– Ее лицо потемнело. – Неужели вы не можете оставить его в покое даже теперь? – прошипела она, впиваясь глазами в лицо Элейн.
Свой следующий вопрос, который она задала Элейн, она постаралась произнести невинным, даже сладким голосом:
– Ваш муж не едет с вами?
– Нет, пока нет, ваша милость. – Элейн говорила ледяным тоном. – Ему нездоровится.
– Ну конечно. – Королева зло, издевательски хохотнула. – Бедный сэр Роберт. Какое это для него облегчение, что вы наконец-то полностью ему принадлежите. – Интонация подчеркивала подлую двусмысленность ее слов, хотя голос был медовый. Довольная тем, что удар пришелся по больному месту, королева обратила свой взор на девочку, которая пряталась за юбками Элейн.
– Это ваша дочь?
– Да, это моя дочь Джоанна… – Она спохватилась, но поздно. – Имя уже было произнесено.
Глаза королевы потемнели, – это было имя первой жены Александра.
– Она была названа в честь моей матери, Джоанны, – смиренно ответила Элейн. Она чувствовала беспокойство девочки, которая почувствовала нависшее напряжение.
– Полагаю, у вас нет сыновей. – Королева словно повернула клинок в зияющей ране.
– Нет сыновей, ваша милость, – ответила Элейн твердым голосом. – Сыновей, которые бы выжили, у меня нет.
– Так, так. – Мари снова улыбнулась. – Я намерена задержать вас здесь, моя милая, пока ваш муж не поправится и не сможет ехать с вами дальше на юг. – Она заметила, как пошатнулась в ужасе Элейн, и по ее лицу скользнула торжествующая улыбка. – Вы будете очень желанной гостьей у нас, уверяю вас. – Повернувшись к Томасу, она продолжала: – Кстати, здесь ваш отец, сэр Томас. Эта встреча вас несомненно порадует. К нам прибыли также лорд Файф с сэром Аланом Дервардом. Так что сегодня вечером здесь будет очень весело.
Элейн шагнула к королеве:
– Вы в самом деле желаете держать нас здесь, ваша милость? – спросила она с вызовом. – Вряд ли мое присутствие здесь вызовет у вас приятные воспоминания.
Королева дернулась, словно Элейн ударила ее. В смятении она не знала что ответить, но потом произнесла:
– Да, миледи. Я желаю, чтобы вы здесь остались; более того, я желаю своими собственными глазами видеть, как вас передадут вашему мужу.
XIX
Малкольм Файф нашел Элейн в одной из галерей замка. За то время, что они не видели друг друга, он немного поседел, и на щеке у него появился безобразный шрам – след недавнего падения с лошади. Но это не убавило ему обаяния.
– Вы должны помочь мне увезти отсюда Джоанну. – Элейн, не тратя времени, пошла ва-банк. – Я чувствую себя здесь ее пленницей, которую она держит для собственной потехи.
Малкольм кивнул.
– Боюсь, что так оно и есть. Ей известно, что Роберт увез Джоанну против вашей воли. Он открыто хвалился, рассказывая, что не только увез дочку, но и сильно побил вас. Наша милостивая королева не делает тайны из того, что ненавидит вас. И будет вредить вам и изводить вас изо всех своих сил. Вы слишком многого ее лишили.
Элейн отвернулась.
– Это она меня многого лишила. – Ее голос был полон боли.
Он насупился.
– Я могу отвезти вас с ребенком в Фолкленд. Это риск, но я готов пойти на этот риск ради вас, – сказал он смущенно. – Я смогу защитить вас и побороться с вашим мужем.
Элейн колебалась. Поехать с Малкольмом означало попасть из одной ловушки в другую. Но был ли у нее выбор? Ведь она просила о помощи. Он дружелюбно усмехнулся.
– Конечно, исключая всех прочих, я являюсь наименьшим злом.
Она громко засмеялась:
– Возможно, так оно и есть, милорд. Но у меня нет никакого желания возвращаться на север. Мой дом теперь в Англии.
– С Робертом де Куинси?
– Я сама себе хозяйка. Если он появится, я отправлюсь к своим племянникам в Уэльс. Роберт никогда не найдет меня, если я укроюсь в горах Эрири, и никто меня там не найдет.
– Я найду вас там. – Он смотрел на нее с нескрываемым вожделением. – Когда-нибудь вы все равно будете моей, Элейн. Зачем сопротивляться этому? Почему вы не хотите позволить мне увезти вас от вашего скота мужа? Я сделаю так, что вам будет хорошо со мной. У вас будут сыновья от меня.
Ее передернуло.
– Я не хочу никаких сыновей.
– Чепуха. Все женщины хотят сыновей. Элейн, короля больше нет. Забудьте его.
– Я никогда его не забуду! – обрушилась она на него. – Как вы можете просить меня об этом! – Она с трудом владела собой. Ну почему они не оставят ее в покое, наедине с ее воспоминаниями? Почему они преследуют ее? – Простите, милорд, но я не смогу поехать с вами.
Он поднял брови.
– В таком случае, я ничем не могу вам помочь. Вам придется здесь остаться. – Он поклонился. – Но когда-нибудь вы придете ко мне, – вы все равно придете ко мне, Элейн. Обещаю вам это. И очень скоро.
XX
Ронвен, Джоанна и Энни были отправлены в детские покои, в которых когда-то подрастал молодой король.
Элейн же тем вечером снова должна была предстать перед королевой. Мари улыбалась, глядя, как через весь зал легкой походкой к ней идет ее пленница. Элейн шла, высоко подняв голову, с горечью сознавая, какое жалкое зрелище она являет – в грязном, помятом платье, без свиты, – к удовольствию ненавистников и злобных сплетников. Она присела перед королевским троном, троном Александра, и, взглянув на королеву, увидела торжествующий огонек в глазах соперницы.
– У меня для вас сюрприз, леди Честер, – ласковым голосом произнесла Мари. – Я послала людей узнать, где ваш муж, а он уже ехал на юг, за вами. Ну не славно ли получилось, что мы смогли оповестить его о вашем местонахождении? Сэр Роберт? – Она повернулась и знаком приказала Роберту выйти из-за занавески позади трона.
Супруги впились друг в друга глазами; они даже не замечали, как все, кто был в огромном зале, смолкли. Наступила полная тишина. Рубашка на Роберте была испачкана, его роскошное, расшитое золотом платье порвано. Глаза его были налиты кровью, а лицо опухло от выпивки.
– Так. – Одним этим словом ему удалось передать чувства, переполнявшие его, – тут прозвучали упрек, обвинение, торжество над ней и угроза. Он слегка задыхался.
– Так, – ледяным тоном отозвалась она.
– Где она?
– В надежном месте.
В тот момент между нею и Робертом прошли несколько придворных, появившихся в зале, – ни Элейн, ни Роберт их не заметили.
– Мы возвращаемся в Лох-Ливен, – сказал он. – Собери ее.
– Нет. – Элейн сжала кулаки, понимая, как наслаждается ее унижением Мари, у которой это было написано на лице. – Гостеприимство Файфа не бесконечно, и это пора усвоить. Тебя там не ждут.
– Еще бы. – Роберт боролся с икотой. – Тогда мы поедем еще куда-нибудь.
В это время в дверях показались еще несколько мужчин. Элейн с замиранием сердца узнала в одном из них брата Роберта, Роджера, констебля Шотландии. Роджер де Куинси сурово покосился на своего брата. Постояв некоторое время как будто в глубокой задумчивости, Роджер де Куинси решительно направился к трону и опустился перед королевой на колени.
– Мне неприятно видеть моего брата в таком состоянии перед лицом вашей милости. Я даже сперва не поверил, что он осмелился поехать вслед за своей женой и дочкой в Роксбург. Я имею приказ короля Генриха, повелевающий ему и леди Честер вернуться в Англию. В случае, если кто-либо из них не подчинится приказу, их ребенок, Джоанна, попадет под опеку короля.
В зале повисла напряженная тишина. Королева нахмурилась:
– У короля Генриха нет права повелевать в моем королевстве.
– Разумеется, мадам, но мой брат и его жена являются подданными короля Генриха, – возразил Роджер твердо.
– Они также подданные и моего сына, – сказала она, но уже не так уверенно.
– Думаю, вам следует отпустить их, ваша милость. – Роджер улыбнулся ей профессиональной улыбкой опытного придворного. – Шотландии не стоит вооружать против себя Генриха из-за такого пустяка. Я сам сопровожу их на юг.
Королева, несомненно, уважала его мнение. Как констебль Шотландии, он был одним из ближайших ее советников. Но до этого дня Мари даже не понимала, как сильно она ненавидит эту женщину. Видеть, как та трепещет перед этим пьяным скотом, ее мужем, – вот чего она так страстно желала. Она уже предвкушала наслаждение, которое эта парочка ей доставит. Но восстанавливать против себя Генриха Английского она не смела.
– Хорошо, – наконец согласилась она, – сопроводите их.
XXI
За два дня их трудного, затяжного пути Роберт ни разу не заговорил с ней. Он ехал позади всех, нарочито сторонясь брата и то и дело бросая злобные взгляды на Ронвен. Она отвечала ему не менее злыми, угрожающими взглядами. Время от времени он доставал из-под седла мех с вином, откупоривал его и, обнимая его рукой, щедро угощался из него.
На третью ночь они остановились в доме для гостей маленького аббатства, одиноко высившегося среди йоркширских болот. Их всех поместили в одну небольшую комнату под сводчатой каменной крышей. Они спали, завернувшись в плащи. Сопровождавший их отряд устроился во дворе, вместе с лошадьми.
Элейн лежала, подложив под голову переметные сумы, глядела в темный потолок и прислушивалась к звукам вокруг нее. Роберт громко храпел, пустой мех из-под вина валялся рядом. За ним спал его брат, завернувшись в плащ. Джоанна спала, прижавшись к Ронвен, которой пока что благополучно удавалось избегать встречи с Робертом. Элейн беспокойно зашевелилась. Спать на полу было жестко, огонь в очаге догорал, и, несмотря на теплые плащи, было холодно.
Элейн медленно поднялась. Осторожно, чтобы никого не разбудить, пошарила в сумке. Там на дне лежал ее талисман, феникс, завернутый в шелковый платок. Элейн спрятала его там, чтобы Роберт не увидел его на ее шее. Она достала подвеску и поднесла к глазам; потом долго смотрела, как играют грани даже при слабом свете угасающего огня, а затем надела цепочку на шею и опустила подвеску за лиф под платье, чтобы феникс покоился у нее между грудей – так она чувствовала, что Александр близко, он с ней.
Элейн сидела, обняв колени, и смотрела в открытую дверь. Перед ней черным силуэтом на звездном небе высилась церковь. Она ощущала сладкий аромат прохладной летней ночи, перебивавший запахи пота и пыли, которые исходили от лежавших рядом человеческих тел. Элейн неслышно поднялась и на цыпочках направилась к двери. Стражник пошевелился, но узнал ее и кивнул. Трава была холодная как лед и мокрая от росы. Элейн шла по ней, оставив позади дом для приезжих, направляясь к большой темной тени монастырского амбара. Позади нее, в доме, в объятиях крепких рук Ронвен, спала маленькая Джоанна. Теперь ей ничто не грозило, но что будет, когда они приедут к королю? Какие он отдаст повеления, когда оба де Куинси предстанут перед ним? Роджер уже строго наказал своему брату протрезветь, прежде чем явиться к королю, и Роберт улыбнулся и кивнул, давая понять, что так и сделает. Его цирюльник подстрижет ему бороду и волосы, его отмоют и умастят ароматными маслами; на него наденут новые одежды, – он уже заранее отдал распоряжения, чтобы все было готово к его приезду. Таким он предстанет перед королем – воплощением мужского достоинства, добропорядочным семьянином.
Так рассуждала Элейн. У нее оставался теперь только один способ избавиться от мужа. Она уедет из Фозерингея, вместе с детьми сбежит в Уэльс и укроется в горах. Роберт никогда ее там не найдет. Она потеряет все: доходы, собственность, титул, но она будет свободна, ее никогда больше не будут мучить бесконечные кошмары при мысли о том, что Роберт с ней сделает, как он с ней расправится, или о том, что он в пьяном исступлении вытворит со своими собственными дочерьми. Она закрыла глаза и замерла, вдыхая свежий ночной воздух.
Стоя в дверях дома, Роберт следил, как его жена удаляется в темноту. Руки его были сложены на груди, спиной он опирался о косяк, его пошатывало. Отлепившись от косяка, он зашел за угол дома и там облегчился, а потом последовал за Элейн. Роберт не старался шагать бесшумно, но она не слышала его. Он шел, утопая в высокой траве, ощущая, как холодная влага проникает под подол его плаща. Элейн, погрузившись в свои мысли, брела все медленнее. Перед глазами у нее было не бархатное йоркширское небо, а покрытые снегом вершины Ир-Виддфа. Там она будет жить; Оуэйн с Ливелином помогут ей укрыться в одном из горных замков, построенных ее отцом; там ее дочери будут расти на воле и ничего не будут бояться.
И вдруг Элейн увидела Роберта. Он стоял совсем близко от нее, уперев в бока руки, и улыбался, как ему казалось, обезоруживающе приятной улыбкой. Бежать было поздно.
– Наконец-то, – сказал он медленно и четко. – Наконец-то мы одни. Мне не хотелось переспать со своей женой у всех на глазах, это сковывает и портит удовольствие. – Он схватил ее за руку.
Она вырвалась:
– Пусти меня!
– Почему же? Ты моя жена. Перед Господом и законом ты принадлежишь мне.
– Нет. – Она попятилась, чтобы он не трогал ее. – Я никому не принадлежу, никому, никому.
– Теперь, когда твой шотландский король покинул тебя… – Роберт рванулся к ней, и ему удалось схватить ее за край плаща. Она попыталась вырваться, но потеряла равновесие. К тому же Роберт успел протрезветь, пока шел по холодной, влажной траве. Он обхватил ее и стал искать губами ее рот.
– Надо бы связать тебе руки, чтобы ты у нас сделалась послушной, так ведь? – пробормотал он, мусоля губами ее лицо. Его губы были мокрые и горячие, а дыхание отдавало прокисшим вином. – Надо бы напомнить моей прекрасной женушке, кто у нас хозяин. Тут у меня кое-что есть. Веревка, специально для тебя, чтобы ты была смирной. Тогда нам обоим будет хорошо.
Одной рукой он ее держал, а другой развязывал на себе кушак. Она билась и боролась в тихой ярости. Ее ногти вцепились ему в лицо, но он уже затянул толстую тесьму на ее кисти и, заломив ей руку назад, потянулся за второй рукой.
Внезапно в ночной тишине взметнулся холодный, пронизывающий до костей вихрь и разметал их в разные стороны. Роберт, лежа на траве, всматривался в темноту – там что-то было, что-то стояло между ним и Элейн. Какая-то фигура. Роберт дико закричал и бросился на нее, но промахнулся. Его кулак попал в пустоту. Там ничего не было, кроме ночной тени под яркими звездами. Оцепенение прошло, и Роберт опять рванулся вслед за Элейн. Ухватившись за веревку, которая волочилась за ней по земле, он с силой рванул ее к ceбe. Конечно, это все проклятое вино, вот и чудятся призраки, подумал он.
– Роберт!
Голос брата прозвучал, как громовой раскат. И громовым ударом показалась Роберту оплеуха, которую тот закатил ему с такой силой, что у него челюсти затрещали. Роберт зашатался и упал как подкошенный. Он лежал и не шевелился.
Элейн тоже долго стояла недвижимая и не могла прийти в себя. Затем она подняла голову и огляделась. Появление Роджера де Куинси было очень кстати. Но что это было там, до того, как он появился, там, в леденящей душу темноте? Голова у нее шла кругом, она терялась в догадках – что это было? Что или кто напал на ее мужа из темноты? Но что бы это ни было, именно это спасло Элейн.
Ее вернуло на землю легкое прикосновение к плечу – рядом с ней стоял ее деверь.
– Я благодарна вам, – улыбнулась она ему. Роджер отвязал веревку, впившуюся ей в руку. Его лицо было сурово, губы решительно сжаты.
– Я виноват перед вами. Но знайте: я дал королю обещание, что впредь Роберт будет обращаться с вами, как подобает рыцарю.
Запахиваясь в плащ, Элейн сжала рукой талисман у себя на груди и посмотрела на мужа, мешком лежавшего без чувств.
– Хорошо бы все так и было. – Ее голос после пережитого звучал чуть с хрипотцой.
Роджер улыбнулся. Всякий раз, когда ему доводилось встречаться с невесткой, она поражала его своей красотой и достоинством. Но в этот раз он увидел в ней нечто новое, чего раньше никогда не замечал. Элейн смотрела мимо него, в ночь, и в этот момент в ней было что-то дикое, недоступное. Она была похожа на неприрученного сокола.
– Роберт действительно будет рыцарем, мадам, – уверил он ее. – Мужчины всего христианского мира поднимают мечи в защиту Креста Господня в ответ на призыв короля Франции. Король Генрих решил, что ваш муж отправится в крестовый поход в Святую землю.
Ее зеленые глаза стали огромными на бледном лице.
– В Святую землю?
Он кивнул:
– Ваш муж еще очень долго не потревожит ни вас, ни вашу семью, моя дорогая. Он поедет в Иерусалим.
Позади них, над безлюдными болотами, ночной ветерок начал понемногу теплеть, и небо неожиданно прояснилось.
Книга четвертая
1253–1270
Глава девятнадцатая
I
Поместье Сакли. Июнь 1253
Утренний воздух был ласков и свеж, на траве еще сверкала роса. Элейн, мягко осадив молоденького жеребца, перешла на шаг и улыбнулась ехавшему рядом с ней всаднику.
– Он хорош. Ты можешь уже с завтрашнего дня объезжать его.
– Одно удовольствие ездить на нем, миледи. – Жмуря глаза от солнца, Майкл смотрел, как за жеребцом по пятам бегут две огромных собаки-волкодава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Свой следующий вопрос, который она задала Элейн, она постаралась произнести невинным, даже сладким голосом:
– Ваш муж не едет с вами?
– Нет, пока нет, ваша милость. – Элейн говорила ледяным тоном. – Ему нездоровится.
– Ну конечно. – Королева зло, издевательски хохотнула. – Бедный сэр Роберт. Какое это для него облегчение, что вы наконец-то полностью ему принадлежите. – Интонация подчеркивала подлую двусмысленность ее слов, хотя голос был медовый. Довольная тем, что удар пришелся по больному месту, королева обратила свой взор на девочку, которая пряталась за юбками Элейн.
– Это ваша дочь?
– Да, это моя дочь Джоанна… – Она спохватилась, но поздно. – Имя уже было произнесено.
Глаза королевы потемнели, – это было имя первой жены Александра.
– Она была названа в честь моей матери, Джоанны, – смиренно ответила Элейн. Она чувствовала беспокойство девочки, которая почувствовала нависшее напряжение.
– Полагаю, у вас нет сыновей. – Королева словно повернула клинок в зияющей ране.
– Нет сыновей, ваша милость, – ответила Элейн твердым голосом. – Сыновей, которые бы выжили, у меня нет.
– Так, так. – Мари снова улыбнулась. – Я намерена задержать вас здесь, моя милая, пока ваш муж не поправится и не сможет ехать с вами дальше на юг. – Она заметила, как пошатнулась в ужасе Элейн, и по ее лицу скользнула торжествующая улыбка. – Вы будете очень желанной гостьей у нас, уверяю вас. – Повернувшись к Томасу, она продолжала: – Кстати, здесь ваш отец, сэр Томас. Эта встреча вас несомненно порадует. К нам прибыли также лорд Файф с сэром Аланом Дервардом. Так что сегодня вечером здесь будет очень весело.
Элейн шагнула к королеве:
– Вы в самом деле желаете держать нас здесь, ваша милость? – спросила она с вызовом. – Вряд ли мое присутствие здесь вызовет у вас приятные воспоминания.
Королева дернулась, словно Элейн ударила ее. В смятении она не знала что ответить, но потом произнесла:
– Да, миледи. Я желаю, чтобы вы здесь остались; более того, я желаю своими собственными глазами видеть, как вас передадут вашему мужу.
XIX
Малкольм Файф нашел Элейн в одной из галерей замка. За то время, что они не видели друг друга, он немного поседел, и на щеке у него появился безобразный шрам – след недавнего падения с лошади. Но это не убавило ему обаяния.
– Вы должны помочь мне увезти отсюда Джоанну. – Элейн, не тратя времени, пошла ва-банк. – Я чувствую себя здесь ее пленницей, которую она держит для собственной потехи.
Малкольм кивнул.
– Боюсь, что так оно и есть. Ей известно, что Роберт увез Джоанну против вашей воли. Он открыто хвалился, рассказывая, что не только увез дочку, но и сильно побил вас. Наша милостивая королева не делает тайны из того, что ненавидит вас. И будет вредить вам и изводить вас изо всех своих сил. Вы слишком многого ее лишили.
Элейн отвернулась.
– Это она меня многого лишила. – Ее голос был полон боли.
Он насупился.
– Я могу отвезти вас с ребенком в Фолкленд. Это риск, но я готов пойти на этот риск ради вас, – сказал он смущенно. – Я смогу защитить вас и побороться с вашим мужем.
Элейн колебалась. Поехать с Малкольмом означало попасть из одной ловушки в другую. Но был ли у нее выбор? Ведь она просила о помощи. Он дружелюбно усмехнулся.
– Конечно, исключая всех прочих, я являюсь наименьшим злом.
Она громко засмеялась:
– Возможно, так оно и есть, милорд. Но у меня нет никакого желания возвращаться на север. Мой дом теперь в Англии.
– С Робертом де Куинси?
– Я сама себе хозяйка. Если он появится, я отправлюсь к своим племянникам в Уэльс. Роберт никогда не найдет меня, если я укроюсь в горах Эрири, и никто меня там не найдет.
– Я найду вас там. – Он смотрел на нее с нескрываемым вожделением. – Когда-нибудь вы все равно будете моей, Элейн. Зачем сопротивляться этому? Почему вы не хотите позволить мне увезти вас от вашего скота мужа? Я сделаю так, что вам будет хорошо со мной. У вас будут сыновья от меня.
Ее передернуло.
– Я не хочу никаких сыновей.
– Чепуха. Все женщины хотят сыновей. Элейн, короля больше нет. Забудьте его.
– Я никогда его не забуду! – обрушилась она на него. – Как вы можете просить меня об этом! – Она с трудом владела собой. Ну почему они не оставят ее в покое, наедине с ее воспоминаниями? Почему они преследуют ее? – Простите, милорд, но я не смогу поехать с вами.
Он поднял брови.
– В таком случае, я ничем не могу вам помочь. Вам придется здесь остаться. – Он поклонился. – Но когда-нибудь вы придете ко мне, – вы все равно придете ко мне, Элейн. Обещаю вам это. И очень скоро.
XX
Ронвен, Джоанна и Энни были отправлены в детские покои, в которых когда-то подрастал молодой король.
Элейн же тем вечером снова должна была предстать перед королевой. Мари улыбалась, глядя, как через весь зал легкой походкой к ней идет ее пленница. Элейн шла, высоко подняв голову, с горечью сознавая, какое жалкое зрелище она являет – в грязном, помятом платье, без свиты, – к удовольствию ненавистников и злобных сплетников. Она присела перед королевским троном, троном Александра, и, взглянув на королеву, увидела торжествующий огонек в глазах соперницы.
– У меня для вас сюрприз, леди Честер, – ласковым голосом произнесла Мари. – Я послала людей узнать, где ваш муж, а он уже ехал на юг, за вами. Ну не славно ли получилось, что мы смогли оповестить его о вашем местонахождении? Сэр Роберт? – Она повернулась и знаком приказала Роберту выйти из-за занавески позади трона.
Супруги впились друг в друга глазами; они даже не замечали, как все, кто был в огромном зале, смолкли. Наступила полная тишина. Рубашка на Роберте была испачкана, его роскошное, расшитое золотом платье порвано. Глаза его были налиты кровью, а лицо опухло от выпивки.
– Так. – Одним этим словом ему удалось передать чувства, переполнявшие его, – тут прозвучали упрек, обвинение, торжество над ней и угроза. Он слегка задыхался.
– Так, – ледяным тоном отозвалась она.
– Где она?
– В надежном месте.
В тот момент между нею и Робертом прошли несколько придворных, появившихся в зале, – ни Элейн, ни Роберт их не заметили.
– Мы возвращаемся в Лох-Ливен, – сказал он. – Собери ее.
– Нет. – Элейн сжала кулаки, понимая, как наслаждается ее унижением Мари, у которой это было написано на лице. – Гостеприимство Файфа не бесконечно, и это пора усвоить. Тебя там не ждут.
– Еще бы. – Роберт боролся с икотой. – Тогда мы поедем еще куда-нибудь.
В это время в дверях показались еще несколько мужчин. Элейн с замиранием сердца узнала в одном из них брата Роберта, Роджера, констебля Шотландии. Роджер де Куинси сурово покосился на своего брата. Постояв некоторое время как будто в глубокой задумчивости, Роджер де Куинси решительно направился к трону и опустился перед королевой на колени.
– Мне неприятно видеть моего брата в таком состоянии перед лицом вашей милости. Я даже сперва не поверил, что он осмелился поехать вслед за своей женой и дочкой в Роксбург. Я имею приказ короля Генриха, повелевающий ему и леди Честер вернуться в Англию. В случае, если кто-либо из них не подчинится приказу, их ребенок, Джоанна, попадет под опеку короля.
В зале повисла напряженная тишина. Королева нахмурилась:
– У короля Генриха нет права повелевать в моем королевстве.
– Разумеется, мадам, но мой брат и его жена являются подданными короля Генриха, – возразил Роджер твердо.
– Они также подданные и моего сына, – сказала она, но уже не так уверенно.
– Думаю, вам следует отпустить их, ваша милость. – Роджер улыбнулся ей профессиональной улыбкой опытного придворного. – Шотландии не стоит вооружать против себя Генриха из-за такого пустяка. Я сам сопровожу их на юг.
Королева, несомненно, уважала его мнение. Как констебль Шотландии, он был одним из ближайших ее советников. Но до этого дня Мари даже не понимала, как сильно она ненавидит эту женщину. Видеть, как та трепещет перед этим пьяным скотом, ее мужем, – вот чего она так страстно желала. Она уже предвкушала наслаждение, которое эта парочка ей доставит. Но восстанавливать против себя Генриха Английского она не смела.
– Хорошо, – наконец согласилась она, – сопроводите их.
XXI
За два дня их трудного, затяжного пути Роберт ни разу не заговорил с ней. Он ехал позади всех, нарочито сторонясь брата и то и дело бросая злобные взгляды на Ронвен. Она отвечала ему не менее злыми, угрожающими взглядами. Время от времени он доставал из-под седла мех с вином, откупоривал его и, обнимая его рукой, щедро угощался из него.
На третью ночь они остановились в доме для гостей маленького аббатства, одиноко высившегося среди йоркширских болот. Их всех поместили в одну небольшую комнату под сводчатой каменной крышей. Они спали, завернувшись в плащи. Сопровождавший их отряд устроился во дворе, вместе с лошадьми.
Элейн лежала, подложив под голову переметные сумы, глядела в темный потолок и прислушивалась к звукам вокруг нее. Роберт громко храпел, пустой мех из-под вина валялся рядом. За ним спал его брат, завернувшись в плащ. Джоанна спала, прижавшись к Ронвен, которой пока что благополучно удавалось избегать встречи с Робертом. Элейн беспокойно зашевелилась. Спать на полу было жестко, огонь в очаге догорал, и, несмотря на теплые плащи, было холодно.
Элейн медленно поднялась. Осторожно, чтобы никого не разбудить, пошарила в сумке. Там на дне лежал ее талисман, феникс, завернутый в шелковый платок. Элейн спрятала его там, чтобы Роберт не увидел его на ее шее. Она достала подвеску и поднесла к глазам; потом долго смотрела, как играют грани даже при слабом свете угасающего огня, а затем надела цепочку на шею и опустила подвеску за лиф под платье, чтобы феникс покоился у нее между грудей – так она чувствовала, что Александр близко, он с ней.
Элейн сидела, обняв колени, и смотрела в открытую дверь. Перед ней черным силуэтом на звездном небе высилась церковь. Она ощущала сладкий аромат прохладной летней ночи, перебивавший запахи пота и пыли, которые исходили от лежавших рядом человеческих тел. Элейн неслышно поднялась и на цыпочках направилась к двери. Стражник пошевелился, но узнал ее и кивнул. Трава была холодная как лед и мокрая от росы. Элейн шла по ней, оставив позади дом для приезжих, направляясь к большой темной тени монастырского амбара. Позади нее, в доме, в объятиях крепких рук Ронвен, спала маленькая Джоанна. Теперь ей ничто не грозило, но что будет, когда они приедут к королю? Какие он отдаст повеления, когда оба де Куинси предстанут перед ним? Роджер уже строго наказал своему брату протрезветь, прежде чем явиться к королю, и Роберт улыбнулся и кивнул, давая понять, что так и сделает. Его цирюльник подстрижет ему бороду и волосы, его отмоют и умастят ароматными маслами; на него наденут новые одежды, – он уже заранее отдал распоряжения, чтобы все было готово к его приезду. Таким он предстанет перед королем – воплощением мужского достоинства, добропорядочным семьянином.
Так рассуждала Элейн. У нее оставался теперь только один способ избавиться от мужа. Она уедет из Фозерингея, вместе с детьми сбежит в Уэльс и укроется в горах. Роберт никогда ее там не найдет. Она потеряет все: доходы, собственность, титул, но она будет свободна, ее никогда больше не будут мучить бесконечные кошмары при мысли о том, что Роберт с ней сделает, как он с ней расправится, или о том, что он в пьяном исступлении вытворит со своими собственными дочерьми. Она закрыла глаза и замерла, вдыхая свежий ночной воздух.
Стоя в дверях дома, Роберт следил, как его жена удаляется в темноту. Руки его были сложены на груди, спиной он опирался о косяк, его пошатывало. Отлепившись от косяка, он зашел за угол дома и там облегчился, а потом последовал за Элейн. Роберт не старался шагать бесшумно, но она не слышала его. Он шел, утопая в высокой траве, ощущая, как холодная влага проникает под подол его плаща. Элейн, погрузившись в свои мысли, брела все медленнее. Перед глазами у нее было не бархатное йоркширское небо, а покрытые снегом вершины Ир-Виддфа. Там она будет жить; Оуэйн с Ливелином помогут ей укрыться в одном из горных замков, построенных ее отцом; там ее дочери будут расти на воле и ничего не будут бояться.
И вдруг Элейн увидела Роберта. Он стоял совсем близко от нее, уперев в бока руки, и улыбался, как ему казалось, обезоруживающе приятной улыбкой. Бежать было поздно.
– Наконец-то, – сказал он медленно и четко. – Наконец-то мы одни. Мне не хотелось переспать со своей женой у всех на глазах, это сковывает и портит удовольствие. – Он схватил ее за руку.
Она вырвалась:
– Пусти меня!
– Почему же? Ты моя жена. Перед Господом и законом ты принадлежишь мне.
– Нет. – Она попятилась, чтобы он не трогал ее. – Я никому не принадлежу, никому, никому.
– Теперь, когда твой шотландский король покинул тебя… – Роберт рванулся к ней, и ему удалось схватить ее за край плаща. Она попыталась вырваться, но потеряла равновесие. К тому же Роберт успел протрезветь, пока шел по холодной, влажной траве. Он обхватил ее и стал искать губами ее рот.
– Надо бы связать тебе руки, чтобы ты у нас сделалась послушной, так ведь? – пробормотал он, мусоля губами ее лицо. Его губы были мокрые и горячие, а дыхание отдавало прокисшим вином. – Надо бы напомнить моей прекрасной женушке, кто у нас хозяин. Тут у меня кое-что есть. Веревка, специально для тебя, чтобы ты была смирной. Тогда нам обоим будет хорошо.
Одной рукой он ее держал, а другой развязывал на себе кушак. Она билась и боролась в тихой ярости. Ее ногти вцепились ему в лицо, но он уже затянул толстую тесьму на ее кисти и, заломив ей руку назад, потянулся за второй рукой.
Внезапно в ночной тишине взметнулся холодный, пронизывающий до костей вихрь и разметал их в разные стороны. Роберт, лежа на траве, всматривался в темноту – там что-то было, что-то стояло между ним и Элейн. Какая-то фигура. Роберт дико закричал и бросился на нее, но промахнулся. Его кулак попал в пустоту. Там ничего не было, кроме ночной тени под яркими звездами. Оцепенение прошло, и Роберт опять рванулся вслед за Элейн. Ухватившись за веревку, которая волочилась за ней по земле, он с силой рванул ее к ceбe. Конечно, это все проклятое вино, вот и чудятся призраки, подумал он.
– Роберт!
Голос брата прозвучал, как громовой раскат. И громовым ударом показалась Роберту оплеуха, которую тот закатил ему с такой силой, что у него челюсти затрещали. Роберт зашатался и упал как подкошенный. Он лежал и не шевелился.
Элейн тоже долго стояла недвижимая и не могла прийти в себя. Затем она подняла голову и огляделась. Появление Роджера де Куинси было очень кстати. Но что это было там, до того, как он появился, там, в леденящей душу темноте? Голова у нее шла кругом, она терялась в догадках – что это было? Что или кто напал на ее мужа из темноты? Но что бы это ни было, именно это спасло Элейн.
Ее вернуло на землю легкое прикосновение к плечу – рядом с ней стоял ее деверь.
– Я благодарна вам, – улыбнулась она ему. Роджер отвязал веревку, впившуюся ей в руку. Его лицо было сурово, губы решительно сжаты.
– Я виноват перед вами. Но знайте: я дал королю обещание, что впредь Роберт будет обращаться с вами, как подобает рыцарю.
Запахиваясь в плащ, Элейн сжала рукой талисман у себя на груди и посмотрела на мужа, мешком лежавшего без чувств.
– Хорошо бы все так и было. – Ее голос после пережитого звучал чуть с хрипотцой.
Роджер улыбнулся. Всякий раз, когда ему доводилось встречаться с невесткой, она поражала его своей красотой и достоинством. Но в этот раз он увидел в ней нечто новое, чего раньше никогда не замечал. Элейн смотрела мимо него, в ночь, и в этот момент в ней было что-то дикое, недоступное. Она была похожа на неприрученного сокола.
– Роберт действительно будет рыцарем, мадам, – уверил он ее. – Мужчины всего христианского мира поднимают мечи в защиту Креста Господня в ответ на призыв короля Франции. Король Генрих решил, что ваш муж отправится в крестовый поход в Святую землю.
Ее зеленые глаза стали огромными на бледном лице.
– В Святую землю?
Он кивнул:
– Ваш муж еще очень долго не потревожит ни вас, ни вашу семью, моя дорогая. Он поедет в Иерусалим.
Позади них, над безлюдными болотами, ночной ветерок начал понемногу теплеть, и небо неожиданно прояснилось.
Книга четвертая
1253–1270
Глава девятнадцатая
I
Поместье Сакли. Июнь 1253
Утренний воздух был ласков и свеж, на траве еще сверкала роса. Элейн, мягко осадив молоденького жеребца, перешла на шаг и улыбнулась ехавшему рядом с ней всаднику.
– Он хорош. Ты можешь уже с завтрашнего дня объезжать его.
– Одно удовольствие ездить на нем, миледи. – Жмуря глаза от солнца, Майкл смотрел, как за жеребцом по пятам бегут две огромных собаки-волкодава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61