Органическая связь политики и политологии состоит
в том, что политика не может эффективно функциони-
ровать, не основываясь на политологическом знании.
В то же время политология не может развиваться, не
опираясь на анализ существующей политической прак-
тики. Он необходим, чтобы видеть, как в действительно-
сти функционируют те научные идеи, которые лежат в
основе политики, соответствуют ли они ее результатам.
И наконец, анализ политики дает возможность решить
проблему истинности политологического знания.
Однако органическая связь политики и политологии
не отрицает относительной самостоятельности политоло-
гии, благодаря чему она осуществляет прогностическую
функцию, т. е. разрабатывает идеальные планы програм-
мы таких форм политической деятельности, которые вне
и помимо науки возникнуть не могут. И главное, поли-
тология, будучи относительно автономной, может обога-
щаться знанием как бы на собственной основе, минуя
непосредственную политическую практику.
Следует отметить, что неразрывное единство полити-
ки и политологии есть объективное требование, которое
тем не менее не всегда имеет место. Есть все основания
утверждать, что политология возникла значительно поз-
же политики. Отсчет времени возникновения последней,
как известно, идет с момента возникновения государст-
ва. Его деятельность длительное время осуществлялась
путем проб и ошибок и основывалась на здравом смысле,
а не на научном знании. Нельзя сказать, что эта донауч-
ная политика не совершенствовалась. Однако потреб-
ность в более эффективной политике требовала перехода
от чисто опытного, обыденного знания к научному. Воз-
никают различные гипотезы, идеи о государственном
устройстве, политике, власти и т. д. Наибольшее разви-
тие они получили в Древней Греции в учениях Сократа,
Платона, Аристотеля, Гераклита и др. Но эти идеи, хотя
и во многом ценные, все же, с точки зрения глубины и
организационной формы, не составляли науку. Поэто-
му бытующее мнение о том, что политология как наука
возникла 2,5 тыс. лет назад, является известной натяж-
кой. Правильнее говорить о том, что древние мыслители
стояли у истоков зарождения политологии, которая как
блага, которые она давала, обожествили её. Отсюда не
свобода, а власть стала восприниматься как высшая цен-
ность.
. Речь идет не о том, чтобы наложить табу на полити-
ческую власть и отказаться от ее исследования, а о том,
чтобы в зависимости от той роли, которую она играет
в обществе, определить ее место в политической системе.
Считать, что политическая власть является основным
объектом политологии, было бы неверным, тем более
сейчас.
Так что же тогда является объектом политологии?
Отрицая общепринятый тезис <политология - наука
о политике>, т. е. не считая политику объектом полито-
логии, мы все же не рассматриваем политику как нечто,
находящееся за рамками политологии и не имеющее ни-
какого отношения к ней. Напротив, мы исходим из того,
что политика, не будучи объектом политологии, в то же
время является единственным ключом, посредством ко-
торого и возможно выявить данный объект. Эти утвер-
ждения базируются на аксиоматическом принципе тео-
рии познания, который гласит, что объект науки и объект
практики - один и тот же объект. Да иначе и быть не
может, поскольку человек познает тот или иной фрагмент
материального мира для того, чтобы на основе знания
о нем можно было его же преобразовать и приспособить
к удовлетворению своих потребностей. Поэтому, если
политика - это специфический вид социальной практи-
ки, объектом которой являются организационно-управлен-
ческие отношения, складывающиеся между людьми в
процессе их социальной деятельности, что сомнению не
подлежит, то эти организационно-управленческие отно-
шения являются также объектом политологии. Таким
образом, политика и политология - это два вида дея-
тельности, направленные на один и тот же объект. Но,
если политология ставит своей задачей познать орга-
низационно-управленческие отношения, т. е. отразить,
освоить объект идеально, получить знание о нем, то политика исходит из необходимости практического преоб-
разования объекта. Объект политологин очерчивается,
определяется политикой как ее собственный объект. Поли-
тика нуждается в знании тех принципов, правил, зако-
нов, по которым она должна осуществлять организацию
и управление социальной деятельностью, без чего она не
может быть эффективной. Но это знание должна ей дать
политология в результате творческого отражения налич-
ной социальной деятельности. Иначе говоря, политология
лишь тогда может выполнять относительно политики
служебную функцию, выступая ее теоретическим обосно-
ванием, когда ей будут <поставлять> знание о ее же соб-
ственном объекте. Это еще раз подтверждает, что поли-
тология есть наука не о политике, а для политики.
Органическая связь политики и политологии состоит
в том, что политика не может эффективно функциони-
ровать, не основываясь на политологическом знании.
В то же время политология не может развиваться, не
опираясь на анализ существующей политической прак-
тики. Он необходим, чтобы видеть, как в действительно-
сти функционируют те научные идеи, которые лежат в
основе политики, соответствуют ли они ее результатам.
И наконец, анализ политики дает возможность решить
проблему истинности политологического знания.
Однако органическая связь политики и политологии
не отрицает относительной самостоятельности политоло-
гии, благодаря чему она осуществляет прогностическую
функцию, т. е. разрабатывает идеальные планы програм-
мы таких форм политической деятельности, которрые вне
и помимо науки возникнуть не могут. И главное, поли-
тология, будучи относительно автономной, может обога-
щаться знанием как бы на собственной основе, минуя
непосредственную политическую практику.
Следует отметить, что неразрывное единство полити-
ки и политологии есть объективное требование, которое
тем не менее не всегда имеет место. Есть все основания
утверждать, что политология возникла значительно поз-
же политики. Отсчет времени возникновения последней,
как известно, идет с момента возникновения государст-
ва. Его деятельность длительное время осуществлялась
путем проб и ошибок и основывалась на здравом смысле,
а не на научном знании. Нельзя сказать, что эта донауч-
ная политика не совершенствовалась. Однако потреб-
ность в более эффективной политике требовала перехода
от чисто опытного, обыденного знания к научному. Воз-
никают различные гипотезы, идеи о государственном
устройстве, политике, власти и т. д. Наибольшее разви-
тие они получили в Древней Греции в учениях Сократа,
Платона, Аристотеля, Гераклита и др. Но эти идеи, хотя
и во многом ценные, все же, с точки зрения глубины и
организационной формы, не составляли науку. Поэто-
му бытующее мнение о том, что политология как наука
возникла 2,5 тыс. лет назад, является известной натяж-
кой. Правильнее говорить о том, что древние мыслители
Стояли у истоков зарождения политологии, которая как
наука сформировалась в Европе в период зарождения
капитала.
В нашей стране политологии как учебной дисциплины
не было, но это не значит, что не было науки, на кото-
рой основывалась политика. Эту функцию в основном
выполняла теория научного коммунизма как наука о со-
циально-политических закономерностях возникновения,
становления и развития коммунистической ОЭФ. Созда-
ние же советской ассоциации политических наук (САПН)
преследовало скорее пропагандистские, чем научные
цели. Нужно было войти в международную ассоциацию,
продемонстрировать демократам открытость нашего об-
щества и таким образом поднять престиж государства.
Однако ни одной новой идеи, отличной от тех, которые
содержались в марксизме-ленинизме, данная ассоциация
не дала. Зато были получены личные выгоды-публи-
кации, заграничные командировки и т. д. Неразумно в
этой связи считать, что началом возникновения полито-
логии было создание САПН, как и неразумно множество
политических институтов, центров и даже академий, воз-
никших в результате переименования бывших высших
партийных и комсомольских школ, выдавать за бурное
развитие политологии. Дело не в центрах и институтах,
а в новых оригинальных идеях и научных теориях.
Переход от научного коммунизма к политологии яв-
ляется таким же болезненным и трудным, как, скажем,
переход от старых форм хозяйствования к новым. При-
чем этот переход, начавшийся в 1985 г. и продолжающий-
ся в настоящее время, диктовался не социальными по-
требностями в новой теории, а прежде всего необходи-
мостью <спасти> марксизм-ленинизм и его детище -
социализм, придав им иную форму. Поэтому смена вы-
вески сути не меняла. Сейчас, когда наконец всем стало
ясно, что марксистско-ленинская политическая теория
отвергнута практикой, потребность в принципиально но-
вой политической науке встает, как говорится, во весь
рост. Однако о новой науке можно говорить лишь в том
случае, если она будет иметь отличный от прежней по-
литической науки объект.
В этой связи приведенное определение объекта поли-
тологии как организационно-управленческого аспекта
социальной деятельности является хотя и верным, но
ввиду своей абстрактности нуждается в конкретизации и
уточнении. Во-первых, поскольку деятельность человека
всегда есть проявление его воли, то непосредственным
объектом является не деятельность, а волевые побуждения субъектов деятельности. Во-вторых, политолога ин-
тересуют не сами по себе волевые действия субъектов,
а закон, способ их взаимосвязи, т. е. форма организации
социального взаимодействия.
В конечном счете объектом политологии должны
быть принципы и законы взаимосвязи волевых побужде-
ний субъектов совместной деятельности, на основе кото-
рой субъект познания конструирует модель последующей
политической практики.
Таким образом, политология должна отличаться от
предшествующей ей марксистско-ленинской политиче-
ской теории прежде всего объектом. Она должна осно-
вываться на иных принципах и законах. Целью полити-
ческого познания, как правило, является выработка та-
ких форм социальной деятельности, таких структур, 8
рамках которых эта деятельность давала бы максималь-
ный результат. Это возможно при условии, когда форма
деятельности соответствует своему содержанию, т. е. дея-
тельности. Философия, рассматривая диалектическую
связь содержания и формы, не дает критериев соответ-
ствия формы содержанию, она лишь указывает, что та-
кое соответствие имеет место при прогрессивном разви-
тии содержания. Но этого недостаточно. Скажем, при
одном способе организации деятельности рост произво-
дительности труда составляет 5 %, при другом - 200 %.
Но и в том и другом случае формы организации следует
признать эффективными, хотя степень эффективности раз-
ная. Человек, как известно, стремится достичь макси-
мальной эффективности, той меры, за пределами которой
ее рост прекращается. С точки зрения классиков это
возможно при тотальном государственном контроле над
мерой труда и мерой потребления, доведенными до
абсолюта регламентацией всех видов деятельности, под-
чинением их одной цели, а следовательно, и одному
центру.
Подобная форма организации деятельности, по мнению
ее творцов, должна исключать всевозможные диспро-
порции, накладки, стихийность и таким образом обеспе-
чивать максимальную эффективность деятельности. Но
отсутствие желаемого результата свидетельствовало о не-
соответствии заданной формы деятельности самой дея-
тельности. Это противоречие пытались разрешить путем
совершенствования теории, предлагалось обновление мо-
дели деятельности без смены принципов. И вскоре воз-
ник парадокс: чем больше совершенствовалась жесткая
Система организации и управления социальными процес-
сами, тем больше возрастала их дезорганизация, чем
больше усилий прилагали к наведению порядка, тем
больше возникало анархии и беспорядка, чем больше
предлагалось теоретических концепций по выходу из .
кризиса, тем больше он углублялся. Этот процесс про-
должается и сейчас.
Порок существующей формы организации социальной
деятельности заложен в ее исходном принципе (жесткой
однозначной детерминации), который приемлем относи-
тельно неживых и прежде всего технических систем.
Данный принцип несовместим с принципом развития.
Здесь-то и раскрывается причина парадокса. Организа-
ционные формы, которые по идее должны были обеспе-
чивать эффективное развитие (они ведь для этого и со-
здавались), основывались на принципе, не допускающем
никакого развития, так как подавлялась свобода - источ-
ник инициативы и деятельности.
Таким образом, кризис прежней политической теории
и основанной на ней политики не только показал их
непригодность, но и указал ориентир на поиск истинного
объекта политологии, каким является свобода. Тем бо-
лее и мировая практика, и повседневный опыт свидетель-
ствуют, что ограничение свободы всегда ведет к замедле-
нию развития и застою (политика военного коммунизма),
а снятие ограничений, напротив, активизирует социаль-
ную жизнь (нэп), т. е. наибольший эффект в развитии
достигается там, где люди обладают свободой выбора
деятельности и свободой ее осуществления.
Исходя из этого, политология, чтобы обеспечить эф-
фективное развитие общества, должна конструировать
такие идеальные формы взаимодействия социальных
субъектов, которые бы не ограничивали их свободу. Ка-
залось бы, выход найден, но полная свобода есть анар-
хия, которая дает тот же отрицательный результат, что
и полная зависимость, несвобода.
Остается лишь одно - искать золотую середину, .
т. е. такую форму взаимодействия социальных субъектов,
где бы они были и свободны, и зависимы одновременно.
Однако построенные в соответствии с этим требованием
организационные формы еще не гарантируют успеха, так
как неизвестно, каким должно быть их оптимальное со-
отношение. Но социальная потребность в эффективных
формах организации жизнедеятельности четко обозна-
чила объект политологии - отношение свободы и зави-
симости субъектов деятельности - и, кроме того, опре-
делила цель познания: на основе отражения объекта .
воспроизвести в идеальной форме такие количественные
границы свободы и зависимости, такую меру их соответ-
ствия, которые обеспечивали бы наибольшую активность
субъектов деятельности, наилучшим образом способство-
вали бы реализации их интересов. Короче, общество
должно установить, какой степенью свободы и зависимо-
сти могут обладать люди, чтобы общество развивалось
эффективно.
Политики, не дожидаясь теоретического обоснования,
решают этот вопрос по-своему, но, как показывает жизнь,
безрезультатно.
А как должна решать эту сложнейшую задачу поли-
тология? Как ни странно, довольно просто. Меру свобо-
ды и зависимости не нужно изобретать. Она как необ-
ходимость наличествует в деятельности, диктуется по-
требностями самого развития. Известно, что человек
свободно действует до тех пор, пока его действия не
вторгаются в рамки свободы другого, не нарушают эту
свободу. Следовательно, свобода каждого человека име-
ет меру, которая одновременно является и мерой огра-
ничения свободы. Это значит, что воля человека двойст-
венна и противоречива. Она есть воплощение единства,
свободы и зависимости, дозволенного и запрещенного.
Причем в количественном отношении здесь соблюдается
строгое соответствие: с увеличением зависимости умень-
шается свобода, и наоборот. Таким образом, отношение
свободы и зависимости, их мера и есть закон. Его важ-
ность состоит в том, что он фиксирует и закрепляет со-
циальную справедливость, которая является необходи-
мым условием успешного социального развития. Этот
закон выступает одновременно принципом - той первич-
ной, исходной клеточкой, которая должна быть положе-
на в основу разработки всех форм социальной деятель-
ности, начиная с личностного и завершая междугосудар-
ственным уровнем, причем во всех сферах жизнедеятель-
ности - экономике, культуре и т. д.
Итак, принцип, отражающий меру свободы и зависи-
мости, и есть истинный объект политологии. Но его нель-
зя толковать ограничительно. В каждой сфере жизни он
приобретает особенные черты, модифицируется и пред-
стает как специфический закон. Иначе говоря, реальное
бытие данного принципа находит проявление в форме
конкретных законов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59