Несмотря на все обвинения в <редукционизме>, психоанализ
всегда осознавал условность своих построений и их реальные
пределы, оставляя место иным описаниям такого многомерного
явления, как душа человека. Это и позволяло Фрейду в письме
С. Цвейгу говорить, что всего Достоевского можно <дать> через
его истерию, но что это совершенно не затрагивает Достоев-
ского-писателя. Нам же это дает возможность всего Фрейда
рассматривать как культурный феномен (текст), временно не
касаясь его психологической концепции (X. Блум пишет, что
прошло время для фрейдовского анализа Шекспира и наступило
время для шекспировского анализа Фрейда [см. 1 17]).
Мы совершенно не касались связей психоанализа с тради-
цией философско-научной рефлексии, также весьма сильной в
австрийской философии. Частично мы попытаемся восполнить
этот недостаток в следующем разделе, рассматривая его место

в истории научного разума. Здесь же, в заключение, отметим,
что связь психоанализа с художественными течениями на мо-
дерне не заканчивается. В двадцатом веке его интенции разви-
вались в дадаизме и сюрреализме (Хабермас считает эти дви-
жения апофеозом модерна) и других авангардных школах. Прак-
тически каждая из них имела какое-либо отношение к психоа-
нализу, а такие, как сюрреализм или аналитический роман,
прямо пытались воплотить его идеи в собственной практике.
Кроме того, психоаналитические традиции в литературной кри-
тике, искусствоведении, культурологии, антропологии, историо-
графии и т.п. зачастую даже заслоняли в двадцатом веке главное
направление фрейдовского мышления - психологию и психо-
терапию.
НАУКА О ЖИЗНИ ДУШИ
И на этот раз моей основной целью было не
стремиться к кажущейся простоте, полноте и за-
конченности, не скрывать проблем, не отрицать
пробелов и сомнений. Ни в какой другой области
научной работы не нужно было бы выказывать
такой готовности к разумному самоотречению.
Всюду она считается естественной, публика иного
и не ждет. Только в психологии все по-другому,
здесь органическая непригодность человека к на-
учному исследованию проявляет себя в полной
мере. От психологии как будто требуют не успехов
в познании, а каких-то других достижений; ее уп-
рекают в любой нерешенной проблеме, в любом
откровенно высказанном сомнении. Кто любит на-
уку о жизни души, тот должен примириться и с
этой несправедливостью.
3. Фрейд
Споры о научности психоанализа начались в
пору его возникновения и продолжаются по сей день. В начале
положения Фрейда были встречены в штыки венским научным
сообществом психиатров и физиологов, затем, по мере распро-
странения психоанализа, волна его опровержений захватывала
все новые и новые научные <профессии>, пока не достигла
области методологии науки, где обвинения в <несоответствии
научным канонам и логике> приобрели окончательную форму.
По другую сторону баррикады оказался конечно же сам
3. Фрейд, считавший психоанализ научным мировоззрением, а
<разум и сознание - такими же объектами научного исследо-
вания, как и прочие вещи, существующие вне человека> (156).
Но и не только он. Таких ученых, как А. Эйнштейн, И.П. Павлов,
П.Л. Капица, трудно заподозрить в некомпетентности по поводу
критериев научности. Однако все они сходились в том, что
Фрейд является основателем новой и многообещающей науки
о человеческой психике.
Нетрудно заметить, что только от выбора критериев зависит,
признаем ли мы психоанализ наукой о человеке или же, вслед
за К. Поппером, объявим его новой мифологией. Так, на сегод-
няшний день имеется солидная традиция интерпретации фрей-
довского наследия, с точки зрения его гуманитарной ориенти-
рованности. Самого автора глубинной психологии зачастую об-
виняют в <сциентистском самонепонимании> (Ю, Хабермас), под-
черкивая этим, что он фактически создал теорию, близкую
<наукам о духе>, хотя и мыслил о ней в понятиях классического
естествознания. Бесспорно, сам Фрейд дает поводы для подо-
бных прочтений. Не обязательно обращаться за ними к его
работам, впрямую посвященным проблемам культуры и творче-
ства. Достаточно обратить внимание, какое место в его языке
занимают понятия <гуманитарного> ряда: <толкование>, <сим-
вол>, <перевод>, <высказывание>... Ведь конструируя совершен-
но новый предмет изучения - бессознательную психическую
реальность, Фрейд был вынужден отказываться от многих чисто
естественно-научных мыслительных ходов (например, от поиска
органического субстрата невротических заболеваний) и искать
оригинальный метод и логику исследования. В этом поиске
учитывались им и гуманитарные методологии. Прекрасно демон-
стрирует это работа <Толкование сновидений>, в начале которой
Фрейд последовательно рассматривает подход к сновидениям,
редуцирующий его к физическим причинам, и подход, припи-
сывающий им фиксированные значения, при этом
противопоставляя свой метод им обоим. Интересно, как в этих
поисках особой психической причинности он противоречит соб-
ственным многочисленным утверждениям о единстве методов
изучения явлений внешней природы и человеческого сознания.
Остановимся подробнее на методологических исканиях
Фрейда в период становления его концепции и попробуем точ-
нее определить ее место на карте философии науки. Наука ли
психоанализ, и если <да>, то какая наука?
В 1876 году, еще будучи студентом Венского университета,
Фрейд начинает работу в лаборатории Эрнста Брюкке. Здесь
занимались изучением анатомии и физиологии мозга известней-
шие ученые того времени из разных стран мира (так, например,
у Брюкке учился И.М. Сеченов). Проработав в лаборатории
шесть лет, Фрейд, не дождавшись места ассистента, оставляет
научное поприще и, по совету учителя, обращается к врачебной
практике. За это время он провел ряд самостоятельных иссле-
дований по гистологии, анатомии и неврологии и в 26 лет
получил звание доктора медицины. Впоследствии Фрейд неод-
нократно вспоминал, что <никогда не был так счастлив, как в
годы, проведенные за учением под микроскопом клеток спин-
ного мозга>. Не менее часто он повторял, что лишь необходи-
мость вынудила его обратиться к профессии врача, к которой
он не имел ни малейшей душевной склонности. Даже более
ранний выбор - медицинский факультет - был не свободным.
Его предопределило еврейское происхождение Фрейда, огра-
ничивавшее альтернативы до одной-единственной - юриспру-
денции. При этом именно преклонение перед именами великих
естествоиспытателей И.В Гете и Ч. Дарвина побудило его из-
брать медицину. Заметим на будущее эту вынужденность обра-
щения к практике лечения создателя одного из величайших
методов психотерапии и науки, в которой исцеление - един-
ственное доказательство истинности теоретических построе-
ний.
Тем не менее, оказавшись в незнакомой для себя области,
Фрейд с энтузиазмом принимается за ее изучение. После не-
скольких лет занятий психиатрией в венской клинике, он, бла-
годаря И. Брейеру, обращается к проблеме истерии. Это забо-
левание было явно не в чести у венских психиатров того
времени. Мнения о нем в основном разделялись на две крайние
позиции: с одной стороны находились те, кто искал органи-
ческие основания болезни (от поражений нервной системы до
;.;11<л!гии половых органов - гипотеза, подсказанная проис-
..денисм слова <истерия> от греческого "гистерон" - матка),
. ,,.ругой же -- те, кто вообще отказывал истерии в статусе
,/03411. считая ее просто-напросто симуляцией. Фрейд, однако,
;:;. нь рано (еще в 1882 году) столкнулся с клиническими
,:;яв..сн1и исчерни, не позволявшими уклониться от этой
;)блемы (знаменитый в психиатрии случай Анны О,, описанный
Ь1-сйером). При истерии наблюдались самые разнообразные
с"ческис и соматические симптомы, при явной сомнитель-
..,1; какого-либо органического поражения. Позднее Фрейд
1!!.1Л: <Е-жчейшсй характеристикой истерических расстройств
ляетг-я то, ч1о очи ни в какой форме не отражают картину
.1" омического состояния нервной системы. Можно сказать,
и> истерии некедома наука о структуре нервной системы, так
жг-, как она была неведома нам, пока мы ее не изучили> (см,
13, с, 113). Вторым уроком истерии было то, что многие из
ее: тяжелых проявлений (среди которых раздвоение личности,
ред, спазмы и конвульсии, паралич конечностей и множество
/.иугих гелесных симптомов) иногда можно снимать чисто пси-
.(;"!ч(с!.:ми средствами. Так, в случае Анны О. Брейер при-
:>1!!. гипноз, в ходе которого пациентка вспоминала ситуацию,
первые породившую о11редсл.енный симптом, и таким образом
освобождалась от симптома. Брейер назвал этот метод катарти-
1ССК1<м (01 греческого слова <катарсис> - очищение), и позднее
:"< к трансформированном виде занял центральное место в
психоаналитической практике. Но чтобы эти семена дали свои
лоды, должно было произойти еще некоторое время.
В 1886 <оду Фрейд отправляется в Париж для стажировки
: клггше прославленного <короля неврозов> Ж.М. Шарко.
носй пенксте Марте Берией от пишет в это время: <Я поеду
Париж. СIа"V великим ученым и вернусь в Вену, окруженный
сликой, огромной славой, мы сразу поженимся, и я вылечу
;-сех. неиз.лечимых нервнобольных> (см. 137). И Париж не
обманул ожиданий. Письма Фрейда были переполнены востор-
гами в адрес Шарко, оказаншим на него громадное влияние.
Фоанцузский мэтр разрушил все сложившиеся представления
"1 поиролс психических расстройств, экспериментально доказы-
шя нх психическое происхождение. Воздействие его лекций

V.?.-
Фрейд сравнивал с театральным зреляш.с? г
давали уму, переворачивая устояншиеся мнрпи:
воображение открывающимися нсчдиппым .1
Шарко был блестящим экспериментатором, Иси!.льзуя п-1
внушение, он вызывал у больных эксперименгальне пор<:
и другие истерические симптомы, которы. лагем с л<к..,
купировал. Тем самым он демонстрировал, чт билезь ;.
порождаться ничем иным, как мыслью 60:1 псякой фз;о..
ческой почвы. Вначале это ставило в тупик сс1е.[!.ги)1й
разум Фрейда. Хотя он и был уже знаком ппил!"
подобно всем почти врачам того времени относился к г.
крайним подозрением. Кстати, и гораздо позже- для 1,(-.(
вычайно важным было отделение психоанализе ог вну1.1С
гипноза, но это уже другая история. Сейчас же нажно,
случае с гипнозом и истерией Фрейд столкн/лс>1 с язлс
которые требовали своего объяснения без редукции V ;
логии, нуждались в особого рода психологических щу
следственных схемах. Здесь открывалась возможнсп, ,;!
науки со своей областью и предметом исследования
Многие биографы отмечали глубокий кризис, псре>:-.
Фрейдом во время его пребывания в Париже. Чувств" с.
честна не покидало его в стране с абсолютно чужды?? оОо
жизни. Он неоднократно порывался вернуться в Вену л.о -
чания стажировки. Не последнюю роль в этом сыграло ".
у Шарко Фрейд вплотную столкнулся со значением секс
ности в генезисе неврозов. Будучи человеком пуритан.
склада, он переживал настоящий шок., обнаружиная ссг:с
ное происхождение многих расстройств. Да и раскова>;г
парижской публики воспринималась им с трудом. Восниг,.
в соответствии со строгими нравами венской буржуазной с{
Фрейд на долгие годы сохранил непростое отношение к
блемам пола. В письме доктору Патнэму от 8 июля 1915
писал: <Сексуальная мораль современного общества, особ
в ее крайней, американской форме, достойна презрен-
сторонник полной свободы в сексуальной жизни, хотя с
пользовался такой свободой очень мало> (см. 137, с, 1С
Имеется в виду пуританский характер общее"; пенный моу/.л -с.
менной Фрейду Америки.
то же время, по воспоминаниям детей Фрейда, как отец, он
разделял многие предрассудки своего времени (в частности, в
отношении мастурбации). Автор одной из подробнейших био-
графий Фрейда и его ученик Э. Джонс считает, что долгое время
отношение основателя психоанализа к сексуальности определя-
лось классическим феноменом <вытеснения>. Это обусловило
его невнимание к многочисленным указаниям на роль сексуаль-
ности в этиологии истерии, которые делались Шарко и Брейе-
ром, и которые он <вспомнил> лишь переоткрыв заново ряд
фактов. Этим в значительной мере определялись и многочис-
ленные душевные кризисы в жизни Фрейда - в Париже и
позже. Серьезную форму они приобрели в 1 890 г., обострились
в 1895, вынудив Фрейда провести серьезный самоанализ, и
практически исчезли к 1990 году. В то же время, по свиде-
тельству того же Джонса, часто эти периоды тревоги и фруст-
рации совпадали с наибольшей творческой активностью. Именно
они подталкивали Фрейда к изучению определенных областей
психической жизни и именно они зачастую служили основным
материалом этого изучения. Так, например, было в случае с
неврастенией, которой он посвятил отдельное исследование, где
связал ее с сексуальной фрустрацией и чувством вины, и с
которой связывал свои парижские переживания.
Вообще, в истории психоанализа как нигде трудно отделить
личную жизнь его создателей от их творчества. Недаром под
влиянием психоанализа сформировался новый жанр историче-
ской работы - психобиография. Именно такого подхода тре-
буют к себе многие труды Фрейда, являющие нам поразитель-
ные документы самоанализа. Их можно рассматривать как ав-
тобиографический роман души автора, почти исповедь, внутрен-
ний диалог со скрытыми силами своей психики, явлений на суд
читателей. Именно такой путь - от глубоко личного опыта
самоанализа к познанию другого - и завещал Фрейд как <цар-
скую дорогу> психоанализа. И все же, вырастая из индивиду-
ального опыта, не формировала ли исследовательская и тера-
певтическая практика в итоге сам этот опыт? Не коренились ли
многие психологические конфликты Фрейда в научных проти-
воречиях, и не исследовательский ли интерес руководил его
душевными движениями? <Фрейд был прежде всего первоотк-
рывателем: его всегда привлекали такие проблемы, которые
открывали возможность интересных научных исследований. Ес-
ли же он такой возможности не предвидел... его интерес быстро
угасал...> (Э. Джонс: см. 137, с. 153).
Вернувшись из Парижа, Фрейд становится практикующим
врачом. Какое-то время он пытается работать с помощью гип-
ноза и внушения, однако вскоре оставляет эти попытки. Позд-
нее, в лекциях о психоанализе, прочитанных в Америке, он так
опишет этот эпизод: <Когда я обнаружил, что несмотря на все
усилия, я могу погрузить в гипнотическое состояние лишь не-
большую часть своих больных, я отказался от этого метода>. И
назовет его <ненадежным средством, в котором есть налет
мистицизма>. Мы еще будем касаться фрейдовского отношения
к гипнозу в разделе, посвященном психотерапии. Сейчас же
необходимо отметить его значение в конкретизации Фрейдом
идеи предмета психологии.
В 1888-1889 годах Фрейд знакомится с экспериментами
нансийской школы гипноза (опыты Бернгейма и Льебо) с пост-
гипнотическим внушением. Испытуемому давали инструкцию
совершить по пробуждении определенные действия, причем
сама инструкция должна была быть забыта (так называемая
постгипнотическая амнезия, не менее существенная для Фрей-
да). Проснувшийся больной совершал положенные действия,
например, в эксперименте Бернгейма раскрывал зонт над голо-
вой врача. На вопросы о мотивах своего поступка он, как
правило, выдвигал достаточно логичные, но абсолютно ложные
объяснения. Эти опыты на долгие годы стали для всех психоа-
налитиков одним из самых очевидных доказательств существо-
вания бессознательной психики. В <Очерке психоанализа>
Фрейд вспоминал: <... Теперь в процессе гипноза оно (бессоз-
нательное. - И.Р.) впервые стало чем-то реальным, ощутимым
и доступным экспериментальному исследованию>. Потребова-
лось более десяти лет, чтобы эти идеи приобрели окончательную
форму в главной книге Фрейда <Толкование сновидений> (1 990
г.). Еще нужно было открыть метод свободных ассоциаций,
явление переноса (трансфера), найти новые, наряду с невроти-
ческими симптомами, предметы исследования - сновидения и
ошибки повседневных действий, но главное направление было
определено. Оно вело к определению, появившемуся лишь в
заключении <Толкования сновидений>: <Бессознательное -
есть истинно реальное психическое, столь же неизвестное нам
в своей внутренней сущности, как реальность внешнего мира, и
раскрываемая данными сновидения в столь же незначительной
степени, как и внешний мир показаниями наших органов чувств>.
Любая наука начинается там, где делается шаг от видимой
формы явлений, данной непосредственному восприятию, в сто-
рону сущности вещей. Психология же (та, которая не желала
растворяться в физиологии) долгое время замыкалась в кругу
изучения феноменов сознания, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36