Он знал для себя, что его "проба" -- высшая,
но уж больно мала она была -- в сам-один -- и не имела законных
перспектив на возрождение. Стало быть от взаимодействия со
ржавыми, наиболее близкими по духу и понятиям урками, было не
уйти. Но признать их верховенство, или хотя бы ассимилироваться с
ними Гек не желал -- он выше и все тут.
Рассчитывать на легкое признание этого факта со стороны ржавых не
приходилось, но и воевать с ними нельзя, да и незачем -- просто
получится еще одна смута и брожение, и беспредел... Как быть? Гек
думал.
Может быть ему бы стало полегче, узнай он, что и ржавые попали
почти в аналогичное положение по отношению к нему. Все зоны
юго-востока и выше были переполнены слухами о случившемся на
двадцать шестом спецу. Времена Большой Рвакли, казалось бы
канувшей в седую вечность, возвращались во всем своем страшном
величии. Триста псов, погибших в одночасье -- и в самом деле
очень уж круто, а рассказы, идущие от этапа к этапу, от зоны к
зоне, приумножали сей результат до тысяч. Все, кто хотя бы
мимолетно видел легендарного Ларея на этапе ли, в камере, сейчас
или в прошлом, становились желанными рассказчиками. И любой жест
его, любое слово и действие, задним числом позлащаемое недавними
подвигами, наполнялось глубоким смыслом и значением. Лунь и
раньше докладывал ржавым -- как он выглядит, как держится и что
излагает, но теперь он мог не обращать внимание на скепсис
золотых авторитетов, ибо авторитет человека, бесстрашного и
безупречного в своих понятиях, который приблизил его к себе и
относился к нему, простому нетаку, с уважением -- в его глазах и
в глазах любого правильного сидельца весил теперь не меньше
целой сходки ржавых. Бабилонский Пентагон давно уже почернел
усилиями того же Ларея, и хотя подтвержденные урки все еще туда
не ходили дальше предвариловки, но нетакам был в Пентагоне
полный зеленый свет и уважение, если по заслугам. И там помнили
Ларея и чтили его первым в самых почетных тюремных святцах...
Как ни цеплялись ржавые, как бы ни хмыкали, но придраться к
словам и поступкам Ларея -- не могли. Более того, жесткость и
непримиримая верность Ларея старинным "идеям", отныне широко
известная в пределах царства-за-колючкой, на этом фоне
превращала самих ржавых в вольнодумцев и неженок.
Лунь в сотый и тысячный раз сдержанно подтверждал: да, это
{MI}его{D} подушка, да, как тебя сейчас -- вместе кушали...,
поначалу страшно, а... потом -- тоже, только по-другому...
Как бы то ни было, но Луня, проверенного нетака по третьей ходке,
возвели -- приняли в "пробу" на очередном сходняке. Золотые
рассчитывали таким образом сохранить влияние и удерживать молодых
авторитетов в своей пробе, черпая через них свежую кровь и силу,
столь необходимые в бесконечной битве под угрюмым тюремным
солнцем. Да, если бы Гек знал об этом, то не удержался бы от
улыбки: это отвечало его планам на будущее и хоть немного, но
упрощало важнейшую из задач: найти точку опоры в существующей
пробе, а не ковать новую. И то, что его персонально приговорили
к мученической смерти на всех скуржавых сходках страны -- ни в
какой степени его не колыхало: попадись он им -- без приговора
разорвут.
А тут грянул высочайший Указ от Господина Президента:
долгожданная амнистия и кое-что еще. Амнистия, стараниями
Сабборга, почти восстановившего прежнюю степень Адмиральского
благоволения, коснулась немногих -- женщин-матерей,
малолеток-первосрочников, мелких правонарушителей, погоревших
лягавых всех мастей, военнослужащих... Профессиональный же
уголовный мир не получил в этом смысле ничего. Сабборг хотел как
лучше, по принципу: сел -- досиживай, но забыл в служебном раже,
что лишает своих "цепных" присных, служителей решетки, сильнейших
рычагов влияния на сидельцев. На зонах, прежде вполне
благополучных, где администрация поставила "на путь исправления"
и под свой контроль всю неформальную знать, ЧП посыпались как
горох: драки, побеги, голодовки -- все то, что раньше было уделом
черных урочьих зон. Однако было в указе и пресловутое "кое-что
еще", а именно отмена локальных ограждений в жилых и промышленных
зонах мест лишения свободы. До некоторой степени это ослабило
напряжение для тех, кто сидел и не ждал милостей от великого
праздника: дышать стало легче, и общаться, и держаться, и
вообще...
Местные зонные власти всеми правдами и неправдами пытались
сохранить сидельческий быт в прежних, уже невидимых границах, но
дело было сделано -- ветер не воротишь...
С полгода, не меньше, прошло со времени победы, пока на зону
поднялся первый нетачий этап. Пусть и небольшой, в шесть рыл, но
прецедент был создан: так еще одна зона "официально" стала
черной.
Гек по-прежнему жил в своем четвертом бараке, но перенес
резиденцию в противоположный правый торец -- а то привыкают люди
к рутине, случайную близость к оазису принимают за положенную
природой данность, ленятся, не поспевают за изменениями... Всем
хочется поближе к трону держаться -- началось массовое
переселение и подспудная тусовка по принципу: кто выше -- тот
ближе. Наружная часть правого торца барака к тому же стояла прямо
под лучами прожектора и хорошо просматривалась с вышек -- мало ли
кто затеет недоброе, ну к примеру захочет добраться до Ларея с
помощью взрывчатки или подкопа... Так пусть "попки" на вышках и
правильному делу послужат, охраняют то, что должны охранять.
Порядок, принятый ранее в трех бараках, Гек распространил на всю
зону. Его беспощадность к отступникам попригнула все недовольные
головы, но само недовольство не остановила. Люди шептались в
курилках и закутках, кляли его на все корки (с оглядкой), но --
что делать -- приспосабливались, жить-то надо. Однако основные
сидельческие массы, не из числа борзых и деликвентных,
почувствовали реальное облегчение: появился стабильный заработок,
вполне божеские поборы (добровольно-принудительные пять
процентов), установился жесткий, но всем понятный порядок взамен
прежнему беспределу. Каждый трудила теперь знал, что может
потребовать правды и справедливости у кого угодно и в поисках ее
дойти хоть до самого Ларея, хотя и не всякому дано -- вот так
запросто поговорить с верховным Паханом! Каждый нетак воочию мог
видеть, как стремительно поднимаются в урочьей иерархии недавние
товарищи, делом доказавшие ум, решительность и верность. Не ссы и
не волчи, не мелочись и не крысятничай, сучье -- руби, перед
псами не гнись. И однажды, сидишь такой в курилке, травишь с
кентами на сон грядущий, а тут посыльный: Ларей приглашает к себе
на вечерний чаек -- ух ты, в рот компот!..
Вот и сейчас Гек сидел в своей конторке и готовил малявы соседям
на близлежащие зоны: на ординарный режим и на малолетку. С
ординаром -- было хлопот: почти поголовно сидит там дуроломная
молодежь по первому разу. Сил девать некуда, мозгов взять
неоткуда... "... перестать обманом играть на "просто так",
прекратить наказывать хером -- все ведь вернется бумерангом через
трамбовки. Соблюдайте себя. Любой незаслуженный самодеятельный
опуск будет наказываться на тот же манер, ибо нельзя гадить в
доме, где живешь ты и твои собратья. Лягавый всегда рад макнуть
человека в грязь -- лишите его такой радости... На этот раз
гревом поможем и дадим чистых "коней" с воли, но вы должны
держать свой общак на нужды многих, а не некоторых. Зырковым
назначаю..."
С малолеткой тоже мороки хватало, но Гек не жалел времени и сил
для контакта с молодняком: о подрастающем поколении думать бывает
поздно, а рано -- не бывает. Три-пять лет пройдет и они рядом
сядут. Кто это будет -- ужели все равно? Нет, конечно... И Гек
терпеливо, подробно и без малейшего раздражения разбирал их
жалобы и запросы, учил зонному уму-разуму.
"...каждый может учиться в школе, от нетака до парафина, это
никому не в падлу, если оценки не из под кулака. Пока ты парнишка
-- можешь ходить в кружок, лобзиком стараться, да хоть стихи
сочинять... Но уж коли ты нетак, или решил поддерживать -- долой
со сцены, вон из секции -- пусть другие декламируют, а нетаку не
положено перед псами прыгать. По поводу кассеты..."
-Бушмен! Кто у нас в музыке современной рубит?.. Позови
Бубенчика, живо.
-...Что он там сопит? Трахает, что ли, кого?
-Тише, мудила! Услышит -- жопу оторвет!.. Тренируется он,
физкультурой занимается для здоровья... Каждый день по тренажеру
бегает, приседает, отжимается и нас заставляет. Сейчас закончит
-- доложу...
-...Садись, братишка... Как зовут по имени? Вот что, Том, меня
просят рассудить по поводу одной вещи... Группа музыкальная есть
черт-те откуда, с библейским таким погонялом, из Нового Завета...
Забыл, сейчас скажу... Так у них альбом имеется или песня со
стремным названием "Сучья шерсть"... Известная?.. Ага. Какого,
говоришь, семьдесят пятого?..
"... По поводу кассеты сообщаю, что группа английская, запись
старая и к нашим понятиям отношения не имеет, что видно из
содержания. Слушать ее не западло, а название звучит, скорее, как
"Собачьи волосы". Правилку отменить. Не перегибайте палку. Лучше
думайте о себе, а то пришел тут с малолетки -- сразу к нам один
спец по мохнатым сейфам, да еще нюхать и ширяться повадливый: под
нарами теперь живет..."
@BL =
Фант вполне обвыкся на новом месте жительства и даже
настолько, что напросился на свидание с Геком и попросил у него
разрешения жениться на местной красотке из бухгалтерии
лесоперерабатывающей фабрики. Гек поморщился, но благословение
дал.
-Может, теперь вовсе от нас отколешься?
-Нет, ну что вы! Просто надоело одному болтаться, да со
случайными бабами... Она очень хорошая, я вас обязательно
познакомлю.
-А вот это как раз и не обязательно. Да, есть слушок -- да ведь
ты сам первый знаешь, что могут меня на другое место жительства
перебросить. И как тогда?
-И я перееду. У нас же детей пока не предвидится, так что на
подъем мы легки, а деньги есть...
-Ну-ну. Она любопытная?
-Так... В меру, я бы сказал. Техникой не пользуется.
-Допустим. Теперь о делах с моей стороны. Освобождается
несколько парней, из толковых, я им дал наколочку к Ушастому,
пусть пристроит. Остальные наши должны, кстати, прикинуть -- куда
размещать новеньких, если таковые пойдут. А я на это рассчитываю.
В столицу необязательно, пора осваивать вплотную и другие
перспективные места -- и миллионники, и поменьше. В основном --
ближе к северо-западу. Гнедых предупреди от моего имени -- если
еще хоть раз помимо меня поведут шашни с колумбийцами... Экспорт
ацетона, понимаешь ли!.. Пусть дураками не кидаются: каждого
утоплю в такой бочке мелкими кусками. Это если они искренне
врубиться не могут -- зачем колумбийцам понадобилось втридорога
добывать ацетон чужими руками. А если они понимают да продолжить
хотят -- накажу на всю свою фантазию, так и передай, это они
осмыслят. У меня все. Что у тебя еще?
-Красный открыточку Арбузу, точнее на его адрес, прислал. Вас с
Рождеством поздравил и в гости приглашал.
-Ну, если отпустят на недельку... Но, кроме шуток, рад, очень
рад. Что он, как он?
-Большой человек вроде стал... К открытке фотки цветные: вилла,
бассейн, сам весь в смокинге. Вокруг раздолбаи в черных очках,
вроде как охрана...
-Во как... Где фото?
-Я... Ой... Забыл захватить... -- Воцарилась жутковатая пауза,
Фант зажмурился.
-Не следует забывать. Ты понял?
Фанту и страшно было -- хуже нет, когда Шеф так леденеет в своем
спокойствии, -- и муторно -- человек сидит, а он ему --
элементарное, очевидное -- и то забыл...
-Дурак я, по маковку дурак! Такого не повторится, зуб даю!
Шеф...
-Ларей. Верю. Проехали. Что еще?
-Я и вправду...
-Дальше.
-Малоун опять спрашивал, нельзя ли приехать, в качестве
адвоката...
-По делу?
-О деле ничего не говорил. По-видимому -- просто навестить.
-Нет. На воле будем по гостям ходить. Я ценю и рад был бы его
увидеть... Не дурак, поймет. Эх, Джо, Джозеф... Ты ему помягче
объясни, с душой, чтобы не обижался. Золотой мужик, что тут
скажешь... Еще растолстел, небось... Ты как с ним?
-Переписываемся, -- ожил Фант. -- Когда я в Бабле -- видимся
регулярно. Он себе такую крутую тачку смастерил
двухпроцессорную...
-У тебя в голове ничего не щелкает? От твоих компьютеров?
-Не-а... А что?
-А то. Хорош. Парням привет. Пусть Эл и Тони в течение
месяца-двух, не позже, в названном порядке меня навестят. Еще
через месяц -- Серж Ушастый. Гнедых -- видеть не желаю, покуда не
загладят то, что должны. Малышу я сам чиркану, своей почтой. Фото
и открытку пусть Арбуз захватит. Чуть что засечешь на подслушке
-- сообщи. Ты еще здесь?..
Гек тормозился, напрягая все доступные рычаги, еще почти год,
прежде чем подслушанная Фантом угроза "переселения" стала
реальностью. Но циркуляр шел с таких заоблачных верхов, что
погасить его наглухо не удалось. Чиновники брали взятки все менее
охотно, пока, наконец, административная угроза их
административному существованию не перевесила алчность и тупое
местное упрямство. Геку предстояло катапультироваться в ближайший
этап и следовать согласно предписанию. Куда проще было выяснить
конечный пункт назначения -- жесткий спец Ь1/3, гигантская зона
имеющая свое почти официальное погоняло: "Аргентина", гордая
столица скуржавого отребья. Намечалось повторение сценария --
отдать его во вражеские лапы. Что ж, вероятно в том был свой
дегенеративный резон: в первом случае Ларей победил, а теперь
глядишь -- и... того... Это не футбольный матч -- одного гола в
его ворота будет вполне достаточно. Десант туда подсажен
небольшой, хотя и поболее, чем на Ь26 четыре года назад, но один
и тот же прием не повторить будет. Погано. Только вроде
обустроился, обвыкся -- опять... Гек устал от войны: на зоне-то,
под боком, все в порядке, а вокруг -- далеко не так безоблачно.
Недавно удалось свершить давно задуманное -- восстановить черноту
на 58. допрежиме, где погиб его первый зонный ставленник Морской.
От тех времен осталось лишь двое сидельцев-долгоседов (Гек
досконально проверил), так или иначе причастных к мужицкому
восстанию против его людей. Зверски замучили обоих, напоследок
повесив в сортире. Только так можно было убедить людей не
нарушать обычаи, не ими заведенные... С трудом, но все еще
удавалось избежать серьезных конфликтов со ржавой пробой, благо
-- было с кем воевать -- медь, сталь, а кое-где и гусаносы
прорезались (разновидность бандитов-иммигрантов -- пока, правда,
на одном "ординаре" такое было)... Но придет пора и с ними, с
золотыми, определяться как-то... На воле опять горячо стало: в
ход пошел кокаин -- деньги бешеные, новые банды плодятся как
грибы, ничего не боятся, никого не признают. Даже в Бабилоне
ребята кряхтят, кровь рекой. А кое-кто и из своих косится на
легкие бабки. Одну башку срубишь -- новые лезут, да несудимые, а
порой и с лягавыми в тандеме орудуют, с их поддержкой...
Деньги-то большие... Мексика, Колумбия сюда прется, будто мало
здесь своих ханыг... Все и так несладко, а тут изволь зонного Че
Гевару изображать... Хреново.
Пришлось прощаться со своими. Сим-сим окреп, поумнел и стал
жестким, как костяной мозоль на пятке. Теперь ему можно было
доверить держать зону. Бычок подможет советом -- что-то раскис,
кстати. Неужто сидеть надоело? И вообще -- растут неплохие парни
на зоне, молодежь потребна, чтобы с мозгами и боевая. На воле дел
много, хотя и здесь не меньше. Не шмыгай носом, Симон, урке не
положено сопли ронять. Увидимся на воле -- буду рад видеть рядом.
Бычок, взял бы тебя с собой -- псы не позволяют. Увидимся.
Парни!.. Сидите, это мне удобнее стоя речь толкать... Ну стойте,
если хотите... Парни! Всех помню и никого не забуду. А Бушмен
где? Вижу, от меня, что ли, за спинами упрятался? За бродяг, за
людей, за волю! До встречи в Бабилоне.
Неслыханное дело -- шеф пропустил коньячку -- губы правда смочил
и только -- но раз такой пример -- по полной опрокинем. За
здоровье Пахана!
На последнем перегоне, в Кальцеккской тюрьме, Гека вдруг отделили
от остального этапа и в камеру завели одного. Он еще издали, по
шуму голосов и обширному пролету между дверями определил, что
камера большая. И верно: метров шестьдесят квадратных в ней было,
если по потолку мерять. А сколько сидельцев там парилось, Гек не
успел рассмотреть. Едва его ввели в камеру и заперли снаружи
дверь, как в камере все утихло.
Гек поздоровался и назвал себя... Сразу же, сходу, без
предупреждения и лишних слов из разных концов камеры на него
бросилась целая стая шакалов с самодельными пиковинами. Гек все
последние дни и ночи был настороже, но и он не ожидал такой
отчаянной наглости -- видимо здорово он припек псиное племя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
но уж больно мала она была -- в сам-один -- и не имела законных
перспектив на возрождение. Стало быть от взаимодействия со
ржавыми, наиболее близкими по духу и понятиям урками, было не
уйти. Но признать их верховенство, или хотя бы ассимилироваться с
ними Гек не желал -- он выше и все тут.
Рассчитывать на легкое признание этого факта со стороны ржавых не
приходилось, но и воевать с ними нельзя, да и незачем -- просто
получится еще одна смута и брожение, и беспредел... Как быть? Гек
думал.
Может быть ему бы стало полегче, узнай он, что и ржавые попали
почти в аналогичное положение по отношению к нему. Все зоны
юго-востока и выше были переполнены слухами о случившемся на
двадцать шестом спецу. Времена Большой Рвакли, казалось бы
канувшей в седую вечность, возвращались во всем своем страшном
величии. Триста псов, погибших в одночасье -- и в самом деле
очень уж круто, а рассказы, идущие от этапа к этапу, от зоны к
зоне, приумножали сей результат до тысяч. Все, кто хотя бы
мимолетно видел легендарного Ларея на этапе ли, в камере, сейчас
или в прошлом, становились желанными рассказчиками. И любой жест
его, любое слово и действие, задним числом позлащаемое недавними
подвигами, наполнялось глубоким смыслом и значением. Лунь и
раньше докладывал ржавым -- как он выглядит, как держится и что
излагает, но теперь он мог не обращать внимание на скепсис
золотых авторитетов, ибо авторитет человека, бесстрашного и
безупречного в своих понятиях, который приблизил его к себе и
относился к нему, простому нетаку, с уважением -- в его глазах и
в глазах любого правильного сидельца весил теперь не меньше
целой сходки ржавых. Бабилонский Пентагон давно уже почернел
усилиями того же Ларея, и хотя подтвержденные урки все еще туда
не ходили дальше предвариловки, но нетакам был в Пентагоне
полный зеленый свет и уважение, если по заслугам. И там помнили
Ларея и чтили его первым в самых почетных тюремных святцах...
Как ни цеплялись ржавые, как бы ни хмыкали, но придраться к
словам и поступкам Ларея -- не могли. Более того, жесткость и
непримиримая верность Ларея старинным "идеям", отныне широко
известная в пределах царства-за-колючкой, на этом фоне
превращала самих ржавых в вольнодумцев и неженок.
Лунь в сотый и тысячный раз сдержанно подтверждал: да, это
{MI}его{D} подушка, да, как тебя сейчас -- вместе кушали...,
поначалу страшно, а... потом -- тоже, только по-другому...
Как бы то ни было, но Луня, проверенного нетака по третьей ходке,
возвели -- приняли в "пробу" на очередном сходняке. Золотые
рассчитывали таким образом сохранить влияние и удерживать молодых
авторитетов в своей пробе, черпая через них свежую кровь и силу,
столь необходимые в бесконечной битве под угрюмым тюремным
солнцем. Да, если бы Гек знал об этом, то не удержался бы от
улыбки: это отвечало его планам на будущее и хоть немного, но
упрощало важнейшую из задач: найти точку опоры в существующей
пробе, а не ковать новую. И то, что его персонально приговорили
к мученической смерти на всех скуржавых сходках страны -- ни в
какой степени его не колыхало: попадись он им -- без приговора
разорвут.
А тут грянул высочайший Указ от Господина Президента:
долгожданная амнистия и кое-что еще. Амнистия, стараниями
Сабборга, почти восстановившего прежнюю степень Адмиральского
благоволения, коснулась немногих -- женщин-матерей,
малолеток-первосрочников, мелких правонарушителей, погоревших
лягавых всех мастей, военнослужащих... Профессиональный же
уголовный мир не получил в этом смысле ничего. Сабборг хотел как
лучше, по принципу: сел -- досиживай, но забыл в служебном раже,
что лишает своих "цепных" присных, служителей решетки, сильнейших
рычагов влияния на сидельцев. На зонах, прежде вполне
благополучных, где администрация поставила "на путь исправления"
и под свой контроль всю неформальную знать, ЧП посыпались как
горох: драки, побеги, голодовки -- все то, что раньше было уделом
черных урочьих зон. Однако было в указе и пресловутое "кое-что
еще", а именно отмена локальных ограждений в жилых и промышленных
зонах мест лишения свободы. До некоторой степени это ослабило
напряжение для тех, кто сидел и не ждал милостей от великого
праздника: дышать стало легче, и общаться, и держаться, и
вообще...
Местные зонные власти всеми правдами и неправдами пытались
сохранить сидельческий быт в прежних, уже невидимых границах, но
дело было сделано -- ветер не воротишь...
С полгода, не меньше, прошло со времени победы, пока на зону
поднялся первый нетачий этап. Пусть и небольшой, в шесть рыл, но
прецедент был создан: так еще одна зона "официально" стала
черной.
Гек по-прежнему жил в своем четвертом бараке, но перенес
резиденцию в противоположный правый торец -- а то привыкают люди
к рутине, случайную близость к оазису принимают за положенную
природой данность, ленятся, не поспевают за изменениями... Всем
хочется поближе к трону держаться -- началось массовое
переселение и подспудная тусовка по принципу: кто выше -- тот
ближе. Наружная часть правого торца барака к тому же стояла прямо
под лучами прожектора и хорошо просматривалась с вышек -- мало ли
кто затеет недоброе, ну к примеру захочет добраться до Ларея с
помощью взрывчатки или подкопа... Так пусть "попки" на вышках и
правильному делу послужат, охраняют то, что должны охранять.
Порядок, принятый ранее в трех бараках, Гек распространил на всю
зону. Его беспощадность к отступникам попригнула все недовольные
головы, но само недовольство не остановила. Люди шептались в
курилках и закутках, кляли его на все корки (с оглядкой), но --
что делать -- приспосабливались, жить-то надо. Однако основные
сидельческие массы, не из числа борзых и деликвентных,
почувствовали реальное облегчение: появился стабильный заработок,
вполне божеские поборы (добровольно-принудительные пять
процентов), установился жесткий, но всем понятный порядок взамен
прежнему беспределу. Каждый трудила теперь знал, что может
потребовать правды и справедливости у кого угодно и в поисках ее
дойти хоть до самого Ларея, хотя и не всякому дано -- вот так
запросто поговорить с верховным Паханом! Каждый нетак воочию мог
видеть, как стремительно поднимаются в урочьей иерархии недавние
товарищи, делом доказавшие ум, решительность и верность. Не ссы и
не волчи, не мелочись и не крысятничай, сучье -- руби, перед
псами не гнись. И однажды, сидишь такой в курилке, травишь с
кентами на сон грядущий, а тут посыльный: Ларей приглашает к себе
на вечерний чаек -- ух ты, в рот компот!..
Вот и сейчас Гек сидел в своей конторке и готовил малявы соседям
на близлежащие зоны: на ординарный режим и на малолетку. С
ординаром -- было хлопот: почти поголовно сидит там дуроломная
молодежь по первому разу. Сил девать некуда, мозгов взять
неоткуда... "... перестать обманом играть на "просто так",
прекратить наказывать хером -- все ведь вернется бумерангом через
трамбовки. Соблюдайте себя. Любой незаслуженный самодеятельный
опуск будет наказываться на тот же манер, ибо нельзя гадить в
доме, где живешь ты и твои собратья. Лягавый всегда рад макнуть
человека в грязь -- лишите его такой радости... На этот раз
гревом поможем и дадим чистых "коней" с воли, но вы должны
держать свой общак на нужды многих, а не некоторых. Зырковым
назначаю..."
С малолеткой тоже мороки хватало, но Гек не жалел времени и сил
для контакта с молодняком: о подрастающем поколении думать бывает
поздно, а рано -- не бывает. Три-пять лет пройдет и они рядом
сядут. Кто это будет -- ужели все равно? Нет, конечно... И Гек
терпеливо, подробно и без малейшего раздражения разбирал их
жалобы и запросы, учил зонному уму-разуму.
"...каждый может учиться в школе, от нетака до парафина, это
никому не в падлу, если оценки не из под кулака. Пока ты парнишка
-- можешь ходить в кружок, лобзиком стараться, да хоть стихи
сочинять... Но уж коли ты нетак, или решил поддерживать -- долой
со сцены, вон из секции -- пусть другие декламируют, а нетаку не
положено перед псами прыгать. По поводу кассеты..."
-Бушмен! Кто у нас в музыке современной рубит?.. Позови
Бубенчика, живо.
-...Что он там сопит? Трахает, что ли, кого?
-Тише, мудила! Услышит -- жопу оторвет!.. Тренируется он,
физкультурой занимается для здоровья... Каждый день по тренажеру
бегает, приседает, отжимается и нас заставляет. Сейчас закончит
-- доложу...
-...Садись, братишка... Как зовут по имени? Вот что, Том, меня
просят рассудить по поводу одной вещи... Группа музыкальная есть
черт-те откуда, с библейским таким погонялом, из Нового Завета...
Забыл, сейчас скажу... Так у них альбом имеется или песня со
стремным названием "Сучья шерсть"... Известная?.. Ага. Какого,
говоришь, семьдесят пятого?..
"... По поводу кассеты сообщаю, что группа английская, запись
старая и к нашим понятиям отношения не имеет, что видно из
содержания. Слушать ее не западло, а название звучит, скорее, как
"Собачьи волосы". Правилку отменить. Не перегибайте палку. Лучше
думайте о себе, а то пришел тут с малолетки -- сразу к нам один
спец по мохнатым сейфам, да еще нюхать и ширяться повадливый: под
нарами теперь живет..."
@BL =
Фант вполне обвыкся на новом месте жительства и даже
настолько, что напросился на свидание с Геком и попросил у него
разрешения жениться на местной красотке из бухгалтерии
лесоперерабатывающей фабрики. Гек поморщился, но благословение
дал.
-Может, теперь вовсе от нас отколешься?
-Нет, ну что вы! Просто надоело одному болтаться, да со
случайными бабами... Она очень хорошая, я вас обязательно
познакомлю.
-А вот это как раз и не обязательно. Да, есть слушок -- да ведь
ты сам первый знаешь, что могут меня на другое место жительства
перебросить. И как тогда?
-И я перееду. У нас же детей пока не предвидится, так что на
подъем мы легки, а деньги есть...
-Ну-ну. Она любопытная?
-Так... В меру, я бы сказал. Техникой не пользуется.
-Допустим. Теперь о делах с моей стороны. Освобождается
несколько парней, из толковых, я им дал наколочку к Ушастому,
пусть пристроит. Остальные наши должны, кстати, прикинуть -- куда
размещать новеньких, если таковые пойдут. А я на это рассчитываю.
В столицу необязательно, пора осваивать вплотную и другие
перспективные места -- и миллионники, и поменьше. В основном --
ближе к северо-западу. Гнедых предупреди от моего имени -- если
еще хоть раз помимо меня поведут шашни с колумбийцами... Экспорт
ацетона, понимаешь ли!.. Пусть дураками не кидаются: каждого
утоплю в такой бочке мелкими кусками. Это если они искренне
врубиться не могут -- зачем колумбийцам понадобилось втридорога
добывать ацетон чужими руками. А если они понимают да продолжить
хотят -- накажу на всю свою фантазию, так и передай, это они
осмыслят. У меня все. Что у тебя еще?
-Красный открыточку Арбузу, точнее на его адрес, прислал. Вас с
Рождеством поздравил и в гости приглашал.
-Ну, если отпустят на недельку... Но, кроме шуток, рад, очень
рад. Что он, как он?
-Большой человек вроде стал... К открытке фотки цветные: вилла,
бассейн, сам весь в смокинге. Вокруг раздолбаи в черных очках,
вроде как охрана...
-Во как... Где фото?
-Я... Ой... Забыл захватить... -- Воцарилась жутковатая пауза,
Фант зажмурился.
-Не следует забывать. Ты понял?
Фанту и страшно было -- хуже нет, когда Шеф так леденеет в своем
спокойствии, -- и муторно -- человек сидит, а он ему --
элементарное, очевидное -- и то забыл...
-Дурак я, по маковку дурак! Такого не повторится, зуб даю!
Шеф...
-Ларей. Верю. Проехали. Что еще?
-Я и вправду...
-Дальше.
-Малоун опять спрашивал, нельзя ли приехать, в качестве
адвоката...
-По делу?
-О деле ничего не говорил. По-видимому -- просто навестить.
-Нет. На воле будем по гостям ходить. Я ценю и рад был бы его
увидеть... Не дурак, поймет. Эх, Джо, Джозеф... Ты ему помягче
объясни, с душой, чтобы не обижался. Золотой мужик, что тут
скажешь... Еще растолстел, небось... Ты как с ним?
-Переписываемся, -- ожил Фант. -- Когда я в Бабле -- видимся
регулярно. Он себе такую крутую тачку смастерил
двухпроцессорную...
-У тебя в голове ничего не щелкает? От твоих компьютеров?
-Не-а... А что?
-А то. Хорош. Парням привет. Пусть Эл и Тони в течение
месяца-двух, не позже, в названном порядке меня навестят. Еще
через месяц -- Серж Ушастый. Гнедых -- видеть не желаю, покуда не
загладят то, что должны. Малышу я сам чиркану, своей почтой. Фото
и открытку пусть Арбуз захватит. Чуть что засечешь на подслушке
-- сообщи. Ты еще здесь?..
Гек тормозился, напрягая все доступные рычаги, еще почти год,
прежде чем подслушанная Фантом угроза "переселения" стала
реальностью. Но циркуляр шел с таких заоблачных верхов, что
погасить его наглухо не удалось. Чиновники брали взятки все менее
охотно, пока, наконец, административная угроза их
административному существованию не перевесила алчность и тупое
местное упрямство. Геку предстояло катапультироваться в ближайший
этап и следовать согласно предписанию. Куда проще было выяснить
конечный пункт назначения -- жесткий спец Ь1/3, гигантская зона
имеющая свое почти официальное погоняло: "Аргентина", гордая
столица скуржавого отребья. Намечалось повторение сценария --
отдать его во вражеские лапы. Что ж, вероятно в том был свой
дегенеративный резон: в первом случае Ларей победил, а теперь
глядишь -- и... того... Это не футбольный матч -- одного гола в
его ворота будет вполне достаточно. Десант туда подсажен
небольшой, хотя и поболее, чем на Ь26 четыре года назад, но один
и тот же прием не повторить будет. Погано. Только вроде
обустроился, обвыкся -- опять... Гек устал от войны: на зоне-то,
под боком, все в порядке, а вокруг -- далеко не так безоблачно.
Недавно удалось свершить давно задуманное -- восстановить черноту
на 58. допрежиме, где погиб его первый зонный ставленник Морской.
От тех времен осталось лишь двое сидельцев-долгоседов (Гек
досконально проверил), так или иначе причастных к мужицкому
восстанию против его людей. Зверски замучили обоих, напоследок
повесив в сортире. Только так можно было убедить людей не
нарушать обычаи, не ими заведенные... С трудом, но все еще
удавалось избежать серьезных конфликтов со ржавой пробой, благо
-- было с кем воевать -- медь, сталь, а кое-где и гусаносы
прорезались (разновидность бандитов-иммигрантов -- пока, правда,
на одном "ординаре" такое было)... Но придет пора и с ними, с
золотыми, определяться как-то... На воле опять горячо стало: в
ход пошел кокаин -- деньги бешеные, новые банды плодятся как
грибы, ничего не боятся, никого не признают. Даже в Бабилоне
ребята кряхтят, кровь рекой. А кое-кто и из своих косится на
легкие бабки. Одну башку срубишь -- новые лезут, да несудимые, а
порой и с лягавыми в тандеме орудуют, с их поддержкой...
Деньги-то большие... Мексика, Колумбия сюда прется, будто мало
здесь своих ханыг... Все и так несладко, а тут изволь зонного Че
Гевару изображать... Хреново.
Пришлось прощаться со своими. Сим-сим окреп, поумнел и стал
жестким, как костяной мозоль на пятке. Теперь ему можно было
доверить держать зону. Бычок подможет советом -- что-то раскис,
кстати. Неужто сидеть надоело? И вообще -- растут неплохие парни
на зоне, молодежь потребна, чтобы с мозгами и боевая. На воле дел
много, хотя и здесь не меньше. Не шмыгай носом, Симон, урке не
положено сопли ронять. Увидимся на воле -- буду рад видеть рядом.
Бычок, взял бы тебя с собой -- псы не позволяют. Увидимся.
Парни!.. Сидите, это мне удобнее стоя речь толкать... Ну стойте,
если хотите... Парни! Всех помню и никого не забуду. А Бушмен
где? Вижу, от меня, что ли, за спинами упрятался? За бродяг, за
людей, за волю! До встречи в Бабилоне.
Неслыханное дело -- шеф пропустил коньячку -- губы правда смочил
и только -- но раз такой пример -- по полной опрокинем. За
здоровье Пахана!
На последнем перегоне, в Кальцеккской тюрьме, Гека вдруг отделили
от остального этапа и в камеру завели одного. Он еще издали, по
шуму голосов и обширному пролету между дверями определил, что
камера большая. И верно: метров шестьдесят квадратных в ней было,
если по потолку мерять. А сколько сидельцев там парилось, Гек не
успел рассмотреть. Едва его ввели в камеру и заперли снаружи
дверь, как в камере все утихло.
Гек поздоровался и назвал себя... Сразу же, сходу, без
предупреждения и лишних слов из разных концов камеры на него
бросилась целая стая шакалов с самодельными пиковинами. Гек все
последние дни и ночи был настороже, но и он не ожидал такой
отчаянной наглости -- видимо здорово он припек псиное племя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52