За ним, запахнувшись в свое одеяние, через плечо мужа смотрела Анна.
— В чем дело?
Бэйн бросился вперед, раскинув руки.
— Мама! Папа! — радостно завопил он.
Стефан побледнел, его лицо исказилось от ужаса. Он попятился.
Бэйн вел себя безупречно. В этот момент он обернулся, схватил Хуго за руку и потянул убийцу вперед. Затем ребенок отошел в сторону, с пути смертоносного удара Десницы. Так они и репетировали.
Но Хуго провалил свою роль.
Он собирался умереть. Ему оставалось жить два, может, три вздоха. По крайней мере, на этот раз он умрет быстро. Получит меч в грудь или в горло. Стража не станет возиться с человеком, который собирался убить короля.
— Этот человек спас мне жизнь, папа, — пронзительным голосом проговорил Бэйн. Он повернулся и взял убийцу за руку.
Медленно, неловко Хуго вынул меч. Он высоко занес его, чтобы свет костра блеснул на клинке, предупреждающе зарычал. Затем бросился на Стефана.
Королевские Всадники действовали быстро, не задумываясь. Увидев клинок, услышав крик убийцы, они побросали копья и набросились на него сзади. Капитан выбил ногой меч из руки Хуго, выхватил свой собственный меч и чуть было не подарил Хуго быструю смерть, о которой тот и мечтал, но тут на него прыгнуло что-то странное, пушистое.
Насторожив уши, сверкая глазами, пес следил за происходящим, наслаждаясь радостью. Внезапное движение, крики и суматоха испугали пса. От людей запахло страхом, напряжением и опасностью. Пес пролез вперед. И тут он увидел, как капитан наносит удар Хуго, человеку, которого он считал другом.
Челюсти сомкнулись на правой руке капитана. Пес потащил его вниз. Оба упали. Пес рычал, капитан старался отогнать от себя злобную собаку.
Королевские Всадники крепко держали Хуго. Сержант с мечом в руке бросился вперед, чтобы покончить с убийцей.
— Стой! — прорычал Стефан. Он уже оправился от первого потрясения и узнал Хуго.
Сержант остановился и обернулся к королю. Капитан катался по земле, пес трепал его, словно крысу. Стефан, посмотрев на лицо Хуго, растерянно замер и шагнул вперед.
— Что…
Никто, кроме Хуго, не обращал внимания на Бэйна. А мальчик поднял с земли меч Хуго и побежал к королю, чтобы ударить его в спину.
— Ваше величество, — крикнул Хуго, пытаясь освободиться. Сержант ударил его мечом плашмя по голове. Хуго, оглушенный, обмяк в руках своего стража. Но ему удалось привлечь внимание Анны. Она увидела опасность, но была слишком далеко, чтобы что-нибудь сделать.
— Стефан! — крикнула она.
Бэйн сжимал рукоять обеими маленькими руками.
— Я буду королем! — яростно воскликнул он и со всей силой вонзил меч в спину Стефана.
Король вскрикнул от боли, шагнул вперед. Не веря, он ощупал себя, ощутил на пальцах собственную кровь. Бэйн вырвал клинок. Стефан, пошатнувшись, упал на землю. Анна выбежала из шатра.
Сержант застыл и, не веря глазам своим, уставился на ребенка, стоявшего с окровавленными руками. Бэйн приготовился нанести еще один, смертельный удар. Анна бросилась на тело раненого мужа и закрыла его собой.
Подняв меч, Бэйн бросился на нее.
Но тут тело Бэйна дрогнуло, глаза широко раскрылись. Он выронил меч и обеими руками схватился за горло. Обернулся — медленно, испуганно.
— Мама? — одними губами произнес он, задыхаясь, не в силах говорить.
Из темноты выступила Иридаль. Ее бледное, застывшее лицо было решительным. Она шла ужасающе спокойно и целеустремленно. И странный шипящий шепот раздался в темноте, словно сама ночь вздохнула.
— Мама! — сдавленным голосом произнес Бэйн, опускаясь на колени и умоляюще простирая руки. — Мама, не надо…
— Прости, сын мой, — сказала она. — Прости. Я не могу спасти тебя. Ты сам себя обрек. Я делаю то, что должна.
Иридаль подняла руку.
Бэйн в бессильной ярости посмотрел на нее, затем глаза его закатились, и он рухнул наземь. Маленькое его тело вздрогнуло и замерло.
Никто не пошевелился, не произнес ни слова. Разум пытался понять то, что произошло, осознать это невероятное событие. Пес, сообразив, что опасность минула, оставил капитана в покое. Он подошел к Иридаль и ткнулся ей в руку.
— Я закрывала глаза на то, чем был его отец, — ровным голосом сказала Иридаль. — Я закрывала глаза на то, чем стал Бэйн. Простите. Я никогда не думала, что случится такое. Он… он… мертв?
Солдат, что стоял рядом с Бэйном, опустился на колени и положил руку на грудь ребенка. Поднял взгляд на Иридаль и молча кивнул.
— Так и должно было быть. Так умер ваш собственный ребенок, ваше величество, — со вздохом сказала Иридаль Анне, не сводя с Бэйна глаз. — Малыш не смог дышать разреженным воздухом Верхнего Царства. Я делала, что могла, но бедняжка задохнулся.
Анна сдавленно всхлипнула, отвернулась и закрыла лицо руками. Стефан, с трудом поднявшись на колени, обнял ее. Потрясенный, он с ужасом смотрел на лежавшее на земле тельце.
— Отпустите этого человека, — сказала Иридаль, устремив пустой взгляд на Хуго. — Он не собирался убивать короля.
Королевские Всадники подозрительно и мрачно смотрели на Хуго. Убийца опустил голову. Он не поднимал взгляда. Ему было безразлично, что будет с ним.
— Хуго совершил намеренно неудачную попытку убийства, — сказала им Иридаль. — Этим он хотел открыть вам предательский замысел моего сына… и мне тоже. Ему это удалось, — тихо добавила она.
Капитан, грязный и всклокоченный, но невредимый, поднялся на ноги и вопросительно посмотрел на короля.
— Делайте, как она говорит, капитан, — приказал Стефан, с трудом поднимаясь на ноги, задыхаясь от боли. Он часто дышал. Жена поддерживала его. — Отпустите этого человека. Как только он поднял меч, я понял… — Король попытался шагнуть, но чуть не упал.
— Помогите мне! — крикнула королева Анна, поддерживая его. — Пошлите за Трианом! Король тяжело ранен!
— Ничего страшного, дорогая, — сказал Стефан, пытаясь улыбнуться. — Мне… и похуже… доставалось… — Голова его упала, и он повис на руках жены.
Капитан бросился на помощь к потерявшему сознание королю, но остановился и обернулся в тревоге, услышав голос часового. В свете костра двигалась какая-то тень. Зазвенела сталь. Встревоженные Королевские Всадники вмиг приготовились к бою. Капитан и сержант с обнаженными мечами встали впереди их величеств. Стефан упал на землю, Анна прикрыла его собой.
— Спокойно, — промолвил молодой чародей, возникая из тьмы, — это я, Триан.
Ему было достаточно одного взгляда на Хуго, мертвого ребенка и его мать, чтобы оценить ситуацию. Он не стал тратить время на расспросы, лишь кивнул и взял на себя командование.
— Быстро. Унесите его величество в шатер и опустите полог. Быстрее, чтобы никто больше не увидел!
Капитан с огромным облегчением начал отрывисто раздавать приказы. Телохранители внесли короля в шатер. Сержант опустил полог и сам встал на страже снаружи. Молодой чародей на несколько мгновений задержался, чтобы немного ободрить Анну, затем отправил ее в шатер приготовить горячую воду и повязки.
— А вы, — сказал Триан Королевским Всадникам, — ни слова никому о том, что тут произошло. Жизнью отвечаете.
Солдаты, кивнув, отсалютовали.
— Может, удвоить охрану, ваше магичество? — спросил, посерев лицом, сержант.
— Ни в коем разе, — отрезал Триан. — Все должно быть как обычно, вы поняли? Волк бросается на запах крови. — Он посмотрел на Иридаль, неподвижно стоявшую рядом с телом сына. — А вы потушите этот костер. Укройте тело. Чтобы никто до моего возвращения отсюда не уходил. И ведите себя поделикатнее, — посоветовал он, снова посмотрев на Иридаль.
Анна появилась в проеме шатра, беспокойно высматривая магикуса.
— Триан… — начала было она.
— Иду, ваше величество. Успокойтесь, идите внутрь. Все будет хорошо. — Чародей поспешил в королевский шатер.
— Кто-нибудь, ко мне! — Сержант и стражник, повинуясь приказу Триана, подошли, чтобы накрыть тело Бэйна. — Принесите плащ.
Хуго поднял голову.
— Я позабочусь о нем, — сказал он.
Сержант посмотрел на суровое лицо Хуго, серое, в запекшихся подтеках крови, сочившейся из глубокой, почти до кости, раны на скуле. Его глаз почти не было видно под выдающимися мохнатыми бровями, только огни костров отражались двумя точками пламени, вспыхивая в их темной глубине. Он двинулся наперерез сержанту.
— Отойди, — раздраженно приказал сержант.
— Я сказал, что я позабочусь о нем.
Сержант посмотрел на бледную неподвижную колдунью, на лежавшее у ее ног тельце, затем на мрачного угрюмого убийцу.
— Тогда ступай, — сказал сержант. Наверное, он вздохнул с облегчением. Чем меньше он будет иметь дело с этими одержимыми, тем лучше. — Тебе… еще что-нибудь нужно?
Хуго покачал головой. Повернувшись, он пошел к Иридаль. Пес спокойно сидел рядом с ней. При приближении Хуго он слабо завилял хвостом.
У них за спиной солдаты заливали водой костер. Раздалось шипение, в воздух взвился столб дыма. Тьма окутала их. Сержант и солдаты придвинулись поближе к шатру.
Слабое жемчужное свечение коралита подсвечивало лицо Бэйна. Глаза его были закрыты, пламя неуемного честолюбия и ненависти угасло, и теперь он казался обычным, крепко уснувшим мальчиком, которому снятся обычные дневные шалости. Только обагренные кровью руки рассеивали иллюзию.
Хуго снял свой потрепанный плащ и набросил его на тело Бэйна. Он ничего не говорил. Иридаль не шевельнулась. Солдаты встали по местам, замкнув стальное кольцо, как будто ничего и не произошло. Извне до них доносились отрывки песен — праздник продолжался.
Из шатра вышел Триан. Сложив руки, он быстро подошел туда, где над мертвым одиноко стояли Хуго и Иридаль.
— Его величество будет жить, — сказал чародей.
Хуго фыркнул и прижал запястье к кровоточащей щеке. Иридаль вздрогнула всем телом и подняла взгляд на чародея.
— Рана не опасна, — продолжал Триан. — . Клинок не задел жизненно важных органов, скользнув по ребрам. Король потерял довольно много крови, но он в сознании и спокойно отдыхает. Завтра он посетит церемонию воспевания. А его бледность и медлительность отнесут на счет ночной пирушки и эльфийского вина. Мне нет нужды напоминать вам о том, что все должно остаться в тайне.
Чародей перевел взгляд с одного на другого и облизнул губы. Мельком глянул, на лежавшее на земле укрытое плащом тело и постарался больше туда не смотреть.
— Их величества просят меня выразить вам свою признательность… и сочувствие. Слова не могут выразить…
— Тогда заткнись, — сказал Хуго.
Триан вспыхнул, но сохранил спокойствие.
— Могу я забрать своего сына? — спросила Иридаль. Лицо ее было бледным и холодным.
— Да, леди Иридаль, — мягко ответил Триан. — Так будет лучше всего. Могу ли я спросить, куда…
— В Верхнее Царство. Там я сложу для него погребальный костер. Никто не узнает.
— А вы, Хуго Десница? — Триан перевел взгляд на убийцу и пристально посмотрел на него. — Вы отправитесь вместе с ней?
Казалось, Хуго не знал, ответить или нет. Он снова приложил руку к скуле. Когда он ее отнял, на ней была кровь. Мгновение Хуго невидяще смотрел на нее, затем медленно отер руку о рубаху.
— Нет, — наконец сказал он. — У меня есть договор, который я должен выполнить.
Иридаль вздрогнула и посмотрела на него. Хуго на нее не смотрел. Она тихо вздохнула.
Триан улыбнулся тонкими губами.
— Конечно, другой договор. Насколько я помню, вам еще не уплатили по этому договору. Мне думается, его величество согласится со мной в том, что вы отработали свои деньги. Куда мне их вам выслать?
Хуго наклонился, поднял на руки укрытое плащом тело Бэйна. Из-под грубого покрова бессильно свесилась маленькая окровавленная рука. Иридаль взяла ее, поцеловала и осторожно положила на грудь ребенка.
— Передай Стефану, — сказал Хуго, — чтобы тот отдал эти деньги своей дочери. Это мой подарок ей на приданое.
Глава 42. ВНУТРО, ДРЕВЛИН. Нижнее Царство
Почитай в двадцатый раз за двадцать же минут Лимбек снял очки и протер глаза. Он бросил очки на стол, плюхнулся в кресло и яростно уставился на них. Он сам их сделал. С этими очками на носу он впервые в жизни видел четко — все было в фокусе, ни тебе размытых пятен, ни смазанных очертаний. Лимбек взирал на очки с восхищением (на то, что он мог рассмотреть) и ненавистью.
Лимбек ненавидел их, его от них тошнило. Но без них он не смел сделать и шага. От них у него начинала болеть голова, — сначала боль зарождалась внутри головы за глазами, затем начинало стрелять, словно в голове у него был лепестризингер. И этот лепестризингер включал огромную бухалку, которая начинала ухать у него в черепе, отбивая время.
Но теперь он мог четко видеть своих гномов, видеть их лица, осунувшиеся от голода, искаженные страхом, который рос день ото дня, пока Кикси-винси отказывалась работать, оставаясь молчаливой и неподвижной. И когда Лимбек смотрел сквозь очки на их лица, когда он видел их отчаянье, его охватывала ненависть.
Он ненавидел эльфов, которые сделали с ними это. Он ненавидел эльфов, которые утащили Джарре и теперь угрожали убить ее. Он ненавидел эльфов или кого там еще, кто убил Кикси-винси. И от ненависти ему так сдавливало грудь, что он дышать не мог.
И тогда он начинал замышлять великие и славные войны, произносил перед своим народом прекрасные зажигательные речи… И на некоторое время гномы тоже зажигались ненавистью и забывали о холоде, голоде, страхе и пугающем молчании. Но Лимбек замолкал, и гномы расходились по домам, а там им приходилось слушать плач своих детей.
Затем боль становилась такой сильной, что иногда его тошнило. Когда рвота кончалась, он чувствовал, как его внутренности возвращаются на свои места. Он вспоминал, какой была жизнь до революции, до того, как он начал спрашивать «почему», до того, как он обнаружил бога, который оказался не богом, а Эпло. Лимбек вспоминал Джарре, то, как он тосковал по ней, как она называла его «мечтарь» и дергала его за бороду.
Он понимал, что «почему» — это хороший вопрос.
Но его ответ на это «почему» мог и не оказаться хорошим ответом.
— Слишком много всяких «почему», — пробормотал он самому себе (единственному существу, с которым он сейчас разговаривал, поскольку большинство гномов не любили подолгу бывать с ним. Он не винил их, — ему самому не очень нравилось, когда рядом с ним кто-то был). — А ответов нет. Глупо было спрашивать. Теперь-то я хорошо это понимаю. Я понимаю вещи вроде «Мое! Руки прочь! Дай мне это, или я разнесу тебе башку!» и «Да неужто? Ну, тогда и тебе влетит!».
Он давно уже не был мечтарем.
Лимбек положил голову на стол и мрачно посмотрел сквозь очки с обратной стороны стекол. Возникало любопытное и довольно приятное впечатление, что все отдалялось и уменьшалось. Когда он был мечтарем, он был куда счастливее.
Он вздохнул. Это все Джарре виновата. Почему она выбежала и позволила эльфам себя схватить? Если бы она этого не сделала, он не попал бы в такую переделку. Ему пришлось угрожать разрушить Кикси-винси…
— Чего я все равно не смог бы сделать, — пробормотал он. — Эти геги никогда не смогли бы причинить вреда своей драгоценной машине. Эльфы это знают. И они не приняли моих угроз всерьез. Я… — Лимбек в ужасе замолчал.
Геги. Он назвал свой народ гегами. Свой собственный народ. Как будто бы он смотрел на них с обратной стороны очков, — они были далекими, чужими, маленькими…
— Ох, Джарре! — простонал Лимбек. — Если бы я действительно был мечтарем!
Он сильно и больно дернул себя за бороду, но это все было не то… Джарре дергала его за бороду любя. Когда он был мечтарем, она любила его.
Лимбек схватил очки и шмякнул их о стол, надеясь, что они разобьются. Не вышло. Он близоруко озирался с мрачным видом, отчаянно желая найти какой-нибудь молоток. Только-только он нашарил что-то вроде молотка, на поверку оказавшееся щеткой, как снаружи раздались панические вопли и в дверь бешено заколотили.
— Лимбек, Лимбек! — вопили за дверью. Лимбек узнал голос Лофа.
Налетев на стол, Лимбек ощупью нашел очки и слегка косо нацепил их на нос. И так — с косо надетыми очками и щеткой в руке, распахнул дверь.
— Ну? Что там? Не видишь — я занят! — важным голосом заявил он. В последние дни именно таким манером он отделывался от посетителей.
Но Лоф не обратил на это внимания. Вид у него был несчастный, борода торчала во все стороны, волосы стояли дыбом, сам весь расхристан. Он заламывал руки, а если гном ломает руки, то, значит, дело — дрянь. Он долго не мог заговорить, только тряс головой, ломал руки да подвывал.
Очки Лимбека висели на одном ухе. Он снял их, засунул в карман жилета и ласково потрепал Лофа по плечу.
— Спокойно, старик. Что там стряслось? Лоф, приободрившись, глотнул воздуха и судорожно вздохнул.
— Джарре, — наконец выдавил он. — Там Джарре. Она мертвая. Эльфы ее убили. Я… я в-в-вид-д-ел ее, Лимбек! — уронив голову на руки, Лоф хрипло всхлипнул и разрыдался.
Было тихо. Тишина кругами разошлась от Лимбека, отразилась от стен и снова окутала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50