Было решено поэтому вернуться назад в Бологое и кружным пу
тем через Старую Руссу, Дно и Вырицу проехать в Царское Село. В Бологом был
а назначена смена паровозной бригады, но машинисты и другие, не смотря на
свое утомление, не хотели сменяться и выразили непреклонное намерение е
хать с императорским поездом и далее.
Наши железнодорожники свитского поезда разъединили путевой телеграфн
ый провод на Петроград, перевели на другой конец паровоз, и наш поезд быст
рым ходом двинулся назад. Теперь мы приближались снова к Бологому. Впере
ди нас не было уже никого Ц служебный поезд остался позади и следовал в б
лизком расстоянии за нами. О непредусмотренном движении императорског
о поезда предупреждались только соседние станции.
Началась среда, 1 марта, новый тяжелый день, когда томительные передвижен
ия не облегчались уже ни надеждой на скорое окончание бунта, ни мыслью о с
кором свидании с семьей.
День был ясный, чувствовалось начало весны, на станциях и в частности в Ст
арой Руссе текла обычная мирная жизнь, задержек в пути не было, государь н
е выходил во время остановок для прогулки, и то короткое время, которое мы
обыкновенно проводили с его величеством, ничем не отличалось в разговор
ах от обыденных нетревожных Дней.
Не легко, конечно, было и нам и ему говорить о ничтожных вещах, поддерживат
ь разговор и лишь думать о том, что так мучительно волновало каждого из на
с и его в особенности.
В течение дня получилось благоприятное известие, что генерал Иванов со с
воим эшелоном благополучно, без задержки проследовал через Дно и должен
был быть уже в Царском Селе, откуда все еще сведений не было. Получилась и
непонятная телеграмма от Родзянко, ожидавшегося На станцию Дно и кратко
уведомлявшего, что «по изменившимся обстоятельствам он выехать навстр
ечу его величеству не может».
До получения этой телеграммы и до прибытия нашего на станцию Старой Русс
ы, никаких предположений о перемене нашего маршрута на Псков не было и ли
шь по приезде на эту станцию получилось известие, что мост по Виндавской
дороге якобы испорчен или ненадежен, и только тогда было решено двигатьс
я на Псков и оттуда по Варшавской дороге прямым путем через Лугу и Гатчин
у на Царское Село.
Тогда была послана и новая телеграмма Родзянко, уведомлявшая о перемене
маршрута и снова предлагавшая ему выехать навстречу в Псков. В этом горо
де находился штаб северного фронта, генерала Рузского, и оттуда можно бы
ло связаться прямым проводом с Петроградом, ставкой и Царским Селом и вы
йти, наконец, из той тревожной неизвестности, которая нас окружала с вчер
ашнего вечера.
Остановка в Пскове, о которой с пути был уведомлен и генерал Рузский, пред
полагалась поэтому непродолжительной и ставилась в зависимость лишь о
т своевременного прибытия Родзянко и от времени, необходимого для перег
оворов по прямому проводу с Царским Селом и со Ставкой.
Был уже вечер, около семи с половиной часов, когда императорский поезд по
дходил к Пскову. Будучи дежурным флигель-адъютантом, я стоял у открытой д
вери площадки вагона и смотрел на приближающуюся платформу. Она была поч
ти не освещена и совершенно пустынна. Ни военного ни гражданского началь
ства (за исключением кажется губернатора), всегда задолго и в большом чис
ле собиравшегося для встречи государя, на ней не было.
Где-то по средине платформы находился, вероятно, дежурный помощник нача
льника станции, а на отдаленном конце виднелся силуэт караульного солда
та.
Поезд остановился. Прошло несколько минут. На платформу вышел какой-то о
фицер, посмотрел на наш поезд и скрылся. Еще прошло несколько минут, и я ув
идел, наконец, генерала Рузского, переходящего рельсы и направляющегося
в нашу сторону. Рузский шел медленно, как бы нехотя и, как нам всем невольн
о показалось, будто нарочно не спеша. Голова его, видимо в раздумьи, была н
изко опущена. За ним, немного отступя, генерал Данилов и еще два-три офице
ра из его штаба. Сейчас же было доложено, и государь его принял, а в наш ваго
н вошли генерал Дани лов с другим генералом, расспрашивая об обстоятельс
твах нашего прибытия в Псков и о дальнейших наших намерениях.
«Вам все-таки вряд ли удастся скоро проехать в Царское», сказал Данилов, «
вероятно придется здесь выжидать или вернуться в Ставку. По дороге, несп
окойно и только что получилось известие, что в Луге вспыхнули беспорядки
и город во власти бунтующих солдат».
Об отъезде Родзянко в Псков в штабе ничего не было известно; он оставался
еще в Петрограде; но были получены от него телеграммы, что в городе начало
сь избиение офицеров и возникло якобы страшное возбуждение против госу
даря и что весь Петроград находится во власти взбунтовавшихся запасных.

Генерал Данилов был мрачен и, как всегда, очень неразговорчив.
Рузский недолго оставался у государя и вскоре пришел к нам, кажется, в куп
э Долгорукова и, как сейчас помню, в раздраженном утомлении откинулся на
спинку дивана.
Граф Фредерике и мы столпились около него, желая узнать, что происходит п
о его сведениям в Петрограде и какое его мнение о всем происходящем.
«Теперь уже трудно что-нибудь сделать», с раздраженной досадой говорил
Рузский, «давно настаивали на реформах, которых вся страна требовала… не
слушались… голос хлыста Распутина имел больший вес… вот и дошли до Прот
опопова, до неизвестного премьера Голицына… до всего того, что сейчас… п
осылать войска в Петроград уже поздно, выйдет лишнее кровопролитие и лиш
нее раздражение… надо их вернуть»…
«Меня удивляет, при чем тут Распутин», спокойно возразил граф Фредерике.
«Какое он мог иметь влияние на дела? Я, например, даже совершенно его не зн
ал».
«О вас, граф, никто не говорит, вы были в стороне», вставил Рузский.
«Что же по вашему теперь делать?» спросило несколько голосов.
«Что делать?», переспросил Рузский, «теперь придется, быть может, сдавать
ся на милость победителя».
Что дальше говорил Рузский Ц я не помню; кажется ничего, так как вошедший
скороход доложил, что государь собирается выходить к обеду, и мы все напр
авились в столовую. Я чувствовал только известное его пренебрежение к на
м, к «придворным», не отдававшим себе отчета в происходящих событиях. Раз
бирался ли он в них сам Ц вот что шевелилось в моих мыслях после, его слов
о необходимости вернуть войска.
Обед, хотя и короткий, тянулся мучительно долго. Моим соседом был Данилов,
и я с ним не сказал ни одного слова. Остальным тоже было, видимо, не по себе.

Государь спокойно поддерживал разговор с Рузским и графом Фредериксом,
сидевшими рядом с его величеством.
После обеда Рузский через несколько времени снова был принят государем,
оставался у государя очень поздно, заходя в промежутке доклада ненадолг
о к нам в вагон, в отделение к графу Фредериксу, с которым вел какие-то служ
ебные разговоры. Был ли там также и Воейков, я не помню. Когда Рузский ушел,
граф в разговоре с нами сообщил, что соединиться с Царским не удалось, но ч
то генерал Рузский намеревается переговорить по прямому проводу с Родз
янко, спросить, почему он не приехал, узнать, что делается в Петрограде и п
росить приехать все-таки в Псков. Граф Фредерике добавил, что до получени
я ответа мы остаемся на неопределенное время в Пскове и во всяком случае
не уедем до следующего утра.
В тот же вечер мы узнали, что государь выразил согласие на назначение отв
етственного министерства уже вполне по выбору председателя думы, о чем Р
узский также собирался сообщить Родзянко. Вот все, что сделалось нам изв
естным в этот день. Приходилось ждать результатов переговоров. Было очен
ь поздно, чуть ли не около двух часов ночи, а Рузский все не приходил. И мы, н
аконец, после долгих ожиданий, разошлись по своим отделениям.
Из тех немногих отрывочных фраз, которыми в моем присутствии обменялись
Рузский с В. Н. Воейковым., ясно сквозило его пренебрежительное отношение
к последнему; в свою очередь и генерал Воейков своими полушутливыми фраз
ами давал понять Рузскому, что преувеличивать простой бунт в мировое соб
ытие еще преждевременно.
Утром, в четверг, 2-го марта, проснувшись очень рано, я позвонил моего стари
ка Лукзена и спросил у него, нет ли каких-либо указаний об отъезде и в кото
ром часу отойдет наш поезд. Он мне сказал, что пока никаких распоряжений о
б этом отдано не было, и что по словам скорохода, мы вряд ли ранее вечера уе
дем из Пскова. Это меня встревожило, я быстро оделся и отправился пить утр
енний кофе в столовую. В ней находились уже Кира Нарышкин, Валя Долгоруки
й и профессор Федоров. Они, как и я, ничего не знали ни об отъезде, ни о перег
оворах Рузского и высказывали предположение, что, вероятно, прямой прово
д был испорчен и переговоры поэтому не могли состояться.
Государь вышел позднее обыкновенного. Он был бледен и, как казалось по ли
пу, очень плохо спят, но был спокоен и приветлив, как всегда. Его величеств
о недолго оставался с нами в столовой и, сказав, что ожидает Рузского, удал
ился к себе. Скоро появился и Рузский и был сейчас же принят государем, мы
же продолжали томиться в неизвестности почти до самого завтрака, когда,
не помню от кого, мы узнали, что Рузскому после долгих попыток лишь поздно
ночью удалось, наконец, соединиться с Родзянко. Родзянко сообщал, что не м
ожет приехать, так как присутствие его в Петрограде необходимо, так как ц
арит всеобщая анархия и слушаются лишь его одного. Все министры арестова
ны и по его приказанию переведены в крепость. На уведомление о согласии е
го величества на сформирование ответственного министерства Родзянко о
твечал, что «уже слишком поздно, так как время упущено. Эта мера могла бы у
лучшить положение два дня назад, а теперь уже ничто не может сдержать нар
одные страсти». Тогда же мы узнали, что по просьбе Родзянко Рузский испро
сил у государя разрешение приостановить движение отрядов, назначавших
ся на усмирение Петрограда, а генералу Иванову государь послал телеграм
му ничего не предпринимать до приезда его величества в Царское Село.
После завтрака, к которому никто приглашен не был, распространился слух,
что вместо Родзянки к нам для каких-то переговоров выезжают члены Думы Ш
ульгин и Гучков, но прибудут в Псков только вечером. Присутствие в этой де
путации Шульгина, которого я хотя и Ц не знал лично, но который был мне из
вестен по своим твердым монархическим убеждениям, помню, меня даже отчас
ти успокоило. Было уже около половины третьего дня. Я спросил у проходивш
его мимо скорохода Климова, не собирается ли государь выйти в это обычно
е время на прогулку, но Климов сказал, что к его величеству прошли только ч
то генерал Рузский и еще два штабных генерала с бумагами, вероятно, для до
клада о положении на фронте, и что государь их принимает не у себя в кабине
те, а в салоне
Генералы Ю. Н. Данилов и С. С. Саввич.
.
Я вышел один, походил немного по пустынной платформе, чтобы посмотреть, н
е прибыл ли какой-нибудь поезд из Петрогдада, и вскоре вернулся в свой ваг
он, где в купэ С. П. Федорова собрались почти все мои товарищи по вагону, за и
сключением графа Фредерикса.
Не помню, сколько времени мы провели в вялых разговорах, строя разные пре
дположения о создавшейся неопределенности, когда возвращавшийся из ва
гона государя граф Фредерике остановился в коридоре у дверей нашего куп
э и почти обыкновенным голосом по-французски сказал «Savez vous, l'Empereur a abdique».
Слова эти заставили нас всех вскочить…
Я лично мог предположить все, что угодно, но отречение от престола столь в
незапное, ничем пока не вызванное, не задуманное только, а уж исполненное,
показалось такой кричащей несообразностью, что в словах преклонного ст
арика Фредерикса в первое мгновение почудилось или старческое слабоум
ие или явная путаница.
«Как, когда, что такое, да почему?» Ц послышались возбужденные вопросы. Гр
аф Фредерике на всю эту бурю восклицаний, пожимая сам недоуменно плачами
, ответил только: «Государь получил телеграммы от главнокомандующих… и с
казал, что раз войска этого хотят, то не хочет никому мешать».
«Какие войска хотят? Что такое? Ну, а вы что же, граф, что вы-то ответили его в
еличеству на это?»
Опять безнадежное пожимание плечами: «что я мог изменить? Государь сказа
л, что он решил это уже раньше и долго об этом думал»…
«Не может этого быть, ведь у нас война». «Отречься так внезапно, здесь в ва
гоне и перед кем и отчего, да верно ли. это, нет ли тут какого-либо недоразум
ения граф?» Ц посыпались снова возбужденные возражения со всех сторон,
смешанные и у меня с надеждой на путаницу и на возможность еще отсрочить
только что принятое решение.
Но, взглянув на лицо Фредерикса, я почувствовал, что путаницы нет, что он г
оворит серьезно, отдавая себе отчет во всем, так как и он сам был глубоко в
зволнован и руки его дрожали.
«Государь уже подписал две телеграммы», ответил Фредерике Ц «одну Родз
янке, уведомляя его о своем отречении в пользу наследника при регентстве
Михаила Александровича и оставляя Алексея Николаевича при себе до сове
ршеннолетия, а другую о том же Алексееву в Ставку, назначая вместо себя ве
рховным главнокомандующим великого князя Николая Николаевича»…
«Эти телеграммы у вас, граф, вы еще их не отправили?» Ц вырвалось у нас с но
вой, воскресавшей надеждой.
«Телеграммы взял у государя Рузский» Ц с какой-то, как мне показалось, бе
знадежностью ответил Фредерике и, чтобы скрыть свое волнение, отвернулс
я и прошел в свое купэ.
Бедный старик, по его искренним словам, нежно любивший государя, как «сын
а», заперся в своем отделении, а мы все продолжали стоять в изумлении, отка
зываясь верить в неотвратимость всего нахлынувшего. Кто-то из нас прерв
ал, наконец, молчание, кажется это был Граббе и, отвечая нашим общим мыслям
, сказал: «Ах, напрасно эти телеграммы государь отдал Рузскому, это, конечн
о, все произошло не без интриг; он-то уж их, наверно, не задержит и поспешит
отправить; а может быть Шульгин и Гучков, которые скоро должны приехать, и
сумеют отговорить и иначе повернуть дело. Ведь мы не знаем, что им поручен
о и что делается там у них; пойдемте сейчас к графу, чтобы он испросил у гос
ударя разрешение потребовать эти телеграммы от Рузского и не посылать и
х хотя бы до приезда Шульгина». Мы все пошли к Фредериксу и убедили его. Он
немедленно пошел к государю и через несколько минут вернулся обратно, ск
азав, что его величество приказал сейчас же взять телеграммы от Рузского
и передать ему; что они будут посланы только после приезда членов думы.
Как я уже сказал, к генералу Рузскому мы никогда не чувствовали особой си
мпатии, а с первой минуты нашего прибытия в Псков, относились к нему с каки
м-то инстинктивным недоверием и опаской, подозревая его в желании сыгра
ть видную роль в развертывающихся событиях.
Поэтому мы просили Нарышкина, которому было поручено отобрать телеграм
мы, чтобы он ни на какие доводы Рузского не соглашался и, если бы телеграмм
ы начали уже передавать, то снял бы их немедленно с аппарата.
Нарышкин отправился и скоро вернулся с пустыми руками. Он сообщил, что од
ну телеграмму, Родзянке, хотя и начали уже отправлять, но начальник телег
рафа обещал попытаться ее задержать, а другую Ц в Ставку Ц не отправлят
ь, но что Рузский их ему все же не отдал и сам пошел к государю, чтобы испрос
ить разрешение удержать эти телеграммы у себя, и обещал их не отправлять
до приезда Гучкова и Шульгина. Уходя от его величества, Рузский сказал ск
ороходам, чтобы прибывающих депутатов направили предварительно к нему,
а затем уже допустили их до приема государем. Это обстоятельство взволно
вало нас необычайно; в желании Рузского настоять на отречении и не выпус
кать этого дела из своих рук не было уже сомнений.
Мы вновь пошли к Фредериксу просить настоять перед его величеством о воз
вращении этих телеграмм, а профессор Федоров, по собственной инициативе
, как врач, направился к государю. Было около четырех часов дня, когда Серг
ей Петрович вернулся обратно в свое купэ, где большинство из нас его ожид
ало. Он нам сказал, что вышла перемена, и что все равно прежних телеграмм т
еперь нельзя посылать: «я во время разговора о поразившем всех событии,
Ц пояснил он, Ц спросил у государя: Ц «разве, ваше величество, вы полага
ете, что Алексея Николаевича оставят при вас и после отречения»? Ц «А отч
его же нет?», с некоторым удивлением спросил государь. Ц Он еще ребенок и
естественно должен оставаться в своей семье пока не станет взрослым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34