«Сын! Чего не знаешь ты? Что я мог бы тебе сказать?Ассаллухи! Чего не знаешь ты? Что я мог бы тебе сказать?Все, что знаю я, воистину это знаешь и ты!Молоко, масло коровы священной,30 Сливки, масло коровы белой,В желтый сосуд алебастровый вылей,На грудь девы [каплями брызни!]И дева открытую дверь не запрет Со строки 33 начинается прямая речь, которую следует отнести к влюбленному, добивающемуся любви жрицы Инанны
,Друга в тоске его не оттолкнет,35 Воистину следом за мною пойдет!–[Заклинание из заклятий «Энури».]
Табличка с текстом заклинания «Благородная дева...», хранящаяся в Королевском шотландском музее в Эдинбурге, была скопирована и издана впервые в 1913 году Ст. Лонгдоном как «Заклинание от блудницы Инанны». В 1964 году А. Фалькешптейн в «Zeitschrift fur Assyriologie», Neue Folge, 722(56), 113–129, переиздал ошибочно понятый Лэнгдоном текст заклинания, опираясь на два опубликованных незадолго до этого дубликата текста, дающие вариантные разночтения в отдельных строках (изданы Гетце и Эдцардом). Шумерские заклинания, условно названные в ассириодотической литературе «Заклинания типа Эа–Мардук», дошли до нас главным образом от старовавилонского времени и, видимо, являют собой вавилонскую переработку (но на шумерском языке) более древних шумерских заклинательных формул, связанных с ритуалом бога Энки. Заклинания были направлены против злых демонов, вызывающих болезни, и строились так: описание злых демонов, угрожающих человеку, описание состояния больного, его жалоб, разговор бога Мардука со своим отцом Энки (аккадск. Эа), у которого тот спрашивает совета, и традиционный ответ: «Сын мой, чего ты не знаешь? Все, что знаю я, знаешь и ты» (фраза, от которой и получил название тип заклинаний). Затем следует совет-наставление бога, кончающийся заверениями, что болезнь отступит в случае точного исполнения ритуальных действий. Введение бога Мардука в круг ритуалов бога Энки, равно как и подчеркивание его могущества признанием самого мудрейшего бога – «ты мне не уступаешь»,– связано с возвышением местного божества города Вавилона Мардука в начале II тыс. до н. э. При этом Мардук отождествляется с богом Ассаллухи, божеством круга Энки, его помощником в заклинательных действиях, и сыном, был богом-покровителем соседнего с Эреду города Куары. Своеобразие настоящего заклинания прежде всего в том, что это – любовное заклинание, которое, с небольшими отклонениями, построено по формуле заклинаний от болезни. Место злых демонов занимает прекрасная благородная дева, жрица богини Инанны, в обязанность которой входила священная проституция; место больного занимает юноша, охваченный любовным недугом, от лица которого и составлена заклинательная формула и которому хочет помочь бог Ассаллухи.
Литература Вавилонии О всё видевшем.Со слов Син-Леке-Уннинни, заклинателя Песни и легенды о Гильгамеше записаны клинописью на глиняных плитках-«таблицах» на четырех древних языках Ближнего Востока – шумерском, аккадском, хурритском и хеттском; кроме того, упоминания о нем сохранились у греческого писателя Элиана и средневекового сирийского писателя Теодора бар-Коная. Самое раннее известное нам упоминание о Гильгамеше старше 2500 г. до н. э., самое позднее относится к IX в. н. э. Шумерские былины-сказки о Гильгамеше сложились, вероятно, еще в конце первой половины III тыс. до н. э., хотя дошедшие до нас записи восходят к XIX – XVIII вв. до н. э. К тому же времени относятся и первые сохранившиеся записи аккадской поэмы о Гильгамеше, хотя в устной форме она, вероятно, сложилась еще в XXIII–XXII вв. до н. э. На такую более древнюю дату возникновения поэмы указывает её язык, несколько архаичный для начала II тыс. до н. э., и ошибки писцов, свидетельствующие, быть может, о том, что они уже и тогда ее не во всем ясно понимали. Некоторые изображения на печатях XXIII–XXII вв. до н. э. явно иллюстрируют уже аккадский эпос, а не шумерские былины о Гильгамеше.Уже древнейшая, так называемая "старовавилонская", версия аккадского эпоса представляет новый этап в художественном развитии месопотамской литературы. В этой версии уже содержатся все главнейшие особенности окончательной редакции эпоса, но она была значительно короче ее; так, в ней отсутствовали вступление и заключение позднего варианта, а также, вероятно, рассказ о великом потопе. От «старовавилонской» версии поэмы до нас дошло шесть-семь не связанных между собой отрывков – сильно поврежденных, написанных неразборчивой клинописной скорописью и, по крайней мере, в одном случае – ученической рукой. По-видимому, несколько иная версия эпоса представлена аккадскими фрагментами, найденными в Палестине и в столице Хеттской державы в Малой Азии – в Хаттусе (ныне городище Богазкёй), а также фрагментами переводов на хуррптский и хеттский языки, тоже найденными на Богазкёе; все они относятся к XV–XIII вв. до н. з. Эта так называемая «периферийная» версия была еще короче «старовавилонской». Третья, так называемая «гашевийская», версия эпоса была, согласно традиции, записана «из уст» Сип-леке-уннинни, урукского заклинателя, жившего, по-видимому, в конце II тыс. до н. э. Эта версия представлена четырьмя группами источников: 1) фрагменты не моложе IX в. до н. э., найденные в г. Ашшуре в Ассирии; 2) более ста мелких фрагментов VII в. до н. э., относящихся к спискам, которые когда-то хранились в библиотеке ассирийского царя Ашшурбанапала в Ниневии; 3) ученическая копия текста VII–VIII таблиц, записанная под диктовку с многочисленными ошибками в VII в. до н. э. и происходящая из ассирийского провинциального городка Хузирпны (ныне городище Султан-тепе); 4) фрагменты VI(?) в. до н. э., найденные на юге Месопотамии, в Уруке (ныне Варка). «Ниневийская» версия текстуально очень близка «старовавилонской», но пространнее, и язык ее несколько подновлен. Есть композиционные отличия. С «периферийной» версией у «ниневийской», насколько пока можно судить, текстуальных схождений было гораздо меньше. Есть предположение, что текст Син-леке-уннинни был переработан в конце VIII в. до н. э. ассирийским жрецом и собирателем литературных и религиозных произведений по имени Набу-зукуп-кену; в частности, высказано мнение, что ему принадлежит идея присоединить в конце поэмы дословный перевод второй половины шумерской былины «Гильгамеш и дерево хулуппу», прославляющей культ мертвых, а также, что именно он разделил эпос на двенадцать песен – «таблиц».Издание всех сохранившихся клинописных текстов, относящихся к аккадскому эпосу о Гильгамеше, предпринималось дважды: П. Хауптом в 1884–1890 годах и Р. Кэмбелл-Томпсоном в 1930 году. Оба издания сейчас устарели и не содержат всего известного материала. Нового, сводного издания, которое включало бы все найденные до сих пор фрагменты, пока нет, поэтому для получения более или менее связного текста переводчику часто самому приходилось решать вопрос о взаимном расположении отдельных глиняных обломков. Следует учесть, что реконструкция таблиц IV, V, VII, VIII, а также некоторых мест других таблиц до сих пор является спорной проблемой в гильгамешеведении. Публикуемый перевод следует «ниневийской» версии поэмы (НВ); однако из сказанного выше ясно, что полный текст ее, составлявший в древности около трех тысяч стихов, пока не может быть восстановлен. Все версии сохранились только в отрывках. Переводчик, соответственно каждый раз это отмечая, восполнял лакуны НВ по близкой ей «старовавилонской» версии (СВ),– стихи помечены одной звездочкой впереди,– и изредка даже по «периферийной», тогда стихи помечены двумя звездочками; если же какой-либо отрывок не сохранился полностью ни в одной версии, но лакуны между сохранившимися кусками невелики, предполагаемое содержание досочинялось переводчиком стихами же,– такие стихи или части стихов выделены в тексте курсивом. Также курсивом набраны стихи и части стихов, которые представляют собой реконструкции разрушенных или неполных мест.В основу нынешнего издания перевода аккадского эпоса о Гильгамеше положен перевод, опубликованный в 1961 году в серии «Литературные памятники» Издательства Академии наук СССР; там же можно найти подробное введение к поэме и построчный комментарий; здесь мы ограничимся лишь самыми необходимыми для понимания поэмы пояснениями, комментируя текст несколько подробнее лишь там, где новые находки обломков с клинописью или новые исследования лексики поэмы заставили изменить наш старый перевод. Аккадскому языку свойственно распространенное и в русском тоническое стихосложение; это позволило при переводе попытаться максимально сохранить и передать ритмические ходы подлинника и вообще те именно художественные средства, которыми пользовался древний автор, при минимальном отступлении от дословного смысла каждого стиха.
Таблица I I.1 О все видавшем до края, мира,О познавшем моря, перешедшем все горы,О врагов покорившем вместе с другом,О постигшем премудрость, о все проницавшем:5 Сокровенное видел он, тайное ведал,Принес нам весть о днях до потопа,В дальний путь ходил, но устал и смирился,Рассказ о трудах на камне высек,Стеною обнес Урук огражденный,10 Светлый амбар Эаны храм (см. прим. к «Послы Аги...», 31). В Шумере храмы были обычно окружены хозяйственными постройками, где держали урожай с храмовых имений; эти постройки сами считались священными
священной. -Осмотри стену, чьи венцы, как по нити,Погляди на вал, что не знает подобья,Прикоснись к порогам, лежащим издревле,И вступи в Эану, жилище Иштар,-15 Даже будущий царь не построит такого,-Поднимись и пройди по стенам Урука,Обозри основанье, кирпичи ощупай:Его кирпичи не обожжены лиИ заложены стены не семью ль мудрецами?–Велик он более [всех человеков],
(Далее недостает около тридцати стихов.)
II.1 На две трети он бог, на одну – человек он Этот стих, возможно, был начальным в СВ поэмы. Здесь он введен, чтобы дать общее представление о том, о чем шла речь в разрушенном месте НВ
,Образ его тела на вид несравненен,
(Далее недостает четырех стихов.)
7 Стену Урука он возносит.Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята,Чье оружье в бою не имеет равных,-10 Все его товарищи встают по барабану!По спальням страшатся мужи Урука:«Отцу Гильгамеш не оставит сына! храм (см. прим. к «Послы Аги...», 31). В Шумере храмы были обычно окружены хозяйственными постройками, где держали урожай с храмовых имений; эти постройки сами считались священными
Днем и ночью буйствует плотью:Гильгамеш ли то, пастырь огражденного Урука,15 Он ли пастырь сынов Урука,Мощный, славный, все постигший?Матери Гильгамеш не оставит девы,Зачатой героем, суженой мужу!» Речь идет либо об Ану, 6oгe неба и покровителе Урука, либо о Лугальбанде, бывшем царе, а ныне – личном боге-хранителе Гильгамеша (а по некоторым легендам – его отце)
Часто их жалобу слыхивали боги,Боги небес призвали владыку Урука:20 «Создал ты буйного сына, чья глава, как у тура, подъята,Чье оружье в бою не имеет равных, -Все его товарищи встают по барабану,23 Отцам Гильгамеш сыновей не оставит!23а Днем и ночью буйствует плотью:Он ли – пастырь огражденного Урука,25 Он ли пастырь сынов Урука,Мощный, славный, всё постигший?Матери Гильгамеш не оставит девы,Зачатой героем, суженой мужу!»Часто их жалобу слыхивал Ану.30 Воззвали они к великой Аруру древнейшая, дошумерская богиня-мать, создательница людей. Ниже она отождествляется с Дингирмах и с Иштар, однако такое отождествление необязательно
:30а «Аруру, ты создала Гильгамеша,31 Теперь создай ему подобье!31а Когда отвагой с Гильгамешем он сравнится,Пусть соревнуются, Урук да отдыхает».33 Аруру, услышав эти речи,33а Подобье Дословно: «название», «слово», «имя». Имя считалось частью материальной сущности человека (и божества)
Ану создала в своем сердце34 Умыла Аруру руки,34а Отщипнула глины, бросила на землю,35 Слепила Энкиду, создала героя.35а Порожденье полуночи, воин Нинурты бог-воин, сын Эллиля (см. ниже)
,36 Шерстью покрыто все его тело,36а Подобно женщине, волосы носит,37 Пряди волос как хлеба густые Дословно: «как богиня Нисаба». Нисаба – богиня хлебов, а также писцовой мудрости
;38 Ни людей, ни мира не ведал,38а Одеждой одет он, словно Сумукан бог-покровитель зверей. Его «одежда» – по-видимому, нагота (может быть, шкуры)
.Вместе с газелями ест он травы,40 Вместе со зверьми к водопою теснится,Вместе с тварями сердце радует водою.Человек – ловец-охотникПеред водопоем его встречает.44 Первый день, и второй, и третий44а Перед водопоем его встречает.45 Увидел охотник – в лице изменился,Со скотом своим домой вернулся,Устрашился, умолк, онемел он,В груди его – скорбь, его лик затмился,Тоска проникла в его утробу,50 Идущему дальним путем То есть мертвому (эвфемизм – для убережения от сглаза)
стал лицом подобен.–III.1 Охотник уста открыл и молвит, вещает он отцу своему:«Отец, некий муж, что из гор явился,-Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес Имеется в виду метеорит и метеоритное железо
крепки его руки,-5 Бродит вечно по всем горам он,Постоянно со зверьем к водопою теснится,Постоянно шаги направляет к водопою.Боюсь я его, приближаться не смею!Я вырою ямы – он их засыплет,10 Я поставлю ловушки – он их вырвет,Из рук моих уводит зверье и тварь степную,-Он мне не дает в степи трудиться!»–Отец его уста открыл и молвит, вещает он охотнику:«Сын мой, живет Гильгамеш в Уруке,15 Нет никого его сильнее,16 Во всей стране рука его могуча,16а Как из камня с небес, крепки его руки!Иди, лицо к нему обрати ты,Ему расскажи о силе человека.Даст тебе он блудницу – приведи, ее с собою:20 Победит его женщина, как муж могучий!Когда он поит зверье у водопоя,Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет,-Увидев ее, приблизится к ней он -Покинут его звери, что росли с ним в пустыне!»25 Совету отца он был послушен,Охотник отправился к Гильгамешу,Пустился в путь, стопы обратил к Уруку,Пред лицом Гильгамеша промолвил слово:«Некий есть муж, что из гор явился,30 Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес, крепки его руки!Бродит вечно по всем горам он,Постоянно со зверьем к водопою теснится,Постоянно шаги направляет к водопою.35 Боюсь я его, приближаться не смею!Я вырою ямы – он их засыплет,Я поставлю ловушки – он их вырвет,Из рук моих уводит зверье и тварь степную,-Он мне не дает в степи трудиться!»40 Гильгамеш ему вещает, охотнику:«Иди, мой охотник, блудницу Шамхат приведи с собою,Когда он поит зверей у водопоя,Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет,-Ее увидев, к ней подойдет он -45 Покинут его звери, что росли с ним в пустыне».Пошел охотник, блудницу Шамхат увел с собою,Отправились в путь, пустились в дорогу,В третий день достигли условленного места.Охотник и блудница сели в засаду -Один день, два дня сидят у водопоя.Приходят звери, пьют у водопоя,IV.1 Приходят твари, сердце радуют водою,И он, Энкиду, чья родина – горы,Вместе с газелями ест он травы,Вместе со зверьми к водопою теснится,5 Вместе с тварями сердце радует водою.Увидала Шамхат дикаря-человека,Мужа-истребителя из глуби степи:«Вот он, Шамхат! Раскрой свое лоно,Свой срам обнажи, красы твои да постигнет!11 Увидев тебя, к тебе подойдет он -10 Не смущайся, прими его дыханье в оригинале (далее ор.) – в обратном порядке
,Распахни одежду, на тебя да ляжет!Дай ему наслажденье, дело женщин,-Покинут его звери, что росли с ним в пустыне,15 К тебе он прильнет желанием страстным».Раскрыла Шамхат груди, свой срам обнажила,Не смущалась, приняла его дыханье,Распахнула одежду, и лег он сверху,Наслажденье дала ему, дело женщин,20 И к ней он прильнул желанием страстным.21 Шесть дней миновало, семь дней миновало -21а Неустанно Энкиду познавал блудницу,Когда же насытился лаской,К зверью своему обратил лицо он.Увидав Энкиду, убежали газели,25 Степное зверье избегало его тела.Вскочил Энкиду,– ослабели мышцы,Остановились ноги,– и ушли его звери.Смирился Энкиду,– ему, как прежде, не бегать!Но стал он умней, разуменьем глубже,-30 Вернулся и сел у ног блудницы,Блуднице в лицо он смотрит,И что скажет блудница,– его слушают уши.Блудница ему вещает, Энкиду:«Ты красив, Энкиду, ты богу подобен,-35 Зачем со зверьем в степи ты бродишь?Давай введу тебя в Урук огражденный,К светлому дому, жилищу Ану,Где Гильгамеш совершенен силойИ, словно тур, кажет мощь свою людям!»40 Сказала – ему эти речи приятны,Его мудрое сердце ищет друга.Энкиду ей вещает, блуднице:«Давай же, Шамхат, меня приведи тыК светлому дому святому, жилищу Ану,45 Где Гильгамеш совершенен силойИ, словно тур, кажет мощь свою людям.Я его вызову, гордо скажу я,V.1 Закричу средь Урука: я – могучий,Я один лишь меняю судьбы,Кто в степи рожден,– велика его сила!»«Пойдем, Энкиду, лицо обрати к Уруку,-5 Где бывает Гильгамеш – я подлинно знаю:Пойдем же, Энкиду, в Урук огражденный,Где гордятся люди царственным платьем,Что ни день, то они справляют праздник,Где кимвалов и арф раздаются звуки,10 А блудницы красотою славны:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
,Друга в тоске его не оттолкнет,35 Воистину следом за мною пойдет!–[Заклинание из заклятий «Энури».]
Табличка с текстом заклинания «Благородная дева...», хранящаяся в Королевском шотландском музее в Эдинбурге, была скопирована и издана впервые в 1913 году Ст. Лонгдоном как «Заклинание от блудницы Инанны». В 1964 году А. Фалькешптейн в «Zeitschrift fur Assyriologie», Neue Folge, 722(56), 113–129, переиздал ошибочно понятый Лэнгдоном текст заклинания, опираясь на два опубликованных незадолго до этого дубликата текста, дающие вариантные разночтения в отдельных строках (изданы Гетце и Эдцардом). Шумерские заклинания, условно названные в ассириодотической литературе «Заклинания типа Эа–Мардук», дошли до нас главным образом от старовавилонского времени и, видимо, являют собой вавилонскую переработку (но на шумерском языке) более древних шумерских заклинательных формул, связанных с ритуалом бога Энки. Заклинания были направлены против злых демонов, вызывающих болезни, и строились так: описание злых демонов, угрожающих человеку, описание состояния больного, его жалоб, разговор бога Мардука со своим отцом Энки (аккадск. Эа), у которого тот спрашивает совета, и традиционный ответ: «Сын мой, чего ты не знаешь? Все, что знаю я, знаешь и ты» (фраза, от которой и получил название тип заклинаний). Затем следует совет-наставление бога, кончающийся заверениями, что болезнь отступит в случае точного исполнения ритуальных действий. Введение бога Мардука в круг ритуалов бога Энки, равно как и подчеркивание его могущества признанием самого мудрейшего бога – «ты мне не уступаешь»,– связано с возвышением местного божества города Вавилона Мардука в начале II тыс. до н. э. При этом Мардук отождествляется с богом Ассаллухи, божеством круга Энки, его помощником в заклинательных действиях, и сыном, был богом-покровителем соседнего с Эреду города Куары. Своеобразие настоящего заклинания прежде всего в том, что это – любовное заклинание, которое, с небольшими отклонениями, построено по формуле заклинаний от болезни. Место злых демонов занимает прекрасная благородная дева, жрица богини Инанны, в обязанность которой входила священная проституция; место больного занимает юноша, охваченный любовным недугом, от лица которого и составлена заклинательная формула и которому хочет помочь бог Ассаллухи.
Литература Вавилонии О всё видевшем.Со слов Син-Леке-Уннинни, заклинателя Песни и легенды о Гильгамеше записаны клинописью на глиняных плитках-«таблицах» на четырех древних языках Ближнего Востока – шумерском, аккадском, хурритском и хеттском; кроме того, упоминания о нем сохранились у греческого писателя Элиана и средневекового сирийского писателя Теодора бар-Коная. Самое раннее известное нам упоминание о Гильгамеше старше 2500 г. до н. э., самое позднее относится к IX в. н. э. Шумерские былины-сказки о Гильгамеше сложились, вероятно, еще в конце первой половины III тыс. до н. э., хотя дошедшие до нас записи восходят к XIX – XVIII вв. до н. э. К тому же времени относятся и первые сохранившиеся записи аккадской поэмы о Гильгамеше, хотя в устной форме она, вероятно, сложилась еще в XXIII–XXII вв. до н. э. На такую более древнюю дату возникновения поэмы указывает её язык, несколько архаичный для начала II тыс. до н. э., и ошибки писцов, свидетельствующие, быть может, о том, что они уже и тогда ее не во всем ясно понимали. Некоторые изображения на печатях XXIII–XXII вв. до н. э. явно иллюстрируют уже аккадский эпос, а не шумерские былины о Гильгамеше.Уже древнейшая, так называемая "старовавилонская", версия аккадского эпоса представляет новый этап в художественном развитии месопотамской литературы. В этой версии уже содержатся все главнейшие особенности окончательной редакции эпоса, но она была значительно короче ее; так, в ней отсутствовали вступление и заключение позднего варианта, а также, вероятно, рассказ о великом потопе. От «старовавилонской» версии поэмы до нас дошло шесть-семь не связанных между собой отрывков – сильно поврежденных, написанных неразборчивой клинописной скорописью и, по крайней мере, в одном случае – ученической рукой. По-видимому, несколько иная версия эпоса представлена аккадскими фрагментами, найденными в Палестине и в столице Хеттской державы в Малой Азии – в Хаттусе (ныне городище Богазкёй), а также фрагментами переводов на хуррптский и хеттский языки, тоже найденными на Богазкёе; все они относятся к XV–XIII вв. до н. з. Эта так называемая «периферийная» версия была еще короче «старовавилонской». Третья, так называемая «гашевийская», версия эпоса была, согласно традиции, записана «из уст» Сип-леке-уннинни, урукского заклинателя, жившего, по-видимому, в конце II тыс. до н. э. Эта версия представлена четырьмя группами источников: 1) фрагменты не моложе IX в. до н. э., найденные в г. Ашшуре в Ассирии; 2) более ста мелких фрагментов VII в. до н. э., относящихся к спискам, которые когда-то хранились в библиотеке ассирийского царя Ашшурбанапала в Ниневии; 3) ученическая копия текста VII–VIII таблиц, записанная под диктовку с многочисленными ошибками в VII в. до н. э. и происходящая из ассирийского провинциального городка Хузирпны (ныне городище Султан-тепе); 4) фрагменты VI(?) в. до н. э., найденные на юге Месопотамии, в Уруке (ныне Варка). «Ниневийская» версия текстуально очень близка «старовавилонской», но пространнее, и язык ее несколько подновлен. Есть композиционные отличия. С «периферийной» версией у «ниневийской», насколько пока можно судить, текстуальных схождений было гораздо меньше. Есть предположение, что текст Син-леке-уннинни был переработан в конце VIII в. до н. э. ассирийским жрецом и собирателем литературных и религиозных произведений по имени Набу-зукуп-кену; в частности, высказано мнение, что ему принадлежит идея присоединить в конце поэмы дословный перевод второй половины шумерской былины «Гильгамеш и дерево хулуппу», прославляющей культ мертвых, а также, что именно он разделил эпос на двенадцать песен – «таблиц».Издание всех сохранившихся клинописных текстов, относящихся к аккадскому эпосу о Гильгамеше, предпринималось дважды: П. Хауптом в 1884–1890 годах и Р. Кэмбелл-Томпсоном в 1930 году. Оба издания сейчас устарели и не содержат всего известного материала. Нового, сводного издания, которое включало бы все найденные до сих пор фрагменты, пока нет, поэтому для получения более или менее связного текста переводчику часто самому приходилось решать вопрос о взаимном расположении отдельных глиняных обломков. Следует учесть, что реконструкция таблиц IV, V, VII, VIII, а также некоторых мест других таблиц до сих пор является спорной проблемой в гильгамешеведении. Публикуемый перевод следует «ниневийской» версии поэмы (НВ); однако из сказанного выше ясно, что полный текст ее, составлявший в древности около трех тысяч стихов, пока не может быть восстановлен. Все версии сохранились только в отрывках. Переводчик, соответственно каждый раз это отмечая, восполнял лакуны НВ по близкой ей «старовавилонской» версии (СВ),– стихи помечены одной звездочкой впереди,– и изредка даже по «периферийной», тогда стихи помечены двумя звездочками; если же какой-либо отрывок не сохранился полностью ни в одной версии, но лакуны между сохранившимися кусками невелики, предполагаемое содержание досочинялось переводчиком стихами же,– такие стихи или части стихов выделены в тексте курсивом. Также курсивом набраны стихи и части стихов, которые представляют собой реконструкции разрушенных или неполных мест.В основу нынешнего издания перевода аккадского эпоса о Гильгамеше положен перевод, опубликованный в 1961 году в серии «Литературные памятники» Издательства Академии наук СССР; там же можно найти подробное введение к поэме и построчный комментарий; здесь мы ограничимся лишь самыми необходимыми для понимания поэмы пояснениями, комментируя текст несколько подробнее лишь там, где новые находки обломков с клинописью или новые исследования лексики поэмы заставили изменить наш старый перевод. Аккадскому языку свойственно распространенное и в русском тоническое стихосложение; это позволило при переводе попытаться максимально сохранить и передать ритмические ходы подлинника и вообще те именно художественные средства, которыми пользовался древний автор, при минимальном отступлении от дословного смысла каждого стиха.
Таблица I I.1 О все видавшем до края, мира,О познавшем моря, перешедшем все горы,О врагов покорившем вместе с другом,О постигшем премудрость, о все проницавшем:5 Сокровенное видел он, тайное ведал,Принес нам весть о днях до потопа,В дальний путь ходил, но устал и смирился,Рассказ о трудах на камне высек,Стеною обнес Урук огражденный,10 Светлый амбар Эаны храм (см. прим. к «Послы Аги...», 31). В Шумере храмы были обычно окружены хозяйственными постройками, где держали урожай с храмовых имений; эти постройки сами считались священными
священной. -Осмотри стену, чьи венцы, как по нити,Погляди на вал, что не знает подобья,Прикоснись к порогам, лежащим издревле,И вступи в Эану, жилище Иштар,-15 Даже будущий царь не построит такого,-Поднимись и пройди по стенам Урука,Обозри основанье, кирпичи ощупай:Его кирпичи не обожжены лиИ заложены стены не семью ль мудрецами?–Велик он более [всех человеков],
(Далее недостает около тридцати стихов.)
II.1 На две трети он бог, на одну – человек он Этот стих, возможно, был начальным в СВ поэмы. Здесь он введен, чтобы дать общее представление о том, о чем шла речь в разрушенном месте НВ
,Образ его тела на вид несравненен,
(Далее недостает четырех стихов.)
7 Стену Урука он возносит.Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята,Чье оружье в бою не имеет равных,-10 Все его товарищи встают по барабану!По спальням страшатся мужи Урука:«Отцу Гильгамеш не оставит сына! храм (см. прим. к «Послы Аги...», 31). В Шумере храмы были обычно окружены хозяйственными постройками, где держали урожай с храмовых имений; эти постройки сами считались священными
Днем и ночью буйствует плотью:Гильгамеш ли то, пастырь огражденного Урука,15 Он ли пастырь сынов Урука,Мощный, славный, все постигший?Матери Гильгамеш не оставит девы,Зачатой героем, суженой мужу!» Речь идет либо об Ану, 6oгe неба и покровителе Урука, либо о Лугальбанде, бывшем царе, а ныне – личном боге-хранителе Гильгамеша (а по некоторым легендам – его отце)
Часто их жалобу слыхивали боги,Боги небес призвали владыку Урука:20 «Создал ты буйного сына, чья глава, как у тура, подъята,Чье оружье в бою не имеет равных, -Все его товарищи встают по барабану,23 Отцам Гильгамеш сыновей не оставит!23а Днем и ночью буйствует плотью:Он ли – пастырь огражденного Урука,25 Он ли пастырь сынов Урука,Мощный, славный, всё постигший?Матери Гильгамеш не оставит девы,Зачатой героем, суженой мужу!»Часто их жалобу слыхивал Ану.30 Воззвали они к великой Аруру древнейшая, дошумерская богиня-мать, создательница людей. Ниже она отождествляется с Дингирмах и с Иштар, однако такое отождествление необязательно
:30а «Аруру, ты создала Гильгамеша,31 Теперь создай ему подобье!31а Когда отвагой с Гильгамешем он сравнится,Пусть соревнуются, Урук да отдыхает».33 Аруру, услышав эти речи,33а Подобье Дословно: «название», «слово», «имя». Имя считалось частью материальной сущности человека (и божества)
Ану создала в своем сердце34 Умыла Аруру руки,34а Отщипнула глины, бросила на землю,35 Слепила Энкиду, создала героя.35а Порожденье полуночи, воин Нинурты бог-воин, сын Эллиля (см. ниже)
,36 Шерстью покрыто все его тело,36а Подобно женщине, волосы носит,37 Пряди волос как хлеба густые Дословно: «как богиня Нисаба». Нисаба – богиня хлебов, а также писцовой мудрости
;38 Ни людей, ни мира не ведал,38а Одеждой одет он, словно Сумукан бог-покровитель зверей. Его «одежда» – по-видимому, нагота (может быть, шкуры)
.Вместе с газелями ест он травы,40 Вместе со зверьми к водопою теснится,Вместе с тварями сердце радует водою.Человек – ловец-охотникПеред водопоем его встречает.44 Первый день, и второй, и третий44а Перед водопоем его встречает.45 Увидел охотник – в лице изменился,Со скотом своим домой вернулся,Устрашился, умолк, онемел он,В груди его – скорбь, его лик затмился,Тоска проникла в его утробу,50 Идущему дальним путем То есть мертвому (эвфемизм – для убережения от сглаза)
стал лицом подобен.–III.1 Охотник уста открыл и молвит, вещает он отцу своему:«Отец, некий муж, что из гор явился,-Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес Имеется в виду метеорит и метеоритное железо
крепки его руки,-5 Бродит вечно по всем горам он,Постоянно со зверьем к водопою теснится,Постоянно шаги направляет к водопою.Боюсь я его, приближаться не смею!Я вырою ямы – он их засыплет,10 Я поставлю ловушки – он их вырвет,Из рук моих уводит зверье и тварь степную,-Он мне не дает в степи трудиться!»–Отец его уста открыл и молвит, вещает он охотнику:«Сын мой, живет Гильгамеш в Уруке,15 Нет никого его сильнее,16 Во всей стране рука его могуча,16а Как из камня с небес, крепки его руки!Иди, лицо к нему обрати ты,Ему расскажи о силе человека.Даст тебе он блудницу – приведи, ее с собою:20 Победит его женщина, как муж могучий!Когда он поит зверье у водопоя,Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет,-Увидев ее, приблизится к ней он -Покинут его звери, что росли с ним в пустыне!»25 Совету отца он был послушен,Охотник отправился к Гильгамешу,Пустился в путь, стопы обратил к Уруку,Пред лицом Гильгамеша промолвил слово:«Некий есть муж, что из гор явился,30 Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес, крепки его руки!Бродит вечно по всем горам он,Постоянно со зверьем к водопою теснится,Постоянно шаги направляет к водопою.35 Боюсь я его, приближаться не смею!Я вырою ямы – он их засыплет,Я поставлю ловушки – он их вырвет,Из рук моих уводит зверье и тварь степную,-Он мне не дает в степи трудиться!»40 Гильгамеш ему вещает, охотнику:«Иди, мой охотник, блудницу Шамхат приведи с собою,Когда он поит зверей у водопоя,Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет,-Ее увидев, к ней подойдет он -45 Покинут его звери, что росли с ним в пустыне».Пошел охотник, блудницу Шамхат увел с собою,Отправились в путь, пустились в дорогу,В третий день достигли условленного места.Охотник и блудница сели в засаду -Один день, два дня сидят у водопоя.Приходят звери, пьют у водопоя,IV.1 Приходят твари, сердце радуют водою,И он, Энкиду, чья родина – горы,Вместе с газелями ест он травы,Вместе со зверьми к водопою теснится,5 Вместе с тварями сердце радует водою.Увидала Шамхат дикаря-человека,Мужа-истребителя из глуби степи:«Вот он, Шамхат! Раскрой свое лоно,Свой срам обнажи, красы твои да постигнет!11 Увидев тебя, к тебе подойдет он -10 Не смущайся, прими его дыханье в оригинале (далее ор.) – в обратном порядке
,Распахни одежду, на тебя да ляжет!Дай ему наслажденье, дело женщин,-Покинут его звери, что росли с ним в пустыне,15 К тебе он прильнет желанием страстным».Раскрыла Шамхат груди, свой срам обнажила,Не смущалась, приняла его дыханье,Распахнула одежду, и лег он сверху,Наслажденье дала ему, дело женщин,20 И к ней он прильнул желанием страстным.21 Шесть дней миновало, семь дней миновало -21а Неустанно Энкиду познавал блудницу,Когда же насытился лаской,К зверью своему обратил лицо он.Увидав Энкиду, убежали газели,25 Степное зверье избегало его тела.Вскочил Энкиду,– ослабели мышцы,Остановились ноги,– и ушли его звери.Смирился Энкиду,– ему, как прежде, не бегать!Но стал он умней, разуменьем глубже,-30 Вернулся и сел у ног блудницы,Блуднице в лицо он смотрит,И что скажет блудница,– его слушают уши.Блудница ему вещает, Энкиду:«Ты красив, Энкиду, ты богу подобен,-35 Зачем со зверьем в степи ты бродишь?Давай введу тебя в Урук огражденный,К светлому дому, жилищу Ану,Где Гильгамеш совершенен силойИ, словно тур, кажет мощь свою людям!»40 Сказала – ему эти речи приятны,Его мудрое сердце ищет друга.Энкиду ей вещает, блуднице:«Давай же, Шамхат, меня приведи тыК светлому дому святому, жилищу Ану,45 Где Гильгамеш совершенен силойИ, словно тур, кажет мощь свою людям.Я его вызову, гордо скажу я,V.1 Закричу средь Урука: я – могучий,Я один лишь меняю судьбы,Кто в степи рожден,– велика его сила!»«Пойдем, Энкиду, лицо обрати к Уруку,-5 Где бывает Гильгамеш – я подлинно знаю:Пойдем же, Энкиду, в Урук огражденный,Где гордятся люди царственным платьем,Что ни день, то они справляют праздник,Где кимвалов и арф раздаются звуки,10 А блудницы красотою славны:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73