Женщины, пострадавшие в результате домашних скандалов, зачастую лгали или притворялись, что им отшибло память, чтобы выгородить себя или своих обидчиков. Если Мэгги знала, кто напал на нее…
Калеб тряхнул головой. Он хотел верить Мэгги. Более того, он хотел, чтобы и она доверяла ему.
– Врач подозревает сотрясение мозга, – сказал он. – Так что она может вообще навсегда забыть о случившемся. Вот почему мне так нужна ваша помощь.
Рейнолдс пожал плечами.
Я здесь. И отвезу ваши коробки вместо вас. Но при этом не могу обещать, что мы что-нибудь обнаружим.
Им пришлось работать под дождем. Они вынесли коробки, переложили их в джип Калеба, отвезли на пристань и погрузили на паром. К тому времени, когда они закончили, Калеб обливался потом под своим желтым полицейским непромокаемым плащом, а нога болела так, словно он выдержал подряд три раунда упражнений с Владом-физиотерапевтом. Но боль стоила того, позволив сэкономить полдня на поездке в криминалистическую лабораторию штата в Аугусте.
Калеб расписался в журнале выдачи вещественных доказательств и вернулся на два квартала назад, в здание городской ратуши.
– Эдит… – приветствовал он помощницу, проходя мимо ее стола.
Секретарь городского совета подняла голову от бумаг.
– Вас ждет Антония Бароне.
Калеб остановился.
– В моем кабинете?
Эдит высокомерно взглянула на него поверх очков.
– Ведь здесь ее нет, не так ли?
– Да, верно. Спасибо.
Дерьмо собачье!
Но, по крайней мере, Эдит предупредила его. Калеб служил в полиции уже девять лет, шесть из которых – в должности детектива. Посему он прекрасно знал, что нормальные отношения с членами общины имеют такое же значение, как и общественная безопасность. Но когда он был еще ребенком, мать Регины, Антония, всегда пугала его до полусмерти. И даже сейчас она внушала ему некоторые опасения.
Не говоря уже о том, что она оставалась его прямым и непосредственным начальником.
Хромая, он проковылял к своему кабинету и обнаружил ее нервно расхаживающей перед столом. Антония была одета в куртку на несколько размеров больше, а на губах у нее красовалась кроваво-красная помада.
– Мэр… – вежливо приветствовал ее Калеб.
Она презрительно фыркнула.
– Ах, оставим в покое эту чушь с формальностями! Единственная причина, по которой я согласилась на эту работу, состоит в том, что Питер Куинси не мог остаться на четвертый срок, а городской совет не сподобился найти больше никого, кто мог бы справиться с этим засранцем Уиттэкером.
Губы Калеба помимо воли сложились в улыбку.
– Да, мэм. – Он придвинул уродливый пластмассовый стул и жестом предложил ей присаживаться. – Что я могу сделать для вас?
Она с размаху опустилась на стул и вперила в него тяжелый взгляд темных глаз.
– Вы можете рассказать мне, что, черт побери, здесь происходит! Все эти идиоты, которые заглядывают в ресторан на чашечку кофе, только и говорят о том, что вчера ночью на мысу изнасиловали какую-то женщину с материка.
Калеб стиснул зубы.
– Нападение действительно имело место, да. Природа повреждений, нанесенных женщине, пока не установлена.
Антония нахмурилась, явно недовольная и разочарованная.
– Кто-то из наших постоянных гостей?
Население островка состояло из тех, кто жил здесь круглый год, тех, кто каждое лето приезжал сюда на отдых, и туристов. С течением времени и благодаря участию в общественных работах эти различия иногда стирались, но коренные островитяне по-прежнему о них помнили.
– Нет, она приехала к нам впервые, – ответил Калеб.
Антония кивнула головой.
– Ну, этого следовало ожидать.
Калеб проглотил обиду и гнев. Ему пришлось напомнить себе, что Антония не была знакома с Мэгги и совсем не знала ее. Нападение на туриста угрожало чувству собственной безопасности островитян и их кошелькам, нападение же на одного из них вызывало у них праведный гнев и возмущение.
– Но от этого мы не выглядим лучше, – мрачно продолжила Антония. – И наш город не выглядит безопаснее.
В ее словах прозвучал недвусмысленный намек на то, что за общественную безопасность отвечает не кто иной, как Калеб. К счастью, он придерживался такого же мнения.
– Я работаю над этим делом, – заявил Калеб.
– Хм. Я слышала, что вы закрыли для посторонних добрую половину острова.
Калеб откинулся на спинку стула, отказываясь попадаться на столь нехитрую подначку.
– Я всего лишь ограничил доступ на шоссе Оушн-Вью и улицу Оулд-Варф, а также на северный прогулочный маршрут. Едва ли это можно назвать половиной острова.
– Сегодня утром в моем ресторанчике несколько туристов, прибывших с материка на пароме, жаловались на то, что не смогли устроить пикник на мысу.
Он выразительно приподнял брови.
– На улице льет как из ведра. Угостите их завтраком и отправьте в сувенирный магазин, пока погода не улучшится.
Антония рассмеялась коротким, лающим смехом.
– Я так и сделала.
Он поднялся.
– В таком случае, если это все…
Но Антония проигнорировала его намек.
– Вы мне нравитесь, – неожиданно заявила она. – Хотя сама я от себя такого не ожидала. Мне не по вкусу ваш отец, да и вашу мать я всегда недолюбливала. Но вы, по крайней мере, понимаете, как мы здесь живем и каких принципов придерживаемся.
– Я понимаю, – сухо откликнулся Калеб. Причем он понимал все слишком хорошо, чтобы обижаться на замечания, которые отпускали островитяне в адрес его родителей. – Но это не значит, что я позволю вашим принципам вмешиваться в мою работу.
– Справедливо. Итак, что вы намерены делать дальше?
Интересно, она задала этот вопрос только как мэр городка Край Света, которая хотела быть в курсе грозившего неприятностями расследования? Или же в ней говорило простое любопытство?
– Мне придется обойти все дома в округе и расспросить жителей, не видели ли они или не слышали ли чего-нибудь подозрительного на мысу прошлой ночью.
– Вчера вечером все были в школе на выпускном вечере.
Не все. Мэгги, например, там не было. Как и того сукина сына, который напал на нее.
– Вы могли бы мне помочь, – предложил Калеб. – Составьте список тех, о ком вы точно помните, что они присутствовали на вечере.
Антония пристально посмотрела на него.
– Полагаю, что смогу это сделать. Загляните в ресторан попозже. Поговорите с Региной.
Он и сам собирался это сделать. Он вообще собирался побеседовать со многими людьми.
– Она видела что-нибудь? Говорила о чем-то?
Антония презрительно фыркнула.
– Вы думаете, эта девчонка со мной разговаривает?
– В таком случае…
Лицо Антонии залилось краской, что было крайне необычно.
– Я просто подумала, что, быть может, вы захотите повидаться с ней.
Что это? Мэр занимается сводничеством? Подобная возможность привела Калеба в замешательство, изумила и даже немного польстила. Совсем чуть-чуть.
– Мне и в самом деле нужно поговорить с ней. С кем-нибудь из вас, – поправился он. – Вы по-прежнему нанимаете помощников на лето?
– Мы постоянно ищем помощников. Местные мальчишки заработают больше на ловле лобстеров, а публика с материка вообще не знает, что значит работать. А что, Люси ищет временную работу теперь, когда школа закрыта?
– Не Люси, а Мэгги. Женщина, на которую напали вчера ночью, – пояснил Калеб. – Скорее всего, ей понадобится работа, чтобы протянуть какое-то время.
– А у нее есть опыт? Она умеет что-нибудь делать?
– Не знаю, – признался Калеб.
Он вообще знал о ней слишком мало.
– М-м… – Антония поднялась и запахнула полы своей куртки. – Что ж, приводите ее к нам, посмотрим. Реджи поговорит с ней.
Калеб не был уверен, что понимает, какими мотивами руководствовалась Антония, согласившись посмотреть на новую помощницу: то ли она не оставила мысли свести их с Региной, то ли хотела наказать строптивую дочь. Все знали, что она так и не простила Регину за то, что та покинула остров и семейный ресторан. Или, может, она не смогла простить дочери того, что та вернулась обратно незамужней женщиной с двухмесячным малышом на руках. Но, как бы то ни было, у Мэгги появился шанс получить работу, пройдя собеседование.
– Большое спасибо.
– Не благодарите меня, это бизнес. Кстати, раз уж мы о нем заговорили, мне пора возвращаться на кухню.
– Я провожу вас, – вызвался Калеб.
– Не стоит беспокоиться. На улице дождь.
– Мне все равно нужно выходить. Чтобы опросить жителей, – напомнил он ей.
По крайней мере, в такой дождь люди сидят по домам, так что ему будет легче их найти.
С суровой прямотой и непреклонностью Антония заметила:
– Вы промокнете до нитки.
Калеб запер за собой дверь кабинета.
– Ничего не имею против небольшого дождичка.
В Ираке ему приходилось довольствоваться пылью. Пылью и еще жарой. С мая по сентябрь дул шамаль, жаркий северо-восточный ветер, поднимавший клубы пыли, которая забивалась в каждую щелочку, попадала даже в плотно закупоренные солдатские фляжки и скрипела на зубах. Каждый день он ощущал, как его душа лишается последних капель влаги, а плоть рассыпается прахом, превращаясь в пыль, которую тут же подхватывал проклятый ветер. А по ночам ему снился дождь. Дождь и море.
Калеб поморщился, спускаясь по ступенькам городской ратуши. Вот такие круглосуточные дежурные смены ему почему-то не снились. Но ведь он вернулся обратно, не так ли? Он вернулся домой и делает работу, которой его учили, делает ее в общине, которую он поклялся беречь и защищать.
И еще он надеялся, что этого будет достаточно.
* * *
Он не придет…
Маргред провела руками по бедрам. Ее раздражала упругость и эластичность нового, непривычного нижнего белья и еще более непривычное разочарование, которое она испытывала.
Он придет позже. Потому что идет дождь. Она горько улыбнулась своему отражению в зеркале. Как будто он боится, что растает под небольшим дождичком.
– Разве оно вам не нравится? – раздался голос Люси у нее за спиной.
«Оно» – это платье, которое Люси достала из шкафа, чтобы Маргред примерила его.
Маргред разгладила на бедрах синюю материю, рассматривая себя в зеркале, висевшем в спальне над комодом. Прошлой ночью она смыла песок и кровь со своих волос. Кожа у нее выглядела бледной, в глазах притаилось загнанное выражение, а громадную фиолетовую шишку на голове пересекала полоска уродливых швов.
Тем не менее, если уж она должна носить какую-то одежду, эта шла ей намного больше той бесформенной и огромной юбки, в которой она расхаживала все утро.
Маргред одарила девушку любезной улыбкой.
– Оно мне идет. А вон в той штуке – джинсах, как вы говорите, – я выгляжу словно самое настоящее пугало.
Люси подняла с пола небрежно сброшенные джинсы и аккуратно сложила их.
– Это все потому, что я высокая и худощавая, а вы… э-э… вы…
Маргред опасно прищурилась.
– Низенькая и толстая? – самым невинным голосом поинтересовалась она.
Люси смущенно рассмеялась.
– Нет! О боже, конечно, нет. Все дело в том, что у вас… понимаете, у вас есть фигура. Изгибы. Ладно, как бы то ни было, в этом платье вы выглядите просто великолепно. Намного лучше, чем я.
Очень может быть. Когда это простое платье без рукавов висело в шкафу, то походило на мешок из-под картошки. Скорее всего, на угловатых плечах Люси оно смотрелось точно так же.
Маргред окинула девушку внимательным взглядом.
– Вы привлекательны. И выглядите… сильной.
На этот раз Люси рассмеялась булькающим смехом.
– О да, именно это я всегда и хотела услышать. В колледже я занималась легкой атлетикой, – сообщила она.
– Ага, – с умным видом кивнула Маргред, не имея ни малейшего представления, о чем толкует эта девчонка.
Она снова повернулась к зеркалу. Синяя ткань струилась по плавным изгибам ее тела, как вода по валунам на мелководье. И только эластик, врезавшийся в бедра, портил общую картину. Маргред сунула руку под платье и стянула трусики.
– Вот так намного лучше, – удовлетворенно провозгласила она.
Люси смущенно захихикала.
– Да, но…
– Что?
– Разве вы не ощущаете себя… м-м…
– Удобно?
– Голой.
Маргред снова оглядела себя в зеркале. И не увидела никаких проблем. Все части тела, которые так любят прикрывать смертные, были прикрыты.
– Нет.
– Ну, в общем… – Улыбка преобразила лицо Люси. – Калеб язык проглотит, когда увидит вас.
Маргред тряхнула головой и поморщилась.
– Если он когда-нибудь вообще доберется сюда.
Она не привыкла ждать. Калеба или другого мужчину, все равно. Как не привыкла зависеть от других в одежде, еде или транспорте.
И в умении выживать тоже.
– Вряд ли вы сможете пойти на пляж прямо сейчас, – настолько разумным и увещевающим тоном добавила Люси, что Маргред мгновенно ощетинилась. – Не в такой ливень, во всяком случае.
– Ничего не имею против ливня.
Вода была ее стихией. Она могла поворачивать течение и управлять волнами. Она умела согревать поверхность моря, чтобы поднялся туман, или охлаждать ее, вызывая дождь. Она могла… Неожиданная мысль расцвела у нее в душе, подобно розовому морскому кораллу.
Она может остановить дождь.
Или не может.
Что еще она потеряла вместе со своей шкурой?
Голова у Маргред раскалывалась от боли.
– С вами все в порядке? – озабоченно поинтересовалась Люси.
– Я… да, – медленно ответила она. Может быть.
Робко и нерешительно Маргред потянулась к мерцанию, спрятанному где-то глубоко внутри нее, погружаясь на самые дальние уровни сознания – подобно тому, как раковина опускается на морское дно. А вокруг нее слои реальности меняли цвет: с синего на зеленый, а потом и на серый… Дыхание ее замедлилось. В груди нарастала давящая тяжесть. Может быть, вот там…
Или там… Но надежно спрятанная искорка погасла слишком быстро, и она не успела за нее ухватиться.
Маргред открыла глаза и увидела, что Люси с тревогой смотрит на нее.
«У нее серо-зеленые глаза Калеба», – отметила про себя Маргред. Дыхание у нее стало хриплым и прерывистым.
– Мне надо выйти наружу.
– По-моему, вам не стоит этого делать, – возразила Люси. – На улице идет дождь. А ваша голова…
– С моей головой все в порядке, – твердо ответила Маргред.
Глаза у нее жгло, в голове безостановочно стучали молоточки.
Но она старалась не обращать на это внимания. Скорее всего, после того как она закончит, ее ждет такой приступ головной боли, рядом с которым нынешний дискомфорт покажется сущими пустяками.
Маргред медленно спустилась по узкой лестнице, одной рукой держась за перила, чтобы не упасть.
Люси семенила за ней следом, жалуясь и причитая на ходу:
– Брат просил меня присмотреть за вами.
– Вашего брата здесь нет.
В этом и заключалась проблема. Или, по крайней мере, часть ее.
И она намеревалась ее исправить.
Маргред никогда не отличалась особым умением в управлении погодой, равно как и не считала себя сильной волшебницей. К чему забивать себе голову подобной ерундой? Как она говорила Люси, дождь не вызывал у нее неудовольствия. Да и вообще, вмешиваться в круговорот воды всегда чревато крупными неприятностями.
Но если ей удастся задуманное… Сердце девушки забилось чаще.
Она должна попытаться. Не только потому, что Калеб отказался везти ее на пляж, но и потому, что ей нужно знать пределы собственной силы.
Когда Маргред сошла вниз, дом показался ей еще более мрачным и тесным. В отличие от туристических домиков, выстроившихся на пляже, с широкими и большими окнами, позволявшими любоваться окрестностями, этот коттедж был выстроен с таким расчетом, чтобы выдержать любую непогоду, которую могли обрушить на него зима и море. Темнота не смущала Маргред. Даже в человеческом теле глаза ее быстро приспособились к сумраку. Но она всем своим существом ощущала, как давит на нее верхний этаж, а сосны, росшие вокруг, подступают ближе, смыкая круг.
И мать Калеба жила здесь!
Целых тринадцать лет.
Маргред вздрогнула и направилась в переднюю.
– Куда вы собрались? – окликнула ее Люси.
– Мне нужен свежий воздух, – ответила Маргред и широко распахнула дверь.
В лицо ей ударил ворвавшийся ветер, влажно пахнущий дождем, сырой землей, сосновыми иголками и, едва-едва заметно, далеким морем. Маргред вдыхала его полной грудью.
– Пол намокнет, – сказала Люси.
Но Маргред не обратила на нее внимания.
Задержав в легких морской воздух, она вновь начала погружение, и ее настойчивая мысль стала похожа на золотую иглу, которая, двигаясь по спирали, уходила все глубже и глубже. Капли дождя падали ей на лицо и стекали по голым рукам. Она подняла их к облакам, потянулась к небу, еще выше, мимо жирных, влажных капель и свежего дуновения ветерка. Потянулась туда, где на невесомых струях воздушных потоков парил дождь, похожий на стайку разноцветных ярких рыбок. Это был всего лишь маленький, локальный шторм. Вполне подвластный ее воле и силе.
Если только у нее осталась сила.
Если она все еще оставалась селки.
И если бы у нее не так сильно болела голова.
Сосредоточившись, отчего на лбу прорезались морщинки, она коснулась потока воздуха, пробуя на ощупь собравшуюся в нем дождевую влагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Калеб тряхнул головой. Он хотел верить Мэгги. Более того, он хотел, чтобы и она доверяла ему.
– Врач подозревает сотрясение мозга, – сказал он. – Так что она может вообще навсегда забыть о случившемся. Вот почему мне так нужна ваша помощь.
Рейнолдс пожал плечами.
Я здесь. И отвезу ваши коробки вместо вас. Но при этом не могу обещать, что мы что-нибудь обнаружим.
Им пришлось работать под дождем. Они вынесли коробки, переложили их в джип Калеба, отвезли на пристань и погрузили на паром. К тому времени, когда они закончили, Калеб обливался потом под своим желтым полицейским непромокаемым плащом, а нога болела так, словно он выдержал подряд три раунда упражнений с Владом-физиотерапевтом. Но боль стоила того, позволив сэкономить полдня на поездке в криминалистическую лабораторию штата в Аугусте.
Калеб расписался в журнале выдачи вещественных доказательств и вернулся на два квартала назад, в здание городской ратуши.
– Эдит… – приветствовал он помощницу, проходя мимо ее стола.
Секретарь городского совета подняла голову от бумаг.
– Вас ждет Антония Бароне.
Калеб остановился.
– В моем кабинете?
Эдит высокомерно взглянула на него поверх очков.
– Ведь здесь ее нет, не так ли?
– Да, верно. Спасибо.
Дерьмо собачье!
Но, по крайней мере, Эдит предупредила его. Калеб служил в полиции уже девять лет, шесть из которых – в должности детектива. Посему он прекрасно знал, что нормальные отношения с членами общины имеют такое же значение, как и общественная безопасность. Но когда он был еще ребенком, мать Регины, Антония, всегда пугала его до полусмерти. И даже сейчас она внушала ему некоторые опасения.
Не говоря уже о том, что она оставалась его прямым и непосредственным начальником.
Хромая, он проковылял к своему кабинету и обнаружил ее нервно расхаживающей перед столом. Антония была одета в куртку на несколько размеров больше, а на губах у нее красовалась кроваво-красная помада.
– Мэр… – вежливо приветствовал ее Калеб.
Она презрительно фыркнула.
– Ах, оставим в покое эту чушь с формальностями! Единственная причина, по которой я согласилась на эту работу, состоит в том, что Питер Куинси не мог остаться на четвертый срок, а городской совет не сподобился найти больше никого, кто мог бы справиться с этим засранцем Уиттэкером.
Губы Калеба помимо воли сложились в улыбку.
– Да, мэм. – Он придвинул уродливый пластмассовый стул и жестом предложил ей присаживаться. – Что я могу сделать для вас?
Она с размаху опустилась на стул и вперила в него тяжелый взгляд темных глаз.
– Вы можете рассказать мне, что, черт побери, здесь происходит! Все эти идиоты, которые заглядывают в ресторан на чашечку кофе, только и говорят о том, что вчера ночью на мысу изнасиловали какую-то женщину с материка.
Калеб стиснул зубы.
– Нападение действительно имело место, да. Природа повреждений, нанесенных женщине, пока не установлена.
Антония нахмурилась, явно недовольная и разочарованная.
– Кто-то из наших постоянных гостей?
Население островка состояло из тех, кто жил здесь круглый год, тех, кто каждое лето приезжал сюда на отдых, и туристов. С течением времени и благодаря участию в общественных работах эти различия иногда стирались, но коренные островитяне по-прежнему о них помнили.
– Нет, она приехала к нам впервые, – ответил Калеб.
Антония кивнула головой.
– Ну, этого следовало ожидать.
Калеб проглотил обиду и гнев. Ему пришлось напомнить себе, что Антония не была знакома с Мэгги и совсем не знала ее. Нападение на туриста угрожало чувству собственной безопасности островитян и их кошелькам, нападение же на одного из них вызывало у них праведный гнев и возмущение.
– Но от этого мы не выглядим лучше, – мрачно продолжила Антония. – И наш город не выглядит безопаснее.
В ее словах прозвучал недвусмысленный намек на то, что за общественную безопасность отвечает не кто иной, как Калеб. К счастью, он придерживался такого же мнения.
– Я работаю над этим делом, – заявил Калеб.
– Хм. Я слышала, что вы закрыли для посторонних добрую половину острова.
Калеб откинулся на спинку стула, отказываясь попадаться на столь нехитрую подначку.
– Я всего лишь ограничил доступ на шоссе Оушн-Вью и улицу Оулд-Варф, а также на северный прогулочный маршрут. Едва ли это можно назвать половиной острова.
– Сегодня утром в моем ресторанчике несколько туристов, прибывших с материка на пароме, жаловались на то, что не смогли устроить пикник на мысу.
Он выразительно приподнял брови.
– На улице льет как из ведра. Угостите их завтраком и отправьте в сувенирный магазин, пока погода не улучшится.
Антония рассмеялась коротким, лающим смехом.
– Я так и сделала.
Он поднялся.
– В таком случае, если это все…
Но Антония проигнорировала его намек.
– Вы мне нравитесь, – неожиданно заявила она. – Хотя сама я от себя такого не ожидала. Мне не по вкусу ваш отец, да и вашу мать я всегда недолюбливала. Но вы, по крайней мере, понимаете, как мы здесь живем и каких принципов придерживаемся.
– Я понимаю, – сухо откликнулся Калеб. Причем он понимал все слишком хорошо, чтобы обижаться на замечания, которые отпускали островитяне в адрес его родителей. – Но это не значит, что я позволю вашим принципам вмешиваться в мою работу.
– Справедливо. Итак, что вы намерены делать дальше?
Интересно, она задала этот вопрос только как мэр городка Край Света, которая хотела быть в курсе грозившего неприятностями расследования? Или же в ней говорило простое любопытство?
– Мне придется обойти все дома в округе и расспросить жителей, не видели ли они или не слышали ли чего-нибудь подозрительного на мысу прошлой ночью.
– Вчера вечером все были в школе на выпускном вечере.
Не все. Мэгги, например, там не было. Как и того сукина сына, который напал на нее.
– Вы могли бы мне помочь, – предложил Калеб. – Составьте список тех, о ком вы точно помните, что они присутствовали на вечере.
Антония пристально посмотрела на него.
– Полагаю, что смогу это сделать. Загляните в ресторан попозже. Поговорите с Региной.
Он и сам собирался это сделать. Он вообще собирался побеседовать со многими людьми.
– Она видела что-нибудь? Говорила о чем-то?
Антония презрительно фыркнула.
– Вы думаете, эта девчонка со мной разговаривает?
– В таком случае…
Лицо Антонии залилось краской, что было крайне необычно.
– Я просто подумала, что, быть может, вы захотите повидаться с ней.
Что это? Мэр занимается сводничеством? Подобная возможность привела Калеба в замешательство, изумила и даже немного польстила. Совсем чуть-чуть.
– Мне и в самом деле нужно поговорить с ней. С кем-нибудь из вас, – поправился он. – Вы по-прежнему нанимаете помощников на лето?
– Мы постоянно ищем помощников. Местные мальчишки заработают больше на ловле лобстеров, а публика с материка вообще не знает, что значит работать. А что, Люси ищет временную работу теперь, когда школа закрыта?
– Не Люси, а Мэгги. Женщина, на которую напали вчера ночью, – пояснил Калеб. – Скорее всего, ей понадобится работа, чтобы протянуть какое-то время.
– А у нее есть опыт? Она умеет что-нибудь делать?
– Не знаю, – признался Калеб.
Он вообще знал о ней слишком мало.
– М-м… – Антония поднялась и запахнула полы своей куртки. – Что ж, приводите ее к нам, посмотрим. Реджи поговорит с ней.
Калеб не был уверен, что понимает, какими мотивами руководствовалась Антония, согласившись посмотреть на новую помощницу: то ли она не оставила мысли свести их с Региной, то ли хотела наказать строптивую дочь. Все знали, что она так и не простила Регину за то, что та покинула остров и семейный ресторан. Или, может, она не смогла простить дочери того, что та вернулась обратно незамужней женщиной с двухмесячным малышом на руках. Но, как бы то ни было, у Мэгги появился шанс получить работу, пройдя собеседование.
– Большое спасибо.
– Не благодарите меня, это бизнес. Кстати, раз уж мы о нем заговорили, мне пора возвращаться на кухню.
– Я провожу вас, – вызвался Калеб.
– Не стоит беспокоиться. На улице дождь.
– Мне все равно нужно выходить. Чтобы опросить жителей, – напомнил он ей.
По крайней мере, в такой дождь люди сидят по домам, так что ему будет легче их найти.
С суровой прямотой и непреклонностью Антония заметила:
– Вы промокнете до нитки.
Калеб запер за собой дверь кабинета.
– Ничего не имею против небольшого дождичка.
В Ираке ему приходилось довольствоваться пылью. Пылью и еще жарой. С мая по сентябрь дул шамаль, жаркий северо-восточный ветер, поднимавший клубы пыли, которая забивалась в каждую щелочку, попадала даже в плотно закупоренные солдатские фляжки и скрипела на зубах. Каждый день он ощущал, как его душа лишается последних капель влаги, а плоть рассыпается прахом, превращаясь в пыль, которую тут же подхватывал проклятый ветер. А по ночам ему снился дождь. Дождь и море.
Калеб поморщился, спускаясь по ступенькам городской ратуши. Вот такие круглосуточные дежурные смены ему почему-то не снились. Но ведь он вернулся обратно, не так ли? Он вернулся домой и делает работу, которой его учили, делает ее в общине, которую он поклялся беречь и защищать.
И еще он надеялся, что этого будет достаточно.
* * *
Он не придет…
Маргред провела руками по бедрам. Ее раздражала упругость и эластичность нового, непривычного нижнего белья и еще более непривычное разочарование, которое она испытывала.
Он придет позже. Потому что идет дождь. Она горько улыбнулась своему отражению в зеркале. Как будто он боится, что растает под небольшим дождичком.
– Разве оно вам не нравится? – раздался голос Люси у нее за спиной.
«Оно» – это платье, которое Люси достала из шкафа, чтобы Маргред примерила его.
Маргред разгладила на бедрах синюю материю, рассматривая себя в зеркале, висевшем в спальне над комодом. Прошлой ночью она смыла песок и кровь со своих волос. Кожа у нее выглядела бледной, в глазах притаилось загнанное выражение, а громадную фиолетовую шишку на голове пересекала полоска уродливых швов.
Тем не менее, если уж она должна носить какую-то одежду, эта шла ей намного больше той бесформенной и огромной юбки, в которой она расхаживала все утро.
Маргред одарила девушку любезной улыбкой.
– Оно мне идет. А вон в той штуке – джинсах, как вы говорите, – я выгляжу словно самое настоящее пугало.
Люси подняла с пола небрежно сброшенные джинсы и аккуратно сложила их.
– Это все потому, что я высокая и худощавая, а вы… э-э… вы…
Маргред опасно прищурилась.
– Низенькая и толстая? – самым невинным голосом поинтересовалась она.
Люси смущенно рассмеялась.
– Нет! О боже, конечно, нет. Все дело в том, что у вас… понимаете, у вас есть фигура. Изгибы. Ладно, как бы то ни было, в этом платье вы выглядите просто великолепно. Намного лучше, чем я.
Очень может быть. Когда это простое платье без рукавов висело в шкафу, то походило на мешок из-под картошки. Скорее всего, на угловатых плечах Люси оно смотрелось точно так же.
Маргред окинула девушку внимательным взглядом.
– Вы привлекательны. И выглядите… сильной.
На этот раз Люси рассмеялась булькающим смехом.
– О да, именно это я всегда и хотела услышать. В колледже я занималась легкой атлетикой, – сообщила она.
– Ага, – с умным видом кивнула Маргред, не имея ни малейшего представления, о чем толкует эта девчонка.
Она снова повернулась к зеркалу. Синяя ткань струилась по плавным изгибам ее тела, как вода по валунам на мелководье. И только эластик, врезавшийся в бедра, портил общую картину. Маргред сунула руку под платье и стянула трусики.
– Вот так намного лучше, – удовлетворенно провозгласила она.
Люси смущенно захихикала.
– Да, но…
– Что?
– Разве вы не ощущаете себя… м-м…
– Удобно?
– Голой.
Маргред снова оглядела себя в зеркале. И не увидела никаких проблем. Все части тела, которые так любят прикрывать смертные, были прикрыты.
– Нет.
– Ну, в общем… – Улыбка преобразила лицо Люси. – Калеб язык проглотит, когда увидит вас.
Маргред тряхнула головой и поморщилась.
– Если он когда-нибудь вообще доберется сюда.
Она не привыкла ждать. Калеба или другого мужчину, все равно. Как не привыкла зависеть от других в одежде, еде или транспорте.
И в умении выживать тоже.
– Вряд ли вы сможете пойти на пляж прямо сейчас, – настолько разумным и увещевающим тоном добавила Люси, что Маргред мгновенно ощетинилась. – Не в такой ливень, во всяком случае.
– Ничего не имею против ливня.
Вода была ее стихией. Она могла поворачивать течение и управлять волнами. Она умела согревать поверхность моря, чтобы поднялся туман, или охлаждать ее, вызывая дождь. Она могла… Неожиданная мысль расцвела у нее в душе, подобно розовому морскому кораллу.
Она может остановить дождь.
Или не может.
Что еще она потеряла вместе со своей шкурой?
Голова у Маргред раскалывалась от боли.
– С вами все в порядке? – озабоченно поинтересовалась Люси.
– Я… да, – медленно ответила она. Может быть.
Робко и нерешительно Маргред потянулась к мерцанию, спрятанному где-то глубоко внутри нее, погружаясь на самые дальние уровни сознания – подобно тому, как раковина опускается на морское дно. А вокруг нее слои реальности меняли цвет: с синего на зеленый, а потом и на серый… Дыхание ее замедлилось. В груди нарастала давящая тяжесть. Может быть, вот там…
Или там… Но надежно спрятанная искорка погасла слишком быстро, и она не успела за нее ухватиться.
Маргред открыла глаза и увидела, что Люси с тревогой смотрит на нее.
«У нее серо-зеленые глаза Калеба», – отметила про себя Маргред. Дыхание у нее стало хриплым и прерывистым.
– Мне надо выйти наружу.
– По-моему, вам не стоит этого делать, – возразила Люси. – На улице идет дождь. А ваша голова…
– С моей головой все в порядке, – твердо ответила Маргред.
Глаза у нее жгло, в голове безостановочно стучали молоточки.
Но она старалась не обращать на это внимания. Скорее всего, после того как она закончит, ее ждет такой приступ головной боли, рядом с которым нынешний дискомфорт покажется сущими пустяками.
Маргред медленно спустилась по узкой лестнице, одной рукой держась за перила, чтобы не упасть.
Люси семенила за ней следом, жалуясь и причитая на ходу:
– Брат просил меня присмотреть за вами.
– Вашего брата здесь нет.
В этом и заключалась проблема. Или, по крайней мере, часть ее.
И она намеревалась ее исправить.
Маргред никогда не отличалась особым умением в управлении погодой, равно как и не считала себя сильной волшебницей. К чему забивать себе голову подобной ерундой? Как она говорила Люси, дождь не вызывал у нее неудовольствия. Да и вообще, вмешиваться в круговорот воды всегда чревато крупными неприятностями.
Но если ей удастся задуманное… Сердце девушки забилось чаще.
Она должна попытаться. Не только потому, что Калеб отказался везти ее на пляж, но и потому, что ей нужно знать пределы собственной силы.
Когда Маргред сошла вниз, дом показался ей еще более мрачным и тесным. В отличие от туристических домиков, выстроившихся на пляже, с широкими и большими окнами, позволявшими любоваться окрестностями, этот коттедж был выстроен с таким расчетом, чтобы выдержать любую непогоду, которую могли обрушить на него зима и море. Темнота не смущала Маргред. Даже в человеческом теле глаза ее быстро приспособились к сумраку. Но она всем своим существом ощущала, как давит на нее верхний этаж, а сосны, росшие вокруг, подступают ближе, смыкая круг.
И мать Калеба жила здесь!
Целых тринадцать лет.
Маргред вздрогнула и направилась в переднюю.
– Куда вы собрались? – окликнула ее Люси.
– Мне нужен свежий воздух, – ответила Маргред и широко распахнула дверь.
В лицо ей ударил ворвавшийся ветер, влажно пахнущий дождем, сырой землей, сосновыми иголками и, едва-едва заметно, далеким морем. Маргред вдыхала его полной грудью.
– Пол намокнет, – сказала Люси.
Но Маргред не обратила на нее внимания.
Задержав в легких морской воздух, она вновь начала погружение, и ее настойчивая мысль стала похожа на золотую иглу, которая, двигаясь по спирали, уходила все глубже и глубже. Капли дождя падали ей на лицо и стекали по голым рукам. Она подняла их к облакам, потянулась к небу, еще выше, мимо жирных, влажных капель и свежего дуновения ветерка. Потянулась туда, где на невесомых струях воздушных потоков парил дождь, похожий на стайку разноцветных ярких рыбок. Это был всего лишь маленький, локальный шторм. Вполне подвластный ее воле и силе.
Если только у нее осталась сила.
Если она все еще оставалась селки.
И если бы у нее не так сильно болела голова.
Сосредоточившись, отчего на лбу прорезались морщинки, она коснулась потока воздуха, пробуя на ощупь собравшуюся в нем дождевую влагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33