Здесь ей незачем скрывать свои
тревоги, нет нужды отвечать на вопросы и притворяться. Подлинным миром для
матери становится ее собственный внутренний мир. Так произошло и с
государыней, уединившейся в Царском Селе. Пытаясь преодолеть тоску и
разочарование, которые нередко охватывали ее, она решила найти поддержку и
утешение в религии. Русская православная церковь взывает к чувствам
христианина, огромное значение придается здесь целительной силе искренней
веры и горячей молитвы. Поняв, что доктора не в силах помочь ее сыну,
императрица решила вымолить у Бога чудо, надеяться на которое не позволяли
ей доктора. "Господь справедлив", - заявила она, вновь и вновь страстно
моля Его сжалиться.
Долгие часы проводила государыня в молельне рядом со своим будуаром
или же в дворцовой церкви, в полутемном помещении, убранном шитыми
тканями. Но больше всего она любила молельню в пещерном храме Федоровского
Государева собора, построенного рядом с Александровским парком,
прихожанами которого были, в основном, дворцовые служащие и собственный
конвой императора. Здесь, оставаясь в одиночестве, она опускалась на
каменные плиты и при свете лампад молила Бога о здравии сына.
Когда Алексей был здоров, в душе у матери вспыхивала надежда.
"Господь услышал меня", - восклицала она. Годы шли. Один приступ гемофилии
следовал за другим, но Александра Федоровна отказывалась верить, что Бог
оставил ее. Она просто решила, что недостойна чуда. Бедную женщину терзало
чувство вины: ведь это она передала болезнь сыну. Очевидно, внушала себе
императрица, поскольку она послужила орудием пыток, которым подвергается
ее сын, ей не стать орудием спасения ребенка. Раз Бог отверг ее молитвы,
нужно найти того, кто ближе к Богу, кто станет ее ходатаем перед Господом.
Когда в Петербурге появился Григорий Распутин, сибирский крестьянин,
которому молва приписывала славу чудотворца, государыня решила, что
Всевышний дал ей ответ.
У большинства, оказавшихся в тисках страха и неведения, молодых
матерей, дети которых больны гемофилией, надежды на облегчение участи мало
и на помощь не всегда следует рассчитывать. Самая большая поддержка, на
которую может рассчитывать оказавшаяся в столь затруднительном положении
женщина, это любовь и сочувствие супруга. И государь оказался на высоте.
Не было мужа, который относился бы к жене с большей предупредительностью и
состраданием или уделял бы больше времени и внимания больному ребенку, чем
Николай II. Независимо от того, какими качествами обладал последний царь,
как монарх, его поведение как супруга и отца будет служить примером для
многих поколений.
Вторым источником сил, какие может черпать мать больного гемофилией
ребенка, может явиться сочувствие друзей. Тут у государыни обстояло не
совсем благополучно. С людьми она сходилась трудно. Друзья ее детства
остались в Германии, а когда она приехала в Россию двадцатидвухлетней
девушкой, то оказалась в изоляции. И до рождения наследника императрица не
жаловала высший свет с его чересчур веселыми балами и никчемной жизнью
двора. Ну, а после появления на свет сына она была поглощена собственными
заботами, и жизнь, свойственная женщине, занимавшей ее положение,
показалась бы ей еще более праздной и суетной. Императрицу не интересовало
общество модных дам с их пустопорожней светской болтовней. Ей хотелось
обрести простое верное сердце. Сердце друга, с которым, вопреки всем
преградам, можно поделиться своими страхами, мечтами и чаяниями.
Как-то раз в письме к княгине Марии Барятинской, одной из немногих
подруг, появившихся у Александры Федоровны после приезда в Россию, она
призналась, что надеется найти в своих друзьях: "Чтобы стать самой собою,
мне нужен преданный друг. Я не создана для того, чтобы блистать в
обществе. У меня нет таланта вести пустые разговоры или острить. В
человеке мне нравится его внутренняя сущность. Именно это привлекает меня
в людях. Ты же знаешь, я из тех, кто любит проповедовать. Я хочу помогать
ближним, бороться и нести свой крест".
Это стремление помочь ближним в борьбе за жизнь, помочь им нести свой
крест объяснялось в известной мере собственными ее неудачами. Ничто так не
разочаровывает и подрывает веру в себя, как невозможность, несмотря на все
старания, что-либо изменить. Родительницы детей, страдающих гемофилией,
очень часто испытывают непреоборимое желание помогать тем, кому они в
состоянии помочь. В отличие от гемофилии, в мире есть много недугов, с
которыми можно бороться. Помогая другим, императрица пыталась сохранить
собственную веру и душевное здоровье.
Одной из тех, кому оказывала поддержку императрица, была грузинская
княжна Соня Орбелиани. Приехавшая в 1898 году в Петербург в возрасте
двадцати трех лет, невысокого роста, белокурая, жизнерадостная девушка
была отличной спортсменкой и превосходной музыкантшей. Императрица любила
Соню за ее ум и веселый нрав, но после того, как в результате несчастного
случая во время поездки императорской семьи в Дармштадт, Соня упала и
стала калекой, государыня стала принимать в ней особое участие. Оставив
все дела, не обращая внимания на упреки дармштадтских родных и свиты,
императрица стала ухаживать за больной фрейлиной. Соня получила травму
позвоночника, болезнь оказалась неизлечимой. Но в продолжение целых девяти
лет, которые еще прожила молодая женщина, царица делала все, чтобы
скрасить жизнь калеки.
"Государыня оказывала ей огромную моральную поддержку, - писала
фрейлина императрицы, баронесса Буксгеведен, на глазах которой все это
происходило. - Именно она сумела внушить обреченной женщине, знавшей, что
ее ждет, это удивительное чувство христианского смирения. Благодаря этому
она не только терпеливо переносила страдания, но и продолжала оставаться
такой же жизнерадостной и жизнелюбивой. Не заботясь о собственном
здоровье, за девять лет государыня ни разу не поднималась к своим детям,
не заглянув в Сонины комнаты, находившиеся рядом с половиной, которую
занимали великие княжны. Когда болезнь Сони обострялась, государыня
посещала ее несколько раз в день, а то и ночью. И родная мать не могла
быть более заботливой и любящей. Для Сони заказывались специальные коляски
и особые приспособления с тем, чтобы она могла жить такой же полнокровной
жизнью, как и все... Соня сопровождала государыню повсюду".
Скончалась Соня Орбелиани в 1915 году в царскосельском госпитале, в
котором императрица вместе с двумя старшими дочерьми проработала
хирургической сестрой всю войну, ухаживая за ранеными, прибывавшими с
фронта. На панихиду царица пришла в одежде сестры милосердия, не
переодевшись в черное траурное платье. "Так я словно ближе к ней, чувствую
себя в большей степени человеком и в меньшей - императрицей", - объяснила
она. Государыня допоздна сидела у гроба, глядя на умиротворенное лицо
Сони, и гладила ее золотистые волосы. Когда императрицу позвали домой, она
сказала: "Оставьте меня. Хочу побыть с Соней еще немного".
Соня Орбелиани походила на тот идеал задушевного друга, каким он
рисовался государыне. Но даже Соне не удалось исчерпать огромных сокровищ
души царицы. Помимо своих близких единственным человеком, которому она
всецело открылась, была грузная, круглолицая молодая женщина, Анна
Вырубова.
Анна Александровна Вырубова, урожденная Танеева, была на двенадцать
лет моложе государыни. Отец ее обер-гофмейстер Александр Танеев,
композитор, и был управляющим дворцовой канцелярией. В доме у Танеевых
бывали государственные министры, художники, музыканты и светские дамы.
Сама Анна посещала привилегированные танцевальные классы, где ее партнером
бывал князь Феликс Юсупов, принадлежавший к самой богатой в России
дворянской семье.
Анна Танеева, которой тогда было 17 лет, в 1901 году заболела, и
императрица навестила ее в больнице. То было одним из обычных для
государыни посещений, но романтичная девушка была поражена заботливостью
государыни. С тех пор Анна стала пламенной сторонницей
двадцатидевятилетней царицы. После того, как девушка выздоровела, ее
пригласили во дворец. Выяснилось, что она хорошо поет и играет. Вырубова
позднее писала: "Государыня и я брали уроки пения у профессора
Консерватории И.А. Ирецкой. У Императрицы было чудное контральто, у меня
высокое сопрано, и мы постоянно вместе пели дуэты. Ирецкая говорила о
голосе Императрицы, что она могла бы им зарабатывать хлеб".
Неудачное замужество Анны Александровны лишь укрепило привязанность
двух женщин. Хотя Анна Танеева была чересчур полной и рыхлой, у нее были
ясные голубые глаза, красивые губы и доверчивый, милый нрав. "Полная и
розовая, вся в пушистых мехах, она как будто преувеличенно ласково
смотрела на нас, детей, и не очень нам понравилась, " - писала Татьяна
Мельник-Боткина. В 1907 году за Анной начал ухаживать лейтенант Вырубов,
участник Цусимского сражения. Анне он не нравился, но императрица
уговорила ее принять предложение. Анна согласилась. На свадьбе
присутствовали царь и императрица. Но спустя несколько месяцев брак
расстроился. Вырубова вспоминала: "Брак с самого начала оказался
неудачным... Мой бедный муж страдал наследственной болезнью. Нервная
система мужа была сильно потрясена после Японской войны и гибели флота у
Цусимы".
Александра Федоровна сочла себя повинной в семейной трагедии
Вырубовой и большую часть свободного времени стала проводить в обществе
новой подруги - этой романтической и одинокой натуры. Летом Анну
пригласили отправиться вместе с царской семьей в двухнедельное плавание в
финских шхерах на борту императорской яхты "Штандарт". Женщины сидели днем
на палубе, а вечером, спустившись в салон, при свете лампы, рассказывали
друг другу, что у них накопилось на душе. Александра Федоровна
рассказывала о детстве, о том, какие у нее были радужные ожидания, как она
почувствовала, что ее в России не любят, делилась тревогами за судьбу
сына. Разговоры эти, по словам Вырубовой, сблизили обеих, завязалась
преданная дружба, какая бывает только между женщинами. Узы ее стали
настолько прочны, что они могли сидеть молча часами, без слов понимая друг
друга. Тревоги унялись, раны были залечены, доверие восстановлено. По
словам Вырубовой, офицеры яхты говорили, что она "проломила стену, столько
лет окружавшую Государыню". Она вспоминала: "Государь сказал мне, прощаясь
в конце плавания: "Теперь вы абонированы ездить с нами". Но дороже всего
были мне слова Государыни: "Благодарю Бога, что он послал мне друга".
И с той поры А. Вырубова всю свою жизнь связала с государыней. Если
по той или иной причине та не могла принять ее день или два, Вырубова
начинала дуться. И тогда императрица принималась над нею подтрунивать,
называя ее "наш большой ребенок", "наша маленькая дочурка". Чтобы
очутиться ближе к дворцу, Анна переехала в небольшой дом в каких-то
двухстах метрах от царской резиденции. Это было летнее строение, без
фундамента, и зимой из щелей страшно дуло. А.Вырубова писала: "Когда Их
Величества приезжали вечером к чаю, Государыня привозила в кармане фрукты
и конфеты, Государь "шерри-бренди". Мы тогда сидели с ногами на стульях,
чтобы не мерзли ноги. Их Величеств забавляла простая обстановка. Сидя у
камина, пили с сушками чай, который приносил мне мой верный слуга...
Помню, как Государь, смеясь, сказал потом, что после чая у меня в домике
он согрелся только у себя в ванной".
Если Вырубова не принимала августейших посетителей у себя в домике,
то сама отправлялась во дворец. Придя туда после обеда, вместе с членами
императорской семьи она решала крестословицы, принимала участие в играх и
громкой читке. В разговоре она редко касалась политики или выдвигала
какую-то оригинальную точку зрения, предпочитая разделять взгляды,
выражаемые царем или императрицей. Если супруги расходились в чем-то во
мнениях, она, стремясь никого не обидеть, все-таки вставала на сторону
государыни.
В отличие от большинства царских фавориток, ничего, кроме внимания и
любви Вырубова не искала. Она была лишена честолюбия. Никогда не
появлялась на придворных церемониях, не требовала наград, званий или денег
для себя или своих близких. Иногда государыня дарила ей платье или
несколько сотен рублей, но, как правило, Анна возвращала подарки назад. Во
время первой мировой войны 100 000 рублей, выплаченных ей железной дорогой
в качестве компенсации за увечье, Вырубова истратила на устройство одного
из лазаретов в Царском Селе.
В придворном обществе, где зависть, интриги, личные амбиции
проявлялись так заметно, А.Вырубова раздражала многих. Одни насмехались
над ее непривлекательной внешностью и простодушием, другие полагали, что
российская императрица достойна более подходящей наперсницы. Великие
княгини, которых никогда не приглашали в царский дворец, возмущались тем,
что смахивающая на простолюдинку Вырубова целые вечера проводит в кругу
императорской семьи. Французский посол в России Морис Палеолог был просто
шокирован обыденной внешностью фрейлины. Он писал: "Какая странная особа!..
У нее нет никакого официального звания... Физически она неповоротлива,
с круглой головой, с мясистыми губами, с глазами светлыми и лишенными
выражения, полная, с ярким цветом лица... Она одевается с совершенно
провинциальной простотой".
Но те самые качества, за которые придворные презирали Вырубову,
привлекали в ней императрицу. Если остальные думали лишь о себе самих, то
Анна была бескорыстна, что выгодно отличало ее в глазах императрицы. Она и
слышать не хотела тех, кто критиковал ее юную подопечную. Когда Вырубова
видела в ком-то нерасположение к себе и сообщала об этом царице, та лишь
удваивала внимание к своей подруге. Императрица отказалась дать Вырубовой
официальную должность, что позволило бы ей полнее включиться в придворную
жизнь. Вырубова рассказывает: "Герцог Гессенский говорил Государыне, чтобы
мне дали официальное место при дворе: тогда-де разговоры умолкнут, и мне
будет легче. Но Государыня отказала, говоря: "Неужели Императрица
Всероссийская не имеет права иметь друга!"
Позднее, во время войны, когда царица стала играть важную роль в
политической жизни государства, дружба Александры Федоровны и Анны
Вырубовой приобрела политическую окраску. Поскольку на Вырубову смотрели,
как на наперсницу императрицы, каждый ее жест, каждое слово привлекали к
себе всеобщее внимание и становились предметом пересудов. Справедливо или
нет, но взгляды, деятельность, вкусы и ошибки Вырубовой в глазах общества
ассоциировались с личностью императрицы. Обстоятельство это имело особое
значение в связи с безоглядной преданностью Вырубовой сибирскому
"чудотворцу" Григорию Распутину, чье влияние на царя и императрицу а,
следовательно, и на жизнь России превзошло со временем все границы. Анна
встретила Распутина, когда тот только что появился в Петербурге. Он
предсказал, что брак ее будет неудачным, и Вырубова решила, что перед нею
человек, угодный Богу. В уверенности, что Распутин сможет облегчить тяжкое
бремя, лежащее на плечах государыни, А.Вырубова стала самой преданной его
сторонницей. Именно Вырубова устраивала встречи царицы со "старцем".
Носила записки и ежедневно телефонировала Распутину. Была его верным
глашатаем и внушала царице его взгляды. Сама же Анна никаких собственных
мнений не выражала и никаких действий не предпринимала. Все, кто
сталкивались с нею лично - министры, послы, даже секретарь Распутина - в
один голос заявляли, что она была передаточным каналом, идеальной
грамофонной пластинкой, что сама она ничего не понимала в делах.
Тем не менее в бурные дни, кульминационным пунктом которых явилось,
падение монархии, простушку Вырубову обвинили в том, что она оказывала
важное политическое влияние на государя и императрицу. Ходили слухи один
чудовищнее другого, будто во дворце происходят отвратительные оргии. Ее
обвинили в том, что она подговаривала Распутина воздействовать на царя с
помощью гипноза или наркотических средств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77