, какая разница, как был убит Роберт? Поручение лорда Файфа они выполнили, и хорошо.
– Джон, – голос ее стал ласковым, – он так мучил миледи! – Для него другого объяснения у нее не нашлось.
II
Замок Фолкленд. Февраль 1257
Элейн просматривала свои расчеты по кормам для лошадей и скота, когда к ней вошел Малкольм. Голова ее еще была занята мыслями об овсе, сене, бобах и горохе. Некоторое время он стоял и со странным выражением лица смотрел на нее. Элейн попыталась догадаться, о чем он думает. Он все еще был хорош собой, только у него уже пробивалась седина, и он пополнел.
– Что-то случилось?
Малкольм не ответил. Его глаза скользнули ниже, к ее животу. Она была на четвертом месяце, и ее беременность уже становилась заметной.
– Нам надо ехать в Сент-Эндрюс.
– Зачем? – Она опустила перо и стала разминать затекшие пальцы.
– Я должен повидаться с архиепископом.
– Мне тоже нужно ехать?
– Думаю, да.
Она подошла к нему.
– Что произошло, Малкольм? – Она еще никогда не видела его таким – взвинченным, напряженным, словно он готовился к бою.
Он улыбнулся ей:
– Соберись, любовь моя. Мы сейчас же выезжаем.
– К епископу? Он вернулся из изгнания? – Епископ Гамелин, бежавший за границу два года назад, недавно был назначен настоятелем собора Святого Андрея.
Малкольм покрутил головой:
– Нет, нам надо к самому архиепископу.
III
Было холодно, дул сильный ветер. В наступающих сумерках перед путешественниками вырос темный силуэт замка Сент-Эндрюс, стоявшего над морем, на мрачном скальном мысу. Морские волны под замком с грохотом бились о мелкие скалы, врезавшиеся далеко в море, и, отступая, оставляли за собой затейливое кружево пены; потом они снова набегали на подмытый водой скалистый берег под внешней стеной замка. Внутри, за его высокими стенами, была тишина и покой; ветра не долетали сюда.
Архиепископ встретил их у ворот. Малкольм приветствовал его, и священнослужитель поклонился ему в ответ:
– Все готово, милорд.
– Церемония будет проходить в соборе?
– Да, милорд, все ждут. – Он сухо улыбнулся Элейн. – Не угодно ли вам, леди, сначала отдохнуть после долгого пути?
– Благодарю вас, милорд архиепископ, я отдохну потом. Сначала я хотела бы знать, что здесь происходит. – Элейн повернулась к мужу. – Думаю, тебе уже пора объяснить мне, зачем мы сюда приехали. – Она смотрела на Малкольма, не отводя глаз.
Архиепископ переминался с ноги на ногу. Малкольм, нахмурившись, сказал:
– Мы будем венчаться.
– Венчаться? – Элейн была так поражена, что лишилась дара речи.
– Оказалось, что известие о смерти твоего мужа, которое я получил несколько лет назад, было ошибочным, – угрюмо произнес Малкольм. – Но теперь я имею твердое доказательство того, что его нет в живых. Венчание должно скрепить узы, соединяющие нас, чтобы уже не было никаких сомнений в том, что брак наш законный.
Элейн помолчала минуту.
– Когда он умер? – наконец спросила она. В ее душе не было печали, только холодное любопытство и чувство облегчения.
– Полагаю, он умер в Лондоне, – ответил Мальком и исподлобья глянул на нее.
Она встретила его взгляд.
– Как он умер?
– Кажется, от лихорадки, но, что бы ни было причиной его смерти, он мертв, и в этом больше нет сомнений. Мы приехали сюда, чтобы освободиться от греха, который тяготеет над нами, и пожениться вновь в подтверждение абсолютной законности нашего с тобой союза и того, что Колбан по праву является моим законным наследником. Завтра мы поедем в Эдинбург, где я буду иметь личную аудиенцию у короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61