– Да нет, все нормально. – Джейд почувствовала, что щеки у нее стали мокрыми. Она даже не поняла, что это были слезы.
– Какой у вас месяц?
– Сегодня ровно двенадцать педель.
Кэтрин оторвалась от карточки, в которую заносила данные Джейд.
– Это крайний срок.
– Знаю, – сказала Джейд. Она дотянула до самого конца.
– Вы замужем? – Кэтрин посмотрела на ее левую руку.
– Да.
– Ваш муж знает, что вы здесь?
– Это было его желание. – Джейд судорожно вздохнула. Голос ее звучал спокойно и ровно; руки лежали на коленях; и только слезы, медленно стекавшие по щекам, выдавали ее чувства.
– Ясно, – сказала Кэтрин. – А вы этого хотите?
– Да, – ответила она, прищуриваясь. Теперь, когда решение было принято, она не хотела, чтобы ее отговаривали. Теперь, после всего, что пережито, лучше поскорее покончить с этим.
– Вы уверены? – Кэтрин пристально посмотрела на Джейд.
– Да. – Она снова вздохнула и инстинктивно отвела глаза.
– У меня двое детей, – сказала Кэтрин, неожиданно переходя на домашний тон. – От третьего я отказалась. Это было трудно решить. Так что я вполне понимаю ваши чувства. Я сама прошла через это.
– А почему? – спросила Джейд, чувствуя облегчение оттого, что разговор, хоть ненадолго, отвлекся от нее. – Почему вы отказались от третьего?
– Потому что это была третья беременность подряд на протяжении трех лет. Мне было только двадцать. И мы с мужем решили, что третий ребенок нам не под силу.
– Вам приходилось жалеть об этом решении? Теперь настала очередь Кэтрин Хэролд отводить глаза.
– Иногда.
– Я хочу этого, – решительно заявила Джейд, заканчивая разговор. – У меня нет никаких сомнений. Давайте я подпишу, что там нужно. Только поскорее.
Джейд осмотрел врач. Кэтрин сказала, что в клинике у них новейшее оборудование. Процедура – само это слово заставило Джейд похолодеть – займет не более пятнадцати минут.
– А больно будет? – спросила Джейд. – Я имею в виду физически. – Каково это душевно, она уже знала.
– Немного, – мягко ответила Кэтрин. – Но вы и почувствовать не успеете, как все пройдет.
Операционная походила на обычный гинекологический кабинет – в центре обитый кожей стол, по бокам его – металлические ручки. Джейд даже блузку не сняла – только юбку и трусики. Молодой бородатый врач мягко и уверенно взялся ей за левое колено, а Кэтрин, встав позади, удерживала руки.
– Дышите глубоко, – скомандовала Кэтрин. – Вдох-выдох. Так вам будет легче.
Джейд попыталась повиноваться, но дышать было трудно. Из глаз бежали слезы, задерживаясь в прядях волос и на ушах.
– Дышите, Джейд, дышите. Вдох-выход, – послышался мягкий голос Кэтрин.
В конце концов, Джейд задышала все сильнее и глубже, стараясь сосредоточиться на дыхании и забыть, что с ней делают. Она почувствовала, что доктор убрал руку с колена, и услышала легкое шуршание рукава – это он потянулся к подносу с инструментами, который стоял рядом.
– Сейчас введут расширитель, – негромко сказала Кэтрин. – Вам будет холодно…
Глава XI
Джейд была совершенно уверена, что у нее был мальчик. Сама не зная почему, она назвала его Хербом. Все говорили, что она поступила правильно.
– Растить детей без мужа – тяжелое дело, – уверяла ее мать. – Не знаю, как это другим удается. Не знаю, как мне это удалось. Хорошо, что тебе не выпадет эта доля.
– Ты избежала капкана, – утешала ее Хейди. – Тебе только двадцать семь. Ты еще молода. У тебя еще полно всяких возможностей. И ты свободна.
А Барри, добившись своего, вел себя так, будто ничего не случилось. Он гениально умел перешагивать через прошлое – словно его никогда и не было.
Херб Хартли считал, что Джейд просто уехала отдохнуть. Так ему сказали, и это была наполовину правда: Джейд ездила домой навестить родных.
– Ну как, хорошо провела время? – загудел он. – Выглядишь превосходно. Щеки – как розы.
– Я похудела на десять фунтов, – тихо сказала Джейд. – «Розы» – это просто румяна.
– На мой вкус ты все равно выглядишь, как конфетка!
Джейд недоверчиво посмотрела на него. Барри обладал уникальной способностью игнорировать реальность и гнать неприятные ощущения. Теперь понятно, от кого он этому научился. Херб видел и слышал только то, что хотел видеть и слышать.
– Только когда ты уехала, я понял, что ты значишь для нашей компании, – сказал он, открывая верхний ящик стола и вытаскивал обыкновенный конверт. – Несколько лет назад я составил завещание, по которому после моей смерти все отходит тебе и Барри. Ты для меня как дочка, и я считаю, какую-то часть наследства можно передать прямо сейчас. Ты это заслужила.
Джейд посмотрела на свекра и открыла конверт. Внутри оказался сертификат на тысячу акций компании «Хартли», выписанный на ее имя.
– Спасибо, – Джейд была явно растрогана этим неожиданным подарком. Она вспомнила о нерожденном ребенке, и слезы невольно выступили у нее на глазах. Что акции? – жалкое и ненужное утешение. Но она знала, как бережлив был Херб во всем, что касалось капиталов Хартли. Этим поступком Херб давал ей понять, что признает за ней право называться одной из Хартли. А в его представлении это был величайший комплимент. Она изобразила улыбку и заставила себя еще раз повторить слова благодарности.
– Никаких спасибо! – оборвал он ее. К сантиментам Херб не привык. – Ты заслужила это. И я хочу, чтобы они у тебя были. И Барри тоже хочет. Таким образом, – широко улыбнулся он, явно наслаждаясь собственным чувством юмора, – ты можешь, если захочешь, конечно, послать нас к чертовой матери.
Джейд слабо улыбнулась, поцеловала свекра в щеку и положила конверт в сумку. Вернувшись домой, она засунула его на дно шкатулки с драгоценностями.
Хотя Барри вел себя так, будто ничего не произошло, а Херб, судя по всему, считал, что сделал ее счастливой своим подарком, Джейд становилось все хуже. Она то и дело плакала и впадала в прострацию. Все твердили, что она поступила правильно, но сама Джейд в это не верила. Она чувствовала себя опустошенной и одинокой и знала, что утраченного не вернешь. Это была одна из тех ошибок, которые не поправишь. И теперь, когда было уже слишком поздно, она все больше и больше сожалела о своем поступке.
В глазах Барри все выглядело совершенно иначе.
– Вот видишь? Стоило ли так переживать? – Теперь, когда она сделала то, о чем он просил, Барри был с ней еще нежнее и ласковее. – Ты поступила правильно. Пройдет неделя-другая, и все забудется. Кто знает? Может, когда-нибудь мы решим завести ребенка.
Она ничего не ответила, но сказанное запомнила. Что касается ребенка, то врач в Оборне сказал, что от сношений с мужем надо воздерживаться как минимум шесть недель, а о беременности можно думать лишь через шесть месяцев. Джейд следовала советам врача, но поправлялась после аборта медленно и трудно. После операции прошло уже два месяца, а у нее все еще шла кровь.
Поначалу доктор Надриес, постоянно наблюдавший ее в Форт Уэйне, реагировал на это спокойно.
– По-разному бывает, – небрежно заметил он, отмахиваясь от ее волнений и звонком вызывая следующую пациентку. – Так что ни о чем не беспокойтесь, но помните: никакого секса в течение трех недель после того, как прекратится кровотечение.
Но прошел еще месяц, а кровь все не останавливалась.
– У вас внутри еще не все зажило. Вы были на четвертом месяце, а это критический срок. Немного терпения, и все пройдет. – Доктор Надриес был явно недоволен Джейд, словно она сама была виновата в том, что никак не может поправиться и нарочно упрямится, лишь бы причинить ему неприятности.
Тем не менее он объяснил ей, что кровотечение вызвало легкую анемию, отчего она и чувствует себя слабой. Он порекомендовал ей пить железо и есть побольше мяса и шпината. Ни то, ни другое, ни третье не произвело желаемого эффекта, и Барри начал терять терпение.
– Ты моя жена, – напомнил он ей незадолго до Нового года. Он любил ее и хотел спать с ней. Его раздражало то, что она так похудела и словно утратила жизненные силы. Его страстность, которая еще недавно так льстила ей, теперь казалась чистым эгоизмом. – Ты моя жена. И я хочу тебя. Сколько это может продолжаться?
– Не знаю, – слабо откликнулась Джейд. Она снова записалась на прием к доктору Надриесу. Она чувствовала, что-то с ней происходит неладное, и решила выяснить, наконец, что именно.
– Джейд, ты плохо выглядишь. Тонкая, как тростинка, и белая, как бумага, – сказал ей как-то Херб, когда они обедали в кафетерии для служащих. Даже он, наконец, заметил. Все утро Джейд провела у доктора Надриеса и сейчас чувствовала себя несчастной, потерянной, опустошенной. Словом, отвратительно себя чувствовала. Куда она ни кидала взгляд, повсюду были женщины с детьми. Начальная школа, мимо которой она каждый день проходила по пути на работу, смех и выкрики детей, доносившиеся оттуда, были для нее постоянной болью и вечным укором. Она оказалась права. С нею и в самом деле было неладно. И сегодня утром доктор Надриес сказал ей об этом.
– Тебе надо поправиться, – говорил Херб, привычно воображая себя доктором и давая непрошеные советы. – Нарастить немного мясца на кости. Не удивительно, что у тебя не может быть детей.
Джейд с ужасом посмотрела на него.
– Не может быть детей? Кто это сказал? – ошеломленно спросила Джейд. – Кто это вам сказал?
– Барри, – ответил Херб, вступая, сам того не ведая, в опасную зону. Он с аппетитом поглощал яблочный пирог.
– Барри? Барри сказал, что у меня не может быть детей? – Голос Джейд поднялся до крика. Люди оборачивались, но ей было на это наплевать. – Когда?
– Несколько лет назад, – рассеянно ответил Херб, подкладывая к себе в тарелку сбитые сливки. – Поэтому я и изменил свое завещание.
Джейд пристально посмотрела на него.
– Барри сказал вам, зачем я ездила домой?
– Разумеется, – Херб отправил в рот очередную порцию. – Повидаться с матерью.
– А он сказал вам, что я сделала аборт? – От пряного запаха яблочного пирога ее тошнило. Едва сдерживая приступ дурноты, она вскочила и почти закричала:
– Да, сделала аборт, потому что он хотел этого. Сказал? Сказал, что я убила нашего ребенка? Вашего внука, Херб! А сказал он вам, что я назвала малыша Хербом? В вашу честь!
Растерянность сменилась у Херба выражением ужаса. Он взглянул на Джейд, побелел как полотно и затрясся, словно с ним случился апоплексический удар. Кусок пирога, насаженный на вилку, выпал из его рук. Белый крем растекся по голубому костюму Херба, а вилка упала назад в тарелку с таким стуком, будто выстрелили из ружья. Но крик Херба был громче.
Не дожидаясь, пока он придет в себя, Джейд швырнула салфетку и принялась оглядываться по сторонам в поисках Барри. В кафетерии его не было. В кабинете тоже. Она накинула пальто, села в машину и поехала на фабрику, где Барри часто бывал по делам. Но сегодня его там не видели. Она заглянула в несколько ресторанов, куда он, случалось, заходил, и в конце концов отправилась домой. Его машина была в гараже. А на подъездной дорожке стояла желтая «хонда», которую Джейд никогда прежде не видела. Джейд воспользовалась черным входом и через прачечную прошла на кухню.
Там сидела незнакомая девица и лениво пила кофе. Она была невысокого роста, коренастая. На голое тело был накинут желтый шелковый халат Джейд. Девушка подняла глаза на Джейд, остановившуюся на пороге.
– Вы, наверное, жена, – сказала она с приветливой улыбкой, словно это была милая болтовня за кофейным столиком. – А Барри пошел пообедать. Он будет с минуты на минуту.
Джейд посмотрела на девушку, на банку с кофе, на чашку, на халат и на дубовый стул, на котором устроилась гостья. Ее кофе, ее чашка, ее халат, ее стул, который она купила на сельском аукционе, а потом сама обстругала и покрасила. Она почувствовала, как гнев душит ее. Теперь она поняла переживания матери, но, хотя все это было ужасно, эта боль не могла сравниться с болью утраты ребенка.
– Вон отсюда! – Джейд выхватила у нее из рук чашку. – Снимай мой халат и убирайся!
Она схватила девицу за локоть и грубо потащила се в спальню. Часть одежды была брошена на обитый тканью стул, а другая половина валялась на полу. Постель – постель, которую она делила с Барри, – была смята, а в комнате был разлит густой запах секса.
– Я не хотела приходить сюда, – лепетала девица, подбирая свои вещи и одеваясь. Застегивать блузку она сочла излишним, точно так же, как и завязывать шнурки на туфлях. – Говорила же я Барри, что можно пойти ко мне. Но он сказал, что все будет в порядке.
– Черта с два в порядке! – Джейд швырнула девице свитер и принялась подталкивать ее к входной двери. Открыв ее, она буквально вышвырнула девицу наружу.
– Вон! – закричала она, дрожа от ярости. – Вон отсюда!
– Право, мне не хотелось вас огорчать. Я хочу сказать, что мне нравятся женщины. Я феминистка, – сказала девица, путаясь в шнурках и едва не падая. Я подписываюсь на «Мисс…». – Тут Джейд с грохотом захлопнула дверь.
Джейд вымыла кофейную чашку, затем сорвала с постели простыни и застелила новые, а измятые швырнула в корзину для грязного белья. Туда же последовал и желтый ночной халат. Несколько раз ей приходилось останавливаться из-за охватывающей ее слабости. Когда появился Барри с бумажной сумкой из «Макдоналдса» в руках, она, завернувшись в красное с белыми полосами стеганое одеяло, которое когда-то так любила, сидела на кровати, вся дрожа. От запаха гамбургеров ее затошнило, и она едва проглотила комок, подступивший к горлу.
– Почему ты дома? – побледнев, спросил Барри, не глядя ей в глаза.
– Это я тебя хотела спросить, – спокойно откликнулась Джейд, сжимая одеяло, хранившее тяжелый запах чужого тела.
– Наверное, ты застала здесь Дебби, – осторожно сказал Барри, судорожно сглотнув.
– Да, Барри, я познакомилась с твоей приятельницей, – сказала Джейд, подчеркнуто хладнокровным тоном. Она чувствовала на теле приятную тяжесть одеяла, согревавшего и придававшего силы.
– Это не приятельница, – сказал он, наконец-то взглянув на жену и тут же стыдливо отводя глаза.
– Тогда кто же?
– Так. Никто. – Голос Барри звучал виновато и жалко. – Ерунда это все. Просто секс. Я прямо с ума схожу без секса.
– Это не ерунда! – уже яростно заговорила Джейд. – И она не «никто». Она женщина. И на этой женщине был мой халат. Эта женщина сидела у меня на кухне и пила мой кофе из моего кофейника. Эта женщина трахалась с моим мужем в моей постели!
– Джейд, – неуверенно произнес Барри, наклоняясь к ней. В глазах его стояли слезы.
– Ты заставил меня избавиться от нашего ребенка, а теперь говоришь, что не можешь без секса?! – Джейд вся дрожала – то ли от гнева, то ли от лихорадки. Лицо ее раскраснелось, на лбу выступил пот. – А ему ты сказал, что у меня не может быть детей? Да как же ты посмел!
– Тогда я думал, что это правда, – виновато сказал Барри. – Ведь ты так долго не могла забеременеть.
– А что там с завещанием, он сказал мне, что изменил его?
– Когда ты была в первый раз беременна, отец составил завещание, по которому все оставалось бы нашим детям, – заговорил Барри, присаживаясь на край постели. – Он хотел, чтобы семья владела компанией на протяжении жизни хотя бы двух поколений. Несколько лет назад он спросил, почему у нас нет детей, и я сказал, что их и не будет. Тогда он снова переделал завещание, и теперь все останется нам с тобой.
– А если бы ребенок родился, он, стало быть, вернулся бы к прежнему варианту? – Джейд постепенно начала понимать, в чем суть дела.
– Джейд, но ведь так мы получим все! – Голос Барри окреп. – Акции, которые он передал тебе, это просто первый взнос. Мы будем богатыми, Джейд!
Она судорожно вздохнула. Все наконец прояснилось. Теперь стало понятно, почему Барри мирится с таким отношением отца. И почему он хотел, чтобы она сделала аборт.
– Так, выходит, все дело в деньгах? – спросила Джейд. Ее все еще подташнивало от запаха гамбургеров. К горлу снова подступила дурнота, во рту появился неприятный привкус.
– Нет. Я же говорил тебе. Я не хочу тебя ни с кем делить.
– Так почему же ты не рассказал мне о завещании? – Джейд едва сдерживалась от возмущения. Барри то и дело повторял, как любит ее, но даже словом не обмолвился о вещах, которые были для него настолько важны, что ради них он заставил ее избавиться от ребенка.
Барри молчал. Он не знал, что ответить.
– Барри, я больше не могу так жить. – Гнев неожиданно улетучился. Барри прав, приятельница не в счет. Семья – вот что главное. Чтобы спасти ее, она пошла даже на убийство собственного ребенка. И она не собиралась так просто сдаваться. В свое время Барри предложил ей выбор; теперь ее черед. Она твердо знала, что им не сохранить семью, если она по-прежнему будет чувствовать себя как в клетке и если будет видеть, что Барри хочет одного – как бы поскорее умер отец.
– Либо мы уезжаем отсюда и начинаем жить самостоятельно, либо я ухожу, – без вызова сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54