Сыма Сян-жу (ок. 179–117 гг. до н. э.) – известный государственный деятель и поэт. По преданию, его поэма «Там, где длинны ворота» была пани-сана по просьбе покинутой жены императора У-ди. Рассказывают, что государь, потрясенный описанием глубокого горя, вновь приблизил к себе жену. Перевод публикуется по книге «Китайская классическая проза». Император Вэнь-ди (дословно: «Просвещенный») правил с 176 по 156 г. до н. э. Перевод публикуется впервые.
Чжан Хэн Вернусь к полям Живу в столичных городах уже давным-давно, но нет во мне ума и светлого сознанья, чтоб помогать моменту дня. Все, что я делаю, – так это – подхожу к Реке, чтобы на рыбок любоваться, и подождать, когда Река будет прозрачна и чиста Имеется в виду река Хуанхэ. По преданию, раз в тысячу лет мутная вода Хуанхэ становится будто бы чистой

, что вряд ли будет когда-нибудь. Я близко к сердцу принимаю отрывистость и настроение Цай'я Имеется в виду Цай Цзэ из царства Янь, который, не встретив правителя, которому мог бы с успехом послужить, обратился к физиогномисту Тан Цзюю с вопросом о будущем

; и я последовать готов за разрешением сомнений тому, что скажет Тан.Воистину непостижима и темна небесная стезя! Я мысленно иду за рыбаком-отцом Намек на встречу поэта Цюй Юаня с мудрым старцем-рыбаком

и с ним сливаюсь в его счастье. Я стану выше мира грязи, уйдя подальше от него, и навсегда я распрощаюсь с делами суетного света.Теперь как раз средина самая весны и лучший месяц в ней. Погода теплая сейчас и воздух чист. И на полях, и на низинах все сплошь цветет и заросло. Все сотни разных трав цветут богато и роскошно. Утенок «королевский глаз» захлопал крыльями уже, а щеголь песню затянул на свой безрадостный мотив. Скрестившись шеями, созданья порхают вверх, порхают вниз – квань-квань, чирикают, йин-йин. Вот среди этого всего я начинаю здесь блуждать, гулять и странствовать повсюду и все хочу, чтоб усладить свое мне в этом чувство, душу.И вот я тогда, как дракон, запою, гуляя в просторных лугах; и, как тигр, засвищу на горах и холмах. В воздух взгляну – и пущу влет стрелу с тетивы; вниз погляжу – и удить буду в долгой струе. Напоровшись на стрелу, птица найдет в ней смерть; а набросясь на живца, рыба проглотит крюк. Я сброшу ушедшую в облако птицу; подвешу глубоко заплывшую рыбу.Затем уж светящее чудо косить начинает свой луч, и преемствуется оно полной луной, просторным светилом. До высшей радости и беспредельной довел свободные свои блужданья,– хоть солнце на вечер идет, а я усталость позабыл. Я весь в обаянье той заповеди, что оставил нам Лао-мудрец, и сейчас же готов повернуть я коней к своей хижине, крытой пыреем. Там я трону чудесный уклад пятиструнки моей пятиструнной цитры

, запою я о том, что надумали, что написали и Чжоу и Кун Чжоу-гун (XII в. до н. э.)– сын чжоуского князя Вэнь-вана, почитавшийся за свою мудрость и высокие моральные качества, и – Конфуций

. Взмахну я кистью с тушью на конце и ею выражу цветы моей души. Я встану в колею, в орбиту Трех Монархов великой древности хуанов мифических первопредков Фу-си, Шэнь-пуна и Хуан-ди

.И если теперь я дал волю душе идти за пределы земные, зачем мне учитывать все, что ведет к блеску-славе одних, к поношенью других?
Чжан Хзн (78–139) – знаменитый поэт и астролог, особо прославившийся своими сочинениями в жанре фу. Перевод публикуется впервые.
Из «Девятнадцати древних стихотворений» * * * В пути и в пути,все время в пути и в пути..,И мы, господин,расстались на целую жизнь.
Меж нами лежатбессчетные тысячи ли,И каждый из насу самого края небес.
Дорога твояопасна да и далека.Увидеться вновь, кто знает,придется ли нам?
Конь хуских степей конь северных степей. Ху – общее название северных народностей; здесь, должно быть, имеются в виду сюнну

за северным ветром бежит,И птицы Юэ птицы южных окраин страны, где живут южные народности

гнездятсяна южных ветвях.
А вот от меня все далее ты,что ни день.Одежда виситсвободней на мне, что ни день.
Плывут облака,все белое солнце закрыв.И странник в дализабыл, как вернуться домой.
Тоска по тебесостарила сразу меня.Вслед месяцам годприходит внезапно к концу.
Но хватит уже,не буду о том говорить...Себя береги,ешь вовремя в долгом пути!
* * * Зелена-зеленана речном берегу трава.Густо-густо листвойветви ив покрыты в саду.
Хороша-хорошав доме женщина наверху –Так мила и светла –У распахнутого окна.
Нежен-нежен и чистлегкий слой белил и румян.И тонки и длинныпальцы белых прелестных рук.
Та, что в юные днидля веселых пела домов,Обратилась теперьв ту, что мужа из странствий ждет.
Из чужой стороныон никак не вернется к ней,И пустую постельочень трудно хранить одной.
* * * Вечно зелен, растеткипарис на вершине горы.Недвижимы, лежаткамни в горном ущелье в реке.
А живет человекмежду небом и этой землейТак непрочно, как будтоон странник и в дальнем пути.
Только доу вина –и веселье и радость у нас:Важно вкус восхвалить,малой мерою не пренебречь.
Я повозку погнал,–свою клячу кнутом подстегнулИ поехал гулятьтам, где Бань нынешний Наньян в провинции Хэнань. Во времена поздней Хань(I–III вв.)–самый оживленный город («южная столица») после «восточной столицы» Лояна (столицы ханьского государства в I–III вв.)

, на просторах, где Ло.
Стольный город Лоян,–до чего он роскошен и горд.«Шапки и пояса» чиновная знать

в нем не смешиваются с толпой.
И сквозь улицы в немпереулки с обеих сторон,Там у ванов и хоу То есть у титулованной владетельной знати

пожалованные дома.
Два огромных дворцаиздалёка друг в друга глядятПарой башен, взнесенныхна сто или более чи.
И повсюду пиры,и в веселых утехах сердца!А печаль, а печалькак же так подступает сюда?
* * * Проезжая рекою,лотосов я нарвал.В орхидеевой топимного душистых трав.
Все, что здесь собираю,в дар я пошлю кому?К той, о ком мои думы,слишком далекий путь.
Я назад обернулсяглянуть на дом родной.Но большая дорогатянется в пустоте.
Два так любящих сердцаразделены навек.Только горе и зная,к старости мы придем.
* * * У нас во дворечудесное дерево есть.В зеленой листвераскрылись на нем цветы.
Я ветку тяну,срываю ее красу,Чтоб эти цветылюбимому поднести.
Их запах уженаполнил мои рукава.А он далеко –цветы не дойдут туда.
Простые цветы,казалось бы, что дарить?Они говорят,как давно мы в разлуке с ним!
* * * Я назад повернули погнал лошадей моих прямо,Далеко-далекоих пустил по великой дороге.
Я куда ни взгляну –беспредельны просторы, бескрайни!Всюду ветер восточныйколышет деревья и травы.
Я нигде не встречаютого, что здесь ранее было,–Как же можно хотеть,чтоб движенье замедлила старость!
И цветенью и тленусвое предназначено время.Потому-то успехогорчает неранним приходом.
Ни один человекне подобен металлу и камню,И не в силах никтобольше срока продлить себе годы.
Так нежданно, так вдругпревращенье смерть

и нас постигает,Только добрую славуоставляя сокровищем вечным.
* * * Все то, что ушло,отчуждается с каждым днем,И то, что приходит,роднее нам с каждым днем...
Шагнув за воротапредместья, гляжу впередИ только и вижухолмы и надгробья в ряд.
А древних могилыраспаханы под поля,Кипарисы и сосныпорублены на дрова.
И листья осинздесь печальным ветром полны.Шумит он, шумит,убивая меня тоской.
Мне снова прийти быко входу в родимый дом.Я хочу возвратиться,и нет предо мной дорог!
* * * Человеческий векне вмещает и ста годов.Но содержит всегдаон на тысячу лет забот.
Когда краток твой деньи досадно, что ночь длинна,Почему бы тебесо свечою не побродить?
Если радость пришла,не теряй ее ни на миг:Разве можешь ты знать,что наступит будущий год!
Безрассудный глупец –кто дрожит над своим добром.Ожидает егонепочтительных внуков смех.
Как преданье гласит,вечной жизни Цяо (Ван-цзы Цяо, царевич Цяо) – наследник правившего в VI в. до н. э. чжоуского Лин-вана, который, по преданию, много лет учился у святого даоса и, приобрев бессмертие, улетел от людей на белом журавле

достиг.Очень мало притомна бессмертье надежд у нас.
* * * Ясный месяц на небе –белый и яркий-яркий –Осветил в моей спальнешелковый полог кровати.
И в тоске и печалиглаз я уже не смыкаюИ, накинув одежду,не нахожу себе места...
У тебя на чужбинехоть и бывает радость,Ты бы все-таки лучшев дом наш скорей вернулся.
Выхожу из покоев,долго одна блуждаю.О тоске моей мыслиразве кому перескажешь?..
И, вглядевшись в дорогу,снова к себе возвращаюсь.Тихо падая, слезыплатье мое орошают.
Из «Девятнадцати древних стихотворений» – так называется цикл, помещенный Сяо Туном (VI в.) в его «Вэньсюань» («Литературном изборнике»). Написаны они в разное время, но, по-видимому, не ранее I в. Имена их авторов затеряны. Перевод выполнен по изданию: «Лю чэнь чжу вэньсюань» в серии «Сы бу цункань», Шанхай (без указания года), цзюань 29. (Примечания переводчика.)
Из ханьских песен Юэфу Туты на меже Вставало солнце на востокеИ шло на юг,Дома у Циней освещаяИ все вокруг.Красавица родилась в домеСемьи моей.Она себя Ло-фу назвала –Вот имя ей.Ло-фу искусна в шелководствеИ листья рветНа тутах, что растут на югеОт городских ворот.Тесьмою связана корзина –Шелк голубой.Надежно сколота корзинаАкации иглой.На голове узлом прическаТак хороша!И серьги жемчугом сияютВ ее ушах.Оранжевым узорным шёлкомРасшит наряд.Поверх лиловыми шелкамиБлестит халат.Увидевший Ло-фу прохожийБросает груз,Глядит и теребит рукоюКолючий ус.И юноша мечтает с неюУзнать любовь,Рисуется, снимая шапкуИ надевая вновь.
И пашущие от восторгаБросают плуг,И у мотыжащих мотыгаСкользит из рук.Обидно им, домой вернувшись,Смотреть на жен,Ведь каждый, кто Ло-фу увидит,Навек пленен.
Вельможа знатный едет с югаПод стук копыт.И много слуг и приближенныхЗа ним спешит.Ло-фу увидев, шлет вельможаСлугу спросить,В чьем доме девушка такаяИзволит жить.В семействе Цинь, слуга проведал,Она живетИ именем Ло-фу стариннымСебя зовет.«А сколько лет девице этой?Узнай скорей».«Еще не двадцать, а пятнадцатьМинуло ей».Несет слуга слова вельможи:«Велел спросить:Не согласится ли девицаС ним вместе жить?»Ло-фу немедля отвечает –Ответ прямой:«Как глуп, хотя богат и знатен,Вельможа твой!Есть у богатого вельможиСвоя жена,Есть у Ло-фу супруг желанный –Я не одна.
В краю восточном много войска,И муж мой там.Он скачет первый, беспощаденКо всем врагам.Как сможете узнать супругаСреди других?Его скакун заметен белыйСредь вороных.Тесьмою синей хвост украшенЕго коня.Сверкает золотом уздечка,Как сноп огня.Широкий меч с противовесом –Для мощных рук.В пятнадцать лет – чиновник видныйБыл мой супруг.А в двадцать – крупному вельможеПомощник он.Постом большим в тридцатилетьеБыл награжден.И целым городом он правитьСтал в сорок лет.С людьми он честен, чист и ясен –Честнее нет.С красивой бородою длинной,Он бел лицом.Степенною походкой входитВ чиновный дом.Заходит поступью красивойОн в свой приказ.Толпа людей с него не сводитВлюбленных глаз,И говорит, что он отличенОт всех вокруг.Вот видите, каким быть долженЛо-фу супруг».
К югу от реки Рву лотосы я к югу от реки –Как лотосы роскошны и ярки!Резвятся рыбки среди их стеблей:То на восток от лотосов играют,То к западу от лотосов ныряют,То вдруг появятся они южней,А то на север от цветов всплывают.
В пятнадцать лет ушел в поход В пятнадцать лет ушел в поход с войсками,Лишь в восемьдесят смог домой вернуться.Крестьянина спросил, войдя в деревню:«Скажи, кто жив в семье моей остался?»«Смотрите сами – дом ваш виден вам».
Могильный холм с рядами кипарисов.Из лаза пса выскакивает заяц,Фазан взлетает со стропил прогнивших.Несеяный горох в подворье вьется,И овощи колодец оплетают.
Толку горох я, чтобы сделать кашу,И овощи срываю для приправы.Отвар и кашу быстро приготовил,Но для кого? Кто сядет есть со мною?
Из дома выйду, обращусь к востоку,И слезы горькие с одежды пыль смывают.
Роса на листьях Как легко высыхает на листьях роса!Исчезает роса по утрам – и является вновь.А когда человек,Раз умерший, воротится к нам?
* * * Беседка в высоких-высоких горах,И звезды так близко горят в облаках.Я в дали смотрю, мое сердце тоскует,Любимую мать вспоминаю в слезах.
Я выехал быстро из северных врат,Смотрю на Лоян, оглянувшись назад.Согнул свои ветви колючий терновник,К земле нарастающим ветром прижат.
И иволга вслед устремляется мнеИ грустно поет о родной стороне.Смотрю на Сихэ река в Северо-западном Китае

, и завязки у шляпыОт слез намокают в глухой тишине.
Лебеди Летят по небу пары лебедей,Летят они из северного края.К пятку пяток, десяток к десяти,За клином клин, за стаей стая.
Одна не может мужу вслед лететь –В дороге лебедь тяжко заболела.В тревоге озирается вокругИ кружится и кружится несмело.
«Летела б за тобой, как в поводу,–Но клюв закрыт, открыть его нет силы.Нести тебя хотела б на спине –Болезнь мне крылья белые сломила!
В веселье повстречались и сошлись,В печали довелось нам разлучаться.Мне не сдержать печальных слез,А стаи лебедей спешат умчаться.
Сейчас должны расстаться мы с тобой.Дышать мне тяжко, говорить нет мочи.Заботься о себе, лети на юг.Далек твой путь. Обратный – не короче.
Я буду дом блюсти всегда пустым,Дверь заложу надежнейшим засовом.Погибнем – свидимся у Желтых вод Желтые воды, точнее, Желтый источник – образное название потустороннего мира

,А будем живы – встретимся мы снова».
Старинная песня Кто из встречавшихся мне на путиО родных не думал в печали?Ветер осенний угрюмо свистит,Мысли о доме меня истерзали.Машут деревья устало листвой,Бури сильнее в чужой стороне.Дальше и дальше дом мой родной,И все просторнее пояс на мне.Плачу в тоске, и не счесть моих слез,Сердце – дорога, разбитая сотней колес.
О небо! О небо! Я хочу любимого найти,Такого, чтоб вовек не разлучаться.Когда вершины гор сровняются с землею,Снег ляжет летом, грянет гром зимою,Когда земля сольется с небесами,–Мы лишь тогда расстанемся с тобою!
Переводы печатаются по книге: «Юэфу. Из древних китайских песен. Гослитиздат, М.– Л. 1959.
Философская проза Из книги «Луньюй» («Суждения и беседы») Гл. I, 5 Учитель сказал:– Для того, чтобы управлять государством, имеющим тысячу боевых колесниц В древности могущество отдельных царств измерялось количеством боевых колесниц. Около тысячи колесниц имели лишь самые могущественные царства

, нужно быть осмотрительным, правдивым, умеренным в потребностях, любить народ, знать время, когда можно привлекать народ к исполнению повинностей.
Гл. I, 6 Учитель сказал:– Младшие братья и сыновья! Когда вы в отцовском доме, с почтением служите своим родителям! Когда вы покидаете отцовский дом, с любовью заботьтесь о младших членах семьи! Будьте немногоречивы и правдивы! Любите всех, будьте привержены к своему человеческому началу! Будьте деятельны и, если у вас найдутся силы, учитесь просвещению!
Гл. I, 14 Учитель сказал:– Цзюньцзы обозначение совершенного человека, носителя высоких моральных качеств

ест, но не ищет насыщения; живет, но не ищет покоя; в делах он проворен, но в словах осторожен; он идет к тому, что обладает Дао, и исправляет себя. Вот это и называется овладеть познанием.
Гл. XI, 26 Цзы Лу, Цзэн Си, Жань Ю и Гунси Хуа сидели вокруг своего Учителя.Учитель сказал:– Я старше вас всего на один день. Поэтому не стесняйтесь меня. Вот вы постоянно говорите: «Меня не знают!» Но предположим, что вас узнали бы, что вы стали бы делать?Цзы Лу тут же, не задумываясь, ответил:– Государство, обладающее тысячью боевых колесниц, зажато между несколькими большими государствами. А тут еще на него двинуты целые армии. Да еще вдобавок в нем самом – голод. И вот я, Цзы Лу... Пусть мне дадут такое государство в управление, и через три года у всех появится мужество, все будут знать, что такое долг!Учитель улыбнулся.– Ну, а ты, Жань Ю, что скажешь? Тот ответил:– Вот маленькое владение в шестьдесят – семьдесят ли мера длины в древности – около 400м

в ширину и длину, даже еще меньше, в пятьдесят – шестьдесят ли... Пусть мне дадут такое владение в управление, и через три года у народа будет достаток во всем. Ну, а по части законов и правил я обращусь к цзюньцзы.– А ты, Гунси Хуа, что скажешь?Тот ответил:– Я не скажу, чтобы я сам что-нибудь сумел сделать. Я попросил бы, чтобы меня научили. Я хотел бы стать младшим министром государя; в парадном одеянии, в парадной шапке распоряжаться в святилище предков, при встречах князей.– А ты, Цзэн Си, что скажешь?Тот сидел, время от времени касаясь струн гуслей-сэ. Он отложил гусли, и струны еще звучали, он привстал и сказал;– Я хотел бы совсем другого, чем все они, трое. Учитель сказал:– Что же? Почему ты колеблешься с ответом?– Я хотел бы поздней весной, когда уже весенние одежды готовы, с пятью-шестью юношами, с шестью-семью отроками купаться в реке И приток реки Сышуй на полуострове Шаньдун

, подставить себя на холме Уюй холм к югу от города Цюйфу, родины Конфуция, на котором приносили жертвы небу, моля о ниспослании дождя

ветерку и потом с песнями вернуться домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73