Для Александра в ее сердце не было больше места.
Однако о браке с Дональдом нечего было и думать, и оба они это знали. Правда, одно время Элейн вынашивала мысль о том, что было бы неплохо попросить короля объявить ее брак с Малкольмом недействительным; в конце концов, она, будучи уже женой Малкольма, еще состояла в браке с Робертом. Должны же быть какие-то зацепки в законе, чтобы можно было придраться и поставить под сомнение ее союз с нелюбимым мужем. Однажды Элейн даже призналась Дональду, что подумывает об этом, но он только сдвинул брови в ответ. Она заметила, что разговор на эту тему застал его врасплох, и с грустью поняла, что слишком многого от него требует. Для него она была его возлюбленная, но не жена. Он никогда не думал о ней как о будущей жене. После этого случая Элейн больше не возвращалась к разговору о браке, молчал и он.
X
Июнь 1264
Ронвен швырнула груду платьев обратно в сундук, захлопнула крышку и занялась следующим сундуком. Вот уже несколько дней она рылась в вещах Элейн и не могла его найти. Феникса нигде не было. Ронвен сразу заметила, что Элейн перестала его носить, но в ларце для украшений его не было, не было его и в сундуке у постели Элейн, не было и под подушкой.
– Я найду его, сир, обязательно найду его для вас! – говорила Ронвен, обращаясь к занавесям полога над ложем Элейн. – Она все еще вас любит, она все еще ваша. – Снаружи дождь стучал в окно, и вдалеке слышались раскаты грома.
Элейн была поглощена своими делами, уверена в себе и счастлива, но Ронвен внутренним чутьем угадывала, что теперь все изменилось. Ее первой мыслью было, что вернулся Дональд Map. Но его нигде не было видно, и Ронвен не замечала, чтобы Элейн устраивала тайные свидания с ним. Старухе и в голову не приходило, что Элейн могла доверить свою тайну Хильде и Мэг, но никак не ей.
Она продолжила поиски. В спальном покое подвески не было; следовало поискать в других местах.
В конце концов ее усилия увенчались успехом. С победной улыбкой она извлекла небольшой сверток со дна сундука, который стоял в светлице под крышей. И зачем Элейн надо было так далеко его прятать? Ронвен развернула сверток и, держа подвеску на ладони, стала изучать глазами изображенного на ней феникса. Эмаль нежно мерцала на фоне темно-синего шелка, и старухе казалось, будто он живет и дышит на ее ладони.
Ронвен отнесла его обратно в спальню к Элейн и, убедившись в том, что там никого не было, закрыла за собой дверь.
– Я нашла его! – громко прошептала она; от волнения она даже охрипла. – Нашла для тебя! Ты опять можешь быть с ней, являться к ней. – Старуха старательно упрятала подвеску под покрывала и уложенные горкой подушки и выровняла постель. Она окинула спальню быстрым, острым взглядом, но не заметила никакого движения. Напрасно она ждала знака, говорящего о том, что ее речь была услышана.
XI
Элейн ворочалась в постели, что-то не давало ей заснуть. Снова над замком носился ветер, ночь была сырой. Она слышала, как барабанил дождь по крыше часовни у нее под окном.
Они с Дональдом договорились вскоре встретиться. Она должна была отправиться в аббатство Балмерино; там им удалось бы провести вместе день на ферме. А позже она собиралась присоединиться к собравшемуся в аббатстве обществу. Элейн вздохнула. Мысль о нем пробудила в ней желание.
Внезапно она почувствовала, как чья-то властная, сильная рука легла ей на плечо. Широко открыв глаза, она смотрела в темноту. Вспышка молнии за окном ослепила ее. Она села в кровати, чувствуя, как колотится от страха ее сердце.
– Уходи, – прошептала она. – Умоляю тебя.
Новая вспышка молнии сверкнула за стеклами окна, и по комнате побежали жуткие, таинственные тени. Элейн туже завернулась в одеяло. Огонь в очаге не горел, – ночь была теплой и сырой. В промежутках между вспышками молнии в спальне становилось темно, как в склепе.
Он явился из мрака; губы его требовали ответного поцелуя, руки властно ласкали ее. Элейн не могла противиться ему, – он слишком хорошо ее знал. Ее тело покорно уступило его желанию, как уступает своему хозяину рабыня; раскрывшись, она приняла его в свое лоно, одурманенная духотой жаркой летней ночи и любовной истомой. Когда она засыпала, пот струился по ее груди, остужая горячую от ласк кожу, мокрые волосы, разметавшиеся по подушке, были спутаны; на ее губах играла улыбка. Дональд был забыт.
XII
Ронвен быстро, пока служанки не пришли утром убирать постель Элейн, вытащила подвеску из-под подушек и спрятала ее на дне сундука в других покоях. Одного взгляда на лицо Элейн было достаточно, чтобы понять, что все получилось, как Ронвен задумала: уловка сработала. На следующую ночь она опять спрячет феникса в спальне под подушки; это будет легко.
ХIII
Огромный амбар был пуст и чисто выметен – его приготовили под будущий урожай. Для свидания это было весьма необычное место. Элейн посмотрела наверх; оттуда из-под крыши в сарай лились косые солнечные лучи. Дональда нигде не было. До этого днем Элейн, приехав в аббатство, выскользнула из дома для гостей и долго стояла, созерцая прекрасный вид на голубые горы вдали за рекой Тэй. На закате солнца, когда на землю спустилась голубая дымка, насыщенная ароматами плодоносящей земли, Элейн пробралась в этот амбар.
Косые лучи заходящего солнца давно погасли на его стенах, и наконец Дональд появился. Он провел коня внутрь и плечом захлопнул за собой створку ворот. С пересохшим от желания ртом Элейн ждала, пока он привязывал лошадь и задавал ей сена, и уже тогда вышла из темноты.
Его губы жадно целовали ее рот, а объятие было настолько сильным, что у нее перехватило дыхание. Не снимая плаща, он поднял ее на руки, отнес в самый темный угол амбара и там опустил на землю.
Ничто не предвещало бури, но вдруг в амбар ворвался ледяной ветер; он распахнул ворота, и они, с размаху ударившись о стены, затрещали и развалились; сено взметнулось ввысь и бешено закружилось в воздухе. Заржав от ужаса, лошадь попятилась и, оборвав поводья, выскочила из амбара и умчалась в ночь, неведомо куда. Дональд, прижимая к себе Элейн, старался укрыться вместе с ней под плащом, который так и рвался из его рук. Волосы его трепал злобный ветер, гулявший по всему сараю и грозивший обрушить на любовников огромные стропила крыши. Элейн с Дональдом были в западне.
– Господи Боже, Нэл, что происходит?
Вокруг с грохотом что-то падало; вилы, стоявшие в углу, вдруг понеслись по воздуху и приземлились совсем рядом с ними. Дональд закрыл Элейн своим телом, чтобы защитить ее от летавших вокруг листьев, веток, кусков дерева, песка. Им было не до страсти. Они лежали, крепко прижавшись друг к другу. А в это время небо над Файфом стонало и раскалывалось от ударов грома и молнии ветвистыми линиями прорезывали мрак и, шипя, уходили в почву.
Элейн, припав лицом к земляному полу амбара, дрожала всем телом.
– Пожалуйста, уйди, оставь нас. Уйди, уйди, – шептала она; никто на этот раз не коснулся ее плеча властной рукой, но Элейн знала, что это он. Она не догадывалась – ни тогда, ни потом, – что Ронвен зашила небольшой сверточек с подвеской в тяжелый подол ее накидки, который собиралась распороть после того, как ее госпожа вернется в Фолкленд.
Дональд сел. Элейн не видела в темноте его лица и думала, что он оттолкнет ее. Но, поднявшись на ноги, он помог встать и ей. Обняв ее, словно пытаясь защитить от невидимого врага, он, щуря в темноте глаза, стал с воинственным видом озираться по сторонам.
– Не думай, что я побоюсь сразиться за нее! – заорал он в темноту. – Ей нужен я, я, а не ты! Убирайся в ад, откуда явился, и не мешай нам! Оставь нас навсегда!
Элейн в ужасе закрыла глаза и прижалась к Дональду, ожидая, что будет. Но ветер внезапно стих. Все успокоилось, как будто ничего и не было. Только слышно было, как лупит по земле сильный дождь. В воздухе сладко пахло испарениями, поднимавшимися от земли.
XIV
Пещера Адама была пуста. Все следы его присутствия были налицо – аккуратно свернутая постель, книги, астролябия, бутылочки с настойками и коробочки с сушеными растениями, но ни его, ни его мальчика нигде вокруг не было. Элейн принялась рассматривать знаки, вырезанные на стене, которые заключали в себе некий таинственный смысл, известный древним. Потом она снова вернулась к входу в пещеру и, выглянув наружу, стала смотреть, нет ли кого на берегу. Она была уверена, что Адам где-то поблизости.
После бури погода наладилась, и легкий южный ветер чуть волновал воды залива, разнося вокруг аромат цветущих лугов на Пентландских холмах.
– Добрый день, миледи. – Голос Адама, раздавшийся за ее спиной, заставил ее вздрогнуть. Колдун возник так же внезапно, как тень на тропинке за ее спиной. Увидев бледное лицо Элейн, темные круги под ее глазами и то, как судорожно она сжимала руками край плаща, он нахмурился и тихо заметил:
– Лорда Дональда с вами нет.
– Нет. – Элейн закусила губу. Шагнув вперед, она протянула к колдуну руки: – Умоляю вас, вы должны мне помочь!
Дональд снова исчез. Они должны были встретиться, но тень Александра вновь разлучила их.
– Конечно, миледи. Я здесь, чтобы помочь вам. Прошу вас, входите. – Он указал на треногую табуретку, стоявшую подле сколоченного из грубых досок стола. Мальчик, бывший при нем в прошлый раз, так и не появился.
Элейн села. Ее зеленые глаза встретили его темный, непроницаемый взгляд.
– Это король, – сказала она.
Адам смотрел ей прямо в глаза. Ему не надо было объяснять, какого короля она имела в виду.
– Когда мужчина любит женщину сквозь вечность, ему трудно отпустить ее, – ответил он со снисходительной улыбкой. – Но вы должны ему помочь.
– Как? Как я могу ему помочь? – воскликнула она. – Я разрываюсь между ними, между живым и мертвым. Я люблю их обоих, но… – Она осеклась.
– Но предпочитаете живого мертвому. – Адам, опустив глаза, стал смотреть на свои руки с длинными, смуглыми пальцами, которые безвольно лежали на столе. – И вам известно, что ваше будущее в графстве Map.
Она кивнула.
Адам подошел к входу в пещеру. Тень его длинным силуэтом лежала на песке позади него.
– Ваша судьба переплетена с династией шотландских королей, в которых будет течь ваша кровь, – наконец проговорил он. Сощурив глаза, он смотрел на отливающие серебром воды залива. – Мне открылось это, когда я впервые увидел вас, а Майкл знал это еще раньше. Сквозь века вы связываете древнюю кровь Альбы и Альбиона с далеким будущим этой страны. Когда-нибудь ваши потомки будут править половиной мира.
Адам повернулся и посмотрел на нее. Он стоял против света, и Элейн не могла видеть выражение его лица. Его спутанные волосы копной торчали на голове, вокруг которой на фоне солнца образовалось нечто вроде нимба.
– Тысячу раз я справлялся у звезд и читал книгу вашей судьбы, леди Файф, но сверх того, что я вам уже сказал, ничего добавить не могу. Я не могу провидеть, кто из ваших детей передаст вашу кровь дальнейшим поколениям наследников трона. И не могу знать, кто отец ребенка – король, граф или простолюдин. Мне очень жаль.
– Но вам известно, что мое будущее связано с графством Map? Тогда где же будет мой муж? И что станет с моим сыном и его женой, которая является незаконной дочерью короля? В ней течет королевская кровь, кровь Александра! – Опрокинув табуретку, Элейн вскочила на ноги.
Адам покачал головой. Ему также было ведомо, что над домом графов Файф сгустились черные тучи, но посвящать в это Элейн он не хотел.
– Простите меня, но больше я ничего не могу вам сказать. Вы должны примириться со своим покойным возлюбленным королем и земным любовником, со своим мужем, с сыновьями и дочерьми. Это зависит только от вас. Боги вам укажут дальнейший путь. А я не могу.
XV
Замок Фолкленд. Август 1264
По настоянию сэра Алана Дерварда король Александр Третий согласился посвятить Колбана в рыцари, несмотря на его юный возраст. Это событие отметили пышным пиром. Элейн сидела бок о бок с Малкольмом, с необычайной гордостью поглядывая на своего старшего сына. Он сильно подрос за это время и теперь был выше своей жены, которой он, видимо, был чрезвычайно доволен. Особенно Колбан повзрослел после того, как Анна родила ему крошку-сына. Его учителя сообщали, что он успокоился и больше уже не придирался к своему младшему брату. Элейн обратила взор на девятилетнего Макдаффа, мальчика серьезного и ласкового. Его характер не соответствовал предсказанному ему будущему: невозможно было поверить, что из него вырастет храбрый воин.
Рядом с Элейн в центре стола восседал молодой король Александр, а по другую руку от него – королева. Повзрослев, король стал очень похож на отца, и у Элейн от горьких воспоминаний стало тяжело на сердце.
В задумчивости она смотрела на него, не обращая внимания на ликующие возгласы и радостное оживление вокруг. Король смеялся. Подняв драгоценный серебряный кубок, доверху наполненный вином, он пил с ее мужем, Малкольмом. Свет сотен горящих свечей, отразившись на блестящей поверхности кубка, на миг ослепил Элейн. Она зажмурилась, немного удивившись тому, что вместо звуков пиршественного веселья слышит рев моря. Внезапно на ее глазах на короля налетел шквал ветра: бешеный вихрь трепал волосы короля, срывал с него плащ; лошадь под ним с отчаянным ржанием пустилась вскачь, сквозь стену дождя, но вдруг, встав на дыбы, начала падать. Пораженная, Элейн попыталась подняться и потянулась к королю, словно хотела защитить его. Но видение не исчезало. Вскрикнув, она увидела за королем плащ его отца и его руку. Видение исчезло. Элейн дрожала всем телом.
– Все в порядке, миледи, я здесь. – Ее обняли чьи-то цепкие руки, это была Ронвен. – Никто не заметил, сокровище мое, никто ничего не видел. – Старуха силой заставила Элейн взять бокал с вином и шепнула: – Дыши глубже и успокойся.
Элейн со слезами на глазах обратилась к Ронвен:
– Что случилось? – Сжимая пальцами бокал, она пила глоток за глотком, ощущая, как тепло снова разливается по ее похолодевшему телу.
– К тебе вернулся дар провидения. – Ронвен с сочувствием смотрела на нее. – Богиня вернула тебе свое расположение.
– Откуда ты знаешь…
– Знаю, сотню раз видела, как это происходит. – Ронвен склонилась ниже к уху Элейн. – Твой взор словно застыл на короле. Ты видела его будущее?
Элейн снова посмотрела на короля. Он смеялся и шутил, беседуя с Малкольмом. Заметив ее взгляд, он поднял кубок в ее честь и опять повернулся к ее мужу; в ярком свете свечей вспыхнули алмазы в его короне.
Элейн отрицательно повела головой:
– Не помню, что это было. Нет, не помню.
Пиршественное веселье нарастало. Сквозь гомон и крики гостей Элейн услышала нежные звуки арфы. Подали жареное на вертеле мясо; слуги побежали вдоль столов, вновь наполняя вином чаши пирующих. Дым от свечей плыл под высокие своды зала, теряясь в темноте. Элейн вдруг заметила, как сидевший недалеко от короля сэр Алан Дервард, склонившись к нему, что-то со смехом ему говорит, и вместе с ним смеется его жена, сводная сестра короля. Когда-то эту женщину Дервард пытался объявить наследницей Александра. Если его жена умрет, а вслед за ней король и его крошка-сын, Анна, ее невестка, окажется возможной претенденткой на престол. Элейн поглядела на нее и на Колбана и поднесла руку ко лбу, – у нее очень разболелась голова. Неужели все произойдет именно так? И возможно ли это, что сын ее сына когда-нибудь будет королем Шотландии?
– Миледи, на вас смотрят люди, – шепнула ей на ухо Ронвен, крепко сжав ее руку. – Вы чересчур бледны, выпейте еще вина.
Малкольм, повернувшись к жене, окинул ее острым взглядом. Его лицо побагровело от выпитого и жары в зале. Последнее время боли в животе утихли, и впервые за долгое время он чувствовал себя значительно лучше.
– Тебе нездоровится?
– Просто немного переволновалась. – Почти с нежностью Элейн погладила его руку. – Это великий день для нас с тобой, муж мой.
Он улыбнулся:
– Еще бы!
Когда разносили последние блюда, в зале появился гонец. Элейн, уставшая от праздничного застолья, не желала ничего больше есть и отсылала слуг к другим гостям. Ее забавляло зрелище за столами внизу, под помостом: многие там уже спали, уронив головы посреди ломтей хлеба и обглоданных костей, и их храп мешался со звуками музыки, веселыми шутками и заздравными тостами, которые выкрикивали приглашенные.
Тогда-то она и заметила человека, пробиравшегося между столами к помосту. Элейн уже давно забыла, как выглядит ливрея людей графини Линкольн, – уже сколько лет прошло с тех пор, как ее племянница отказалась отвечать на все письма, в которых Элейн спрашивала о судьбе ее дочерей. Не проходило дня, чтобы Элейн не думала о них; она молилась за них, не пропуская ни одной ночи. Но надежда когда-нибудь увидеть их умерла в ее душе.
Элейн следила, как он шел к ней, проталкиваясь между лавками, на которых, развалившись, сидели пирующие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Однако о браке с Дональдом нечего было и думать, и оба они это знали. Правда, одно время Элейн вынашивала мысль о том, что было бы неплохо попросить короля объявить ее брак с Малкольмом недействительным; в конце концов, она, будучи уже женой Малкольма, еще состояла в браке с Робертом. Должны же быть какие-то зацепки в законе, чтобы можно было придраться и поставить под сомнение ее союз с нелюбимым мужем. Однажды Элейн даже призналась Дональду, что подумывает об этом, но он только сдвинул брови в ответ. Она заметила, что разговор на эту тему застал его врасплох, и с грустью поняла, что слишком многого от него требует. Для него она была его возлюбленная, но не жена. Он никогда не думал о ней как о будущей жене. После этого случая Элейн больше не возвращалась к разговору о браке, молчал и он.
X
Июнь 1264
Ронвен швырнула груду платьев обратно в сундук, захлопнула крышку и занялась следующим сундуком. Вот уже несколько дней она рылась в вещах Элейн и не могла его найти. Феникса нигде не было. Ронвен сразу заметила, что Элейн перестала его носить, но в ларце для украшений его не было, не было его и в сундуке у постели Элейн, не было и под подушкой.
– Я найду его, сир, обязательно найду его для вас! – говорила Ронвен, обращаясь к занавесям полога над ложем Элейн. – Она все еще вас любит, она все еще ваша. – Снаружи дождь стучал в окно, и вдалеке слышались раскаты грома.
Элейн была поглощена своими делами, уверена в себе и счастлива, но Ронвен внутренним чутьем угадывала, что теперь все изменилось. Ее первой мыслью было, что вернулся Дональд Map. Но его нигде не было видно, и Ронвен не замечала, чтобы Элейн устраивала тайные свидания с ним. Старухе и в голову не приходило, что Элейн могла доверить свою тайну Хильде и Мэг, но никак не ей.
Она продолжила поиски. В спальном покое подвески не было; следовало поискать в других местах.
В конце концов ее усилия увенчались успехом. С победной улыбкой она извлекла небольшой сверток со дна сундука, который стоял в светлице под крышей. И зачем Элейн надо было так далеко его прятать? Ронвен развернула сверток и, держа подвеску на ладони, стала изучать глазами изображенного на ней феникса. Эмаль нежно мерцала на фоне темно-синего шелка, и старухе казалось, будто он живет и дышит на ее ладони.
Ронвен отнесла его обратно в спальню к Элейн и, убедившись в том, что там никого не было, закрыла за собой дверь.
– Я нашла его! – громко прошептала она; от волнения она даже охрипла. – Нашла для тебя! Ты опять можешь быть с ней, являться к ней. – Старуха старательно упрятала подвеску под покрывала и уложенные горкой подушки и выровняла постель. Она окинула спальню быстрым, острым взглядом, но не заметила никакого движения. Напрасно она ждала знака, говорящего о том, что ее речь была услышана.
XI
Элейн ворочалась в постели, что-то не давало ей заснуть. Снова над замком носился ветер, ночь была сырой. Она слышала, как барабанил дождь по крыше часовни у нее под окном.
Они с Дональдом договорились вскоре встретиться. Она должна была отправиться в аббатство Балмерино; там им удалось бы провести вместе день на ферме. А позже она собиралась присоединиться к собравшемуся в аббатстве обществу. Элейн вздохнула. Мысль о нем пробудила в ней желание.
Внезапно она почувствовала, как чья-то властная, сильная рука легла ей на плечо. Широко открыв глаза, она смотрела в темноту. Вспышка молнии за окном ослепила ее. Она села в кровати, чувствуя, как колотится от страха ее сердце.
– Уходи, – прошептала она. – Умоляю тебя.
Новая вспышка молнии сверкнула за стеклами окна, и по комнате побежали жуткие, таинственные тени. Элейн туже завернулась в одеяло. Огонь в очаге не горел, – ночь была теплой и сырой. В промежутках между вспышками молнии в спальне становилось темно, как в склепе.
Он явился из мрака; губы его требовали ответного поцелуя, руки властно ласкали ее. Элейн не могла противиться ему, – он слишком хорошо ее знал. Ее тело покорно уступило его желанию, как уступает своему хозяину рабыня; раскрывшись, она приняла его в свое лоно, одурманенная духотой жаркой летней ночи и любовной истомой. Когда она засыпала, пот струился по ее груди, остужая горячую от ласк кожу, мокрые волосы, разметавшиеся по подушке, были спутаны; на ее губах играла улыбка. Дональд был забыт.
XII
Ронвен быстро, пока служанки не пришли утром убирать постель Элейн, вытащила подвеску из-под подушек и спрятала ее на дне сундука в других покоях. Одного взгляда на лицо Элейн было достаточно, чтобы понять, что все получилось, как Ронвен задумала: уловка сработала. На следующую ночь она опять спрячет феникса в спальне под подушки; это будет легко.
ХIII
Огромный амбар был пуст и чисто выметен – его приготовили под будущий урожай. Для свидания это было весьма необычное место. Элейн посмотрела наверх; оттуда из-под крыши в сарай лились косые солнечные лучи. Дональда нигде не было. До этого днем Элейн, приехав в аббатство, выскользнула из дома для гостей и долго стояла, созерцая прекрасный вид на голубые горы вдали за рекой Тэй. На закате солнца, когда на землю спустилась голубая дымка, насыщенная ароматами плодоносящей земли, Элейн пробралась в этот амбар.
Косые лучи заходящего солнца давно погасли на его стенах, и наконец Дональд появился. Он провел коня внутрь и плечом захлопнул за собой створку ворот. С пересохшим от желания ртом Элейн ждала, пока он привязывал лошадь и задавал ей сена, и уже тогда вышла из темноты.
Его губы жадно целовали ее рот, а объятие было настолько сильным, что у нее перехватило дыхание. Не снимая плаща, он поднял ее на руки, отнес в самый темный угол амбара и там опустил на землю.
Ничто не предвещало бури, но вдруг в амбар ворвался ледяной ветер; он распахнул ворота, и они, с размаху ударившись о стены, затрещали и развалились; сено взметнулось ввысь и бешено закружилось в воздухе. Заржав от ужаса, лошадь попятилась и, оборвав поводья, выскочила из амбара и умчалась в ночь, неведомо куда. Дональд, прижимая к себе Элейн, старался укрыться вместе с ней под плащом, который так и рвался из его рук. Волосы его трепал злобный ветер, гулявший по всему сараю и грозивший обрушить на любовников огромные стропила крыши. Элейн с Дональдом были в западне.
– Господи Боже, Нэл, что происходит?
Вокруг с грохотом что-то падало; вилы, стоявшие в углу, вдруг понеслись по воздуху и приземлились совсем рядом с ними. Дональд закрыл Элейн своим телом, чтобы защитить ее от летавших вокруг листьев, веток, кусков дерева, песка. Им было не до страсти. Они лежали, крепко прижавшись друг к другу. А в это время небо над Файфом стонало и раскалывалось от ударов грома и молнии ветвистыми линиями прорезывали мрак и, шипя, уходили в почву.
Элейн, припав лицом к земляному полу амбара, дрожала всем телом.
– Пожалуйста, уйди, оставь нас. Уйди, уйди, – шептала она; никто на этот раз не коснулся ее плеча властной рукой, но Элейн знала, что это он. Она не догадывалась – ни тогда, ни потом, – что Ронвен зашила небольшой сверточек с подвеской в тяжелый подол ее накидки, который собиралась распороть после того, как ее госпожа вернется в Фолкленд.
Дональд сел. Элейн не видела в темноте его лица и думала, что он оттолкнет ее. Но, поднявшись на ноги, он помог встать и ей. Обняв ее, словно пытаясь защитить от невидимого врага, он, щуря в темноте глаза, стал с воинственным видом озираться по сторонам.
– Не думай, что я побоюсь сразиться за нее! – заорал он в темноту. – Ей нужен я, я, а не ты! Убирайся в ад, откуда явился, и не мешай нам! Оставь нас навсегда!
Элейн в ужасе закрыла глаза и прижалась к Дональду, ожидая, что будет. Но ветер внезапно стих. Все успокоилось, как будто ничего и не было. Только слышно было, как лупит по земле сильный дождь. В воздухе сладко пахло испарениями, поднимавшимися от земли.
XIV
Пещера Адама была пуста. Все следы его присутствия были налицо – аккуратно свернутая постель, книги, астролябия, бутылочки с настойками и коробочки с сушеными растениями, но ни его, ни его мальчика нигде вокруг не было. Элейн принялась рассматривать знаки, вырезанные на стене, которые заключали в себе некий таинственный смысл, известный древним. Потом она снова вернулась к входу в пещеру и, выглянув наружу, стала смотреть, нет ли кого на берегу. Она была уверена, что Адам где-то поблизости.
После бури погода наладилась, и легкий южный ветер чуть волновал воды залива, разнося вокруг аромат цветущих лугов на Пентландских холмах.
– Добрый день, миледи. – Голос Адама, раздавшийся за ее спиной, заставил ее вздрогнуть. Колдун возник так же внезапно, как тень на тропинке за ее спиной. Увидев бледное лицо Элейн, темные круги под ее глазами и то, как судорожно она сжимала руками край плаща, он нахмурился и тихо заметил:
– Лорда Дональда с вами нет.
– Нет. – Элейн закусила губу. Шагнув вперед, она протянула к колдуну руки: – Умоляю вас, вы должны мне помочь!
Дональд снова исчез. Они должны были встретиться, но тень Александра вновь разлучила их.
– Конечно, миледи. Я здесь, чтобы помочь вам. Прошу вас, входите. – Он указал на треногую табуретку, стоявшую подле сколоченного из грубых досок стола. Мальчик, бывший при нем в прошлый раз, так и не появился.
Элейн села. Ее зеленые глаза встретили его темный, непроницаемый взгляд.
– Это король, – сказала она.
Адам смотрел ей прямо в глаза. Ему не надо было объяснять, какого короля она имела в виду.
– Когда мужчина любит женщину сквозь вечность, ему трудно отпустить ее, – ответил он со снисходительной улыбкой. – Но вы должны ему помочь.
– Как? Как я могу ему помочь? – воскликнула она. – Я разрываюсь между ними, между живым и мертвым. Я люблю их обоих, но… – Она осеклась.
– Но предпочитаете живого мертвому. – Адам, опустив глаза, стал смотреть на свои руки с длинными, смуглыми пальцами, которые безвольно лежали на столе. – И вам известно, что ваше будущее в графстве Map.
Она кивнула.
Адам подошел к входу в пещеру. Тень его длинным силуэтом лежала на песке позади него.
– Ваша судьба переплетена с династией шотландских королей, в которых будет течь ваша кровь, – наконец проговорил он. Сощурив глаза, он смотрел на отливающие серебром воды залива. – Мне открылось это, когда я впервые увидел вас, а Майкл знал это еще раньше. Сквозь века вы связываете древнюю кровь Альбы и Альбиона с далеким будущим этой страны. Когда-нибудь ваши потомки будут править половиной мира.
Адам повернулся и посмотрел на нее. Он стоял против света, и Элейн не могла видеть выражение его лица. Его спутанные волосы копной торчали на голове, вокруг которой на фоне солнца образовалось нечто вроде нимба.
– Тысячу раз я справлялся у звезд и читал книгу вашей судьбы, леди Файф, но сверх того, что я вам уже сказал, ничего добавить не могу. Я не могу провидеть, кто из ваших детей передаст вашу кровь дальнейшим поколениям наследников трона. И не могу знать, кто отец ребенка – король, граф или простолюдин. Мне очень жаль.
– Но вам известно, что мое будущее связано с графством Map? Тогда где же будет мой муж? И что станет с моим сыном и его женой, которая является незаконной дочерью короля? В ней течет королевская кровь, кровь Александра! – Опрокинув табуретку, Элейн вскочила на ноги.
Адам покачал головой. Ему также было ведомо, что над домом графов Файф сгустились черные тучи, но посвящать в это Элейн он не хотел.
– Простите меня, но больше я ничего не могу вам сказать. Вы должны примириться со своим покойным возлюбленным королем и земным любовником, со своим мужем, с сыновьями и дочерьми. Это зависит только от вас. Боги вам укажут дальнейший путь. А я не могу.
XV
Замок Фолкленд. Август 1264
По настоянию сэра Алана Дерварда король Александр Третий согласился посвятить Колбана в рыцари, несмотря на его юный возраст. Это событие отметили пышным пиром. Элейн сидела бок о бок с Малкольмом, с необычайной гордостью поглядывая на своего старшего сына. Он сильно подрос за это время и теперь был выше своей жены, которой он, видимо, был чрезвычайно доволен. Особенно Колбан повзрослел после того, как Анна родила ему крошку-сына. Его учителя сообщали, что он успокоился и больше уже не придирался к своему младшему брату. Элейн обратила взор на девятилетнего Макдаффа, мальчика серьезного и ласкового. Его характер не соответствовал предсказанному ему будущему: невозможно было поверить, что из него вырастет храбрый воин.
Рядом с Элейн в центре стола восседал молодой король Александр, а по другую руку от него – королева. Повзрослев, король стал очень похож на отца, и у Элейн от горьких воспоминаний стало тяжело на сердце.
В задумчивости она смотрела на него, не обращая внимания на ликующие возгласы и радостное оживление вокруг. Король смеялся. Подняв драгоценный серебряный кубок, доверху наполненный вином, он пил с ее мужем, Малкольмом. Свет сотен горящих свечей, отразившись на блестящей поверхности кубка, на миг ослепил Элейн. Она зажмурилась, немного удивившись тому, что вместо звуков пиршественного веселья слышит рев моря. Внезапно на ее глазах на короля налетел шквал ветра: бешеный вихрь трепал волосы короля, срывал с него плащ; лошадь под ним с отчаянным ржанием пустилась вскачь, сквозь стену дождя, но вдруг, встав на дыбы, начала падать. Пораженная, Элейн попыталась подняться и потянулась к королю, словно хотела защитить его. Но видение не исчезало. Вскрикнув, она увидела за королем плащ его отца и его руку. Видение исчезло. Элейн дрожала всем телом.
– Все в порядке, миледи, я здесь. – Ее обняли чьи-то цепкие руки, это была Ронвен. – Никто не заметил, сокровище мое, никто ничего не видел. – Старуха силой заставила Элейн взять бокал с вином и шепнула: – Дыши глубже и успокойся.
Элейн со слезами на глазах обратилась к Ронвен:
– Что случилось? – Сжимая пальцами бокал, она пила глоток за глотком, ощущая, как тепло снова разливается по ее похолодевшему телу.
– К тебе вернулся дар провидения. – Ронвен с сочувствием смотрела на нее. – Богиня вернула тебе свое расположение.
– Откуда ты знаешь…
– Знаю, сотню раз видела, как это происходит. – Ронвен склонилась ниже к уху Элейн. – Твой взор словно застыл на короле. Ты видела его будущее?
Элейн снова посмотрела на короля. Он смеялся и шутил, беседуя с Малкольмом. Заметив ее взгляд, он поднял кубок в ее честь и опять повернулся к ее мужу; в ярком свете свечей вспыхнули алмазы в его короне.
Элейн отрицательно повела головой:
– Не помню, что это было. Нет, не помню.
Пиршественное веселье нарастало. Сквозь гомон и крики гостей Элейн услышала нежные звуки арфы. Подали жареное на вертеле мясо; слуги побежали вдоль столов, вновь наполняя вином чаши пирующих. Дым от свечей плыл под высокие своды зала, теряясь в темноте. Элейн вдруг заметила, как сидевший недалеко от короля сэр Алан Дервард, склонившись к нему, что-то со смехом ему говорит, и вместе с ним смеется его жена, сводная сестра короля. Когда-то эту женщину Дервард пытался объявить наследницей Александра. Если его жена умрет, а вслед за ней король и его крошка-сын, Анна, ее невестка, окажется возможной претенденткой на престол. Элейн поглядела на нее и на Колбана и поднесла руку ко лбу, – у нее очень разболелась голова. Неужели все произойдет именно так? И возможно ли это, что сын ее сына когда-нибудь будет королем Шотландии?
– Миледи, на вас смотрят люди, – шепнула ей на ухо Ронвен, крепко сжав ее руку. – Вы чересчур бледны, выпейте еще вина.
Малкольм, повернувшись к жене, окинул ее острым взглядом. Его лицо побагровело от выпитого и жары в зале. Последнее время боли в животе утихли, и впервые за долгое время он чувствовал себя значительно лучше.
– Тебе нездоровится?
– Просто немного переволновалась. – Почти с нежностью Элейн погладила его руку. – Это великий день для нас с тобой, муж мой.
Он улыбнулся:
– Еще бы!
Когда разносили последние блюда, в зале появился гонец. Элейн, уставшая от праздничного застолья, не желала ничего больше есть и отсылала слуг к другим гостям. Ее забавляло зрелище за столами внизу, под помостом: многие там уже спали, уронив головы посреди ломтей хлеба и обглоданных костей, и их храп мешался со звуками музыки, веселыми шутками и заздравными тостами, которые выкрикивали приглашенные.
Тогда-то она и заметила человека, пробиравшегося между столами к помосту. Элейн уже давно забыла, как выглядит ливрея людей графини Линкольн, – уже сколько лет прошло с тех пор, как ее племянница отказалась отвечать на все письма, в которых Элейн спрашивала о судьбе ее дочерей. Не проходило дня, чтобы Элейн не думала о них; она молилась за них, не пропуская ни одной ночи. Но надежда когда-нибудь увидеть их умерла в ее душе.
Элейн следила, как он шел к ней, проталкиваясь между лавками, на которых, развалившись, сидели пирующие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61