.. (Сантос, в юности имевший кличку
"Пулеметчик", действительно плакал до тех пор, пока его,
связанного, не сунули вперед ногами в чавкающее жерло гигантской
мясорубки на одном из подпольных мясокомбинатов. Тут он и умер от
болевого шока, а голову успели отрезать, пока ее не затянуло
внутрь. Весь этот балаган и был затеян в сугубо воспитательных
целях, чтобы Блондин и остальная присутствующая молодежь плотнее
понимала края позволенного и неположенного. Блондин так и не
выблевал тогда свои эмоции и сомнения, хотя по желтому с
испариной лицу было заметно, что очень этого хотел.)
-...Вот вам и вся мафия. Одни уголовники запытали и убили
другого уголовника. А попади этот Сантос в тюрьму -- убили бы
другие люди, не знакомые никак с первыми. И не за кокаин там, или
сферы влияния, как эти первые, а за то, что растлевал
десятилетних девочек и мальчиков. А в газетах все равно бы
написали, что всемогущая рука мафии дотянулась и до... Это в
наших газетах. А соседи из Бразилии или Боливии узрели бы заговор
спецслужб. Случается правда, когда набравший кое-какую силу и
деньгу бандит вдруг лишается и без того небольшого ума и начинает
подражать манерам голливудских мобстеров -- ему кажется, что это
очень круто -- цедить слова вполголоса, через рюмку мартини, в
собственном ночном клубе, в окружении шлюх и неуклюжих бегемотов.
Такие быстро оканчивают свои дни на помойке... Фу, куда это меня
занесло... Начал про обычаи, а... Так вот, в применении к нашей
бабилонской жизни...
-Прошу прощения, Джерри... Ваши рассуждения весьма
примечательны и интересны, почти так же, как и ваши сны. Но
давайте оставим что-нибудь и для другого раза. Мы с вами и так
наговорили четыре нормы с лишним.
-О, я доплачу, причем наличными, если хватит...
Коррада привычно отметил очередную попытку посетителя перехватить
инициативу и привычно отбил ее:
-Доплатите, но не сейчас, а позже, когда я дам знать об этом.
Дополнительная оплата за сегодняшний вечер не состоится, опять же
потому, что я ее не требую и не прошу сверх того, о чем мы
договорились. Пора прощаться, но не хотите ли вы еще что-нибудь
коротко сказать или спросить?
Гек окончательно расстался с первоначальным своим планом:
обсудить проблему Коррада-Луиза-Деньги, -- не тот вариант и
разговор не пойдет по его сценарию. Слишком силен духом этот
Коррада, слишком верток и умен. Напрягся он при упоминании
малолетних девочек или это только показалось?..
-Профессор, хотя бы в два слова: что с моими снами? Подробности
потом, когда сочтете нужным... Мне ведь это важно, поверьте...
Предвиденные слова, в нужной просительной интонации... На то он и
Леонардо Коррада, опыт и адекватность восприятия -- великая сила.
И она все еще послушна ему и год от года делается только сильнее.
Вот и этот, такой внешне уверенный в себе господин...
Коррада неожиданно быстро -- даже для себя -- сместил взгляд на
собеседника и обомлел. То, что перед ним сидело -- показалось
внезапно оболочкой совсем иного существа, не того, к кому его
ментальная сущность привыкла за два часа знакомства... Коррада с
пронзительной ясностью вдохновения осознал, что класть ладонь на
эту душу -- все равно что сделать попытку подружиться со
ржавчиной или раком желудка... Надо бы немедля порвать листочек с
записью...
-Вера не по моей части. В двух словах -- извольте. Ваша
личность одна большая кровоточащая язва. Ваши мысли, поступки,
мотивы -- глубоко инфернальны, вампирически всеохватны. Если
попроще -- негативное начало в вас очень сильно, оно изъело вас.
И я сомневаюсь, что даже в общении со мною вы обретете мудрость и
адекватность зрелой личности. Однако, может быть все и не так
безна...
Гек следил за руками Коррада, и когда тот потянулся к ящику
стола, успел лишь перебить его скороговоркой:
-Я отрицаю мудрость!..
Он с шелестящей скоростью вымахнул из кресла и в прыжке уже
самортизировал руку, чтобы в районе солнечного сплетения не
образовалось гематомы... Коррада хватанул было ртом воздух и
вырубился.
Нервишки, черт бы их подрал... Он наверное за мятными леденцами
полез, кроме них там ничего не было... Гек с досадой открыл
нижний ящик в левой половине стола -- точно, пистолет на месте и
разрешение на него. Гек вынул обойму -- битком, кроме одного. Гек
удивился и заглянул в патронник -- нет, пустой...
Все нормально, просто его смутили интеллектуальное проворство
Коррады, скорость реакции и проницательность... Так и не
договорили толком... Коррада все еще был без сознания. Пользуясь
этим Гек нажал на скобу в тыльной части декоративного письменного
прибора и вынул кассету с записью -- по полтора часа на каждую
сторону с автоматическим перескоком (Коррада часто записывал на
пленку свои разговоры). Взамен он заправил точно такую же
кассету, но пустую. Ребята все четко обрисовали и даже кассету
дали той же фирмы. Молодцы парни. Интересно, куда он патрон дел,
выронил может быть? Да какая разница... Все аккуратно
протереть... Записочка на месте, пусть так и лежит...
Часы-передатчик молчали, не подавая ни звуковых, ни тактильных
сигналов, это очень хорошо. Не соблазнился бы Фант сегодня
прослушку на меня оставить... Да вряд ли решится... Куда -- в лоб
или в сердце?.. В сердце -- грязи меньше...
Гек вложил в левую руку Коррады пистолет, помня, что тот --
левша, и, давя сопротивление пробуждающегося сознания, подвел
ствол к левой стороне груди...
Вот елки-моталки!.. Сколько ни стреляй в замкнутом пространстве
-- все равно никак не привыкнуть: обязательно вздрогнешь при
этом... Пульс... Зрачок... все как надо, ходу теперь.
Замок-автомат на входной двери щелкнул за спиной, Гек махнул во
тьму невидимым подстраховщикам и двинулся прочь от дома. Через
пару кварталов его должен подхватить Блондин на неприметном
моторе, пятнадцать минут крейсерской скорости и они будут в
городе...
В ту ночь Гек спустился в Черный ход и не спал до рассвета:
прежде чем пленку уничтожить крутил запись своего разговора с
Коррадой. Он ни разу не прерывал запись стопом или паузой, зато
трижды -- было чему учиться -- прослушал всю пленку от начала и
до конца и слушал ее самым внимательнейшим образом.
Зеленые цифры электрического будильника светились на цифре семь,
когда Гек решил, что с него хватит и полез спать. Казалось бы
тепло, а простыни -- как ледяные. Лежа в кровати, он еще немного
повспоминал беседу, ухмыльнулся и выкрикнул в укоризненно
молчащую темноту: "Я отрицаю мудрость! Я -- ее -- отрицаю".
Воля лучше неволи. И забот хватает, и неопределенности, так ведь
они и на зоне не исчезают, заботы... Зато возможности резко
расширяются и радостей больше. Жизнь сильнее всех живущих -- и
как-то весной неизбежное случилось: Гек, в возрасте тридцати семи
с половиной лет, влюбился.
В последний год Гека сильно стало беспокоить нечто, трудно
поддающееся осмысленной формулировке... Атмосфера в городе и
стране медленно, исподволь и вкрадчиво стала меняться...
По-прежнему Адмирал стоял у руля государственной машины, с той
же, и даже большей интенсивностью гремели в его сторону дифирамбы
со всех концов бескрайней Родины, но Гек однажды, читая утреннюю
газету, унюхал некую новую, постороннюю что ли, струю и с тех пор
не мог отделаться от ощущения, что новый запашок не исчезает.
Началось с малого, с заметки некоего Мишеля Артуа о смычке
бандитствующих элементов со вражескими спецслужбами, под
контролем последних, разумеется... Все бы ничего, да на отдельных
моментах Гек враз навострил уши. И не то чтобы этот неведомый
Артуа много знал о жизни этих самых элементов, но некоторые
подробности показались ему смутно знакомыми... Да-да-да, такое
ощущение, что о нем, о его зонной жизни кто-то напел щелкоперам.
И намекнул на старинное происхождение антигосударственной
уголовщины (Читай -- о Ванах!..). С той поры Гек поручил Фанту
делать электронные тематические выборки по ряду направлений, а
сам, выправив соответствующие ксивы, положил себе за правило
каждый день, не менее полутора-двух часов проводить в Публичной
президентской библиотеке. Он целенаправленно читал только
ежедневную прессу, по разделам: официальная хроника,
государственные назначения, светские новости и, само собой,
криминальные колонки. Там он и познакомился с библиотекаршей, с
Орой.
Стройная блондинка лет тридцати, всегда серьезная и
доброжелательная, довольно быстро запомнила его и по прошествии
нескольких недель уже здоровалась с ним, как со знакомым
человеком, без напоминания подготавливала привычный набор
ежедневных газет. Из его слов она знала, что он магистр
социологии и пишет монографию по заказу одной из
правительственных комиссий.
Ора, хотя и была, что называется, книжным червем, но в жизни
повидать успела многое. И родителей похоронила, и работы
лишалась, и с мужем развелась. Детей у нее не было, от родителей
осталась небольшая квартира неподалеку от Президентского
проспекта, нынешняя спокойная работа ей нравилась, а обходиться
она привыкла немногим, так что скромная зарплата не очень ее
стесняла. Уж кого только она не видела в читальных залах
громаднейшей библиотеки... Нет, разумеется, ни рок и теле-звезды,
ни правительственная знать здесь не появлялись, но разнообразие
человеческих типов было безумно велико. И ученые, и сумасшедшие и
студенты, и домохозяйки, экономящие на подписке модных
журналов... А холодными зимами и бомжи начинали вдруг пылать
жаждой знаний и бесплатного тепла... Этот Ральф Оуки больше
походил не на социолога, а скорее на инженера-золотодобытчика с
южных приисков, как их иногда рисуют в телепередачах: суровые,
крепко сбитые, с резковатыми манерами... Был он неулыбчив, но
по-своему обходителен и вежлив и еще не стар. Однажды в
воскресенье он засиделся допоздна, на этот раз не читая газеты, а
перебирая авторскую картотеку и так вышло, что они одновременно
покинули библиотеку. Оуки тоже принадлежал к категории пешеходов
и по темному времени вызвался проводить ее до дому. Идти было
всего ничего, минут пятнадцать ее шагом, и она согласилась. А
через месяц случай повторился и на этот раз -- как нельзя кстати.
В двух шагах от дома к ним прицепилась кучка хулиганов. Так вот
этот Оуки разогнал их моментально и кулаками, и пинками, а двоих
очень жестоко побил, так что ей даже пришлось унимать
рассвирепевшего ученого мужа. Он не поленился проводить ее до
двери квартиры на третьем этаже -- и так все и случилось... Она
тогда вдруг испугалась, что побитые подонки захотят отомстить и
подкараулят его на обратном пути. Ральф поначалу упирался из
непонятной мужской гордости, но потом согласился попить горячего
чаю и немного переждать. В тот вечер он даже остался у нее на
ночь, и конечно же попытался к ней приставать, но ничего не
добился -- Ора не чувствовала себя настолько одинокой, чтобы в
первый же вечер уступать малознакомому человеку, пусть и
спасителю.
Но он уже намеренно подстерег ее после работы и вновь проводил. А
потом и еще раз... Хулиганы, кстати, больше не появлялись и
вообще вдруг в ее районе стало безопаснее на улицах, видимо
полиция сумела найти силы и средства, чтобы навести порядок хотя
бы в центре города... И постепенно Ора привыкла к нему, и он ей
понравился, и однажды он у нее остался, что называется "по полной
программе"...
В доме Оры довольно скоро образовался непривычный по своему
размаху достаток: Ральф почти не дарил цветов, но то и дело
пополнял скромные недра квартиры обновками: старый телевизор
безжалостно обменял на два громадных "панасоника", заменил
холодильник, купил музыкальный центр и здоровенную коробку с
дисками на все вкусы. Только вот симфонической музыки, которую
Ора предпочитала всему остальному, там почти не оказалось.
Упомянула невпопад о понравившейся расцветке ковра, который она
видела на витрине -- пожалуйста, из магазина доставили два
ковра... Не слушая никаких возражений принялся, вдобавок, каждую
неделю оставлять по три-четыре тысячи, хотя сам бывал у нее не
чаще двух раз в неделю -- редко-редко, когда три... Куда такие
деньжищи девать... Зато звонки, если вдруг он не появлялся в
библиотеке, обязательно и предельно коротко: "Как дела, что
делаешь, скучаешь-не-скучаешь, куда пойдем?.." Пить -- не пьет,
ест все и всегда хвалит, но какая из нее кухарка... Вот ромштексы
делать научилась. Ора попробовала ходить с ним в театры -- и не
возражал, но ему явно не нравилось. На художественные выставки
гораздо охотнее соглашался, но тоже -- так... А на компьютерных
-- ей скучно... Однажды -- р-раз -- посреди зимы -- и отправил ее
в недельное турне на Гавайские острова с пятизвездочными отелями
и прочими прелестями, сам же не поехал, отговорился делами...
Больше всего ему нравилось просто гулять с нею по городу,
особенно по садам и паркам, и по набережным, и вдоль побережья
залива...
Кое-что Ора все-таки тратила, в основном на книги (работать в
библиотеке -- это одно, а так приятно дома иметь под боком свои
любимые!), но большую часть оставленного решила складывать в
коробку из под туфель, чтобы при случае вернуть Ральфу: мужчины
ведь как дети, швыряются направо и налево, пока везет, а потом
глядишь и самому есть нечего... Он почти ничего о себе не
рассказывал, его работа -- закрытая, под контролем
правительства... Поначалу она стеснялась вечной его угрюмости, но
он никогда на нее не раздражался, голоса не повышал и был с ней
добродушен и доверчив. Ора подозревала, что Ральф -- семейный
человек, с женой и детьми, но эту тему никогда они не трогали, а
может и к лучшему: он -- с ней, а весь остальной мир пусть пока
постоит за порогом...
Ах, идиллия кончилась внезапно и по их совместной вине. Гек много
чего знал и умел, но при всем своем опыте никогда не задумывался
о проблемах предохранения от зачатия, женщины успешно справлялись
с этим и сами. Но и Ора, привыкнув с первым мужем, что никогда и
ничего в этом смысле не происходило, считала себя бесплодной -- и
вот на тебе -- залетела... Делать нечего -- призналась Ральфу,
хотя и глодали ее сомнения и страх. Он явно был потрясен новостью
-- Ора научилась разбираться в его неярких эмоциях, такова была
его первая реакция. Потом он обрадовался, но буквально на
какие-то минуты, потом задумался... Потом исчез и не показывался
три дня... А потом...
Геку никогда и ни с кем не было так покойно и хорошо, как с Орой.
Ее странности казались Геку забавными, но все равно симпатичными.
Так она стеснялась при нем раздеваться и одеваться, никогда не
обсуждала с ним сексуальные впечатления, боялась грозы,
отказывалась носить предметы из натурального меха или кожи... Еще
странность: не было ни одного случая, чтобы она попросила у него
денег или какой-нибудь подарок и всегда до красноты смущалась,
когда он проявлял инициативу в этом вопросе... Готовила она --
так себе, в постели -- как Луиза, не лучше... Но выдержать без
нее хотя бы неделю-другую -- для Гека стало совсем не просто. В
начале их отношений он по инерции заглядывал к проституткам, да
вскоре завязал, обрыдло.
Новость от Оры его оглушила. В тот же день он разбросал все
насущные дела и залег в Черном Ходе на трое суток безвылазно.
Альтернатива у них простая -- рожать или делать аборт. И тот, и
другой исход оказались для него равно неприемлемыми; как он ни
бился -- все дрянь получалась вместо идеи. Пырь с Вакитокой ничем
ему помочь не могли, сочувствовали только -- и на том спасибо...
Через трое суток он заявился к Оре и с порога ударил ее
откровенным разговором: выложил в открытую про себя (не все,
конечно) и про свое решение. Не сразу ему удалось объяснить ей,
что он из себя представляет, но и тогда она все же удерживалась
от слез, а потом уже прорвало в четыре ручья, когда он объявил,
что ей делать дальше... Уж как только он на нее не воздействовал
-- и логикой, и разумом -- что ей логика -- ревет взахлеб и все
тут... Гек настоял, чтобы остаться ночевать, к утру вроде бы
примирились в постели, а с утра опять слезы... Тем не менее через
две недели все закончилось так, как он для них и наметил: Ора
уволилась с работы, обратилась в соответствующие службы, заранее
намагниченные как надо, и уехала жить куда-то за границу,
обязательно в один из британских доминионов, Гек специально не
велел ей рассказывать ему свой конкретный выбор (Будет все
нормально -- отыщу самостоятельно. Но это вряд ли случится
раньше, чем через пять лет... А может и того не выйдет) и
пытаться установить с ним какой бы то ни было контакт. В
кредитных карточках, зарубежных банковских счетах на ее имя и в
анонимных австрийских авуарах он зарядил для нее около десяти
миллионов талеров (если пересчитать с местных валют), все что
удалось с гарантией непрослеживаемо для любых спецорганов и
свидетелей собрать за эти две недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52