д. Основная
причина безболезненности подобной эволюции - ив этом
заключается коренное отличие авторитарных режимов от
тоталитарных-наличие определенной сферы граждан-
ского общества, свободной от регламентации со стороны
власти. Это дает шанс образовать в рамках граждан-
ского общества новый стабильный центр и создать пред-
посылки для перехода авторитарной власти (как пра-
вило, находящейся в руках военных) к новой (граждан-
ской) администрации.
Что касается тоталитарного политического режима,
то, пожалуй, более красочную его характеристику, чем
имеющуюся в литературных произведениях Кафки.
Оруэла, Кестлера, Платонова, Солженицына, дать
трудно.
Обобщающей характеристикой тоталитарного режи-
ма в экономической и политической сферах является
тотальное отчуждение народа соответственно от собствен-
ности и от политической власти. Кроме тотального
отчуждения (и как его следствие) при завершенном, до-
веденном до своего предела тоталитарном режиме на-
блюдается поглощение государством (правда, это госу-
дарство особого рода) общества и индивида (включая
быт и интимную жизнь), полное отчуждение граждан от
индивидуальной духовной сферы в результате ее огосу-
дарствления. Исчезает грань между политической и не-
политической сферами жизни, искореняется любая фор-
ма несанкционированной жизнедеятельности. Тоталитар-
ный режим очень просто <решает> проблему большин-
ства и меньшинства: законом карается любое инакомыс-
лие и запрещается любое меньшинство. Формально
существующие общественно-политические организации и
движения тотально регламентированы в своей деятель-
ности. От всех граждан требуется не просто лояльность,
во активное выражение преданности и энтузиазма по
отношению к режиму. Так проявляется присущая тота-
литаризму активная несвобода в отличие от пассивной
несвободы при авторитарном режиме. При этом полити-
ческий субъект (государство, партия, вождь, нация) ста-
новится объектом таких неполитических чувств, как лю-
бовь, обожание и т. д. Как правило, в тоталитарных ре-
жимах нет механизма преемственности власти (по край-
ней мере, законодательно закрепленного), поэтому пе-
реход верховной власти из рук в руки сопровождается
политическими потрясениями, дворцовыми интригами и
закулисной возней .
Тоталитаризму соответствует особый тип сознания
(возникающий, кстати, ранее тоталитарного режима).
Тоталитаризм по определению предполагает господство
всеобщего над индивидуальным, безличного над личным,
всех над одним. Вот почему вождизм как атрибут тота-
литаризма не тождествен монархической власти. Тотали-
таризм не совсем верно отождествлять и с всевластием
госудаоства, (В этом случае он просто смешивается е
этатизмом, причем не учитывается тот факт, что возмо-
жен правовой этатизм-установка на правовое государ-
ство.) Тоталитаризм-особый вид этатизма, ибо подра-
зумевает тождество партии и государства, поглощение
партией (разумеется, это не партия парламентского типа)
государства. Иначе говоря, тоталитаризм выступает как
кризис государства, как кризис традиций государствен-
ных институтов власти, как кризис самой идеи государ-
ственности.
. присущей тоталитарным режимам монополией нап олитическую и экономическую власть тесно связана и
монополия на информацию: и все средства массовой ин-
формации, и само ее содержание, и дозирование для об-
щества берутся под строгий контроль. Сохранение и уп-
рочение режима невозможно без насилия. Поэтому для
тоталитарных режимов характерно применение террора
как средства внутренней политики. Столь же характер-
ны для них и тенденция к милитаризации общества, на-
гнетание психоза по поводу происков врагов, формиро-
вание ситуации <осажденной крепости>, что политически
связано с террором и военной агрессивностью во внеш-
ней политике.
Но, наверное, наиболее характерно> чертой тоталитарных режимов является их идеократичность (в букв.
переводе-<власть идей>), вне зависимости от конкрет-
ного содержания этой идеи (национал-социалистическая,
коммунистическая, религиозная). Сами идеология, при-
сущая тоталитарным режимам, ставит своей целью леги-
тимацию их права на существование и претендует не
только на охват всех без исключения сфер жизни, но и на
то, что является полным воплощением истины, а пото-
му-общеобязательна.<Тоталитарная идеология> от-
рицает прошлое и настоящее во имя будущего и в этом
смысле служит классическим примером утопизма. Ее
приверженцы постулируют необходимость и осуществи-
мость тотального переустройства общества, отмену всех
(или большинства) прежних ценностей и замену их но-
выми. Они ратуют за создание <нового человека>, инте-
ресы и свободы которого подчинены интересам государ-
ства-партии. И весьма преуспевают в формировании особого типа людей чтобы убедиться в этом, достаточно
взглянуть в лица подданных С. Хусейна или Ф. Кастро,
демонстрирующих свою преданность вождю, достаточно
вспомнить себя вчерашних.
Искомое общественное устройство провозглашается
высшей формой демократии, обоснованность прихода ре-
жима к власти (вне зависимости от того, как это было
фактически) объявляется осуществлением воли народа,
а свое настоящее и будущее существование режим утвер-
ждает, аппелируя к этой <высшей форме демократии>
как благу народа. Тоталитарная идеология, если она не
является изначально религиозной, становится некоей ква-
зирелигией, объектом веры, неподсудным (как и ее твор-
цы и проводники в жизнь) для критики и рационального
анализа.
(Примеров тоталитарных политических режимов, опи-
рающихся на различные идеологические концепции,
XX век дает предостаточно: сталинизм (в СССР и дру-
гих <социалистических> странах, сегодня - в Северной
Корее, на Кубе), фашизм (прежде всего в Германии и
Италии), исламский фундаментализм (Иран), гибрид
социализма и ислама (Ливия, ИракК/Однако, пожалуй,
для диалога на лекции и детального обсуждения на семи-
наре наиболее интересным является сопоставление ста-
линизма и немецкого фашизма как разновидностей тота-
литаризма. Общего у них, и это признается сегодня почтя
всеми, действительно много, вплоть до чисто внешних
деталей. Труднее разобраться с различиями. Как пра-
вило, называют два-три отличия: характер прихода
к власти (выборы - насилие), конкретное содержание
идеологий (националистическо-расистская-классово-
коммунистическая) и т. п. Но не являются ли различия
сталинизма и фашизма гораздо более глубокими? Заду-
маться об этом заставляет один факт, подмеченный вен-
герским кинокритиком А. Силади В кинематографе
30-40-х гг. (советском и немецком) широко представ-
лены образы соответственно Сталина и Гитлера. Это
естественно. Но случайно ли, что образ Сталина - это
преимущественно художественный образ (т. е. Сталина
на экране, как правило, играет актер), а Гитлер, прак-
тически отсутствуя в художественном кино, часто появ-
ляется именно в документальных кадрах? Ответы могут
быть разными, например, этот факт можно объяснить не-
достатками внешности и речи Сталина. Но истинная при- ;
чина, думается, заключается в двух в корне различных
социокультурных подпочвах немецкого фашизма и совет-
ского сталинизма. Первый-раковая опухоль, крайне
кризисное проявление на теле западноевропейской рыночно-демократической традиции. Коммунистический тоталитаризм в России - явление совершенно иного порядка,
. связанное с особенностями российского развития с его
традиционализмом, мессианством (мессианским духом)
и столкновением европейского и восточного. Гитлер,
фигурально выражаясь,-одно из явлений массовой <ры-
ночной> культуры, он появляется как рыночная звезда
(сродни голливудским), <сделанная> политическим рын-
ком. Сталин же-это совершенно другое, скорее, соб-
ственно религиозное явление. Он бог или, как минимум,
сын бога. Его можно нарисовать, изобразить, сыграть
в кино, но нельзя стать рядом с ним, на один с ним уро-
вень. Это говорит о совершенно разной природе культов
Гитлера и Сталина, о принципиальных отличиях <куль-
тового сознания> в фашистской Германии и СССР. Если
второе-своего рода религиозный фанатизм, то пер
вое - реализация того, что Э. Фромм называет автори-
тарным характером3. Другими словами, если <тотали-
тарное сознание> фашистской Германии - это способ
бегства от свободы, то советское <тоталитарное созна-
ние> - сознание, еще не знавшее свободы, не воспринимающее ее как ценность.
Из разграничения различных видов тоталитарных ре-
жимов следует, может быть, самый важный для нас сего-
дня вывод: видовые особенности определенного режима,
несомненно, не должны упускаться из поля зрения при
анализе проблем демонтажа тоталитарного режима,
перехода от тоталитаризма к демократии.
12[Говоря о переходе от тоталитаризма к демократии,
необходимо отметить, что история не знает примеров по-
добной трансформации политического режима прямым
и непосредственным образом. Такого рода эволюция осу-
ществлялась через достаточно длительный переходный
этап, для которого характерен режим авторитарного типа.
Из того общего правила, что эволюция от тоталитаризма
к демократии прямо и мгновенно практически нигде не
происходила и едва ли произойдет, есть, может быть,
лишь одно исключение-бывшая ГДР, но природа ее
эволюции понятна - объединение двух немецких госу-
дарств, и вряд ли это исключение опровергает само пра-
вило.
Итак, эволюционировать в направлении к демократи-
ческому режиму может именно авторитаризм, что неодно-
кратно подчеркивали известные политологи (см., напр.,
работы И. Клямкина и А. Миграняна). Причина этого
такова.
Тоталитарный режим в конце концов сам себя тол-
кает к гибели, рано или поздно обнаруживает свою не
эффективность, нецелесообразность, несоответствие чело-
веческой природе, В каких бы конкретных формах распад
дряхлеющего тоталитарного режима ни происходил, он
предполагает высвобождение из-под тотального контро-
ля и регламентации какой-либо сферы общественной жиз-
ни: экономической, духовной, социально-политической,
где и начинают формироваться зачатки, элементы и струк-
туры гражданского общества, причем приоритет отдается
общечеловеческим, демократическим нормам и ценно-
стям. Тем самым предопределяется превращение режима
И авторитарный, что, как правило, сопровождается сменой политического руководства и курса. Далее, под воздействием различных конкретно-исторических факторов
он может эволюционировать в направлении демократи-
ческого режима или наоборот (в соответствий со свой-
ством авторитарной власти стремиться к собственному,
усилению), в конечном счете вновь привести к тоталита-
ризму. -Кстати, именно этот, второй -случай имел место
в ходе развития жестко-авторитарного режима в годы
нэпа. В определенном смысле нэп был обречен на гибель,
ибо режим не предполагал разрешения противоречия
- между экономическим (многообразие форм собственности
и хозяйствования) и политическим (усиление монопар-
тийной диктатуры, искоренение всякого плюрализма, на-
чиная с запрета на Х съезде РКП (б) фракций) .
Если тот факт, что политический режим СССР вплоть-
до начала 50-х гг. представлял собой классический обра-
зец тоталитаризма, не вызывает принципиальных разно-
гласий у большинства специалистов, то относительно по-
следующего отрезка советской истории наблюдается го-
раздо больший разброс мнений и оценок. К примеру,
А. Миграиян считает, что с конца 50-х гг. политический
режим в СССР становится авторитарным, и в подтверж-
дение данного тезиса приводит мысль о начавшейся хру-
щевской <оттепели> и, следовательно, раскрепощении ду-
ховной сферы, где и возникают зачатки отношений и цен-
ностей, присущих гражданскому обществу. Эта точка
зрения не бесспорна. Скорее саму <оттепель> можно охарактеризовать как проявление кризиса, внутренней анта-
гонистичности, как признак упадка тоталитарного режи-
ма, а не свидетельство его конца. Не случайно же <хру-
щевская> демократизация оказалась так легко свернута.
Во-первых, эта <оттепель> носила относительный харак-
тер, принципиально не затрагивала фундамент, саму
идеократичность режима: во-вторых, с учетом того, что
.основной мишенью для критики стала фигура прежнего
<вождя - Сталина, а не сам режим, ее даже можно истол-
ковать как классический атрибут тоталитаризма при пе-
реходе власти из одних рук в другие. Поскольку тотали-
таризм, как уже отмечалось, не имеет механизма преем-
ственности власти, то ее смена чревата политическими
потрясениями, дворцовыми переворотами и избранием .прежнего лидера на роль <козла отпущения>. Вряд ли
можно приводить в качестве примеров свободы в духов-
ной сфере и <кухонные разговоры> времен застоя. Ибо,
до сути, речь идет о трагикомическом, фарсовом харак-
тере умирающего тоталитаризма <эпохи застоя>, где <ку-
понная> свобода-не что иное, как пародия на неле
гальную свободу в духовной сфере. Собственно же неле-
гальная духовная свобода жестоко преследовалась ре-
жимом с помощью уголовного кодекса, карательной пси-
хиатрии и др. Не случайно 60-80-е гг. дали совершенно
новый феномен - движение диссидентов. Но убедитель-
ным доказательством того, что <эпоха застоя> - это хоть
и агонизирующий, но тоталитаризм, а не авторитаризм,
является период правления Андропова, которому менее
года понадобилось, чтобы вспомнить идею <укрепления
дисциплины> и начать проводить облавы на улицах, в па-
рикмахерских и магазинах в поисках отлынивающих от
работы, чтобы вплотную подвести общество вновь к тем
мрачным страницам истории, которые, казалось, давно
уже перевернуты.
Авторитарным: политический режим в СССР стал
даже не в 1985 г., а позже - примерно с 1989 г. За точку
отсчета можно взять выборы народных депутатов СССР
и первый их съезд. Несомненно, что речь идет не просто
об авторитарном, а о жестко-авторитарном режиме, хотя
к 1991 г. эта жесткость существенно ослабевает. Показа-
тельно в этом смысле изменение отношения (и со стороны.
властей, и в обществе в целом) к частной собственности
и рынку, свободе мнений, политическому плюрализму,
принципу разделения властей, защите прав меньшинств
и т. д.
Ослабление жестко-авторитарного режима носило не
типичный, общепринятый характер сознательного осво-
бождения различных сфер жизни и сознательного же со-
зидания в них элементов гражданского общества, чем
и детерминировалось бы движение к демократическому
политическому режиму. Ослабление режима происходило
за счет постоянных уступок давлению <снизу> (начав-
шихся как раз в 1988-]989 гг., а не с 1985 г., когда была
провозглашена новая <революция сверху>), на которые
правящие структуры вынуждены были пойти, ибо поло-
жение в стране существенно осложнялось крайним, кри-
зисным обострением многих проблем. Причем эти проб-
лемы преимущественно были <наследственные>, но счет
по- ним предъявлялся к реальной власти,
В частности, начавшееся разложение имперской струк-
туры СССР оказалось сопряженным с обострением меж-
национальных проблем (о чем более подробно пойдет
речь в специальной теме), кризис государственно-адми-
нистративного управления экономикой завершился ее
крахом, до предела обострились продовольственная и жи-
лищная проблемы, финансовый кризис, явственно обо-
значились трудности <расчленения> законодательной и
исполнительной власти, возникшие вследствие <мертвого>
срастания партийных структур с той и другой и т. п.
В ходе нараставшего давления <снизу> обнаружилось,
что демократия в СССР не свободна от тяготения к ми-
тинговой и даже охлократической форме. Примеров
можно привести много: от попыток добиться тех или иных
политических решений с помощью митингов, демонстра-
ций, голодовок и т. д. до бурного <парада суверените-
тов>, доходящих до абсурда, до объявлений о верховен-
стве решений какого-нибудь сельсовета над государствен-
ными законами. Данный факт и к тому же отсутствие
четко выраженной ориентации на усиление правовых
начал демократии предопределили своеобразную моди-
фикацию жестко-авторитарного режима, обусловили его
превращение в гибрид жестко-авторитарного и попусти-
тельски-демократического режима. Тенденция к станов-
лению этого гибрида особенно проявилась в конце 1990 -
первой половине 1991 г. Сам по себе гибрид жестко-
авторитарного и попустительски-демократического режи-
мов-уникальный и в известном смысле нежизнеспособный феномен, который в таком качестве долго просуществовать не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
причина безболезненности подобной эволюции - ив этом
заключается коренное отличие авторитарных режимов от
тоталитарных-наличие определенной сферы граждан-
ского общества, свободной от регламентации со стороны
власти. Это дает шанс образовать в рамках граждан-
ского общества новый стабильный центр и создать пред-
посылки для перехода авторитарной власти (как пра-
вило, находящейся в руках военных) к новой (граждан-
ской) администрации.
Что касается тоталитарного политического режима,
то, пожалуй, более красочную его характеристику, чем
имеющуюся в литературных произведениях Кафки.
Оруэла, Кестлера, Платонова, Солженицына, дать
трудно.
Обобщающей характеристикой тоталитарного режи-
ма в экономической и политической сферах является
тотальное отчуждение народа соответственно от собствен-
ности и от политической власти. Кроме тотального
отчуждения (и как его следствие) при завершенном, до-
веденном до своего предела тоталитарном режиме на-
блюдается поглощение государством (правда, это госу-
дарство особого рода) общества и индивида (включая
быт и интимную жизнь), полное отчуждение граждан от
индивидуальной духовной сферы в результате ее огосу-
дарствления. Исчезает грань между политической и не-
политической сферами жизни, искореняется любая фор-
ма несанкционированной жизнедеятельности. Тоталитар-
ный режим очень просто <решает> проблему большин-
ства и меньшинства: законом карается любое инакомыс-
лие и запрещается любое меньшинство. Формально
существующие общественно-политические организации и
движения тотально регламентированы в своей деятель-
ности. От всех граждан требуется не просто лояльность,
во активное выражение преданности и энтузиазма по
отношению к режиму. Так проявляется присущая тота-
литаризму активная несвобода в отличие от пассивной
несвободы при авторитарном режиме. При этом полити-
ческий субъект (государство, партия, вождь, нация) ста-
новится объектом таких неполитических чувств, как лю-
бовь, обожание и т. д. Как правило, в тоталитарных ре-
жимах нет механизма преемственности власти (по край-
ней мере, законодательно закрепленного), поэтому пе-
реход верховной власти из рук в руки сопровождается
политическими потрясениями, дворцовыми интригами и
закулисной возней .
Тоталитаризму соответствует особый тип сознания
(возникающий, кстати, ранее тоталитарного режима).
Тоталитаризм по определению предполагает господство
всеобщего над индивидуальным, безличного над личным,
всех над одним. Вот почему вождизм как атрибут тота-
литаризма не тождествен монархической власти. Тотали-
таризм не совсем верно отождествлять и с всевластием
госудаоства, (В этом случае он просто смешивается е
этатизмом, причем не учитывается тот факт, что возмо-
жен правовой этатизм-установка на правовое государ-
ство.) Тоталитаризм-особый вид этатизма, ибо подра-
зумевает тождество партии и государства, поглощение
партией (разумеется, это не партия парламентского типа)
государства. Иначе говоря, тоталитаризм выступает как
кризис государства, как кризис традиций государствен-
ных институтов власти, как кризис самой идеи государ-
ственности.
. присущей тоталитарным режимам монополией нап олитическую и экономическую власть тесно связана и
монополия на информацию: и все средства массовой ин-
формации, и само ее содержание, и дозирование для об-
щества берутся под строгий контроль. Сохранение и уп-
рочение режима невозможно без насилия. Поэтому для
тоталитарных режимов характерно применение террора
как средства внутренней политики. Столь же характер-
ны для них и тенденция к милитаризации общества, на-
гнетание психоза по поводу происков врагов, формиро-
вание ситуации <осажденной крепости>, что политически
связано с террором и военной агрессивностью во внеш-
ней политике.
Но, наверное, наиболее характерно> чертой тоталитарных режимов является их идеократичность (в букв.
переводе-<власть идей>), вне зависимости от конкрет-
ного содержания этой идеи (национал-социалистическая,
коммунистическая, религиозная). Сами идеология, при-
сущая тоталитарным режимам, ставит своей целью леги-
тимацию их права на существование и претендует не
только на охват всех без исключения сфер жизни, но и на
то, что является полным воплощением истины, а пото-
му-общеобязательна.<Тоталитарная идеология> от-
рицает прошлое и настоящее во имя будущего и в этом
смысле служит классическим примером утопизма. Ее
приверженцы постулируют необходимость и осуществи-
мость тотального переустройства общества, отмену всех
(или большинства) прежних ценностей и замену их но-
выми. Они ратуют за создание <нового человека>, инте-
ресы и свободы которого подчинены интересам государ-
ства-партии. И весьма преуспевают в формировании особого типа людей чтобы убедиться в этом, достаточно
взглянуть в лица подданных С. Хусейна или Ф. Кастро,
демонстрирующих свою преданность вождю, достаточно
вспомнить себя вчерашних.
Искомое общественное устройство провозглашается
высшей формой демократии, обоснованность прихода ре-
жима к власти (вне зависимости от того, как это было
фактически) объявляется осуществлением воли народа,
а свое настоящее и будущее существование режим утвер-
ждает, аппелируя к этой <высшей форме демократии>
как благу народа. Тоталитарная идеология, если она не
является изначально религиозной, становится некоей ква-
зирелигией, объектом веры, неподсудным (как и ее твор-
цы и проводники в жизнь) для критики и рационального
анализа.
(Примеров тоталитарных политических режимов, опи-
рающихся на различные идеологические концепции,
XX век дает предостаточно: сталинизм (в СССР и дру-
гих <социалистических> странах, сегодня - в Северной
Корее, на Кубе), фашизм (прежде всего в Германии и
Италии), исламский фундаментализм (Иран), гибрид
социализма и ислама (Ливия, ИракК/Однако, пожалуй,
для диалога на лекции и детального обсуждения на семи-
наре наиболее интересным является сопоставление ста-
линизма и немецкого фашизма как разновидностей тота-
литаризма. Общего у них, и это признается сегодня почтя
всеми, действительно много, вплоть до чисто внешних
деталей. Труднее разобраться с различиями. Как пра-
вило, называют два-три отличия: характер прихода
к власти (выборы - насилие), конкретное содержание
идеологий (националистическо-расистская-классово-
коммунистическая) и т. п. Но не являются ли различия
сталинизма и фашизма гораздо более глубокими? Заду-
маться об этом заставляет один факт, подмеченный вен-
герским кинокритиком А. Силади В кинематографе
30-40-х гг. (советском и немецком) широко представ-
лены образы соответственно Сталина и Гитлера. Это
естественно. Но случайно ли, что образ Сталина - это
преимущественно художественный образ (т. е. Сталина
на экране, как правило, играет актер), а Гитлер, прак-
тически отсутствуя в художественном кино, часто появ-
ляется именно в документальных кадрах? Ответы могут
быть разными, например, этот факт можно объяснить не-
достатками внешности и речи Сталина. Но истинная при- ;
чина, думается, заключается в двух в корне различных
социокультурных подпочвах немецкого фашизма и совет-
ского сталинизма. Первый-раковая опухоль, крайне
кризисное проявление на теле западноевропейской рыночно-демократической традиции. Коммунистический тоталитаризм в России - явление совершенно иного порядка,
. связанное с особенностями российского развития с его
традиционализмом, мессианством (мессианским духом)
и столкновением европейского и восточного. Гитлер,
фигурально выражаясь,-одно из явлений массовой <ры-
ночной> культуры, он появляется как рыночная звезда
(сродни голливудским), <сделанная> политическим рын-
ком. Сталин же-это совершенно другое, скорее, соб-
ственно религиозное явление. Он бог или, как минимум,
сын бога. Его можно нарисовать, изобразить, сыграть
в кино, но нельзя стать рядом с ним, на один с ним уро-
вень. Это говорит о совершенно разной природе культов
Гитлера и Сталина, о принципиальных отличиях <куль-
тового сознания> в фашистской Германии и СССР. Если
второе-своего рода религиозный фанатизм, то пер
вое - реализация того, что Э. Фромм называет автори-
тарным характером3. Другими словами, если <тотали-
тарное сознание> фашистской Германии - это способ
бегства от свободы, то советское <тоталитарное созна-
ние> - сознание, еще не знавшее свободы, не воспринимающее ее как ценность.
Из разграничения различных видов тоталитарных ре-
жимов следует, может быть, самый важный для нас сего-
дня вывод: видовые особенности определенного режима,
несомненно, не должны упускаться из поля зрения при
анализе проблем демонтажа тоталитарного режима,
перехода от тоталитаризма к демократии.
12[Говоря о переходе от тоталитаризма к демократии,
необходимо отметить, что история не знает примеров по-
добной трансформации политического режима прямым
и непосредственным образом. Такого рода эволюция осу-
ществлялась через достаточно длительный переходный
этап, для которого характерен режим авторитарного типа.
Из того общего правила, что эволюция от тоталитаризма
к демократии прямо и мгновенно практически нигде не
происходила и едва ли произойдет, есть, может быть,
лишь одно исключение-бывшая ГДР, но природа ее
эволюции понятна - объединение двух немецких госу-
дарств, и вряд ли это исключение опровергает само пра-
вило.
Итак, эволюционировать в направлении к демократи-
ческому режиму может именно авторитаризм, что неодно-
кратно подчеркивали известные политологи (см., напр.,
работы И. Клямкина и А. Миграняна). Причина этого
такова.
Тоталитарный режим в конце концов сам себя тол-
кает к гибели, рано или поздно обнаруживает свою не
эффективность, нецелесообразность, несоответствие чело-
веческой природе, В каких бы конкретных формах распад
дряхлеющего тоталитарного режима ни происходил, он
предполагает высвобождение из-под тотального контро-
ля и регламентации какой-либо сферы общественной жиз-
ни: экономической, духовной, социально-политической,
где и начинают формироваться зачатки, элементы и струк-
туры гражданского общества, причем приоритет отдается
общечеловеческим, демократическим нормам и ценно-
стям. Тем самым предопределяется превращение режима
И авторитарный, что, как правило, сопровождается сменой политического руководства и курса. Далее, под воздействием различных конкретно-исторических факторов
он может эволюционировать в направлении демократи-
ческого режима или наоборот (в соответствий со свой-
ством авторитарной власти стремиться к собственному,
усилению), в конечном счете вновь привести к тоталита-
ризму. -Кстати, именно этот, второй -случай имел место
в ходе развития жестко-авторитарного режима в годы
нэпа. В определенном смысле нэп был обречен на гибель,
ибо режим не предполагал разрешения противоречия
- между экономическим (многообразие форм собственности
и хозяйствования) и политическим (усиление монопар-
тийной диктатуры, искоренение всякого плюрализма, на-
чиная с запрета на Х съезде РКП (б) фракций) .
Если тот факт, что политический режим СССР вплоть-
до начала 50-х гг. представлял собой классический обра-
зец тоталитаризма, не вызывает принципиальных разно-
гласий у большинства специалистов, то относительно по-
следующего отрезка советской истории наблюдается го-
раздо больший разброс мнений и оценок. К примеру,
А. Миграиян считает, что с конца 50-х гг. политический
режим в СССР становится авторитарным, и в подтверж-
дение данного тезиса приводит мысль о начавшейся хру-
щевской <оттепели> и, следовательно, раскрепощении ду-
ховной сферы, где и возникают зачатки отношений и цен-
ностей, присущих гражданскому обществу. Эта точка
зрения не бесспорна. Скорее саму <оттепель> можно охарактеризовать как проявление кризиса, внутренней анта-
гонистичности, как признак упадка тоталитарного режи-
ма, а не свидетельство его конца. Не случайно же <хру-
щевская> демократизация оказалась так легко свернута.
Во-первых, эта <оттепель> носила относительный харак-
тер, принципиально не затрагивала фундамент, саму
идеократичность режима: во-вторых, с учетом того, что
.основной мишенью для критики стала фигура прежнего
<вождя - Сталина, а не сам режим, ее даже можно истол-
ковать как классический атрибут тоталитаризма при пе-
реходе власти из одних рук в другие. Поскольку тотали-
таризм, как уже отмечалось, не имеет механизма преем-
ственности власти, то ее смена чревата политическими
потрясениями, дворцовыми переворотами и избранием .прежнего лидера на роль <козла отпущения>. Вряд ли
можно приводить в качестве примеров свободы в духов-
ной сфере и <кухонные разговоры> времен застоя. Ибо,
до сути, речь идет о трагикомическом, фарсовом харак-
тере умирающего тоталитаризма <эпохи застоя>, где <ку-
понная> свобода-не что иное, как пародия на неле
гальную свободу в духовной сфере. Собственно же неле-
гальная духовная свобода жестоко преследовалась ре-
жимом с помощью уголовного кодекса, карательной пси-
хиатрии и др. Не случайно 60-80-е гг. дали совершенно
новый феномен - движение диссидентов. Но убедитель-
ным доказательством того, что <эпоха застоя> - это хоть
и агонизирующий, но тоталитаризм, а не авторитаризм,
является период правления Андропова, которому менее
года понадобилось, чтобы вспомнить идею <укрепления
дисциплины> и начать проводить облавы на улицах, в па-
рикмахерских и магазинах в поисках отлынивающих от
работы, чтобы вплотную подвести общество вновь к тем
мрачным страницам истории, которые, казалось, давно
уже перевернуты.
Авторитарным: политический режим в СССР стал
даже не в 1985 г., а позже - примерно с 1989 г. За точку
отсчета можно взять выборы народных депутатов СССР
и первый их съезд. Несомненно, что речь идет не просто
об авторитарном, а о жестко-авторитарном режиме, хотя
к 1991 г. эта жесткость существенно ослабевает. Показа-
тельно в этом смысле изменение отношения (и со стороны.
властей, и в обществе в целом) к частной собственности
и рынку, свободе мнений, политическому плюрализму,
принципу разделения властей, защите прав меньшинств
и т. д.
Ослабление жестко-авторитарного режима носило не
типичный, общепринятый характер сознательного осво-
бождения различных сфер жизни и сознательного же со-
зидания в них элементов гражданского общества, чем
и детерминировалось бы движение к демократическому
политическому режиму. Ослабление режима происходило
за счет постоянных уступок давлению <снизу> (начав-
шихся как раз в 1988-]989 гг., а не с 1985 г., когда была
провозглашена новая <революция сверху>), на которые
правящие структуры вынуждены были пойти, ибо поло-
жение в стране существенно осложнялось крайним, кри-
зисным обострением многих проблем. Причем эти проб-
лемы преимущественно были <наследственные>, но счет
по- ним предъявлялся к реальной власти,
В частности, начавшееся разложение имперской струк-
туры СССР оказалось сопряженным с обострением меж-
национальных проблем (о чем более подробно пойдет
речь в специальной теме), кризис государственно-адми-
нистративного управления экономикой завершился ее
крахом, до предела обострились продовольственная и жи-
лищная проблемы, финансовый кризис, явственно обо-
значились трудности <расчленения> законодательной и
исполнительной власти, возникшие вследствие <мертвого>
срастания партийных структур с той и другой и т. п.
В ходе нараставшего давления <снизу> обнаружилось,
что демократия в СССР не свободна от тяготения к ми-
тинговой и даже охлократической форме. Примеров
можно привести много: от попыток добиться тех или иных
политических решений с помощью митингов, демонстра-
ций, голодовок и т. д. до бурного <парада суверените-
тов>, доходящих до абсурда, до объявлений о верховен-
стве решений какого-нибудь сельсовета над государствен-
ными законами. Данный факт и к тому же отсутствие
четко выраженной ориентации на усиление правовых
начал демократии предопределили своеобразную моди-
фикацию жестко-авторитарного режима, обусловили его
превращение в гибрид жестко-авторитарного и попусти-
тельски-демократического режима. Тенденция к станов-
лению этого гибрида особенно проявилась в конце 1990 -
первой половине 1991 г. Сам по себе гибрид жестко-
авторитарного и попустительски-демократического режи-
мов-уникальный и в известном смысле нежизнеспособный феномен, который в таком качестве долго просуществовать не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59