Я
излагаю, как умею, то, что составляло неизбежное и фатальное
зло нашей профессии во все века и во всех частях света, то, что
делает эту профессию необыкновенно скользкою, исполненною искушений.
Раз только став на точку зрения, что слова - услуги, что этими услугами
торгуют, и что адвокатура есть торговля словом, раз только мы уподобим
эту торговлю всякого рода торговле, - и мы дойдем до филистерства, до
цинизма. Великие дарования упали в грязь, упали среди всеобщего пре-
зрения от такого взгляда на дело. От такого взгляда на дело уже недалеко
до свидетелей от Иверской Божией Матери, которые тоже торгуют лживым
овом. Д измышлять, что видели, слышали, едва ли более постыдно, чем
мьшiлять фальшивые положения и чувства. Вы знаете, господа, что наша
дрпорация всегда боролась с этим филистерским взглядом на обязанности
адвоката и держалась противоположного взгляда, которому и обязана зна-
интельным блестящим почетом, которого достигла, несмотря на нелюбовь
правительства и пинки литературы. Мы полагаем, что как в прошедшем,
и в будущем единственный способ держаться на почетной высоте за-
ключается в том, чтобы строго блюсти, как бы зло, которое я
указал в профессии адвоката, было возможно мень-
ше. возможно слабее, чтобы оно было заключено в
строгие пределы необходимости, чтобы, сверх кодекса уго-
ловного. у нас был особый строгий кодекс приличия нравственных. Каждый
из нас должен быть верен стороне и честен к противнику, наконец, каждый
из нас должен быть прежде всего прямым человеком, а адвокатом только
тогда, когда он перед судом, при исполнении обязанностей своего звания,
когда он говорит как адвокат, что он, так сказать, лицедействует, пред-
ставляет собою не свою персону, а другое лицо, в кожу которого он влез
на несколько времени. Отсюда вывод ясен. Не смеет он ни на минуту
забывать, что то, что позволено ему на суде, как адвокату, не позволено
ему, как человеку, и он делает промах и грубую ошибку, если пускается
адвокатствовать вне естественных пределов своей профессии, если он свои
адвокатские приемы вносит в несвойственную им область, где они являются
как деморализация, как разлагающий элемент>,
Вспоминая, что писал Е. Марков, можно подумать, что он участвовал в
общем собрании присяжных поверенных, в котором один из самых выдающихся
и авторитетнейших членов его убеждал своих товарищей, что по самому су-
ществу своему адвокатская профессия скользка, что именно в сущности ее
таится органическое зло, и что задача сословия может клониться только к
тому, чтобы это зло умалить. В частности, совсем уж непостижимо замечание
И.Д. Спасовича о то, что, <если то, что я излагал на суде, как адвокат, я
вздумал бы за деньги и даже безвозмездно предложить публике в печати, -
скверно>. Как же, с этой точки зрения, Спасович оценивал издание своих
судебных речей, которые и до сих пор служат образцом и школой для нашей
адвокатуры? Но, конечно, эта частность - ничто в сравнении с общим во-
просом: с одной стороны, Совет требует, чтобы в качестве частного лица
присяжный поверенный не совершал поступков, недопустимых для адвоката,
Другой стороны, В.Д. Спасович настаивает, что, выйдя из суда, присяжный
""Рнный должен перестать быть адвокатом, для того, чтобы, по возмож-
ности, локализовать зло, таящееся в профессии адвоката.
183
Совершенно отдельно от всех этих фактов и ни в какое сравнение с
ними не идет выступление М.Ф. Громницкого со статьей <Адвокат об
адвокатах> . Только что забаллотированный на выборах в московский Совет
вместе со своими коллегами, М.Ф. Громницкий выступил с резкими ра-
зоблачениями московского сословия. Он не ставит никакого общего вопроса,
не делает никаких выводов, напротив, он остается, довольствуется изобра-
жением закулисной жизни московской адвокатуры, обвиняя ее в крайней
неаккуратности, в отсутствии у нее каких бы то ни было интересов, кроме
материальных. Выступление Громницкого встретило горячий отпор на стра-
ницах <Журнала Гражданского и Уголовного Права>, выяснившего не-
уместную запальчивость автора, но в Москве статья эта произвела, конечно,
огромное впечатление. Совет потребовал явки Громницкого в заседание
для дачи объяснений, кого из адвокатов он имел в виду в своей статье.
Громницкий отказался дать объяснения, заявив, что трое из состава
нынешнего Совета должны сами хорошо знать, о ком идет речь. После
ухода Громницкого решено было привлечь к дисциплинарной ответствен-
ности Плевако, а Плевако и сам явился в Совет и признал, что при пере-
говорах с одним из обвиняемых по банковскому делу, выразившим желание
пригласить в защитники М.Ф. Громницкого, Ф.Н. Плевако ему заметил,
что <если защиту банковских дельцов нужно уподобить колеснице, запря-
женной хорошими конями, то появление в этой упряжи Громницкого рав-
носильно корове, запряженной вместе с рысаками>. После этого Совет
решил Громницкого к дисциплинарной ответственности не привлекать .
17. РЕЗУЛЬТАТЫ
Положение адвокатуры, таким образом, рисуется весьма тяжелым. Она
не имела никакой опоры и со всех сторон открыта была нападкам. Передовая
пресса отреклась от адвокатуры после того, как, по выражению Щедрина,
<Неделя>, 1875, № 32. - Прим. авт.
<Судебный Вестник>, 1876 г., 13, 20. Фельетоны Е. Маркова тоже сделались предметом
обсуждения со стороны Совета. Поводом послужило заявление в спб. Совет одного присяжного по-
веренного, просившего Совет <избранными им мерами, с общего согласия всей корпорации, попро-
сить г. Маркова и редакцию <Голоса> указать на подобных лиц и их действия и. таким образом,
разоблачить безнравственные поступки таких присяжных поверенных, либо возбудить преследование
против Маркова и газеты>. Совет оставил заявление без последствий, находя, что требование сведении
неудобно, а возбуждение преследования невозможно, за отсутствием конкретных указаний, и что во-
обще возбуждение преследования за неблагоприятные отзывы совершенно несовместно с духом дея-
тельности всего сословия, заинтересованного в свободном обсуждении всех проявлений общественной
жизни, а в том числе и деятельности самого сословия. - Прим. авт.
дура взбунтовалась против опеки печати и пожелала быть незави-
д Д1. ее внушений и контроля. В этом отношении, впрочем, адвокатура
е\яла участь новых судов вообще. Так, Е. Маркову настойчиво ука-
ва\и. что его статьи направлены не столько против адвокатуры, сколько
тив всей судебной реформы. Точно таким же характером отличается
вмените стихотворение Некрасова - <Юбиляры и триумфаторы> -
с известным четверостишием:
И содрав гонорар неумеренный,
Восклицал мой присяжный поверенный:
<Перед вами стоит гражданин
Чище снега альпийских вершин".
Этой характеристике адвоката предшествует невеселая картина нового
суда вообще:
На Литейной такое есть здание,
Где виновного ждет наказание,
А невинен - отпустят домой,
Окативши ушатом помой.
Я там был. Не последнее бедствие,
Доложу вам, судебное следствие -
Юный пристав меня истерзал,
Прокурор, поседевший во бдении,
Так копался в моем поведении,
Что с натуги в истерику впал.
Не щадят ни заслуги, ни звания.
Адвокатам одним только рай:
За лишение прав состояния -
И за то теперь деньги подай.
Такое отношение к судебным учреждениям было тем более опасно, что
оно совершенно извращало всю перспективу государственной жизни. На
это обстоятельство уже тогда указывал <Судебный Вестник>: <Такое су-
ровое отношение общественного мнения и печати к институту присяжных
поверенных, такая строгая цензура была бы относительно безвредна в том
случае, если бы такие отношения к общественной деятельности были обычны
в нашей жизни, и наша печать имела бы возможность с теми же приемами
В черновике зтого стихотворения, как сообшил мне К.И. Чуковский. против приведенных
строк рукой Нркрасова написано: Утин. А между тем, по словам К.К. Арсеньева. <лаже недоброже-
г-.И. \тнна - а их было не мало - не пытались бросить тень на его адвокатскую добросо-
ность. (Вестник Права, 1914. "М" 47). Но. как указано дальше, <в молодые годы его горячность
" \а иногда через край>, и, ПО-ВИДИМОМУ, это и было причиной, что Некрасов обратил на него вни-
н - !!рим авп~[.
относиться к другим отраслям общественной деятельности; но при неимении
этой возможности, едва ли благоразумно направлять стрелы сатиры и цен-
зорскую ферулу на один институт присяжных поверенных>.
То же самое отметил и А.Ф. Кони в своих <Воспоминаниях>: <Наш
новый суд долгое время был единственной отдушиной, в которую неизбежно
и неотвратимо вылетали со свистом и шумом пары повсюду пригнетаемых
общественных вожделений. Это заставляло при каждом выходящем из ряду
деле волноваться все те элементы, которые, не будучи призваны судить,
приходили, однако, в соприкосновении с судом. Понятно, какую роль при
этом могла играть и играла ежедневная печать, отражая на себе это вол-
нение> .
И недаром в одной из своих застольных речей в 1874 г. В.Д. Спасович
по поводу этих не прекращающихся нападок заметил: <богатая наша ли-
тература вполне и донельзя реалистическая. Она дальше конца своего носа
не видит и не допускает, она ничего не постигает, кроме мелкого практи-
ческого интереса> .
Не нужно пояснять, что такое отношение было как нельзя более на руку
реакции, которая все выше поднимала голову и сосредоточивала свои силы
именно на новых судах и, как выше указано, прежде всего на адвокатуре. А
при таком недоброжелательном отношении общественного мнения к адвока-
туре, реакции давали возможность взять ее, так сказать, голыми руками.
Действительно, открытие новых Советов присяжных поверенных было
задержано, и самые чудовищные слухи стали быстро распространяться.
<Несколько времени тому назад, - писал К. К. Арсеньев, - можно было
думать, что этой организации угрожает серьезная опасность; носились слухи
об уничтожении самоуправления, данного присяжным поверенным судеб-
ными уставами, о непосредственном подчинении их суду или даже адми-
нистративной власти. Лучшим опровержением этих слухов послужило от-
крытие, в мае нынешнего года, харьковского Совета присяжных поверенных
и возобновление приостановленного одно время приема в присяжные по-
веренные при провинциальных окружных судах> .
Правда, 6 мая 1874 г. состоялось, наконец, открытие харьковского Со-
вета присяжных поверенных. Но в декабре того же года последовало Вы-
сочайшее повеление о временном приостановлении учреждения Советов
присяжных поверенных и передаче функций Советов Окружным Судам,
ввиду того, что <учрежденные уже Советы присяжных поверенных не оп-
i возложенной на них задачи надзора за охранением достоинства и
яственной чистоты в действиях лиц. принадлежавших к этому сословию>.
Т к утверждает официальный исторический очерк Министерства, но на-
д это соответствовало действительности, можно судить по тому, что
постановленных петербургским Советом за 8 лет определений о мерах
сканий только в одном случае Судебная Палата усилила наказание при-
гцжпому поверенному (вместо выговора определила запрещение отправле-
ния обязанностей в течение трех месяцев), зато в одном случае значительно
смягчила . Едва ли, однако, требуется приведение практических доказа-
тельств, так как из другого официального документа, а именно: из <Журнала
Совещания при Первом Департаменте Министерства Юстиции 1890-
1891 гг.> явствует, что приостановление было вызвано отчасти исключи-
тельными соображениями политического характера, отчасти же неудобст-
вами, связанными с открытием Советов в этих местностях, в которых число
присяжных поверенных было в то время весьма незначительно .
Этим же недоброжелательным отношением к адвокатуре объясняется,
что упоминавшиеся ходатайства Советов об установлении предусмотренного
судебными уставами комплекта, неизменно отклонявшиеся Министерством
Юстиции, получили неожиданное разрешение. Комплект был установлен
законом 25 мая 1874 года, но в него включены и созданные этим законом
частные поверенные.
Из <Журнала Государственного Совета> видно, что оставление наряду
с присяжной адвокатурой прежних ходатаев по делам оправдывалось опа-
сением, высказывавшимся при составлении судебной реформы: <Из имею-
щихся в Министерстве Юстиции единогласных отзывов многих председа-
телей окружных судов и мировых съездов видно, что между ходатаями
этого рода много таких, которые, не понимая основных начал устава и
состязательного процесса, подавали безграмотные прошения, с явным на-
рушением установленных для начатия исков правил, усложняли дела массою
совершенно посторонних обстоятельств, целыми тетрадями письменных от-
зывов и множеством вовсе не идущих к делу документов, возводили на
своих противников обвинения в преступлениях, писали обширные кляузные
жалобы, а между тем не заботились своевременно собрать надлежащие
доказательства, ожидая, что суд сам соберет их, пропускали определенные
Для различных судебных действий сроки и оставляли интересы своих до-
Кони А.Ф. <На жизненном пути>, с. 142. - Прим. авт.
Спасович В.Д. <Застольные речи>, с. 9. - Прим. авт.
Арсеньев К.К. Указ. соч., с. 61. - Прим. авт.
<Исторический очерк Министерства Юстиции>, с. 134. - Прим. авт.
Заимствуем эту ссылку V С.Ф Платонова, <Вестник Гражданского и Уголовного Права>,
кн. с. 48. - Прим. авт.
Труды комиссии И.В, Муравьева. Т. 3. с. 3
Прим. авт.
верителей без всякой защиты. Этим ходатаям были обязаны: судебные
места - массою лишнего труда, который приходилось употреблять на
разрешение неосновательных ходатайств и на чтение напрасно исписанных
листов гербовой бумаги, а общество - возникновением множества дел
самого сомнительного свойства, которые никогда не были бы начаты, если
бы лица эти не уверяли в возможности самых неосновательных претензий
и не вовлекали тем в напрасное сутяжничество. Для таких поверенных
правота иска составляла обстоятельство почти второстепенное, а главною
стороною дела было получение денежного вознаграждения за свой труд.
Деятельность подобных лиц, не пренебрегавших иногда и составлением
подложных документов, служила нередко непреодолимым препятствием
к окончанию дела миром, потому что поверенный наперед уверял своего
клиента в выигрыше дела без всяких уступок. Наконец, часто такой хо-
датай, написав от имени одной стороны просьбу, возбуждающую дело,
являлся на судоговорение в качестве поверенного противной стороны; бы-
вали даже примеры, что частные ходатаи являлись в суд в нетрезвом виде
и дозволяли себе неуместные или оскорбительные выходки>.
Тем не менее, вопрос об упразднении этой адвокатуры и об осу-
ществлении начал, возвещенных Судебными Уставами, не возникал в
Государственном Совете. Правда, Государственный Совет мимоходом
замечает, что число присяжных поверенных оказалось недостаточным.
Но, очевидно, не в этом существенная причина, ибо хотя тут же кон-
статируется, что в столицах и отчасти в городах, где находятся судебные
палаты, институт присяжных поверенных получил надлежащее развитие,
тем не менее и здесь комплект установлен не был. Точно так же оставлено
было без внимания ходатайство петербургского Совета о нераспростра-
нении правил о частных поверенных на помощников присяжных пове-
ренных. В <Журнале Государственного Совета> об этом вообще ни одно-
го слова не упоминается.
Надо, однако, констатировать, что и в данном случае правительство в
значительной мере опиралось на общественное мнение, которое весьма оп-
ределенно продолжало высказываться против адвокатской монополии. В
1873 г. московское юридическое общество на трех заседаниях обсуждало
доклад присяжного поверенного М.ГТ Соловьева: <Что более соответствует
целям правосудия: свободная ли адвокатура, или установленная в виде при-
вилегированной корпорации?> Несмотря на обстоятельную защиту при-
сяжными поверенными принципа привилегированности, юридическое об-
щество признало, что непривилегированная адвокатура при установлении
в законах образовательного ценза и гарантий, обеспечивающих ее незави-
пгть и самостоятельность, наиболее соответствует целям правосудия .
Н и этот взгляд представляет, по-видимому, компромисс. Общественное
рце высказывалось вообще против всяких стеснений в выборе поверен-
д ц на сторону этого взгляда стал <Судебный Вестник>. Когда <Мос-
цдце Ведомости>" по поводу закона о частных поверенных заметили,
что он является прямым результатом несостоявшихся предположений о со-
словии присяжных поверенных и объясняется изменением правительствен-
ных взглядов в неблагоприятную для адвокатуры сторону, то <Судебный
Вестник> горячо восстал против этого, настаивая, что новый закон дает
присяжным поверенным привилегию, о которой они и мечтать не смели, и
что присяжная адвокатура никогда, конечно, не забудет тех услуг, которые
ей оказал нынешний министр юстиции .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
излагаю, как умею, то, что составляло неизбежное и фатальное
зло нашей профессии во все века и во всех частях света, то, что
делает эту профессию необыкновенно скользкою, исполненною искушений.
Раз только став на точку зрения, что слова - услуги, что этими услугами
торгуют, и что адвокатура есть торговля словом, раз только мы уподобим
эту торговлю всякого рода торговле, - и мы дойдем до филистерства, до
цинизма. Великие дарования упали в грязь, упали среди всеобщего пре-
зрения от такого взгляда на дело. От такого взгляда на дело уже недалеко
до свидетелей от Иверской Божией Матери, которые тоже торгуют лживым
овом. Д измышлять, что видели, слышали, едва ли более постыдно, чем
мьшiлять фальшивые положения и чувства. Вы знаете, господа, что наша
дрпорация всегда боролась с этим филистерским взглядом на обязанности
адвоката и держалась противоположного взгляда, которому и обязана зна-
интельным блестящим почетом, которого достигла, несмотря на нелюбовь
правительства и пинки литературы. Мы полагаем, что как в прошедшем,
и в будущем единственный способ держаться на почетной высоте за-
ключается в том, чтобы строго блюсти, как бы зло, которое я
указал в профессии адвоката, было возможно мень-
ше. возможно слабее, чтобы оно было заключено в
строгие пределы необходимости, чтобы, сверх кодекса уго-
ловного. у нас был особый строгий кодекс приличия нравственных. Каждый
из нас должен быть верен стороне и честен к противнику, наконец, каждый
из нас должен быть прежде всего прямым человеком, а адвокатом только
тогда, когда он перед судом, при исполнении обязанностей своего звания,
когда он говорит как адвокат, что он, так сказать, лицедействует, пред-
ставляет собою не свою персону, а другое лицо, в кожу которого он влез
на несколько времени. Отсюда вывод ясен. Не смеет он ни на минуту
забывать, что то, что позволено ему на суде, как адвокату, не позволено
ему, как человеку, и он делает промах и грубую ошибку, если пускается
адвокатствовать вне естественных пределов своей профессии, если он свои
адвокатские приемы вносит в несвойственную им область, где они являются
как деморализация, как разлагающий элемент>,
Вспоминая, что писал Е. Марков, можно подумать, что он участвовал в
общем собрании присяжных поверенных, в котором один из самых выдающихся
и авторитетнейших членов его убеждал своих товарищей, что по самому су-
ществу своему адвокатская профессия скользка, что именно в сущности ее
таится органическое зло, и что задача сословия может клониться только к
тому, чтобы это зло умалить. В частности, совсем уж непостижимо замечание
И.Д. Спасовича о то, что, <если то, что я излагал на суде, как адвокат, я
вздумал бы за деньги и даже безвозмездно предложить публике в печати, -
скверно>. Как же, с этой точки зрения, Спасович оценивал издание своих
судебных речей, которые и до сих пор служат образцом и школой для нашей
адвокатуры? Но, конечно, эта частность - ничто в сравнении с общим во-
просом: с одной стороны, Совет требует, чтобы в качестве частного лица
присяжный поверенный не совершал поступков, недопустимых для адвоката,
Другой стороны, В.Д. Спасович настаивает, что, выйдя из суда, присяжный
""Рнный должен перестать быть адвокатом, для того, чтобы, по возмож-
ности, локализовать зло, таящееся в профессии адвоката.
183
Совершенно отдельно от всех этих фактов и ни в какое сравнение с
ними не идет выступление М.Ф. Громницкого со статьей <Адвокат об
адвокатах> . Только что забаллотированный на выборах в московский Совет
вместе со своими коллегами, М.Ф. Громницкий выступил с резкими ра-
зоблачениями московского сословия. Он не ставит никакого общего вопроса,
не делает никаких выводов, напротив, он остается, довольствуется изобра-
жением закулисной жизни московской адвокатуры, обвиняя ее в крайней
неаккуратности, в отсутствии у нее каких бы то ни было интересов, кроме
материальных. Выступление Громницкого встретило горячий отпор на стра-
ницах <Журнала Гражданского и Уголовного Права>, выяснившего не-
уместную запальчивость автора, но в Москве статья эта произвела, конечно,
огромное впечатление. Совет потребовал явки Громницкого в заседание
для дачи объяснений, кого из адвокатов он имел в виду в своей статье.
Громницкий отказался дать объяснения, заявив, что трое из состава
нынешнего Совета должны сами хорошо знать, о ком идет речь. После
ухода Громницкого решено было привлечь к дисциплинарной ответствен-
ности Плевако, а Плевако и сам явился в Совет и признал, что при пере-
говорах с одним из обвиняемых по банковскому делу, выразившим желание
пригласить в защитники М.Ф. Громницкого, Ф.Н. Плевако ему заметил,
что <если защиту банковских дельцов нужно уподобить колеснице, запря-
женной хорошими конями, то появление в этой упряжи Громницкого рав-
носильно корове, запряженной вместе с рысаками>. После этого Совет
решил Громницкого к дисциплинарной ответственности не привлекать .
17. РЕЗУЛЬТАТЫ
Положение адвокатуры, таким образом, рисуется весьма тяжелым. Она
не имела никакой опоры и со всех сторон открыта была нападкам. Передовая
пресса отреклась от адвокатуры после того, как, по выражению Щедрина,
<Неделя>, 1875, № 32. - Прим. авт.
<Судебный Вестник>, 1876 г., 13, 20. Фельетоны Е. Маркова тоже сделались предметом
обсуждения со стороны Совета. Поводом послужило заявление в спб. Совет одного присяжного по-
веренного, просившего Совет <избранными им мерами, с общего согласия всей корпорации, попро-
сить г. Маркова и редакцию <Голоса> указать на подобных лиц и их действия и. таким образом,
разоблачить безнравственные поступки таких присяжных поверенных, либо возбудить преследование
против Маркова и газеты>. Совет оставил заявление без последствий, находя, что требование сведении
неудобно, а возбуждение преследования невозможно, за отсутствием конкретных указаний, и что во-
обще возбуждение преследования за неблагоприятные отзывы совершенно несовместно с духом дея-
тельности всего сословия, заинтересованного в свободном обсуждении всех проявлений общественной
жизни, а в том числе и деятельности самого сословия. - Прим. авт.
дура взбунтовалась против опеки печати и пожелала быть незави-
д Д1. ее внушений и контроля. В этом отношении, впрочем, адвокатура
е\яла участь новых судов вообще. Так, Е. Маркову настойчиво ука-
ва\и. что его статьи направлены не столько против адвокатуры, сколько
тив всей судебной реформы. Точно таким же характером отличается
вмените стихотворение Некрасова - <Юбиляры и триумфаторы> -
с известным четверостишием:
И содрав гонорар неумеренный,
Восклицал мой присяжный поверенный:
<Перед вами стоит гражданин
Чище снега альпийских вершин".
Этой характеристике адвоката предшествует невеселая картина нового
суда вообще:
На Литейной такое есть здание,
Где виновного ждет наказание,
А невинен - отпустят домой,
Окативши ушатом помой.
Я там был. Не последнее бедствие,
Доложу вам, судебное следствие -
Юный пристав меня истерзал,
Прокурор, поседевший во бдении,
Так копался в моем поведении,
Что с натуги в истерику впал.
Не щадят ни заслуги, ни звания.
Адвокатам одним только рай:
За лишение прав состояния -
И за то теперь деньги подай.
Такое отношение к судебным учреждениям было тем более опасно, что
оно совершенно извращало всю перспективу государственной жизни. На
это обстоятельство уже тогда указывал <Судебный Вестник>: <Такое су-
ровое отношение общественного мнения и печати к институту присяжных
поверенных, такая строгая цензура была бы относительно безвредна в том
случае, если бы такие отношения к общественной деятельности были обычны
в нашей жизни, и наша печать имела бы возможность с теми же приемами
В черновике зтого стихотворения, как сообшил мне К.И. Чуковский. против приведенных
строк рукой Нркрасова написано: Утин. А между тем, по словам К.К. Арсеньева. <лаже недоброже-
г-.И. \тнна - а их было не мало - не пытались бросить тень на его адвокатскую добросо-
ность. (Вестник Права, 1914. "М" 47). Но. как указано дальше, <в молодые годы его горячность
" \а иногда через край>, и, ПО-ВИДИМОМУ, это и было причиной, что Некрасов обратил на него вни-
н - !!рим авп~[.
относиться к другим отраслям общественной деятельности; но при неимении
этой возможности, едва ли благоразумно направлять стрелы сатиры и цен-
зорскую ферулу на один институт присяжных поверенных>.
То же самое отметил и А.Ф. Кони в своих <Воспоминаниях>: <Наш
новый суд долгое время был единственной отдушиной, в которую неизбежно
и неотвратимо вылетали со свистом и шумом пары повсюду пригнетаемых
общественных вожделений. Это заставляло при каждом выходящем из ряду
деле волноваться все те элементы, которые, не будучи призваны судить,
приходили, однако, в соприкосновении с судом. Понятно, какую роль при
этом могла играть и играла ежедневная печать, отражая на себе это вол-
нение> .
И недаром в одной из своих застольных речей в 1874 г. В.Д. Спасович
по поводу этих не прекращающихся нападок заметил: <богатая наша ли-
тература вполне и донельзя реалистическая. Она дальше конца своего носа
не видит и не допускает, она ничего не постигает, кроме мелкого практи-
ческого интереса> .
Не нужно пояснять, что такое отношение было как нельзя более на руку
реакции, которая все выше поднимала голову и сосредоточивала свои силы
именно на новых судах и, как выше указано, прежде всего на адвокатуре. А
при таком недоброжелательном отношении общественного мнения к адвока-
туре, реакции давали возможность взять ее, так сказать, голыми руками.
Действительно, открытие новых Советов присяжных поверенных было
задержано, и самые чудовищные слухи стали быстро распространяться.
<Несколько времени тому назад, - писал К. К. Арсеньев, - можно было
думать, что этой организации угрожает серьезная опасность; носились слухи
об уничтожении самоуправления, данного присяжным поверенным судеб-
ными уставами, о непосредственном подчинении их суду или даже адми-
нистративной власти. Лучшим опровержением этих слухов послужило от-
крытие, в мае нынешнего года, харьковского Совета присяжных поверенных
и возобновление приостановленного одно время приема в присяжные по-
веренные при провинциальных окружных судах> .
Правда, 6 мая 1874 г. состоялось, наконец, открытие харьковского Со-
вета присяжных поверенных. Но в декабре того же года последовало Вы-
сочайшее повеление о временном приостановлении учреждения Советов
присяжных поверенных и передаче функций Советов Окружным Судам,
ввиду того, что <учрежденные уже Советы присяжных поверенных не оп-
i возложенной на них задачи надзора за охранением достоинства и
яственной чистоты в действиях лиц. принадлежавших к этому сословию>.
Т к утверждает официальный исторический очерк Министерства, но на-
д это соответствовало действительности, можно судить по тому, что
постановленных петербургским Советом за 8 лет определений о мерах
сканий только в одном случае Судебная Палата усилила наказание при-
гцжпому поверенному (вместо выговора определила запрещение отправле-
ния обязанностей в течение трех месяцев), зато в одном случае значительно
смягчила . Едва ли, однако, требуется приведение практических доказа-
тельств, так как из другого официального документа, а именно: из <Журнала
Совещания при Первом Департаменте Министерства Юстиции 1890-
1891 гг.> явствует, что приостановление было вызвано отчасти исключи-
тельными соображениями политического характера, отчасти же неудобст-
вами, связанными с открытием Советов в этих местностях, в которых число
присяжных поверенных было в то время весьма незначительно .
Этим же недоброжелательным отношением к адвокатуре объясняется,
что упоминавшиеся ходатайства Советов об установлении предусмотренного
судебными уставами комплекта, неизменно отклонявшиеся Министерством
Юстиции, получили неожиданное разрешение. Комплект был установлен
законом 25 мая 1874 года, но в него включены и созданные этим законом
частные поверенные.
Из <Журнала Государственного Совета> видно, что оставление наряду
с присяжной адвокатурой прежних ходатаев по делам оправдывалось опа-
сением, высказывавшимся при составлении судебной реформы: <Из имею-
щихся в Министерстве Юстиции единогласных отзывов многих председа-
телей окружных судов и мировых съездов видно, что между ходатаями
этого рода много таких, которые, не понимая основных начал устава и
состязательного процесса, подавали безграмотные прошения, с явным на-
рушением установленных для начатия исков правил, усложняли дела массою
совершенно посторонних обстоятельств, целыми тетрадями письменных от-
зывов и множеством вовсе не идущих к делу документов, возводили на
своих противников обвинения в преступлениях, писали обширные кляузные
жалобы, а между тем не заботились своевременно собрать надлежащие
доказательства, ожидая, что суд сам соберет их, пропускали определенные
Для различных судебных действий сроки и оставляли интересы своих до-
Кони А.Ф. <На жизненном пути>, с. 142. - Прим. авт.
Спасович В.Д. <Застольные речи>, с. 9. - Прим. авт.
Арсеньев К.К. Указ. соч., с. 61. - Прим. авт.
<Исторический очерк Министерства Юстиции>, с. 134. - Прим. авт.
Заимствуем эту ссылку V С.Ф Платонова, <Вестник Гражданского и Уголовного Права>,
кн. с. 48. - Прим. авт.
Труды комиссии И.В, Муравьева. Т. 3. с. 3
Прим. авт.
верителей без всякой защиты. Этим ходатаям были обязаны: судебные
места - массою лишнего труда, который приходилось употреблять на
разрешение неосновательных ходатайств и на чтение напрасно исписанных
листов гербовой бумаги, а общество - возникновением множества дел
самого сомнительного свойства, которые никогда не были бы начаты, если
бы лица эти не уверяли в возможности самых неосновательных претензий
и не вовлекали тем в напрасное сутяжничество. Для таких поверенных
правота иска составляла обстоятельство почти второстепенное, а главною
стороною дела было получение денежного вознаграждения за свой труд.
Деятельность подобных лиц, не пренебрегавших иногда и составлением
подложных документов, служила нередко непреодолимым препятствием
к окончанию дела миром, потому что поверенный наперед уверял своего
клиента в выигрыше дела без всяких уступок. Наконец, часто такой хо-
датай, написав от имени одной стороны просьбу, возбуждающую дело,
являлся на судоговорение в качестве поверенного противной стороны; бы-
вали даже примеры, что частные ходатаи являлись в суд в нетрезвом виде
и дозволяли себе неуместные или оскорбительные выходки>.
Тем не менее, вопрос об упразднении этой адвокатуры и об осу-
ществлении начал, возвещенных Судебными Уставами, не возникал в
Государственном Совете. Правда, Государственный Совет мимоходом
замечает, что число присяжных поверенных оказалось недостаточным.
Но, очевидно, не в этом существенная причина, ибо хотя тут же кон-
статируется, что в столицах и отчасти в городах, где находятся судебные
палаты, институт присяжных поверенных получил надлежащее развитие,
тем не менее и здесь комплект установлен не был. Точно так же оставлено
было без внимания ходатайство петербургского Совета о нераспростра-
нении правил о частных поверенных на помощников присяжных пове-
ренных. В <Журнале Государственного Совета> об этом вообще ни одно-
го слова не упоминается.
Надо, однако, констатировать, что и в данном случае правительство в
значительной мере опиралось на общественное мнение, которое весьма оп-
ределенно продолжало высказываться против адвокатской монополии. В
1873 г. московское юридическое общество на трех заседаниях обсуждало
доклад присяжного поверенного М.ГТ Соловьева: <Что более соответствует
целям правосудия: свободная ли адвокатура, или установленная в виде при-
вилегированной корпорации?> Несмотря на обстоятельную защиту при-
сяжными поверенными принципа привилегированности, юридическое об-
щество признало, что непривилегированная адвокатура при установлении
в законах образовательного ценза и гарантий, обеспечивающих ее незави-
пгть и самостоятельность, наиболее соответствует целям правосудия .
Н и этот взгляд представляет, по-видимому, компромисс. Общественное
рце высказывалось вообще против всяких стеснений в выборе поверен-
д ц на сторону этого взгляда стал <Судебный Вестник>. Когда <Мос-
цдце Ведомости>" по поводу закона о частных поверенных заметили,
что он является прямым результатом несостоявшихся предположений о со-
словии присяжных поверенных и объясняется изменением правительствен-
ных взглядов в неблагоприятную для адвокатуры сторону, то <Судебный
Вестник> горячо восстал против этого, настаивая, что новый закон дает
присяжным поверенным привилегию, о которой они и мечтать не смели, и
что присяжная адвокатура никогда, конечно, не забудет тех услуг, которые
ей оказал нынешний министр юстиции .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59