– В нашем распоряжении есть специалисты, которым доставляет удовольствие причинять людям мучения, и в этом они добились известных успехов. Им не потребуется много времени на то, чтобы добиться от вас всей информации, которой вы обладаете. Но, боюсь, этим они не ограничатся. И когда с вами будет покончено, ваше личико не будет больше таким красивеньким, а фигура – такой привлекательной. Вы станете молить их убить вас, и они пойдут вам навстречу. Не торопясь.
Вытянув руку, он коснулся пальцем щеки Кэт. Не успев совладать с собой, она вздрогнула.
– И если мне еще не удалось убедить вас в пользе нашего сотрудничества, то добавлю одно. Вам стоит подумать над тем, каковы будут для виконта Девлина последствия того, что его любовница оказалась вульгарной французской шпионкой. Если думаете, что вам удалось не впутать его в вашу деятельность, то уверяю, что к тому времени, когда наши люди закончат работу с вами, вы это сделаете.
Взгляд, которым она впилась в Джарвиса, был полон такой холодной бешеной ярости, что заставил его замолчать. Он опустил руку, все еще касавшуюся ее щеки, и отступил на шаг, предусмотрительно стараясь не поворачиваться к мисс Болейн спиной.
– До пятницы, дорогая.
ГЛАВА 18
С добытыми сведениями Том прибежал к хозяину как раз в тот момент, когда виконт переодевался к обеду у себя в гардеробной.
– Узнал что-нибудь интересное? – спросил Себастьян, кивком отпуская лакея Эндрю.
– Ваш Куэйл после того целый день торчал в клубе Сент-Джеймс, а потом отправился домой.
– К жене. Довольно необычно с его стороны. Как думаешь, он догадался, что за ним следят?
– Не, точно не догадался. Хотите, я и завтра похожу за ним?
Себастьян аккуратно пригладил ладонями лацканы и ответил:
– Ладно, походи, утром ты мне не понадобишься. У меня собеседование с кандидатами на должность камердинера. С теми из них, кто выглядит соответствующе.
Том стоял, ковыряя носком ботинка ковер на полу и стараясь принять как можно более невинный вид.
Улыбнувшись про себя, Себастьян взял со стола пистолет с кремневым запалом и сунул его в карман. Огнестрельное оружие, как правило, не являлось деталью вечернего костюма, но ему пришлось брать его с собой, так как светские хлыщи, строившие из себя знатоков бальных правил, считали дурным тоном носить в сапоге нож.
Глаза Тома удивленно расширились.
– Чего это вы, а? Нарвались на неприятности?
– Когда речь идет об убийстве, они всегда возможны.
Генриетта, вдовствующая герцогиня Клейборн, стояла на верхней площадке величественной лестницы своего особняка на Парк-стрит, пальцы ее опущенных рук от негодования сжимались в кулаки. Она продолжала приветствовать входящих гостей и, отметив, что плотный строй их начал редеть, была вынуждена признать, что ее красивый, но своевольный племянник, молодой виконт Девлин, не появился. Слегка отвернув лицо в сторону, она сердито вздохнула.
Стоявший рядом с ней сын, нынешний герцог Клейборн, наклонился к ее уху и спросил:
– Мама, вы же не предполагали, что он и в самом деле явится сегодня?
– Конечно нет. Но это не мешает мне сердиться на него.
В возрасте семидесяти лет леди Генриетта Сен-Сир являлась одним из столпов лондонского высшего света. Красивой она не была никогда, даже в далекой юности, но всегда была очень элегантна. И чертовски умна.
Теперь ей пришлось признаться себе в том, что она допустила небольшую оплошность с этими девочками, дочерью Бислея и молодой Фентон, когда представила их Девлину. Одна и впрямь была слишком уж фривольна, а другая уж очень строга. Но на сегодняшнюю кандидатуру она возлагала серьезные надежды. Леди Джулия, дочь Диллингхэма, восхитительна и очень неглупа, без того, чтобы показаться смертельно скучной. В чем Девлин, без сомнения, убедился бы, если б снизошел до знакомства с нею.
Оставив свой пост наверху лестницы, Генриетта с привычной любезностью опытной хозяйки двинулась через толпу гостей. Она как раз подводила одного из своих молодых гостей к застенчивого вида девушке в муаре цвета слоновой кости, когда вдруг почувствовала взволнованное смятение толпы. Оно на минуту напомнило ей кудахтанье испуганных кур при приближении к курятнику волка.
Обернувшись, она увидела, что по лестнице быстрыми шагами взбегает Девлин.
Традиционный вечерний наряд – панталоны до колен из черного шелка, черный же камзол и шелковый жилет – он носил с той пластичностью, которая делает движения одновременно и небрежными, и изящными. Оказавшись на верхней площадке, Девлин замер, изучая взглядом толпу. Внешностью он нисколько не напоминал мать, разве что высокие скулы унаследовал от нее, а таких странных желтых глаз Генриетте вообще ни у кого не приходилось видеть. Сейчас они при виде нее вспыхнули радостью.
– Тетушка. – Девлин склонился над ее рукой.
Она сильно сжала ручку веера, продолжая смотреть грозно.
– Не думай, пожалуйста, что можешь подкупить меня своей галантностью. Удивлена, что ты вообще соизволил явиться, даже с таким опозданием.
Девлин усмехнулся:
– Я действительно не собирался быть сегодня на балу, тетушка, но мне хотелось расспросить вас кое о чем.
Генриетта почувствовала укол любопытства и мгновенно забыла о своей досаде:
– Расспросить? О чем же?
– Не здесь.
Предложив тетушке руку, Себастьян повлек ее в соседнюю комнату.
– Но у меня гости, – запротестовала она.
В его улыбке промелькнуло что-то волчье.
– В таком случае я приду завтра утром. Пораньше.
Генриетта покорно вздохнула. Было хорошо известно, что она никогда не покидает спальню ранее часа дня.
– Ты просто чудовище. Не знаю, что за чертовщиной ты увлекся на этот раз, но отказываюсь сообщать тебе что-либо, если не пообещаешь протанцевать хоть один танец с леди Джулией.
– С кем?
– С леди Джулией Диллингхэм.
Она ожидала протестов, но племянник только рассмеялся и сказал:
– Справедливая сделка. Хорошо, кадриль. А теперь расскажите мне, пожалуйста, что вам известно о Стентонах и Кармайклах.
Улыбка сбежала с лица Генриетты, и она встревоженным шепотом спросила:
– Что тебе за дело до этих ужасных вещей, которые случились с мальчиками?
– Один из моих друзей обратился ко мне за помощью – Себастьян прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. – Насколько мне известно, сэр Хамфри Кармайкл женат на дочери маркиза Лефаби. А семья Лефаби имеет какое-нибудь отношение к Стентонам?
– Очень отдаленное. – Она опустилась на резной стул и издала легкий вздох. – Он был такой очаровательный юноша, Барклей Кармайкл. Каждая из лондонских невест вздыхала по нему. Какая жалость!
– Значит, тетушка, вы знаете о том, что может связывать эти семьи?
– Отцов или сыновей?
– Безразлично.
Генриетта задумчиво поднесла ноготок к губам.
– Кажется, я припоминаю, что несколько лет назад они оба были замешаны в чем-то. Вот только в чем именно, не скажу точно.
– Скандал какой-нибудь?
– Нет. Уверена, что никакого скандала. Если я верно помню, в этом деле участвовал и Расселл Йейтс.
Брови Девлина удивленно поползли вверх.
– Расселл Йейтс? Становится интересно.
Этот джентльмен – одна из наиболее колоритных фигур в лондонском обществе, потомок знатной семьи, надумавший сколотить себе состояние пиратскими набегами. В свете много болтали о его преступном прошлом, о связях, которые он до сих пор поддерживает с контрабандистами и фритредерами. Но последнее время эти слухи заглушались более пикантными. Рассказы о сексуальных склонностях Расселла Йейтса, несколько порочившие его мужественный образ, принадлежали к числу тех, которые не ведут в женском обществе. Обо всем говорилось лишь намеками, поскольку и для времени регентства, когда порок и грех стали образом жизни, некоторые темы оставались табу. Существовала грань, преступить которую означало не просто подвергнуться остракизму, но и навек стать изгоем общества. Бальный смертный приговор, если хотите.
Генриетта внимательно изучала выражение лица племянника, но не смогла ничего прочесть.
– Тебе знакомы слухи, что бродят о нем?
– Знакомы.
– Считаешь, они имеют… э-э… отношение к погибшим молодым людям?
– Понятия не имею. Во всяком случае, появляется новый угол обзора.
– Это несерьезно. Я ничего не знаю о молодом Стентоне, но никто не подозревал Барклея в отсутствии интереса к женщинам.
Девлин пожал плечами.
Тетушка плотнее сжала губы и раздраженно хмыкнула.
– Гендон сказал мне, что ты занялся расследованием последних убийств. Тебе не кажется, что с твоей стороны это несколько common, Девлин?
На лицо Себастьяна набежала было гримаса недовольства, но в то же мгновение растаяла.
– Несколько? Это ужасно common. Милая тетушка, если вы хоть немного дорожите репутацией леди Джулии, не разрешайте ей танцевать со мной кадриль.
Генриетта рассмеялась и встала.
– Боюсь, что твой совершенно неестественный интерес к убийствам делает тебя еще более привлекательным в глазах девушек, мой дорогой. – Она взяла его под руку. – А теперь нам пора в бальную залу, гадкий ребенок. По-моему, кадриль уже пляшут.
ГЛАВА 19
Кэт задумчиво стояла у окна спальни со скрещенными на груди руками. Шторы были плотно задернуты, в комнате за ее спиной царила темнота. После возгласа ночного стражника, объявившего: «Два часа ночи. Все в спокойствии и благополучии», прошло немало времени, но она еще не ложилась. Так и простояла все время, не сняв даже синего атласного неглиже, состоявшего из пришитых к коротенькой шемизетке просторных штанишек до щиколотки, который обычно надевала дома после вечернего представления.
Не могла заставить себя не смотреть в окно. Едва прикасаясь к краю гардины, чуть отодвинула ее, чтобы выглянуть на улицу. Ночь была необычно ясной, лунные лучи таяли в свете уличного фонаря, на мостовую ложилось неяркое пятно. Она внимательно вглядывалась в тени, ища присутствие соглядатая, намек на движение в спокойствии ночи.
Себастьян отыскал бы его сразу, Кэт понадобилось несколько минут. Она уже почти прекратила поиски, когда тот, кто следил за ней, поднес руки ко рту, как делает человек, прикрывая зевок.
Отпустив гардину, она простояла еще несколько минут не шевелясь, воздух вырывался из груди короткими отрывистыми всхлипами. Питать иллюзии относительно ситуации, в которой она оказалась, нечего. Джарвис был не тем человеком, который станет отпускать пустые угрозы. Он самым серьезным образом предупредил ее о том, что намерен и вправду предпринять. Итак, у нее есть время до пятницы.
Сначала Кэт показалось смешным, что ей дали несколько дней на то, чтобы разузнать имя осведомителя. Но затем она сообразила: агенты Джарвиса, должно быть, следили за нею не один месяц, возможно, это началось в феврале, после бегства Пьерпонта. Со временем Джарвиса стало раздражать, что ему не удается установить личность французского агента, и он решил узнать ее непосредственно от Кэт. Но так как имя ей могло быть неизвестно, он решил дать Кэт некоторое время на то, чтобы она его выяснила.
Прижав к губам кончики пальцев, Кэт отвернулась от окна. Разузнавать имя человека, заброшенного Наполеоном в Лондон, необходимости не было, ибо она знала его прекрасно. Эйден О'Коннелл был ирландцем, которого связывали с французами те же причины, что и Кэт, – борьба за освобождение родины. Прошлым летом он вошел с ней в контакт, надеясь установить такие же прочные связи, что существовали между нею и его предшественником, Леоном Пьерпонтом. Она объявила О'Коннеллу, что выходит из игры. Но от рук Джарвиса ее это не спасло.
Возможности, остававшиеся в ее распоряжении сейчас, были невелики, она сама знает об этом. Можно попытаться бежать, но Джарвис превосходно плетет сети агентуры, и внутренности Кэт сжала судорога ужаса при мысли о том, что сделают с беглянкой его приспешники, если им удастся ее поймать. Она может дождаться пятницы, а затем с благородной отвагой отказаться назвать имя О'Коннелла. Но Джарвис сумеет вырвать у нее признание пыткой. Кэт не сомневалась, что расскажет все, что они захотят услышать, – абсолютно все, даже зная, что и это не спасет ее. Она расскажет…
В конце концов, она может сразу выдать О'Коннелла в надежде, что ей это поможет.
Со стоном Кэт опустилась на пол, обхватив колени, подтянула их к груди. Джарвис не оставил ей реального выхода и потому мог чувствовать себя уверенно. В пятницу она, несомненно, назовет ему имя Эйдена О'Коннелла. Задача только в том, чтобы изобрести способ сделать это на ее условиях. Она не должна обманываться в происходящем. Теперь, когда она попалась в сети, сплетенные Джарвисом, свободы и безопасности ей не видать.
Как не видать их и Девлину.
Покинув бал, устроенный тетушкой Генриеттой, Себастьян сбежал по залитым светом канделябров ступеням и, едва оказавшись на улице, увидел, что неподалеку от его экипажа, опершись на стену дома, стоит неизвестный. Грубое шерстяное пальто, мягкая шляпа, руки глубоко засунуты в карманы. Когда Себастьян двинулся к карете, мужчина отделился от стены и шагнул к нему.
Оба лакея обернулись в ту сторону, чтобы остановить мужчину, но Себастьян жестом приказал им не двигаться.
– Славный вечерок, – произнес незнакомец, и лицо его сморщилось в улыбке.
На вид лет тридцати, он обладал широкими плечами и развязностью манер, напомнившей Себастьяну секретных агентов, которых ему случалось встречать во время службы в армии.
Будто невзначай, он опустил руку в карман и коснулся гладкой деревянной поверхности пистолета.
– Почему же вы в таком случае в пальто? – спросил он.
Теперь в улыбке обнажились и зубы незнакомца.
– Вы и сами знаете почему.
Себастьян отметил, что речь его не кажется ни простонародной, ни слишком уж аристократичной.
Стараясь не делать быстрых движений, Себастьян вынул оружие из кармана и опустил ладонь, сжимавшую его, вдоль тела, одновременно стараясь следить за тем, чтобы между ним и незнакомцем в мягкой шляпе оставалось достаточное расстояние.
– Что вы хотите?
На мгновение взгляд незнакомца скользнул вниз, на пистолет, но выражение его лица не изменилось.
– Пришел дать вам дружеский совет.
– Совет?
– Ну да. Меня для того и наняли. Предупредить вас кое о чем. Сами знаете, как это делается. Дохлая кошка на пороге у вашей двери. Кирпич, запущенный ночью в ваше окно. Но я сказал себе: «К чему эти дурацкие игры? Если требуется джентльмену что-то разъяснить, почему не сказать просто?»
– Ваш совет.
– Вот и правильно. – Незнакомец в пальто поднял руку к лицу и почесал нос – Видите ли, вы задаете слишком много вопросов. Один джентльмен хочет попросить вас не делать этого.
– Вы имеете в виду вопросы относительно Барклея Кармайкла и Доминика Стентона?
– Тоже правильно. – Незнакомец опять улыбнулся. – Видите? Я же говорил, что вы поймете.
– Кто вас нанял? Сэр Хамфри Кармайкл или лорд Стентон?
Улыбка растаяла.
– Ну вот. Опять расспрашиваете. Это плохо, вы помните?
Происходящее стало раздражать Себастьяна.
– Между прочим, а кто вы сами?
– Неважно, как мое имя. Меня наняли, и все тут.
– Для того, чтобы вы дали мне совет.
– Скажем так.
– А если я ему не последую?
Теперь и следа прежней улыбки на лице незнакомца не было.
– Глупо будет с вашей стороны.
Себастьян дал знак лакею, и тот мгновенно спрыгнул со ступенек экипажа.
– В таком случае дайте небольшой совет и тому, кто нас нанял. Согласны?
Виконт направился к экипажу, мужчина оставался на месте, лишь поворачивая голову, но не отводя взгляда от его лица, когда тот прошел мимо. Правая рука мужчины так и оставалась в кармане, а Себастьян так и не поднял опущенного пистолета.
– Итак, скажите вашему нанимателю, что я не люблю, когда убивают кошек, и серьезно возражаю против того, чтобы в мои окна бросали кирпичи. И если он еще кого-нибудь пошлет ко мне со своими советами, я убью его.
Странное выражение сверкнуло в глазах незнакомца, оно казалось одновременно и предостережением, и обещанием.
– Значит, мы с вами еще встретимся, – пробормотал он и исчез в ночи.
Себастьян сел в углу экипажа, опустив пистолет на колени. Из окон тетушкиного особняка доносились отдаленные звуки музыки, где-то на соседней улице раздался женский смех.
Становится ясно, что его вопросы кого-то пугают. Угрозы, предъявленные ему, не шутка, и человек, посланный для того, чтобы передать их, профессионал.
Наклонившись вперед, Себастьян дал кучеру знак ехать. Разумеется, он не последует совету незнакомца в мягкой шляпе. А это значит, им и впрямь предстоит еще встретиться.
Только тогда уж, Себастьян в том не сомневался, он не увидит, как приближается к нему этот человек.
ГЛАВА 20
Вторник, 17 сентября 1811 года
В ранний час следующего утра Себастьяну был нанесен неожиданный визит. Невзрачный маленький человечек с загорелым лицом изъяснялся с акцентом, который в одно мгновение казался изысканно-аристократичным, а в следующее – уже плебейским, сейчас он словно принадлежал прирожденному французу, а через минуту – испанцу или итальянцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Вытянув руку, он коснулся пальцем щеки Кэт. Не успев совладать с собой, она вздрогнула.
– И если мне еще не удалось убедить вас в пользе нашего сотрудничества, то добавлю одно. Вам стоит подумать над тем, каковы будут для виконта Девлина последствия того, что его любовница оказалась вульгарной французской шпионкой. Если думаете, что вам удалось не впутать его в вашу деятельность, то уверяю, что к тому времени, когда наши люди закончат работу с вами, вы это сделаете.
Взгляд, которым она впилась в Джарвиса, был полон такой холодной бешеной ярости, что заставил его замолчать. Он опустил руку, все еще касавшуюся ее щеки, и отступил на шаг, предусмотрительно стараясь не поворачиваться к мисс Болейн спиной.
– До пятницы, дорогая.
ГЛАВА 18
С добытыми сведениями Том прибежал к хозяину как раз в тот момент, когда виконт переодевался к обеду у себя в гардеробной.
– Узнал что-нибудь интересное? – спросил Себастьян, кивком отпуская лакея Эндрю.
– Ваш Куэйл после того целый день торчал в клубе Сент-Джеймс, а потом отправился домой.
– К жене. Довольно необычно с его стороны. Как думаешь, он догадался, что за ним следят?
– Не, точно не догадался. Хотите, я и завтра похожу за ним?
Себастьян аккуратно пригладил ладонями лацканы и ответил:
– Ладно, походи, утром ты мне не понадобишься. У меня собеседование с кандидатами на должность камердинера. С теми из них, кто выглядит соответствующе.
Том стоял, ковыряя носком ботинка ковер на полу и стараясь принять как можно более невинный вид.
Улыбнувшись про себя, Себастьян взял со стола пистолет с кремневым запалом и сунул его в карман. Огнестрельное оружие, как правило, не являлось деталью вечернего костюма, но ему пришлось брать его с собой, так как светские хлыщи, строившие из себя знатоков бальных правил, считали дурным тоном носить в сапоге нож.
Глаза Тома удивленно расширились.
– Чего это вы, а? Нарвались на неприятности?
– Когда речь идет об убийстве, они всегда возможны.
Генриетта, вдовствующая герцогиня Клейборн, стояла на верхней площадке величественной лестницы своего особняка на Парк-стрит, пальцы ее опущенных рук от негодования сжимались в кулаки. Она продолжала приветствовать входящих гостей и, отметив, что плотный строй их начал редеть, была вынуждена признать, что ее красивый, но своевольный племянник, молодой виконт Девлин, не появился. Слегка отвернув лицо в сторону, она сердито вздохнула.
Стоявший рядом с ней сын, нынешний герцог Клейборн, наклонился к ее уху и спросил:
– Мама, вы же не предполагали, что он и в самом деле явится сегодня?
– Конечно нет. Но это не мешает мне сердиться на него.
В возрасте семидесяти лет леди Генриетта Сен-Сир являлась одним из столпов лондонского высшего света. Красивой она не была никогда, даже в далекой юности, но всегда была очень элегантна. И чертовски умна.
Теперь ей пришлось признаться себе в том, что она допустила небольшую оплошность с этими девочками, дочерью Бислея и молодой Фентон, когда представила их Девлину. Одна и впрямь была слишком уж фривольна, а другая уж очень строга. Но на сегодняшнюю кандидатуру она возлагала серьезные надежды. Леди Джулия, дочь Диллингхэма, восхитительна и очень неглупа, без того, чтобы показаться смертельно скучной. В чем Девлин, без сомнения, убедился бы, если б снизошел до знакомства с нею.
Оставив свой пост наверху лестницы, Генриетта с привычной любезностью опытной хозяйки двинулась через толпу гостей. Она как раз подводила одного из своих молодых гостей к застенчивого вида девушке в муаре цвета слоновой кости, когда вдруг почувствовала взволнованное смятение толпы. Оно на минуту напомнило ей кудахтанье испуганных кур при приближении к курятнику волка.
Обернувшись, она увидела, что по лестнице быстрыми шагами взбегает Девлин.
Традиционный вечерний наряд – панталоны до колен из черного шелка, черный же камзол и шелковый жилет – он носил с той пластичностью, которая делает движения одновременно и небрежными, и изящными. Оказавшись на верхней площадке, Девлин замер, изучая взглядом толпу. Внешностью он нисколько не напоминал мать, разве что высокие скулы унаследовал от нее, а таких странных желтых глаз Генриетте вообще ни у кого не приходилось видеть. Сейчас они при виде нее вспыхнули радостью.
– Тетушка. – Девлин склонился над ее рукой.
Она сильно сжала ручку веера, продолжая смотреть грозно.
– Не думай, пожалуйста, что можешь подкупить меня своей галантностью. Удивлена, что ты вообще соизволил явиться, даже с таким опозданием.
Девлин усмехнулся:
– Я действительно не собирался быть сегодня на балу, тетушка, но мне хотелось расспросить вас кое о чем.
Генриетта почувствовала укол любопытства и мгновенно забыла о своей досаде:
– Расспросить? О чем же?
– Не здесь.
Предложив тетушке руку, Себастьян повлек ее в соседнюю комнату.
– Но у меня гости, – запротестовала она.
В его улыбке промелькнуло что-то волчье.
– В таком случае я приду завтра утром. Пораньше.
Генриетта покорно вздохнула. Было хорошо известно, что она никогда не покидает спальню ранее часа дня.
– Ты просто чудовище. Не знаю, что за чертовщиной ты увлекся на этот раз, но отказываюсь сообщать тебе что-либо, если не пообещаешь протанцевать хоть один танец с леди Джулией.
– С кем?
– С леди Джулией Диллингхэм.
Она ожидала протестов, но племянник только рассмеялся и сказал:
– Справедливая сделка. Хорошо, кадриль. А теперь расскажите мне, пожалуйста, что вам известно о Стентонах и Кармайклах.
Улыбка сбежала с лица Генриетты, и она встревоженным шепотом спросила:
– Что тебе за дело до этих ужасных вещей, которые случились с мальчиками?
– Один из моих друзей обратился ко мне за помощью – Себастьян прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. – Насколько мне известно, сэр Хамфри Кармайкл женат на дочери маркиза Лефаби. А семья Лефаби имеет какое-нибудь отношение к Стентонам?
– Очень отдаленное. – Она опустилась на резной стул и издала легкий вздох. – Он был такой очаровательный юноша, Барклей Кармайкл. Каждая из лондонских невест вздыхала по нему. Какая жалость!
– Значит, тетушка, вы знаете о том, что может связывать эти семьи?
– Отцов или сыновей?
– Безразлично.
Генриетта задумчиво поднесла ноготок к губам.
– Кажется, я припоминаю, что несколько лет назад они оба были замешаны в чем-то. Вот только в чем именно, не скажу точно.
– Скандал какой-нибудь?
– Нет. Уверена, что никакого скандала. Если я верно помню, в этом деле участвовал и Расселл Йейтс.
Брови Девлина удивленно поползли вверх.
– Расселл Йейтс? Становится интересно.
Этот джентльмен – одна из наиболее колоритных фигур в лондонском обществе, потомок знатной семьи, надумавший сколотить себе состояние пиратскими набегами. В свете много болтали о его преступном прошлом, о связях, которые он до сих пор поддерживает с контрабандистами и фритредерами. Но последнее время эти слухи заглушались более пикантными. Рассказы о сексуальных склонностях Расселла Йейтса, несколько порочившие его мужественный образ, принадлежали к числу тех, которые не ведут в женском обществе. Обо всем говорилось лишь намеками, поскольку и для времени регентства, когда порок и грех стали образом жизни, некоторые темы оставались табу. Существовала грань, преступить которую означало не просто подвергнуться остракизму, но и навек стать изгоем общества. Бальный смертный приговор, если хотите.
Генриетта внимательно изучала выражение лица племянника, но не смогла ничего прочесть.
– Тебе знакомы слухи, что бродят о нем?
– Знакомы.
– Считаешь, они имеют… э-э… отношение к погибшим молодым людям?
– Понятия не имею. Во всяком случае, появляется новый угол обзора.
– Это несерьезно. Я ничего не знаю о молодом Стентоне, но никто не подозревал Барклея в отсутствии интереса к женщинам.
Девлин пожал плечами.
Тетушка плотнее сжала губы и раздраженно хмыкнула.
– Гендон сказал мне, что ты занялся расследованием последних убийств. Тебе не кажется, что с твоей стороны это несколько common, Девлин?
На лицо Себастьяна набежала было гримаса недовольства, но в то же мгновение растаяла.
– Несколько? Это ужасно common. Милая тетушка, если вы хоть немного дорожите репутацией леди Джулии, не разрешайте ей танцевать со мной кадриль.
Генриетта рассмеялась и встала.
– Боюсь, что твой совершенно неестественный интерес к убийствам делает тебя еще более привлекательным в глазах девушек, мой дорогой. – Она взяла его под руку. – А теперь нам пора в бальную залу, гадкий ребенок. По-моему, кадриль уже пляшут.
ГЛАВА 19
Кэт задумчиво стояла у окна спальни со скрещенными на груди руками. Шторы были плотно задернуты, в комнате за ее спиной царила темнота. После возгласа ночного стражника, объявившего: «Два часа ночи. Все в спокойствии и благополучии», прошло немало времени, но она еще не ложилась. Так и простояла все время, не сняв даже синего атласного неглиже, состоявшего из пришитых к коротенькой шемизетке просторных штанишек до щиколотки, который обычно надевала дома после вечернего представления.
Не могла заставить себя не смотреть в окно. Едва прикасаясь к краю гардины, чуть отодвинула ее, чтобы выглянуть на улицу. Ночь была необычно ясной, лунные лучи таяли в свете уличного фонаря, на мостовую ложилось неяркое пятно. Она внимательно вглядывалась в тени, ища присутствие соглядатая, намек на движение в спокойствии ночи.
Себастьян отыскал бы его сразу, Кэт понадобилось несколько минут. Она уже почти прекратила поиски, когда тот, кто следил за ней, поднес руки ко рту, как делает человек, прикрывая зевок.
Отпустив гардину, она простояла еще несколько минут не шевелясь, воздух вырывался из груди короткими отрывистыми всхлипами. Питать иллюзии относительно ситуации, в которой она оказалась, нечего. Джарвис был не тем человеком, который станет отпускать пустые угрозы. Он самым серьезным образом предупредил ее о том, что намерен и вправду предпринять. Итак, у нее есть время до пятницы.
Сначала Кэт показалось смешным, что ей дали несколько дней на то, чтобы разузнать имя осведомителя. Но затем она сообразила: агенты Джарвиса, должно быть, следили за нею не один месяц, возможно, это началось в феврале, после бегства Пьерпонта. Со временем Джарвиса стало раздражать, что ему не удается установить личность французского агента, и он решил узнать ее непосредственно от Кэт. Но так как имя ей могло быть неизвестно, он решил дать Кэт некоторое время на то, чтобы она его выяснила.
Прижав к губам кончики пальцев, Кэт отвернулась от окна. Разузнавать имя человека, заброшенного Наполеоном в Лондон, необходимости не было, ибо она знала его прекрасно. Эйден О'Коннелл был ирландцем, которого связывали с французами те же причины, что и Кэт, – борьба за освобождение родины. Прошлым летом он вошел с ней в контакт, надеясь установить такие же прочные связи, что существовали между нею и его предшественником, Леоном Пьерпонтом. Она объявила О'Коннеллу, что выходит из игры. Но от рук Джарвиса ее это не спасло.
Возможности, остававшиеся в ее распоряжении сейчас, были невелики, она сама знает об этом. Можно попытаться бежать, но Джарвис превосходно плетет сети агентуры, и внутренности Кэт сжала судорога ужаса при мысли о том, что сделают с беглянкой его приспешники, если им удастся ее поймать. Она может дождаться пятницы, а затем с благородной отвагой отказаться назвать имя О'Коннелла. Но Джарвис сумеет вырвать у нее признание пыткой. Кэт не сомневалась, что расскажет все, что они захотят услышать, – абсолютно все, даже зная, что и это не спасет ее. Она расскажет…
В конце концов, она может сразу выдать О'Коннелла в надежде, что ей это поможет.
Со стоном Кэт опустилась на пол, обхватив колени, подтянула их к груди. Джарвис не оставил ей реального выхода и потому мог чувствовать себя уверенно. В пятницу она, несомненно, назовет ему имя Эйдена О'Коннелла. Задача только в том, чтобы изобрести способ сделать это на ее условиях. Она не должна обманываться в происходящем. Теперь, когда она попалась в сети, сплетенные Джарвисом, свободы и безопасности ей не видать.
Как не видать их и Девлину.
Покинув бал, устроенный тетушкой Генриеттой, Себастьян сбежал по залитым светом канделябров ступеням и, едва оказавшись на улице, увидел, что неподалеку от его экипажа, опершись на стену дома, стоит неизвестный. Грубое шерстяное пальто, мягкая шляпа, руки глубоко засунуты в карманы. Когда Себастьян двинулся к карете, мужчина отделился от стены и шагнул к нему.
Оба лакея обернулись в ту сторону, чтобы остановить мужчину, но Себастьян жестом приказал им не двигаться.
– Славный вечерок, – произнес незнакомец, и лицо его сморщилось в улыбке.
На вид лет тридцати, он обладал широкими плечами и развязностью манер, напомнившей Себастьяну секретных агентов, которых ему случалось встречать во время службы в армии.
Будто невзначай, он опустил руку в карман и коснулся гладкой деревянной поверхности пистолета.
– Почему же вы в таком случае в пальто? – спросил он.
Теперь в улыбке обнажились и зубы незнакомца.
– Вы и сами знаете почему.
Себастьян отметил, что речь его не кажется ни простонародной, ни слишком уж аристократичной.
Стараясь не делать быстрых движений, Себастьян вынул оружие из кармана и опустил ладонь, сжимавшую его, вдоль тела, одновременно стараясь следить за тем, чтобы между ним и незнакомцем в мягкой шляпе оставалось достаточное расстояние.
– Что вы хотите?
На мгновение взгляд незнакомца скользнул вниз, на пистолет, но выражение его лица не изменилось.
– Пришел дать вам дружеский совет.
– Совет?
– Ну да. Меня для того и наняли. Предупредить вас кое о чем. Сами знаете, как это делается. Дохлая кошка на пороге у вашей двери. Кирпич, запущенный ночью в ваше окно. Но я сказал себе: «К чему эти дурацкие игры? Если требуется джентльмену что-то разъяснить, почему не сказать просто?»
– Ваш совет.
– Вот и правильно. – Незнакомец в пальто поднял руку к лицу и почесал нос – Видите ли, вы задаете слишком много вопросов. Один джентльмен хочет попросить вас не делать этого.
– Вы имеете в виду вопросы относительно Барклея Кармайкла и Доминика Стентона?
– Тоже правильно. – Незнакомец опять улыбнулся. – Видите? Я же говорил, что вы поймете.
– Кто вас нанял? Сэр Хамфри Кармайкл или лорд Стентон?
Улыбка растаяла.
– Ну вот. Опять расспрашиваете. Это плохо, вы помните?
Происходящее стало раздражать Себастьяна.
– Между прочим, а кто вы сами?
– Неважно, как мое имя. Меня наняли, и все тут.
– Для того, чтобы вы дали мне совет.
– Скажем так.
– А если я ему не последую?
Теперь и следа прежней улыбки на лице незнакомца не было.
– Глупо будет с вашей стороны.
Себастьян дал знак лакею, и тот мгновенно спрыгнул со ступенек экипажа.
– В таком случае дайте небольшой совет и тому, кто нас нанял. Согласны?
Виконт направился к экипажу, мужчина оставался на месте, лишь поворачивая голову, но не отводя взгляда от его лица, когда тот прошел мимо. Правая рука мужчины так и оставалась в кармане, а Себастьян так и не поднял опущенного пистолета.
– Итак, скажите вашему нанимателю, что я не люблю, когда убивают кошек, и серьезно возражаю против того, чтобы в мои окна бросали кирпичи. И если он еще кого-нибудь пошлет ко мне со своими советами, я убью его.
Странное выражение сверкнуло в глазах незнакомца, оно казалось одновременно и предостережением, и обещанием.
– Значит, мы с вами еще встретимся, – пробормотал он и исчез в ночи.
Себастьян сел в углу экипажа, опустив пистолет на колени. Из окон тетушкиного особняка доносились отдаленные звуки музыки, где-то на соседней улице раздался женский смех.
Становится ясно, что его вопросы кого-то пугают. Угрозы, предъявленные ему, не шутка, и человек, посланный для того, чтобы передать их, профессионал.
Наклонившись вперед, Себастьян дал кучеру знак ехать. Разумеется, он не последует совету незнакомца в мягкой шляпе. А это значит, им и впрямь предстоит еще встретиться.
Только тогда уж, Себастьян в том не сомневался, он не увидит, как приближается к нему этот человек.
ГЛАВА 20
Вторник, 17 сентября 1811 года
В ранний час следующего утра Себастьяну был нанесен неожиданный визит. Невзрачный маленький человечек с загорелым лицом изъяснялся с акцентом, который в одно мгновение казался изысканно-аристократичным, а в следующее – уже плебейским, сейчас он словно принадлежал прирожденному французу, а через минуту – испанцу или итальянцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28