Угрозы кастрацией или намеки на нее, с
которыми он сталкивался, исходили от женщин 1), но это не могло надолго
задержать конечный результат. В конце концов, все же отец стал тем лицом, со
стороны которого он боялся кастрации. В этом пункте наследственность одержала
победу над случайным переживанием; в доисторическую эпоху человечества,
несомненно, отец совершал кастрацию в наказание, а затем уменьшал его до
обрезания. Чем дальше он в процессе невроза навязчивости продвигался по пути
вытеснения чувственности, тем естественней было бы для него приписывать
подобные, злостные намерения отцу, настоящему представителю чувственных
проявлений. Отождествление отца с кастратором2) приобрело громадное значение,
став источником острой, усилившейся до желания смерти бессознательной
враждебности к нему и чувства вины, как реакции на эту враждебность. Но пока он
вел себя нормально, т.е. как всякий невротик, находящийся во власти комплекса
Эдипа. Замечательно, что и в этом отношении у него было противоположное течение,
в котором отец был кастрированным и, как таковой, вызывал у него сострадание.
При анализе церемониала дыхания в присутствии калек, нищих и т.д. я показал, что
и этот симптом относился к отцу, который вызвал в нем сострадание при посещении
им лечебницы. Анализ дал возможность проследить эту нить еще дальше. В очень
раннем возрасте, вероятно, еще до соблазна (3 1/4 года), в имении был бедный
поденщик, который носил в дом воду; он не мог говорить, будто бы потому, что ему
отрезали язык. Веро-
I) Мы знаем это относительно няни и узнаем то же относительно другой женщины. 2)
К самым мучительным, но также и нелепым симптомам его будущего страдания
принадлежит его отношение ко всякому... портному, которому он заказывал когда-
либо платье, его робость и уважение перед этим высокопоставленным лицом, его
старание расположить последнего в свою пользу несоразмерными чаевыми и отчаяние
по поводу результатов работы, независимо от того, какими они оказались в
действительности.
446
3 Фреид
ятно, это был глухонемой. Ребенок его очень любил и жалел от всего сердца. Когда
несчастный умер, он искал его не небе1). Это был первый калека, вызвавший в ним
жалость; судя по> общей связи и порядку в анализе, он был, несомненно,
заместителем отца. Анализ открыл в связи с этим калекой воспоминание о других
симпатичных сл}тах, о которых он подчеркнул, что они были болезненны или евреи
(обрезание!). И лакей, который помогал чистить его при его несчастьи в 4 1/2
года, был евреем, чахоточным, и вызывал в нем сострадание. Все эти лица
относятся ко времени до посещения отца в санатории, т.е. до образования
симптома, который посредством в ыдыхания не должен был допустить отождествления
с внушающими жалость. Тут анализ в связи со сновидением снова повернул к самому
раннему периоду и побудил его к утверждению, что при коитусе в первичной сцене
он наблюдал исчезновение пениса, пожалел по этому поводу отца и радовался
появлению нового органа, который считал потерянным. Итак, - новое чувство,
опять-таки исходящее из этой сцены. Нарцистическое происхождение сострадания, за
которое говорит само слово, здесь вполне очевидно.
1) В связи с эт1ш упоминаю о сновидениях, которые он видел позже, чем кошмарный
сон. но еще в первом имении, и представлявших сцену коитуса между небесными те
юми
Vin. Дополнения из самого раннего детства Разрешение
Во многих анализах бывает так, что при приближении к концу вдруг всплывает новый
материал, остававшийся до того тщательно скрытым Или же однажды делается мельком
незначительное замечание равнодушным тоном, как будто это нечто совершенно
излишнее, к этому в другой раз присоединяется что-то новое, что уже заставляет
врача насторожиться, и, наконец, в том обрывке воспоминаний, которому не
придавалось значения, открывается ключ к самым важным тайнам, окутывающим невроз
больного. Еще в начале мой пациент рассказал о том времени, когда его
испорченность стала переходить в страх. Он преследовал прекрасную большую
бабочку с желтыми полосками, большие крылья которой заканчивались острыми
углами, т.е. адмирала. Вдруг, когда он увидел, как бабочка опустилась на цветок,
им овладел ужасный страх перед насекомым, и он с криком убежал. От времени до
времени он возвращался в анализе к этому воспоминанию, требующему объяснения,
которое долго не давалось. Заранее можно было предположить, что подобная деталь
сохранилась в воспоминании не сама по себе, а занимала место более важного, как
покрывающее воспоминание, с чем она была каким-либо образом связана. Однажды он
сказал, что это насекомое на его языке называется бабочка, старая бабушка;
вообще, бабочки казались ему женщинами и девушками, а жуки или гусеницы -
мальчиками. При той сцене страха должно было простться воспоминание о каком-
нибудь женском существе Не хочу умолчать, что тогда я предположил, как
возможность, что желтые полисы адмирала напомнили ему такие же полосы на платье,
которое носила женщина. Делаю это только для того, чтобы показать на примере,
как, обыкновенно, бывают недостаточны комбинации врача для разреше-
448
З.Фрейд
ния возникающих вопросов, и как неверно взваливать ответственность за результаты
анализа на фантазию врача и на внушение с его стороны. В связи с чем-то
совершенно другим, много месяцев спустя, пациент заметил, что распускание и
складывание крыльев бабочки, когда она опустилась, произвело на него самое не-
приятное впечатление. Это было так, как если женщина раздвигает ноги, и при этом
получается фигура римского V, - как известно, время, в которое еще в детские
годы, но также и теперь обыкновенно наступало у него пониженное настроение.
Подобная мысль мне никогда не пришла бы в голову, но ценность ее возрастала от
соображения, что вскрытый ею ход ассоциаций носил чисто инфантильный характер.
Внимание детей, как я часто замечал, привлекается гораздо больше движением, чем
покоящимися формами, и часто на основании сходства движения у них являются такие
ассоциации, которые взрослые упускают, не обращая на них внимания. Затем
маленькая проблема снова приостановилась. Я хочу еще указать на то основательное
предположение, будто острые, палкообразные концы крыльев бабочки могли иметь
значение генитальных символов. Однажды очень робко и неясно всплыло у больного
нечто вроде воспоминания о том, как очень рано, еще до няни, за детьми ходила
девушка, которую он очень любил; у нее было то же имя, что у матери. Несомненно,
он отвечал на ее нежность. Итак, забытая первая любовь. Мы согласились оба на
том, что, вероятно, произошло нечто, что потом приобрело большое значение.
Затем, в другой раз он исправил свое воспоминание. Ее не могли звать так, как
мать, это было с его стороны ошибкой, которая показывала, что в его
воспоминаниях она слилась с матерью. Настоящее ее имя припомнилось ему косвенным
путем. Вдруг он вспомнил о сарае в первом имении, в котором хранились собранные
плоды, и об определенном сорте груш великолепного вкуса, больших с желтыми
полосками на кожице. На его родном языке эти плоды называются груша, - это и
было ее имя. Таким образом стало ясно, что за покрывающим воспоминанием о
преследуемой бабочке скрывалось воспоминание об этой девушке. Но желтые полосы
находились не на платье, а на груше. Но откуда же взялся страх, когда ожило
воспоминание о ней.
Дополнения из самого раннего детства
449
Возможна была следующая комбинация: у этой девушки он маленьким ребенком впервые
увидел движения ног, которое и запомнил, как знак римского V, - движения,
которые открыли доступ к гениталиям. Мы отказались от этой комбинации и ждали
дальнейшего материала. - Скоро появилось воспоминание об одной сцене, неполное,
но вполне определенное, поскольку оно сохранилось. Груша лежала на полу, возле
нее стоял чан и метла из коротких прутьев; он был тут же, она дразнила или
высмеивала его. То, что тут недоставало, легко было пополнить другими
воспоминаниями. В первые месяцы лечения он рассказывал о навязчивой влюбленности
в крестьянскую девушку, от которой заразился болезнью, послужившей поводом к
дальнейшему заболеванию. Странным образом он противился тогда назвать имя
девушки. То был совсем единичный случай сопротивления; обычно он безусловно
подчинялся основному аналитическому правилу. Но он утверждал, что должен очень
стыдиться, произнося это имя, потому что оно совсем мужицкое. Знатные девушки
никогда не носили бы такого имени. Имя, которое, наконец, стало известным, было
Матрена. Оно звучало матерински. Стыд был, очевидно, не по адресу. Самого факта,
что это увлечение относилось к простой девушке, он не стыдился, а только ее
имени. Если это приключение с Матреной могло иметь нечто общее со сценой с
Грушей, то стыд нужно перенести на это раннее происшествие. В другой раз он
рассказал, что, когда он узнал о жизни Иоганна Гусса, он был очень потрясен этой
историей, и его внимание было приковано к связкам хвороста, которые тащили на
его костер. Симпатии к Гуссу будят вполне определенное подозрение; я часто
находил их у молодых пациентов, и мне всегда удавалось объяснить их одинаковым
образом. Один из них сделал даже драматическую обработку судьбы Гусса. Он начал
писать драму в тот день, когда лишился объекта своей тайной влюбленности; Гусе
погиб от огня, и, как другие отвечающие такому же условию, он становился героем
бывших энуретиков (enuresis - недержание мочи). Вязки хвороста на костер Гусса
мой пациент сам поставил в связь с веником (связка прутьев) молодой девушки.
Этот материал легко подошел к тому, чтобы восполнить изъян воспоминаний в сцене
с Грушей. Глядя, как
450
-3. Фрейд
девушка моет пол, он помочился в комнате, и после этого она в шутку погрозила
ему кастрацией1). Не знаю, догадываются ли уже читатели, почему я так подробно
сообщаю этот эпизод из раннего детства2). Он образует важную связь между
первичной сценой и более поздней навязчивой влюбленностью, сыгравшей такую
решительную роль в его судьбе, и, кроме того, вводит еще условие любви,
объясняющее эту навязчивость. Когда он увидел, как девушка лежала на полу,
занятая мытьем этого пола, стоя на коленях с выдающимися вперед частями задними
частями, а спиной - в горизонтальном направлении, он узнал в ней положение,
которое мать занимала в сцене коитуса Она стала его матерью, им ов ладело
сексуальное возбуждение, вследствие того, что в его воспоминании ожила та
картина, и он поступил по отношению к девушке, как отец, поступок которого он
тогда мог понять, как мочеиспускание. Мочеиспускание на пол у ребенка было в
сущности попыткой к соблазн}-, и девушка ответила угрозой кастрации, как будто
бы она его поняла. Навязчивость, исходящая из первичной сцены, перенеслась на
эту сцену с Грушей и продолжала свое действие. Но условие любви потерпело
изменение, указывающее на влияние второй сцены С положения женщины оно пере
неслось на ее деятельность в таком положении. Это стало очевидным, например, в
переживании с Матреной. Он гулял по деревне, принадлежащей (более позднему) име-
нию, и на берегу пруда увидел крестьянскую девушку, стоявшую на коленях и
занятую мытьем белья в пруде. Он моментально и непреодолимой силой влюбился в
прачку, хотя и не видал еще ее лица. Благодаря своему положению и работе она
заняла для него место Гр\тпи. Мы понимаем теперь, почему стыд, относившийся к
содержанию в сцене с Грушей, связался с именем Матрены. Навязчивое влияние сцены
с Грушей проявилось еще яснее в другом припадке влюбленности за несколько лет
I) Весьма замечательно, что реакция стыда так тесно связана с непроизвольным
мочеиспусканием (дневным и ночным), а не. как следовало бы ожидать, с
недержанием кала Опыт не оставляет в этой отношении никакого сомнения Заставляет
задуматься также постоянная связь между недержанием мочи и огнем. Весьма
возможно, что в этих реакциях и связях мы имеем дело с осадками культуры чело-
вечества, идущими глубже всего и сохранившими для нас свои следы в мифах и
фольклоре 2) По вре мени он с учился в возрасте 2 1/2 лет - между предполагаемым
наблюдением коитуса и соблазном
Дополнения из самого раннего детства
451
до этого. Молодая крестьянская девушка, исполнявшая в доме обязанности служанки,
нравилась ему уже давно, но ему удавалось все же сдержать себя и не приближаться
к ней. Однажды он был охвачен влюбленностью, когда застал ее одну в комнате. Он
нашел ее лежащей на полу, занятой мытьем пола, а возле нее находились ведро и
метла, т.е. совсем так, как та девушка в детстве. Даже его окончательный выбор
объекта, получивший такое большое значение в его жизни благодаря подробностям
обстоятельств, которых здесь нельзя привести, оказывается в зависимости от таких
же условий любви, проявлением навязчивости, которая, начиная с первичной сцены и
через сцену с Грушей, владела выбором его объекта. Прежде я заметил, что признаю
у пациента стремление к унижению объекта его любви. Это объясняется реакцией на
давление от превосходства сестры над ним. Но я тогда обещал показать, что не
один только этот мотив, самостоятельный по природе своей, имел решающее зна-
чение, а он покрывал более глубоко детерминированные, чисто эротические мотивы.
Эту мотивировку проявило воспоминание о моющей пол девушке, стоящей по своему
положению ниже его. Все позднейшие объекты любви были заместительницами этой
одной, которая, в свою очередь, сама была, благодаря случайному положению,
первой заместительницей матери. В первой мысли, пришедшей пациенту в голову по
вопросу о страхе перед бабочкой, потом уже легко узнать отдаленный намек на пер-
вичную сцену (5-ый час). Отношение сцены с Грушей к угрозу кастрацией он
подтвердил особенно содержательным сновидением, которое он сумел сам
истолковать. Он сказал: мне снилось, будто какой-то человек отрывает крылья
espe. - Espe? Я должен спросить, что вы хотите этим сказать? - Насекомое с
желтыми полосками на теле, которое кусает. Это, вероятно, намек на Грушу, грушу
с желтыми полосками. - Wespe - оса, хотите вы сказать? - поправил я. - Разве это
называется wespe? Я, право, думал, что это называется - espe (он, как и многие
другие, пользуется тем, что говорит на чужом ему языке, чтобы скрыть свои
симптоматические действия). Но - espe ведь это же я сам - P.S. (инициалы его
имени). - Espe, разумеется, искалеченное Wespe. Сон ясен: он мстит Груше за ее
угрозу кастрацией. Поступок ребенка в 2 1/2 года в сцене с Грушей пред ставляет
собой первое известное нам действие первичной
452
3. Фрейд
сцены; в этом поступке он является копией отца, и мы можем в нем узнать
тенденцию в том направлении, которое позже заслужит название мужского. Соблазн
вынуждает его на пассивность, которая тоже уже была подготовлена его положением
зрителя при общении родителей. Из истории лечения я должен еще подчеркнуть, что
получилось впечатление, будто с отдалением сцены с Грушей, первым переживанием,
которое он, действительно, сумел вспомнить и вспомнил без моих предположений и
моей помощи, разрешилась задача лечения. С этого момента не было больше
сопротивления, оставалось еще только собирать и составить весь добытый материал.
Старая теория травм, построенная на впечатлениях из психоаналитической теории,
вдруг опять получила свое значение. Из критического интереса я еще рез сделал
попытку навязать пациенту другое понимание его истории, более приемлимое для
трезвого рассудка. В сцене с Грушей сомневаться не приходится, но сама по себе
она не имеет никакого значения; лишь впоследствии она усилилась благодаря
регрессии, исходящей из событий, связанных с выбором его объекта, который,
вследствие тенденции унижения, перенесся с сестры на прислуг}. Наблюдение же
коитуса представляет его фантазию, явившуюся в более поздние годы; историческим
ядром ее могли быть какие-нибудь наблюдения или собственные переживания -хотя бы
наблюдение какого-нибудь самого невинного вливания. Некоторые читатели, может
быть, подумают, что только сделав это предположение, я приблизился к пониманию
данного случая. Пациент же посмотрел на меня, не понимая, в чем дело, когда я
изложил ему этот взгляд, и никогда больше на него не реагировал. Собственные мои
доказательства против такой рационализации я изложил выше. Но сцена с Грушей
содержит не только условия выбора объекта, имеющие решающее значение для всей
жизни пациента, но остерегает нас от ошибки переоценить значение тенденции
унизить женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
которыми он сталкивался, исходили от женщин 1), но это не могло надолго
задержать конечный результат. В конце концов, все же отец стал тем лицом, со
стороны которого он боялся кастрации. В этом пункте наследственность одержала
победу над случайным переживанием; в доисторическую эпоху человечества,
несомненно, отец совершал кастрацию в наказание, а затем уменьшал его до
обрезания. Чем дальше он в процессе невроза навязчивости продвигался по пути
вытеснения чувственности, тем естественней было бы для него приписывать
подобные, злостные намерения отцу, настоящему представителю чувственных
проявлений. Отождествление отца с кастратором2) приобрело громадное значение,
став источником острой, усилившейся до желания смерти бессознательной
враждебности к нему и чувства вины, как реакции на эту враждебность. Но пока он
вел себя нормально, т.е. как всякий невротик, находящийся во власти комплекса
Эдипа. Замечательно, что и в этом отношении у него было противоположное течение,
в котором отец был кастрированным и, как таковой, вызывал у него сострадание.
При анализе церемониала дыхания в присутствии калек, нищих и т.д. я показал, что
и этот симптом относился к отцу, который вызвал в нем сострадание при посещении
им лечебницы. Анализ дал возможность проследить эту нить еще дальше. В очень
раннем возрасте, вероятно, еще до соблазна (3 1/4 года), в имении был бедный
поденщик, который носил в дом воду; он не мог говорить, будто бы потому, что ему
отрезали язык. Веро-
I) Мы знаем это относительно няни и узнаем то же относительно другой женщины. 2)
К самым мучительным, но также и нелепым симптомам его будущего страдания
принадлежит его отношение ко всякому... портному, которому он заказывал когда-
либо платье, его робость и уважение перед этим высокопоставленным лицом, его
старание расположить последнего в свою пользу несоразмерными чаевыми и отчаяние
по поводу результатов работы, независимо от того, какими они оказались в
действительности.
446
3 Фреид
ятно, это был глухонемой. Ребенок его очень любил и жалел от всего сердца. Когда
несчастный умер, он искал его не небе1). Это был первый калека, вызвавший в ним
жалость; судя по> общей связи и порядку в анализе, он был, несомненно,
заместителем отца. Анализ открыл в связи с этим калекой воспоминание о других
симпатичных сл}тах, о которых он подчеркнул, что они были болезненны или евреи
(обрезание!). И лакей, который помогал чистить его при его несчастьи в 4 1/2
года, был евреем, чахоточным, и вызывал в нем сострадание. Все эти лица
относятся ко времени до посещения отца в санатории, т.е. до образования
симптома, который посредством в ыдыхания не должен был допустить отождествления
с внушающими жалость. Тут анализ в связи со сновидением снова повернул к самому
раннему периоду и побудил его к утверждению, что при коитусе в первичной сцене
он наблюдал исчезновение пениса, пожалел по этому поводу отца и радовался
появлению нового органа, который считал потерянным. Итак, - новое чувство,
опять-таки исходящее из этой сцены. Нарцистическое происхождение сострадания, за
которое говорит само слово, здесь вполне очевидно.
1) В связи с эт1ш упоминаю о сновидениях, которые он видел позже, чем кошмарный
сон. но еще в первом имении, и представлявших сцену коитуса между небесными те
юми
Vin. Дополнения из самого раннего детства Разрешение
Во многих анализах бывает так, что при приближении к концу вдруг всплывает новый
материал, остававшийся до того тщательно скрытым Или же однажды делается мельком
незначительное замечание равнодушным тоном, как будто это нечто совершенно
излишнее, к этому в другой раз присоединяется что-то новое, что уже заставляет
врача насторожиться, и, наконец, в том обрывке воспоминаний, которому не
придавалось значения, открывается ключ к самым важным тайнам, окутывающим невроз
больного. Еще в начале мой пациент рассказал о том времени, когда его
испорченность стала переходить в страх. Он преследовал прекрасную большую
бабочку с желтыми полосками, большие крылья которой заканчивались острыми
углами, т.е. адмирала. Вдруг, когда он увидел, как бабочка опустилась на цветок,
им овладел ужасный страх перед насекомым, и он с криком убежал. От времени до
времени он возвращался в анализе к этому воспоминанию, требующему объяснения,
которое долго не давалось. Заранее можно было предположить, что подобная деталь
сохранилась в воспоминании не сама по себе, а занимала место более важного, как
покрывающее воспоминание, с чем она была каким-либо образом связана. Однажды он
сказал, что это насекомое на его языке называется бабочка, старая бабушка;
вообще, бабочки казались ему женщинами и девушками, а жуки или гусеницы -
мальчиками. При той сцене страха должно было простться воспоминание о каком-
нибудь женском существе Не хочу умолчать, что тогда я предположил, как
возможность, что желтые полисы адмирала напомнили ему такие же полосы на платье,
которое носила женщина. Делаю это только для того, чтобы показать на примере,
как, обыкновенно, бывают недостаточны комбинации врача для разреше-
448
З.Фрейд
ния возникающих вопросов, и как неверно взваливать ответственность за результаты
анализа на фантазию врача и на внушение с его стороны. В связи с чем-то
совершенно другим, много месяцев спустя, пациент заметил, что распускание и
складывание крыльев бабочки, когда она опустилась, произвело на него самое не-
приятное впечатление. Это было так, как если женщина раздвигает ноги, и при этом
получается фигура римского V, - как известно, время, в которое еще в детские
годы, но также и теперь обыкновенно наступало у него пониженное настроение.
Подобная мысль мне никогда не пришла бы в голову, но ценность ее возрастала от
соображения, что вскрытый ею ход ассоциаций носил чисто инфантильный характер.
Внимание детей, как я часто замечал, привлекается гораздо больше движением, чем
покоящимися формами, и часто на основании сходства движения у них являются такие
ассоциации, которые взрослые упускают, не обращая на них внимания. Затем
маленькая проблема снова приостановилась. Я хочу еще указать на то основательное
предположение, будто острые, палкообразные концы крыльев бабочки могли иметь
значение генитальных символов. Однажды очень робко и неясно всплыло у больного
нечто вроде воспоминания о том, как очень рано, еще до няни, за детьми ходила
девушка, которую он очень любил; у нее было то же имя, что у матери. Несомненно,
он отвечал на ее нежность. Итак, забытая первая любовь. Мы согласились оба на
том, что, вероятно, произошло нечто, что потом приобрело большое значение.
Затем, в другой раз он исправил свое воспоминание. Ее не могли звать так, как
мать, это было с его стороны ошибкой, которая показывала, что в его
воспоминаниях она слилась с матерью. Настоящее ее имя припомнилось ему косвенным
путем. Вдруг он вспомнил о сарае в первом имении, в котором хранились собранные
плоды, и об определенном сорте груш великолепного вкуса, больших с желтыми
полосками на кожице. На его родном языке эти плоды называются груша, - это и
было ее имя. Таким образом стало ясно, что за покрывающим воспоминанием о
преследуемой бабочке скрывалось воспоминание об этой девушке. Но желтые полосы
находились не на платье, а на груше. Но откуда же взялся страх, когда ожило
воспоминание о ней.
Дополнения из самого раннего детства
449
Возможна была следующая комбинация: у этой девушки он маленьким ребенком впервые
увидел движения ног, которое и запомнил, как знак римского V, - движения,
которые открыли доступ к гениталиям. Мы отказались от этой комбинации и ждали
дальнейшего материала. - Скоро появилось воспоминание об одной сцене, неполное,
но вполне определенное, поскольку оно сохранилось. Груша лежала на полу, возле
нее стоял чан и метла из коротких прутьев; он был тут же, она дразнила или
высмеивала его. То, что тут недоставало, легко было пополнить другими
воспоминаниями. В первые месяцы лечения он рассказывал о навязчивой влюбленности
в крестьянскую девушку, от которой заразился болезнью, послужившей поводом к
дальнейшему заболеванию. Странным образом он противился тогда назвать имя
девушки. То был совсем единичный случай сопротивления; обычно он безусловно
подчинялся основному аналитическому правилу. Но он утверждал, что должен очень
стыдиться, произнося это имя, потому что оно совсем мужицкое. Знатные девушки
никогда не носили бы такого имени. Имя, которое, наконец, стало известным, было
Матрена. Оно звучало матерински. Стыд был, очевидно, не по адресу. Самого факта,
что это увлечение относилось к простой девушке, он не стыдился, а только ее
имени. Если это приключение с Матреной могло иметь нечто общее со сценой с
Грушей, то стыд нужно перенести на это раннее происшествие. В другой раз он
рассказал, что, когда он узнал о жизни Иоганна Гусса, он был очень потрясен этой
историей, и его внимание было приковано к связкам хвороста, которые тащили на
его костер. Симпатии к Гуссу будят вполне определенное подозрение; я часто
находил их у молодых пациентов, и мне всегда удавалось объяснить их одинаковым
образом. Один из них сделал даже драматическую обработку судьбы Гусса. Он начал
писать драму в тот день, когда лишился объекта своей тайной влюбленности; Гусе
погиб от огня, и, как другие отвечающие такому же условию, он становился героем
бывших энуретиков (enuresis - недержание мочи). Вязки хвороста на костер Гусса
мой пациент сам поставил в связь с веником (связка прутьев) молодой девушки.
Этот материал легко подошел к тому, чтобы восполнить изъян воспоминаний в сцене
с Грушей. Глядя, как
450
-3. Фрейд
девушка моет пол, он помочился в комнате, и после этого она в шутку погрозила
ему кастрацией1). Не знаю, догадываются ли уже читатели, почему я так подробно
сообщаю этот эпизод из раннего детства2). Он образует важную связь между
первичной сценой и более поздней навязчивой влюбленностью, сыгравшей такую
решительную роль в его судьбе, и, кроме того, вводит еще условие любви,
объясняющее эту навязчивость. Когда он увидел, как девушка лежала на полу,
занятая мытьем этого пола, стоя на коленях с выдающимися вперед частями задними
частями, а спиной - в горизонтальном направлении, он узнал в ней положение,
которое мать занимала в сцене коитуса Она стала его матерью, им ов ладело
сексуальное возбуждение, вследствие того, что в его воспоминании ожила та
картина, и он поступил по отношению к девушке, как отец, поступок которого он
тогда мог понять, как мочеиспускание. Мочеиспускание на пол у ребенка было в
сущности попыткой к соблазн}-, и девушка ответила угрозой кастрации, как будто
бы она его поняла. Навязчивость, исходящая из первичной сцены, перенеслась на
эту сцену с Грушей и продолжала свое действие. Но условие любви потерпело
изменение, указывающее на влияние второй сцены С положения женщины оно пере
неслось на ее деятельность в таком положении. Это стало очевидным, например, в
переживании с Матреной. Он гулял по деревне, принадлежащей (более позднему) име-
нию, и на берегу пруда увидел крестьянскую девушку, стоявшую на коленях и
занятую мытьем белья в пруде. Он моментально и непреодолимой силой влюбился в
прачку, хотя и не видал еще ее лица. Благодаря своему положению и работе она
заняла для него место Гр\тпи. Мы понимаем теперь, почему стыд, относившийся к
содержанию в сцене с Грушей, связался с именем Матрены. Навязчивое влияние сцены
с Грушей проявилось еще яснее в другом припадке влюбленности за несколько лет
I) Весьма замечательно, что реакция стыда так тесно связана с непроизвольным
мочеиспусканием (дневным и ночным), а не. как следовало бы ожидать, с
недержанием кала Опыт не оставляет в этой отношении никакого сомнения Заставляет
задуматься также постоянная связь между недержанием мочи и огнем. Весьма
возможно, что в этих реакциях и связях мы имеем дело с осадками культуры чело-
вечества, идущими глубже всего и сохранившими для нас свои следы в мифах и
фольклоре 2) По вре мени он с учился в возрасте 2 1/2 лет - между предполагаемым
наблюдением коитуса и соблазном
Дополнения из самого раннего детства
451
до этого. Молодая крестьянская девушка, исполнявшая в доме обязанности служанки,
нравилась ему уже давно, но ему удавалось все же сдержать себя и не приближаться
к ней. Однажды он был охвачен влюбленностью, когда застал ее одну в комнате. Он
нашел ее лежащей на полу, занятой мытьем пола, а возле нее находились ведро и
метла, т.е. совсем так, как та девушка в детстве. Даже его окончательный выбор
объекта, получивший такое большое значение в его жизни благодаря подробностям
обстоятельств, которых здесь нельзя привести, оказывается в зависимости от таких
же условий любви, проявлением навязчивости, которая, начиная с первичной сцены и
через сцену с Грушей, владела выбором его объекта. Прежде я заметил, что признаю
у пациента стремление к унижению объекта его любви. Это объясняется реакцией на
давление от превосходства сестры над ним. Но я тогда обещал показать, что не
один только этот мотив, самостоятельный по природе своей, имел решающее зна-
чение, а он покрывал более глубоко детерминированные, чисто эротические мотивы.
Эту мотивировку проявило воспоминание о моющей пол девушке, стоящей по своему
положению ниже его. Все позднейшие объекты любви были заместительницами этой
одной, которая, в свою очередь, сама была, благодаря случайному положению,
первой заместительницей матери. В первой мысли, пришедшей пациенту в голову по
вопросу о страхе перед бабочкой, потом уже легко узнать отдаленный намек на пер-
вичную сцену (5-ый час). Отношение сцены с Грушей к угрозу кастрацией он
подтвердил особенно содержательным сновидением, которое он сумел сам
истолковать. Он сказал: мне снилось, будто какой-то человек отрывает крылья
espe. - Espe? Я должен спросить, что вы хотите этим сказать? - Насекомое с
желтыми полосками на теле, которое кусает. Это, вероятно, намек на Грушу, грушу
с желтыми полосками. - Wespe - оса, хотите вы сказать? - поправил я. - Разве это
называется wespe? Я, право, думал, что это называется - espe (он, как и многие
другие, пользуется тем, что говорит на чужом ему языке, чтобы скрыть свои
симптоматические действия). Но - espe ведь это же я сам - P.S. (инициалы его
имени). - Espe, разумеется, искалеченное Wespe. Сон ясен: он мстит Груше за ее
угрозу кастрацией. Поступок ребенка в 2 1/2 года в сцене с Грушей пред ставляет
собой первое известное нам действие первичной
452
3. Фрейд
сцены; в этом поступке он является копией отца, и мы можем в нем узнать
тенденцию в том направлении, которое позже заслужит название мужского. Соблазн
вынуждает его на пассивность, которая тоже уже была подготовлена его положением
зрителя при общении родителей. Из истории лечения я должен еще подчеркнуть, что
получилось впечатление, будто с отдалением сцены с Грушей, первым переживанием,
которое он, действительно, сумел вспомнить и вспомнил без моих предположений и
моей помощи, разрешилась задача лечения. С этого момента не было больше
сопротивления, оставалось еще только собирать и составить весь добытый материал.
Старая теория травм, построенная на впечатлениях из психоаналитической теории,
вдруг опять получила свое значение. Из критического интереса я еще рез сделал
попытку навязать пациенту другое понимание его истории, более приемлимое для
трезвого рассудка. В сцене с Грушей сомневаться не приходится, но сама по себе
она не имеет никакого значения; лишь впоследствии она усилилась благодаря
регрессии, исходящей из событий, связанных с выбором его объекта, который,
вследствие тенденции унижения, перенесся с сестры на прислуг}. Наблюдение же
коитуса представляет его фантазию, явившуюся в более поздние годы; историческим
ядром ее могли быть какие-нибудь наблюдения или собственные переживания -хотя бы
наблюдение какого-нибудь самого невинного вливания. Некоторые читатели, может
быть, подумают, что только сделав это предположение, я приблизился к пониманию
данного случая. Пациент же посмотрел на меня, не понимая, в чем дело, когда я
изложил ему этот взгляд, и никогда больше на него не реагировал. Собственные мои
доказательства против такой рационализации я изложил выше. Но сцена с Грушей
содержит не только условия выбора объекта, имеющие решающее значение для всей
жизни пациента, но остерегает нас от ошибки переоценить значение тенденции
унизить женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67