— Контрабандный товар, — объяснил Хуго. — Эльфийские ткани, эльфийское оружие, эльфийские украшения. Эльфы тут за тем же — покупают людские товары, которые не могут достать на Аристагоне. Травы и снадобья, драконьи зубы и когти note 49 , драконьи шкуры и чешуя для их драккоров.
Для этих людей война — вещь прибыльная, поняла Иридаль. А мир приведет их к экономическому краху. А может, и нет. Ветер фортуны над Клервашной наверняка весьма переменчив. Но Клервашна все равно выживет, как, согласно легенде, крысы пережили Разделение.
Они неторопливо шли по городу. Раз Хуго остановился, чтобы купить стрего для трубки, бутыль вина и чашку воды для Иридаль. Затем они снова пошли. Хуго расчищал себе путь в толпе, крепко придерживая за локоть свою «добычу». Некоторые из прохожих, заметив богатое платье Иридаль, бросали острые вопросительные взгляды на суровое бесстрастное лицо Хуго. Один-другой понимающе подняли брови, скривившись в улыбке. Никто не сказал им ни слова, никто не остановил их. Клервашна не совала нос в чужие дела.
Как и Братство.
— Теперь мы пойдем в крепость? — спросила Иридаль.
Ряды опрятных домиков с двускатными крышами кончились. Они снова были за пределами города. Только несколько детишек попались им па глаза, да и те исчезли.
Хуго зубами вытащил пробку из бутыли, сплюнул на землю.
— Ага. Устали?
Иридаль подняла голову, посмотрела на крепость, что казалась так далеко.
— Я не привыкла ходить. Я боюсь. Может, остановимся и передохнем?
Хуго обдумал предложение, затем коротко кивнул.
— Только недолго, — сказал он, помогая ей сесть на огромный отросток коралита. — Они знают, что мы вышли из города. Они будут ждать нас.
Хуго прикончил вино, зашвырнул бутыль в кусты на краю дороги. Еще немного времени ушло на то, чтобы набить трубку — вытрясти из кисета сушеного грибка, затем зажечь ее с помощью огнива и трута. Раскурив трубку и вдохнув дыма, Хуго перепаковал свой узел, засунул его под мышку и встал.
— Пойдемте-ка лучше. Отдохнете, когда дойдем. Мне надо сделать кое-какие дела.
— Кто такие «они»? — спросила Иридаль, устало поднимаясь на ноги. — Что это за Братство?
— Я принадлежу к нему, — ответил он, стиснув зубами мундштук. — Вы что, не догадываетесь?
— Боюсь, что нет.
— Братство Руки, — сказал он. — Гильдия наемных убийц.
Глава 26. СКУРВАШ. Волкаранские острова, Срединное Царство
Могучая и неприступная крепость Братства возвышалась над островом Скурваш. Она представляла собой группу строений, разраставшуюся по мере увеличения численности Братства и роста его потребностей. Крепость господствовала над окружающим небом и его летными путями, равно как над окрестными землями и единственной извилистой дорогой, ведущей к ней.
Любого приближающегося дракона было видно за тысячу менка, большой военный драккор — за две тысячи. Дорога — единственная на этой гористой земле, поросшей ломкими и временами смертельно опасными харгастовыми деревьями note 50, — проходила по глубоким ущельям и через несколько висячих мостов. Когда они переходили через них, Хуго показал Иридаль, как одним только ударом меча можно отправить и мост, и всех, кто по нему идет, на острые скалы внизу. А если войско все же умудрится добраться до вершины горы, ему придется штурмовать саму крепость — обширное строение, защищаемое отчаянными женщинами и мужчинами, которым нечего терять. Чего же удивляться, что и король Стефан, и император Агах-ран оставили все мысли о штурме крепости — разве что в мечтах.
Братство понимало, что находится в безопасности. Широкая сеть соглядатаев немедленно предупреждала его о любой угрозе еще задолго до того, как она становилась очевидной. Бдительность позволяла Братству жить спокойно и без напряжения. Ворота были нараспашку. Стражники резались в рунные кости и даже не удосужились бросить взгляд на Хуго и Иридаль, когда те прошли через ворота в вымощенный булыжником двор. Дворовые службы по большей части пустовали, но при угрозе нападения их быстро заполнили бы жители Клервашны. Но сейчас, проходя по извилистой дороге, взбиравшейся по пологому склону к главному зданию, Хуго и Иридаль не увидели никого.
Это строение было древнее прочих. Здесь находился капитул Братства, имевшего смелость летать под собственным флагом — кроваво-красным полотнищем с поднятой вверх рукой с открытой ладонью и сложенными вместе пальцами. Входная деревянная дверь с затейливой резьбой, редкость для Ариануса, была прочно закрыта и заперта на засов.
— Ждите здесь, — приказал Хуго . — Никуда не двигайтесь с этого камня.
Иридаль, отупевшая и шатавшаяся от усталости, посмотрела вниз. Она стояла на плоской каменной плите, которая, как она заметила, повнимательнее присмотревшись, отличалась размером и цветом от других плит, которыми была выложена дорожка к дверям.
— Не сходите с этого камня, — снова предупредил Хуго. Он показал на узкую щель между камнями, как раз над дверью. — Оттуда в ваше сердце нацелена стрела. Шаг вправо, шаг влево — и вы мертвы.
Иридаль вздрогнула, посмотрела на узкую щель, сквозь которую ей ничего не было видно — ни признака жизни, ни движения. Однако, судя по тону Хуго, он, несомненно, сказал ей правду. Она осталась стоять на плите в форме руки. Хуго пошел к двери. Он постоял, рассматривая резьбу — руки с раскрытой ладонью и плотно сжатыми пальцами, напоминавшие эмблему на каменной плите.
Их было всего двенадцать. Они располагались по кругу, пальцами к центру.
Выбрав одну, Хуго прижал к резьбе свою собственную ладонь [Эпло изучал Братство и сумел разгадать многие его тайны. В своих записках он высказывал подозрение о том, что резьба на дереве соответствовала некой разновидности ритуального цикла календаря Братства. Член Братства выбирает нужную руку, соответствующую этому циклу, и накрывает ее ладонью. В резьбе проделано маленькое отверстие, сквозь которое в сторожевую комнату проникает солнечный свет. Рука закрывает свет, и таким образом сторож узнает, что пришел тот, кто имеет на это право. Ночью или в пасмурный день к нужной руке подносят свечу или другой источник света, чтобы его было видно сквозь отверстие.
Того, кто совершает при выполнении ритуала ошибку, немедленно убивает лучник, постоянно находящийся в верхнем окне]. Дверь распахнулась.
— Входите, — сказал он Иридаль, делая ей знак подойти. — Теперь безопасно.
Покосившись на верхнее окно, Иридаль торопливо подошла к Хуго. Крепость подавляла ее, наполняла ее душу ужасающим одиночеством и мрачными предчувствиями. Хуго протянул ей руку, и она крепко схватилась за нее.
Холод ее руки и неестественная бледность лица обеспокоили Хуго. Он ободряюще пожал ей руку и мрачно улыбнулся, напоминая о необходимости сохранять спокойствие и держать себя в руках. Иридаль опустила голову, поглубже надвинула капюшон, чтобы скрыть лицо, и вошла вместе с ним в маленькую комнату. Дверь за ними сразу же закрылась, засовы встали на место с грохотом, от которого у Иридаль замерло сердце. После яркого света снаружи Иридаль почти ничего не видела. Хуго стоял на месте, пока не проморгался.
— Сюда, — сказал чей-то бесстрастный голос, прозвучавший, словно шорох очень старого пергамента. Голос шел справа.
Хуго пошел за говорившим, прекрасно понимая, где он находится и куда надо идти. Он крепко держал Иридаль за руку. Она была благодарна ему за это. Тьма давила на нее, лишала присутствия духа. Но так и было задумано. Она напомнила себе, что сама на это напросилась. И следует привыкать к мрачным, жутким местам.
— Хуго Десница, — сказал бесстрастный голос. — Как я рад видеть вас, господин. Вы так давно здесь не бывали.
Они вошли в комнату без окон, освещенную мягким светом светолита, находившегося в фонаре. Сутулый морщинистый старичок мягко и ласково рассматривал Хуго необыкновенно ясными и проницательными глазами.
— Да уж, Старейший, — ответил Хуго, и его суровое лицо осветилось улыбкой. — Я поражен, что ты все еще трудишься. Я-то думал, что ты уже отдыхаешь у камелька.
— Ах, сударь мой, теперь я только этим и занимаюсь, — сказал старик. — От прочих дел я отошел давным-давно, разве только время от времени подаю советы таким, как вы, ежели они об этом просят. Вы тоже были отличным учеником, сударь мой. У вас была точная рука — легкая, чувствительная. Не то что эти деревенщины с неуклюжими лапищами вроде тех, что попались вам сегодня.
Старейший покачал головой, неторопливо перевел глаза с Хуго на Иридаль, так пристально рассматривая ее, что ей показалось, будто он проникает взглядом сквозь ее одежду, а то и сквозь плоть. Затем снова перевел проницательный взгляд на Хуго.
— Простите меня, сударь мой, но я должен задать , вам этот вопрос. Я не стану нарушать правила даже ради вас.
— Конечно, — сказал Хуго и поднял вверх правую руку с открытой ладонью и плотно сжатыми пальцами.
Старейший взял его за руку и пристально рассмотрел ее в свете светолита.
— Благодарю вас, сударь мой, — значительно сказал Старейший. — По какому делу вы пришли?
— Чанг принимает сегодня?
— Да, сударь мой. Надо принять в Братство одного человека. Они проведут обряд, как только пробьет час. Я уверен, что вам будут рады. А каковы будут ваши пожелания насчет вашей гостьи?
— Проводи ее в комнату с камином. Мой разговор с Чанг займет некоторое время. Проследи, чтобы госпожа чувствовала себя уютно, чтобы ей принесли еды и питья, а если захочет, пусть приготовят постель.
— Комнату? — тихо сказал старик. — Или камеру?
— Комнату, — ответил Хуго. — Устрой ее поудобнее. Может, я не скоро вернусь.
Старейший задумчиво рассматривал Иридаль.
— Бьюсь об заклад, она магикус. Конечно, это твоя гостья, Десница, но ты уверен, что к ней не нужно приставить стражу?
— Она не будет использовать свою магию. На чашу весов брошена жизнь, которая для нее дороже ее собственной. Кроме того, — сухо добавил он, — она мой наниматель.
— А, понимаю. — Старейший кивнул и поклонился Иридаль со старомодным изяществом придворного короля Стефана.
— Я сам провожу госпожу в ее комнату, — учтиво сказал старик. — Мне не так часто выпадает такая приятная обязанность. А вы, Хуго Десница, можете идти. Чанг доложили о вашем прибытии.
Хуго хмыкнул. Это его не удивило. Он выбил из трубки пепел и снова набил ее. Засунув трубку в рот, он бросил на Иридаль пустой, мрачный и бессмысленный взгляд, в котором не было и намека на поддержку. Затем повернулся и ушел во мрак.
Старик поднял своей морщинистой рукой фонарь и извинился, что дойдет впереди, поскольку темно, а лестницы в плохом состоянии и иногда по ним опасно ходить. Иридаль тихо попросила его не беспокоиться.
— Вы давно знакомы с Хуго Десницей? — спросила она, чувствуя, что краснеет и изо всех сил пытаясь сделать вид, что вопрос она задала между прочим.
— Больше двадцати лет, — ответил Старейший. — С тех пор как он пришел к нам долговязым юнцом.
Иридаль это удивило. Ей было любопытно, что же это за Братство такое, которое правит всем островом. А Хуго был одним из Братства, причем его явно уважали. Удивительное дело для человека, который отказался от своего пути и добровольно отрекся от мира.
— Вы говорили, что обучали его какому-то мастерству, — сказала она. — А чему вы его учили? — Судя по добродушному и ласковому виду старика, это могла быть музыка.
— Искусству владения ножом, госпожа. Ах, я никогда не видел человека, который владел бы клинком, как Хуго Десница! Я был хорош в этом, но он превзошел меня. Однажды он заколол человека, который сидел рядом с ним в харчевне. Он проделал эту работу так чисто, что этот человек даже не пошевелился и не вскрикнул. Никто не знал, что он мертв, пока на следующее утро его не обнаружили сидящим на том же самом месте, холодным, как стенка. Вся штука в том, что надо знать нужную точку, провести лезвие между ребрами прямо в сердце так, чтобы жертва не успела понять, что ее закололи. Ну, вот мы и пришли, миледи. Хорошая уютная комнатка с прекрасно растопленным камином и кроватью, ежели вам заблагорассудится немного соснуть. Какое вино вам подать к трапезе — красное или белое?
Хуго медленно шел по коридорам крепости, наслаждаясь возвращением в привычную обстановку. Ничто не изменилось — кроме него самого. Потому он и не возвращался, хотя и знал, что его примут с радостью. Его не поняли бы, а он не смог бы объяснить. Кирские монахи тоже не поняли его. Но они и не спрашивали.
Многие члены Братства возвращались сюда, чтобы умереть. Некоторые старики, вроде Старейшего, возвращались сюда, чтобы провести остаток своих дней среди тех, кого считали своей семьей — семьей более крепкой и преданной, чем большинство прочих семейств. Остальные, помоложе, возвращались, чтобы залечить раны — издержки профессии — или умереть от них. В большинстве случаев пациенты выздоравливали. Братство, долго имея дело со смертью, накопило изрядные знания в области обработки ран, нанесенных кинжалами, мечами и стрелами, драконьими зубами и когтями, а также изобрело противоядия от некоторых ядов. Маги Братства были искусны в снятии заклятий, наложенных другими магикусами, снятии чар с проклятых колец, во всякой работе такого рода. Хуго Десница, общаясь с Кирскими монахами, которые всегда имели дело с мертвыми и маги которых создали заклятья против заразы note 51, кое-что у них перенял.
«Я мог бы прийти сюда, — размышлял Хуго, попыхивая трубкой, и с ностальгичестким любопытством разглядывая темные сумрачные коридоры. — Но что бы я им сказал? Что я умираю не от смертельной раны, а от бессмертной?»
Он покачал головой и прибавил шагу. Чанг, как всегда, будет задавать вопросы, вот только теперь Хуго мало на что мог ответить. Но, поскольку он тут по делу, Чанг не станет давить на него. Как и тогда, когда он пришел сюда впервые.
Он поднялся по винтовой лестнице в пустой темный коридор. По обеим его сторонам шли закрытые двери. Одна, в конце, была открыта. Оттуда в коридор проникал свет. Хуго пошел на свет, постоял на пороге, чтобы глаза освоились после темноты.
Внутри находились трое. Двое, мужчина и юноша лет девятнадцати, не были ему знакомы. Третьего, вернее, третью, Хуго прекрасно знал. Она повернулась ему навстречу, не поднимаясь из-за стола, только слегка склонила голову, глядя на него острыми раскосыми глазами, которые видели все, но в них самих не было видно ничего.
— Входи, — сказала она. — Приветствую тебя. Хуго вытряхнул пепел из трубки в коридор и засунул ее в карман своего кожаного жилета.
— Привет тебе, Чанг note 52, — сказал он и вошел в комнату. Он встал перед ней и низко поклонился.
— Привет тебе, Хуго Десница. — Она протянула ему руку.
Он взял ее и поднес к губам. Это позабавило Чанг.
— И ты целуешь эту старую сморщенную клешню?
— Это честь для меня, Чанг, — тепло и искренне сказал Хуго.
Женщина улыбнулась ему. Она была одной из старейших жителей Ариануса, поскольку была эльфийкой и считалась долгожительницей даже среди собственного народа. Лицо ее представляло собой путаницу морщин, кожа туго обтягивала скулы и тонкий крючковатый нос, белый, как слоновая кость. По эльфийскому обычаю она подкрашивала губы, и они изгибались меж морщин маленьким кровавым ручейком. Голова ее была совершенно лысой — волосы ее выпали давным-давно, однако ее гладкий череп был прекрасной формы. Она прекрасно сознавала, как устрашающ взгляд ее ярких глаз, темных на белом как кость лице.
— Некогда принцы бились насмерть ради чести поцеловать эту тогда нежную и гладкую руку, — сказала она.
— Некоторые и сейчас были бы счастливы биться за эту честь, Чанг, — сказал Хуго.
— Да, старина, но уж не ради ее красоты. И все же то, что я имею теперь, гораздо лучше. Я не вернулась бы в прошлое. Сядь по правую руку от меня, Хуго. Ты будешь свидетелем приема этого молодого человека.
Чанг знаком приказала ему взять стул. Хуго только было направился за стулом, как юноша подскочил к нему.
— П-позвольт-те м-мне, с-сударь, — заикаясь, проговорил он и покраснел.
Он поднял тяжелый стул из драгоценного дерева, столь редкого на Арианусе, и поставил его там, где указала Чанг, по правую руку от нее.
— А-а… вы п-правда Хуго Д-десница? — выпалил юноша, поставив стул на пол и попятившись.
— Да, — ответила Чанг. — Мало кто удостаивается чести носить титул Десницы. Может, однажды эта честь выпадет и тебе, юноша, но сейчас перед тобой мастер.
— Я… я не в силах поверить, — заикаясь, произнес охваченный порывом юноша. — Чтобы сам Хуго Десница присутствовал при моем посвящении! Я… — У него не было слов.
Его старший товарищ, которого Хуго не знал, потянул юношу за рукав назад, на место, к столу Чанг. Молодой человек по-юношески неуклюже попятился, по дороге споткнулся.
Хуго ничего не сказал, глянул на Чанг. Уголок ее рта дрогнул, но она пощадила чувства юноши и удержалась .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50