быть съеденным отцом, была только, как мы услышим,
регрессивным превращением желания иметь общение с отцом, т.е оыть им так
удовлетворенным, как мать Его последняя сексуальная цель, пассивная установка к
отцу, подверглась вытеснению, ее место занял страх перед отцом в форме фобии
волка А каковы двигающие силы этого вытеснения? Судя по всему положению вещей,
такой силой могло быть только нарцистическое генитальное либидо, которое из
опасения за свой мужской орган воспротивилось удовлетворению; необходимым
условием казался отказ от этого органа. В угрожаемом нарцисизме он почерпал то
мужество, с которым противился пассивной установке к отцу Теперь мы обращаем
внимание на то, что в этом пункте изложения мы должны изменить нашу
терминологию. Во время сновидения он достиг новой фазы в сексуальной организации
До сих пор сексуальные противоположности выражались для него в активном и
пассивном. Со времени соблазна его сексуальная цель была пассивной, вы ражалась
в желании, чтобы дотрагивались до его гениталий; затем, благодаря регрессии на
прежнюю ступень са диетически-анальной организации превратилась в мазохи-ческую,
в желание быть избитым и наказанным. Ему было безразлично, достигнет ли он этой
цели у мужчины или женщины. Не принимая во внимание различие полов, он перешел
от няни к отцу, требовал от няни, чтобы она касалась его органа, и желал
спровоцировать отца на наказание При этом гениталии во внимание не принимались,
в фантазии о том, чтобы его били по пенису, нашла себе выражение связь, скрытая
благодаря регрессии. Активи
I) Как он справился далее с этой частью проблемы, мы узнаем ниже при
исследовании его анальной эротики
Сновидение и первичная сцена
409
рование первичной сцены в сновидении снова привело его обратно к генитальной
организации. Он открыл вагину и биологическое значение мужского и женского. Он
понял теперь, что активное равнозначно мужскому, и пассивное - женскому. Его
пассивная сексуальная цель должна; 6bi теперь превратиться в женскую, получить
выражение i чтобы отец совершил над ним половой акт, вместо; чтобы отец бил по
гениталиям или по роро. Эта женская цель подпала теперь вытеснению, и ее
пришлось заменить страхом перед волком. Здесь мы должны прервать обсуждение его
сексуального развития до тех пор, пока на эту раннюю стадию его истории не
прольется новый свет из более поздних стадий Для оценки,,фобии волка мы ще
прибавим, что волками стали и мать, и отец Мать стала кастрированным волком,
который позволил другим взобраться на себя, отец превратился в волка, который
взбирался. Но мы слышали, как он уверял, что его страх относился только к
стоящему волку, т.е. к отцу. Далее, мы должны обратить внимание на то, что
страх, которым закончился сон, имел прообраз в рассказе деда В этом рассказе
кастрированного волка, который позволил другим взобраться на себя, охватывает
страх, как только ему напоминают о его "бесхвостос-ти". Похоже на то, как будто
в процессе сновидения он отождествил себя с кастрированной матерью и воспроти-
вился этому в вполне правильном убеждении: если ты хочешь получить
удовлетворение от отца, то должен, как мать, согласиться на кастрацию; но я
этого не хочу. Итак, явный протест мужественности! Однако, уясним себе, что
сексуальное развитие случая, подлежащее сейчас нашему изучению, страдает для
нашего исследования тем недостатком, что протекает с нарушениями. Сначала на
него производит решительное влияние соблазн, а затем его нарушает сцена
наблюдения коитуса, которая впоследствии действует, как второй соблазн.
V. Несколько принципиальных соображений
Белый медведь и кит, как говорят, не могут вести друг с другом войны, так как
каждый ограничен пределами своей стихии, и не могут попасть друг к другу, Так же
невозможно и мне вести дискуссии с работниками в области психологии или
невротики, не признающими исходных положений психоанализа и считающими его
результаты искусственными. Наряду с этим в последние годы развилась оппозиция и
других авторов, которые, по их собственному мнению по крайней мере, стоят на
почве анализа, не оспаривают его техники и результатов и оставляют за собой
только право из того же материала делать иные выводы и по другому понимать его.
Но теоретические возражения по большей части остаются бесплодными.. Как только
начинаешь отдаляться от материала, из которого приходится исходить, сейчас же
подвергаешься опасности опьянеть от собственных взглядов и даже отстаивать
мнения, которым противоречит всякое наблюдение. Поэтому мне кажется несомненно
целесообразней бороться с противоположными взглядами тем, что подвергаешь их
испытанию на отдельных случаях и проблемах. Выше я указал, что многие, наверное,
будут считать невероятным, "чтобы ребенок в раннем возрасте полутора лет
оказался в состоянии получать восприятия такого сложного процесса и с такой
точностью сохранить их в бессознательном, во-вторых, чтобы позже - в возрасте
четырех лет - возможна была дошедшая до сознательного понимания обработка этого
материала, и, наконец, чтобы каким-нибудь методом могло удасться довести
убедительным и связным образом до сознания и подробности такой сцены, пережитой
и понятой при таких обстоятельствах". Последний вопрос чисто фактический. Кто
берет на себя труд вести анализ в таких глубинах при помощи описанной техники,
тот убедится, что это весьма возможно; кто этого не делает и обрывает анализ в
каком-нибудь
Несколько принципиальных соображении
411
более высоком слое, тот лишается возможности судить об этом. Но этим не
разрешается понимание того, что добыто путем глубокого анализа. Оба других
соображения опираются на пренебрежительную оценку ранних детских впечатлений,
для которых не допускается такого длительного действия. Причину неврозов желают
искать исключительно в серьезных конфликтах более поздней поры жизни и
предполагают, что значение детства раздувается в анализе благодаря склонности
невротиков выражать свои интересы настоящего времени воспоминаниями и символами
прошлого. При такой оценке инфантильного момента отпадает много, что принадлежит
к самым интимным особенностям анализа, разумеется, также многое, что вызывает
сопротивление ему и подрывает доверие стоящих в стороне от него. Итак, мы
возбуждаем дискуссию по поводу взгляда, что такие сцены раннего детства, какие
открывает исчерпывающий анализ неврозов, например, нашего случая, не представ-
ляют собой репродукции настоящих событий, которым можно приписать влияние на
дальнейший склад жизни и на образование симптомов; это только образование фан-
тазий, возникающих в период созревания и предназначенных в известной степени для
символической замены реальных желаний и интересов, и обязанных своим возник-
новением регрессивной тенденции, отходу от задач настоящей действительности.
Если это так, то нет, разумеется, надобности в том, чтобы делать такие странные
допущения по поводу душевной жизни и интеллектуальных способностей детей в самом
раннем возрасте. Этому взгляду соответствует, помимо общего нам всем желания
рационализации и упрощения трудных задач, также и нечто фактическое. Является
также возможность устранить наперед сомнения, возникающие именно у практического
аналитика. Приходится сознаться, что если верен вышеизложенный взгляд на
инфантильные сцены, то в проведении анализа сначала ничего не меняется. Если у
невротика имеется дурная особенность отнимать свой интерес от настоящего и
направлять его на такие регрессивные замены его фантазии, то ничего другого
нельзя сделать, как последовать за ними на этом пути и привести в его сознание
эти бессознательные продукции, потому что, независимо от их реальной
незначимости, они чрезвычайно ценны для нас, как временные носители и обладатели
интереса, который мы хотим освободить и направить на
412
3. Фрейд
задачи настоящей действительности. Анализ необходимо вести точно также, как если
в наивном доверии принимать за истину такие фантазии. Пришлось бы сказать
больному: "ну, хорошо; ваш невроз протекал так, как будто бы в детском возрасте
у вас такие впечатления были и затем продолжали свое действие. Но вы ведь
видите, что это невозможно, это были продукты вашей фантазии, которые должны
были отвлечь вас от предстоявших вам реальных задач. Теперь позвольте нам
исследовать, каковы были эти задачи и какие соединительные пути существовали
между этими задачами и вашими фантазиями". После того, как будет покончено с
этими детскими фантазиями, будет приступлено ко второй части лечения, имеющей
ввиду реальную жизнь. Сокращение этого пути, т.е. изменение применяемого до сих
пор психоаналитического лечения, было бы технически недопустимо. Если не довести
до сознания больного эти фантазии в их полном объеме, то нельзя дать ему
возможности располагать связанным с ними интересом. Если отвлечь его от них,
когда начинаешь догадываться об их существовании и общем объеме, то только
поддерживаешьтаким образом работу вытеснения, благодаря которой они оказались
недосягаемыми для всех усилий больного освободиться от их влияний. Если
преждевременно обесценить их в его глазах, открыв ему, что речь идет только о
фантазиях, не имеющих никакого реального значения, то никогда не встретишь с его
стороны содействия для приведения их в его сознание. Аналитическая техника не
должна поэтому при правильном ведении подвергнуться никакому изменению,
независимо от оценки этих инфантильных сцен. Я упомянул, что, понимая эти сцены,
как агрессивные фантазии, можно сослаться, для подкрепления, на некоторые
фактические моменты. Прежде всего, следующее: эти инфантильные сцены
репродуцируются в лечении - поскольку хватает до настоящего времени моего опыта
- не как воспоминание, они - результаты конструкции. Понятно, многим благодаря
одному этому признанию спор покажется уже разрешенным. Я не хотел бы быть
неправильно понятым. Всякий аналитик знает и много раз убеждался, что при
удачном лечении пациент сообщает много воспоминаний из детства, в появлении
которых - быть может, первичном появлении - врач не чувствует себя совершенно
виновным, так
Несколько принципиальных соображений
413
как никакими конструктивными попытками он не навязывал больному воспоминаний
подобного содержания. Эти бессознательные раньше воспоминания вовсе не должны
всегда быть верными; они могут быть и верными, но часто они представляют собой
искаженную правду, перепутаны с созданными фантазией элементами, совершенно так
же, как сохранившиеся в памяти так называемые покрывающие воспоминания. Я хочу
только сказать: сцены вроде тех, что у моего пациента, из такого раннего периода
и такого содержания, которым приходится придавать такое исключительное значение
в истории этого случая, воспроизводятся обыкновенно не как воспоминания, но их
приходится с трудом ii постепенно угадывать - конструировать -из целого ряда
намеков. Вполне достаточно для доказательства, если я соглашусь, что такие
сцены, в случаях невроза навязчивости, не доходят до сознания, как воспоминания,
или если я ограничусь ссылкой на один только этот случай, который мы изучает. Я
не придерживаюсь мнения, будто эти сцены должны быть обязательно фантазиями,
потому что они не возникают вновь в виде воспоминаний. Мне кажется, что они
вполне равноценны воспоминанию, если они - как в нашем случае - заменены
сновидениями, анализ которых всегда приводит к той же сцене и которые в
неумолимой переработке воспроизводят каждую отдельную часть своего содержания.
Видеть сны значит тоже вспоминать, хотя и в условиях ночного времени и
образования сновидений. Этим постоянным повторением в сновидениях я объясняю
себе, что постепенно у самого пациента создается глубокое убеждение в реальности
первичной сцены, убеждение, ни в чем не уступающее убеждению, основанному на
воспоминании1). Противникам незачем, разумеется, отказываться от борьбы против
этих доказательств, как от безнадежной. Как известно, снами можно управлять21. А
убеждение анализируемого может быть результатом внушения, для которого все
1) Доказательством тому, как рано я стал заниматься этой проблемой, мжет
послужить место из первого издания моего "Толкования сновидений ", 1900 Там, на
стр 126, по поводу анализа встречающейся в < новидении речи этого нельзя уже
больше иметь, эта речь принадлежит самому мне, несколько дней тому назад я ей
объявил, что "самые ранние детские воспоминания, как воспоминания, больше уже
не-дхтупны (нем их нельзя уже больше иметь, как воспоминания), но заменяются
"перенесением " ч сновидениями в течение анализа " I) Механизм сновидения не
поддается влиянию, но содержание сновидения частично поддается воздействию
414
3. Фрейд
еще ищут роли в игре психических сил при аналитическом лечении. Психотерапевт
старого склада внушил бы своему пациенту, что он здоров, преодолел свои задержки
и т.п. А психоаналитик внушает ему, что он ребеиком имел то или иное
переживание, которое он должен теперь вспомнить, чтобы выздороветь. Вот и все
различие м<ежду ними. Уясним себе, что последняя попытка противников дать
объяснешм этим сценам сводится к гораздо большему уничтожению инфантильных сцен,
чем это указывалось раньше. Они представляют собой не действительность, а фан-
тазии. Теперь становится ясно: фантазии принадлежат не больному, а самому
аналитику, который навязывает их анализируемому под влиянием каких-то личных
комплексов. Правда, аналитик, слушающий этот упрек, припомнит для своего
успокоения, как постепенно сложилась конструкция этой будто бы внушаемой им
фантазии; как образование ее во многих пунктах происходило совершенно независимо
от врачебного воздействия; как, начиная с одной определенной фазы лечения, все,
казалось, приводит к ней, и как в синтезе от нее исходят самые большие и самые
маленькие проблемы и особенности истори и болезни находят свое разрешение в этом
одном только предположении; он укажет еще на то, что не может допустить у себя
такой проницательности, чтобы измыслить событие, которое отвечало всем этим
требованиям. Но и эта защита не повлияет на противную сторону, которая не
пережила сама анализа. Утонченный самообман -скажет одна сторона, тупость
суждения - другая; и такой спор решить невозможно. Обратимся к другому моменту,
подкрепляющему взгляд противников на сконструированную инфантильную сцену. Он
заключается в следующем: все процессы, на которые ссылаются для объяснения
спорного образования, как фантазии, действительно существуют, и необходимо
признать их большое значение. Потеря интереса к задачам реальной жизни1),
существование фантазий, как замены несовершенных действий, регрессивная тен-
денция, проявляющаяся в этих образованиях, - регрессивная больше, чем в одном
смысле, поскольку одновременно наступает отход от жизни и возврат к прошлому, -
все это вполне правильно, и анализом можно всегда это подтвердить. Можно было бы
подумать, что этого впол-I) Исходя из серьезных основании, я предпочитаю
говорить: отход либидо от актуальных конфликтов.
Несколько принципиальных соображений
415
не достаточно, чтобы объяснить ранние детские воспоминания, о которых идет речь,
и это объяснение, согласно экономическим принципам науки, имело бы преимущество
перед другими, которое не может обойтись без новых и странных предположений.
Позволю себе в этом месте обратить внимание на то, что возражения в современной
психоаналитической литературе обыкновенно изготовляются согласно принципу pars
pro toto. Из очень сложного ансамбля извлекают часть действующих факторов,
объявляют их истиной и во имя этой истины возражают против другой части или
против сего. Если присмотреться к тому, какая именно группа пользуется этим
преимуществом то оказывается, что именно та, которая содержит уже известное из
других источников или ближе всего к нему подходит. Таковы у Юнга актуальность п
регрессия, у Адлера эгоистические мотивы. Оставленным же. отброшенным, как заб-
луждение, оказывается именно то. что ново в психоана-. изе и что составляет
его особенность. Таким путем удается легче всего отбросить революционные удары
неудобного псиуоапализа. Нелишне подчеркнуть, что ни один из моментов, при-
водимых противной точкой зрения для объяснения сцен детства, Юнгу незачем
создавать, как новое учение- Актуальный конфликт, отход от реальности,
заменяющее удовлетворение в фантазии, регрессия к материалу из прошлого, - все
это, и в том же сопоставлении, может быть, только с незначительными изменениями
в терминологии, составляло всегда основную часть моего же учения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
регрессивным превращением желания иметь общение с отцом, т.е оыть им так
удовлетворенным, как мать Его последняя сексуальная цель, пассивная установка к
отцу, подверглась вытеснению, ее место занял страх перед отцом в форме фобии
волка А каковы двигающие силы этого вытеснения? Судя по всему положению вещей,
такой силой могло быть только нарцистическое генитальное либидо, которое из
опасения за свой мужской орган воспротивилось удовлетворению; необходимым
условием казался отказ от этого органа. В угрожаемом нарцисизме он почерпал то
мужество, с которым противился пассивной установке к отцу Теперь мы обращаем
внимание на то, что в этом пункте изложения мы должны изменить нашу
терминологию. Во время сновидения он достиг новой фазы в сексуальной организации
До сих пор сексуальные противоположности выражались для него в активном и
пассивном. Со времени соблазна его сексуальная цель была пассивной, вы ражалась
в желании, чтобы дотрагивались до его гениталий; затем, благодаря регрессии на
прежнюю ступень са диетически-анальной организации превратилась в мазохи-ческую,
в желание быть избитым и наказанным. Ему было безразлично, достигнет ли он этой
цели у мужчины или женщины. Не принимая во внимание различие полов, он перешел
от няни к отцу, требовал от няни, чтобы она касалась его органа, и желал
спровоцировать отца на наказание При этом гениталии во внимание не принимались,
в фантазии о том, чтобы его били по пенису, нашла себе выражение связь, скрытая
благодаря регрессии. Активи
I) Как он справился далее с этой частью проблемы, мы узнаем ниже при
исследовании его анальной эротики
Сновидение и первичная сцена
409
рование первичной сцены в сновидении снова привело его обратно к генитальной
организации. Он открыл вагину и биологическое значение мужского и женского. Он
понял теперь, что активное равнозначно мужскому, и пассивное - женскому. Его
пассивная сексуальная цель должна; 6bi теперь превратиться в женскую, получить
выражение i чтобы отец совершил над ним половой акт, вместо; чтобы отец бил по
гениталиям или по роро. Эта женская цель подпала теперь вытеснению, и ее
пришлось заменить страхом перед волком. Здесь мы должны прервать обсуждение его
сексуального развития до тех пор, пока на эту раннюю стадию его истории не
прольется новый свет из более поздних стадий Для оценки,,фобии волка мы ще
прибавим, что волками стали и мать, и отец Мать стала кастрированным волком,
который позволил другим взобраться на себя, отец превратился в волка, который
взбирался. Но мы слышали, как он уверял, что его страх относился только к
стоящему волку, т.е. к отцу. Далее, мы должны обратить внимание на то, что
страх, которым закончился сон, имел прообраз в рассказе деда В этом рассказе
кастрированного волка, который позволил другим взобраться на себя, охватывает
страх, как только ему напоминают о его "бесхвостос-ти". Похоже на то, как будто
в процессе сновидения он отождествил себя с кастрированной матерью и воспроти-
вился этому в вполне правильном убеждении: если ты хочешь получить
удовлетворение от отца, то должен, как мать, согласиться на кастрацию; но я
этого не хочу. Итак, явный протест мужественности! Однако, уясним себе, что
сексуальное развитие случая, подлежащее сейчас нашему изучению, страдает для
нашего исследования тем недостатком, что протекает с нарушениями. Сначала на
него производит решительное влияние соблазн, а затем его нарушает сцена
наблюдения коитуса, которая впоследствии действует, как второй соблазн.
V. Несколько принципиальных соображений
Белый медведь и кит, как говорят, не могут вести друг с другом войны, так как
каждый ограничен пределами своей стихии, и не могут попасть друг к другу, Так же
невозможно и мне вести дискуссии с работниками в области психологии или
невротики, не признающими исходных положений психоанализа и считающими его
результаты искусственными. Наряду с этим в последние годы развилась оппозиция и
других авторов, которые, по их собственному мнению по крайней мере, стоят на
почве анализа, не оспаривают его техники и результатов и оставляют за собой
только право из того же материала делать иные выводы и по другому понимать его.
Но теоретические возражения по большей части остаются бесплодными.. Как только
начинаешь отдаляться от материала, из которого приходится исходить, сейчас же
подвергаешься опасности опьянеть от собственных взглядов и даже отстаивать
мнения, которым противоречит всякое наблюдение. Поэтому мне кажется несомненно
целесообразней бороться с противоположными взглядами тем, что подвергаешь их
испытанию на отдельных случаях и проблемах. Выше я указал, что многие, наверное,
будут считать невероятным, "чтобы ребенок в раннем возрасте полутора лет
оказался в состоянии получать восприятия такого сложного процесса и с такой
точностью сохранить их в бессознательном, во-вторых, чтобы позже - в возрасте
четырех лет - возможна была дошедшая до сознательного понимания обработка этого
материала, и, наконец, чтобы каким-нибудь методом могло удасться довести
убедительным и связным образом до сознания и подробности такой сцены, пережитой
и понятой при таких обстоятельствах". Последний вопрос чисто фактический. Кто
берет на себя труд вести анализ в таких глубинах при помощи описанной техники,
тот убедится, что это весьма возможно; кто этого не делает и обрывает анализ в
каком-нибудь
Несколько принципиальных соображении
411
более высоком слое, тот лишается возможности судить об этом. Но этим не
разрешается понимание того, что добыто путем глубокого анализа. Оба других
соображения опираются на пренебрежительную оценку ранних детских впечатлений,
для которых не допускается такого длительного действия. Причину неврозов желают
искать исключительно в серьезных конфликтах более поздней поры жизни и
предполагают, что значение детства раздувается в анализе благодаря склонности
невротиков выражать свои интересы настоящего времени воспоминаниями и символами
прошлого. При такой оценке инфантильного момента отпадает много, что принадлежит
к самым интимным особенностям анализа, разумеется, также многое, что вызывает
сопротивление ему и подрывает доверие стоящих в стороне от него. Итак, мы
возбуждаем дискуссию по поводу взгляда, что такие сцены раннего детства, какие
открывает исчерпывающий анализ неврозов, например, нашего случая, не представ-
ляют собой репродукции настоящих событий, которым можно приписать влияние на
дальнейший склад жизни и на образование симптомов; это только образование фан-
тазий, возникающих в период созревания и предназначенных в известной степени для
символической замены реальных желаний и интересов, и обязанных своим возник-
новением регрессивной тенденции, отходу от задач настоящей действительности.
Если это так, то нет, разумеется, надобности в том, чтобы делать такие странные
допущения по поводу душевной жизни и интеллектуальных способностей детей в самом
раннем возрасте. Этому взгляду соответствует, помимо общего нам всем желания
рационализации и упрощения трудных задач, также и нечто фактическое. Является
также возможность устранить наперед сомнения, возникающие именно у практического
аналитика. Приходится сознаться, что если верен вышеизложенный взгляд на
инфантильные сцены, то в проведении анализа сначала ничего не меняется. Если у
невротика имеется дурная особенность отнимать свой интерес от настоящего и
направлять его на такие регрессивные замены его фантазии, то ничего другого
нельзя сделать, как последовать за ними на этом пути и привести в его сознание
эти бессознательные продукции, потому что, независимо от их реальной
незначимости, они чрезвычайно ценны для нас, как временные носители и обладатели
интереса, который мы хотим освободить и направить на
412
3. Фрейд
задачи настоящей действительности. Анализ необходимо вести точно также, как если
в наивном доверии принимать за истину такие фантазии. Пришлось бы сказать
больному: "ну, хорошо; ваш невроз протекал так, как будто бы в детском возрасте
у вас такие впечатления были и затем продолжали свое действие. Но вы ведь
видите, что это невозможно, это были продукты вашей фантазии, которые должны
были отвлечь вас от предстоявших вам реальных задач. Теперь позвольте нам
исследовать, каковы были эти задачи и какие соединительные пути существовали
между этими задачами и вашими фантазиями". После того, как будет покончено с
этими детскими фантазиями, будет приступлено ко второй части лечения, имеющей
ввиду реальную жизнь. Сокращение этого пути, т.е. изменение применяемого до сих
пор психоаналитического лечения, было бы технически недопустимо. Если не довести
до сознания больного эти фантазии в их полном объеме, то нельзя дать ему
возможности располагать связанным с ними интересом. Если отвлечь его от них,
когда начинаешь догадываться об их существовании и общем объеме, то только
поддерживаешьтаким образом работу вытеснения, благодаря которой они оказались
недосягаемыми для всех усилий больного освободиться от их влияний. Если
преждевременно обесценить их в его глазах, открыв ему, что речь идет только о
фантазиях, не имеющих никакого реального значения, то никогда не встретишь с его
стороны содействия для приведения их в его сознание. Аналитическая техника не
должна поэтому при правильном ведении подвергнуться никакому изменению,
независимо от оценки этих инфантильных сцен. Я упомянул, что, понимая эти сцены,
как агрессивные фантазии, можно сослаться, для подкрепления, на некоторые
фактические моменты. Прежде всего, следующее: эти инфантильные сцены
репродуцируются в лечении - поскольку хватает до настоящего времени моего опыта
- не как воспоминание, они - результаты конструкции. Понятно, многим благодаря
одному этому признанию спор покажется уже разрешенным. Я не хотел бы быть
неправильно понятым. Всякий аналитик знает и много раз убеждался, что при
удачном лечении пациент сообщает много воспоминаний из детства, в появлении
которых - быть может, первичном появлении - врач не чувствует себя совершенно
виновным, так
Несколько принципиальных соображений
413
как никакими конструктивными попытками он не навязывал больному воспоминаний
подобного содержания. Эти бессознательные раньше воспоминания вовсе не должны
всегда быть верными; они могут быть и верными, но часто они представляют собой
искаженную правду, перепутаны с созданными фантазией элементами, совершенно так
же, как сохранившиеся в памяти так называемые покрывающие воспоминания. Я хочу
только сказать: сцены вроде тех, что у моего пациента, из такого раннего периода
и такого содержания, которым приходится придавать такое исключительное значение
в истории этого случая, воспроизводятся обыкновенно не как воспоминания, но их
приходится с трудом ii постепенно угадывать - конструировать -из целого ряда
намеков. Вполне достаточно для доказательства, если я соглашусь, что такие
сцены, в случаях невроза навязчивости, не доходят до сознания, как воспоминания,
или если я ограничусь ссылкой на один только этот случай, который мы изучает. Я
не придерживаюсь мнения, будто эти сцены должны быть обязательно фантазиями,
потому что они не возникают вновь в виде воспоминаний. Мне кажется, что они
вполне равноценны воспоминанию, если они - как в нашем случае - заменены
сновидениями, анализ которых всегда приводит к той же сцене и которые в
неумолимой переработке воспроизводят каждую отдельную часть своего содержания.
Видеть сны значит тоже вспоминать, хотя и в условиях ночного времени и
образования сновидений. Этим постоянным повторением в сновидениях я объясняю
себе, что постепенно у самого пациента создается глубокое убеждение в реальности
первичной сцены, убеждение, ни в чем не уступающее убеждению, основанному на
воспоминании1). Противникам незачем, разумеется, отказываться от борьбы против
этих доказательств, как от безнадежной. Как известно, снами можно управлять21. А
убеждение анализируемого может быть результатом внушения, для которого все
1) Доказательством тому, как рано я стал заниматься этой проблемой, мжет
послужить место из первого издания моего "Толкования сновидений ", 1900 Там, на
стр 126, по поводу анализа встречающейся в < новидении речи этого нельзя уже
больше иметь, эта речь принадлежит самому мне, несколько дней тому назад я ей
объявил, что "самые ранние детские воспоминания, как воспоминания, больше уже
не-дхтупны (нем их нельзя уже больше иметь, как воспоминания), но заменяются
"перенесением " ч сновидениями в течение анализа " I) Механизм сновидения не
поддается влиянию, но содержание сновидения частично поддается воздействию
414
3. Фрейд
еще ищут роли в игре психических сил при аналитическом лечении. Психотерапевт
старого склада внушил бы своему пациенту, что он здоров, преодолел свои задержки
и т.п. А психоаналитик внушает ему, что он ребеиком имел то или иное
переживание, которое он должен теперь вспомнить, чтобы выздороветь. Вот и все
различие м<ежду ними. Уясним себе, что последняя попытка противников дать
объяснешм этим сценам сводится к гораздо большему уничтожению инфантильных сцен,
чем это указывалось раньше. Они представляют собой не действительность, а фан-
тазии. Теперь становится ясно: фантазии принадлежат не больному, а самому
аналитику, который навязывает их анализируемому под влиянием каких-то личных
комплексов. Правда, аналитик, слушающий этот упрек, припомнит для своего
успокоения, как постепенно сложилась конструкция этой будто бы внушаемой им
фантазии; как образование ее во многих пунктах происходило совершенно независимо
от врачебного воздействия; как, начиная с одной определенной фазы лечения, все,
казалось, приводит к ней, и как в синтезе от нее исходят самые большие и самые
маленькие проблемы и особенности истори и болезни находят свое разрешение в этом
одном только предположении; он укажет еще на то, что не может допустить у себя
такой проницательности, чтобы измыслить событие, которое отвечало всем этим
требованиям. Но и эта защита не повлияет на противную сторону, которая не
пережила сама анализа. Утонченный самообман -скажет одна сторона, тупость
суждения - другая; и такой спор решить невозможно. Обратимся к другому моменту,
подкрепляющему взгляд противников на сконструированную инфантильную сцену. Он
заключается в следующем: все процессы, на которые ссылаются для объяснения
спорного образования, как фантазии, действительно существуют, и необходимо
признать их большое значение. Потеря интереса к задачам реальной жизни1),
существование фантазий, как замены несовершенных действий, регрессивная тен-
денция, проявляющаяся в этих образованиях, - регрессивная больше, чем в одном
смысле, поскольку одновременно наступает отход от жизни и возврат к прошлому, -
все это вполне правильно, и анализом можно всегда это подтвердить. Можно было бы
подумать, что этого впол-I) Исходя из серьезных основании, я предпочитаю
говорить: отход либидо от актуальных конфликтов.
Несколько принципиальных соображений
415
не достаточно, чтобы объяснить ранние детские воспоминания, о которых идет речь,
и это объяснение, согласно экономическим принципам науки, имело бы преимущество
перед другими, которое не может обойтись без новых и странных предположений.
Позволю себе в этом месте обратить внимание на то, что возражения в современной
психоаналитической литературе обыкновенно изготовляются согласно принципу pars
pro toto. Из очень сложного ансамбля извлекают часть действующих факторов,
объявляют их истиной и во имя этой истины возражают против другой части или
против сего. Если присмотреться к тому, какая именно группа пользуется этим
преимуществом то оказывается, что именно та, которая содержит уже известное из
других источников или ближе всего к нему подходит. Таковы у Юнга актуальность п
регрессия, у Адлера эгоистические мотивы. Оставленным же. отброшенным, как заб-
луждение, оказывается именно то. что ново в психоана-. изе и что составляет
его особенность. Таким путем удается легче всего отбросить революционные удары
неудобного псиуоапализа. Нелишне подчеркнуть, что ни один из моментов, при-
водимых противной точкой зрения для объяснения сцен детства, Юнгу незачем
создавать, как новое учение- Актуальный конфликт, отход от реальности,
заменяющее удовлетворение в фантазии, регрессия к материалу из прошлого, - все
это, и в том же сопоставлении, может быть, только с незначительными изменениями
в терминологии, составляло всегда основную часть моего же учения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67