Проще говоря, я все это дело
отслеживаю. Вам надо прогуляться по второму коридору слева.
Только будьте, как это у вас говорят, на стреме.
-- Не на стреме, а на взводе, я и так на нем, дальше некуда. Один
булавочный укол и лопну как цеппелин над Лондоном.-- признался Василий и
помечтал об экстраморфине или хотя бы сутранквиле. Но первый нельзя,
потому что он ослабляет волю при взаимодействии с внутренним
ящером, а второй, при таком-то перенапряжении, просто выключит
централку -- и все, здоровый сон.
По дороге Василию, наверное, пришлось бы преодолеть еще несколько
постов. Или же пасть смертью храбрых и глупых. Но путь вовремя
проторила ракета с российского вертолета. Она прожгла
плазменным шнуром две бронированные двери и серьезно повредила
третью.
Третью Василий добил просто штурмгевером. А когда он вломился в
открытое таким незамысловатым образом помещение, то увидел саблю
Зульфикар. Она стояла на невысоком постаменте посреди
небольшого круглого зала. Несмотря на весь окрестный разнос,
здесь сохранялись глубокая, весьма подозрительная тишина и покой
кладбищенского типа. Сабля, воткнутая в постамент, была
подсвечена лазерными лучами словно экспонат в музее. Кстати, в
этом музее имелось еще два экспоната. На север и юг от
Зульфикар располагались два саркофага. В одном из них покоился
недвижный синтетик. Другой был пустым и напоминал могилу, из
которой вампир ушел на свою работу.
Василий подошел к первому саркофагу. Там лежал человек со вполне
славянской наружностью. Лайф-диагностер и индикаторы на бортиках
саркофага показывали, что его обитатель вполне живой.
Собственно, это сейчас мало интересовало Василия, первым делом он,
конечно же, направился к сабле. Но когда протянул было руку к желанному
предмету, то почувствовал, что надо обернуться. Но еще прежде этого
отпрыгнул. И правильно сделал. В постамент, рядом с которым Василий только
что стоял, празднуя победу, воткнулся стальной штырь.
Теперь уж Василий обернулся и увидел самого натурального
демонического воина. Наверное это был Муртаза Рахимов, объект 14-45-60.
Расстояние до него казалось трудно определимым, он словно приближался, но
тут же становился далеким, словно был просто рисунком на
сдуваемом и раздуваемом воздушном шаре. До него, вроде, и
метров сто порой выходило. Это учитывая, что от одной до другой
стены укладывалось всего семь метров.
Демон-воин как будто скомкал руками кусок пространства, превратив
его в черный исковерканный гравитацией сгусток, который и швырнул в
Василия.
Напуганный ниндзя, естественно, рванулся в сторону, но черная
блямба своим краем захватил его, сразу превратившись в очень
приличный смерч. Он прокрутил Василия как щепку раз тридцать.
Василиск едва освободился, резанув челюстеруками по каналу
пространственной развертки вихря. Тот усох так быстро, что не
успел втащить добычу в точку коллапса, однако швырнул ее в
стенку.
Пока лазутчик-десантник поднимался, пытаясь выхаркать слюни из
дыхательных путей, бодик пищал:
-- Это не по законам физического пространства. Здесь не может быть
смерча высотой в двести метров. Нечестно.
-- Для дураков все нечестно. Кстати, раньше ты был умнее.-- горько
отозвался Василий, который смутно понимал, что демонический воин просто
пошуровал в пространстве своим заднехвостом. Оправившись от потрясения,
ниндзя-программист ствол на Муртазу Рахимова, но тот выкинул
руку вперед и зажал дуло. Выстрел не принес ущерба противнику,
а вот стрелявший ошарашенно смотрел на свою дрожащую ладонь, в
которой остался один приклад.
А затем демон огрел василиска переднехвостом. Отчего
сразу отнялись конечности. Вернее, они как будто были
залиты мгновенно затвердевшим цементом. Василий, имея
кое-какой опыт, быстро уловил, что противник обрубил все его
временнЫе шнуры, вместе с которыми отпали и замедленные, и
ускоренные пространственные каналы. Жгут стягивал оба тела
Василия Самуиловича, если точнее -- высасывал остатки его
времени. Подвергались сдавливанию, сжиманию и выжиманию кишки,
печень, сосуды, мозг, все органы вместе и по отдельности, как у
василиска, так и у человека.
Десантник был уже уверен, что сопротивление совершенно
бесполезно, ибо только увеличивает удовольствие противоположной
стороны. Тьма наступала, свет отступал в точку. Противник
подносил свой ядовитый шип, чтобы нанести удар в сплетение
жизненных нитей.
Обычное же зрение показывало, что враг, выдернув стальной штырь из
саркофага, готовится сделать прокол в сонной артерии гражданина Рютина и
выпустить пять литров крови наружу.
Но когда Василий собрался поникнуть своей кудреватой головушкой,
сетуя на превратности стринговой физики и девятимерного пространства, как
маленькой стрелой промчался Акай и поразил противника в точку уязвимости
под переднехвостом. Отчего тот немного ослабил хватку.
Акай просквозил через твердый сегмент! Так если попробовать?
Уверенность снова расправила человеческие жилы Василия и каналы
василиска. Натужный вдох, отростки всасывают хрональную силу, какую
только можно, (даже стены помещения осыпаются, будто им тысячи лет), и
направляют ее в переднехвост, по дороге едва не сжигая жизненные нити. Тот
отчаянно бурит сегмент, укладывая темпоральный шнур, следом устремляется и
громоздкое драконье тело, пытаясь пробить себе пространственный
канал.
Василия-василиска кругом сдавливало и сплющивало -- сторонний
наблюдатель увидел бы как мужик в просторной камуфляжке просто крошится,
как бисквит. Но конце концов василиск таки-пробурился через
гравитационную твердь и враг превратил в мокрое место лишь кончик
заднехвоста. Однако какая тут радость -- незадачливый ниндзя
отчетливо понимал, что энергетически он крепко отстает от
объекта "Рахимов". И морально- психологически тоже. Саид по
сравнению с этим драконовоином выглядел пэтэушником-недоучкой.
Время на передышку отсутствовало, демон носился вокруг Василия как
ведьма на помеле, то становясь крохотным, размером с осу, то превращаясь в
приличный метеорит. И в любом случае он был опасен, каждое мгновение
угрожая временнЫм шнурам.
Но Акай направил Василия-василиска в заметный лишь ему хрональный
канал, который предстояло еще раздуть в реально-пространственный. Дорога
обвивала три или четыре возвышенности, падала в пропасть, как-то
пробивалась через низинную жижу и загибалась противнику в тыл.
Василиск чуть не лопнул, раз двадцать потерял сознание, когда
растянулся на сотни километров. Надо было сохранять единство тела, всех
жизненных нитей, и еще вдувать пространственную энергию в канал, чтобы тот
не схлопнулся. На поворотах и при падениях Василия мучили не
инерция и ускорение, а крутые резкие преобразования сил, от
которых мысли с чувствами то испарялись, то соударялись.
Однако объект "Рахимов" не успел даже обернуться, когда ему
шарахнули по спинному шву и едва не расшили. Впрочем, крепок был
демонический воин, ударил с полуоборота тремя лапами и откинул
василиска словно кусок мяса. Тот заметался, будто лучик
света, по трем твердым сегментам, пытаясь хоть где-нибудь
приклеиться, и наконец оказался уловлен мягким куском
пространства.
Теперь можно было оглядеться.
Гористо-низинный многосегментный пейзаж, лиловое небо, оранжевая
почва, противник огибает пик, стараясь не попасть на плохопроходимый узел,
где время пучковалось и пересекалось, позади него кинулся вверх яростный
фонтан -- вражеский канал был явно напряженным и хрональное давление на
нем уже пережимало пространственное сопротивление.
Когда противник оказался в затруднительной ситуации,
Василий-василиск, как всякий нормальный хищник, заторопился к
нему -- успеть бы добить. Впереди же скакал поводырь Акай.
Именно скакал. И василиск, подражая Акаю, прыгал с сегмента на
сегмент, причем переднехвост играл роль кнута Индианы Джонса.
Едва василиск закачается на краю сегмента и тот заходит ходуном,
как "кнут" цепляется за другой и вперед -- по какой-нибудь
малозаметной складке. А можно и самому пробить тропку, если сил
не жалко.
Потом случилось столкновение. Объект "Рахимов" не сумел
сблокировать и погасить удар, который пришелся на верх брюшного шва, и
кувыркаясь, влетел в пространственный пучок, который тут же лопнул.
Вражеская туша, крутясь со скоростью электрона, канула в неизвестное.
Обрывки каналов потрепыхались словно на сильном ветру, а потом нашли друг
друга и связались в новый ненадежный узел.
Вместе с воином-драконом исчез и крошка Акай. Только на сей раз
Василий-василиск не слишком испугался. Парнишка (или кто он там) уже явно
приспособился к дальним перелетам.
Победитель обозрел помещение -- в малой реальности здесь, похоже,
сражались на кулаках и немножко побили мебель. Впрочем, на это было
наплевать, ниндзя уверенным шагом генерального секретаря
направился к сабле... как вдруг вылетела крышка второго саркофага.
Из него поднялся еще один демонический воин. Ну, ё-мое...
Василий сразу признал этого человека (то есть, вряд ли
человека), хотя с того 91 года утекло много воды и водки.
Андрей Косарев, сержант из группы капитана Лялина. Не вышел из
боя в ауле Очхой. Тогда сержанту был двадцать один. Он
и сейчас казался не старше, если не считать синевы на пол-лица.
Впрочем, лицо восставшего из гроба не предвещало ничего
хорошего, глаза горели алым цветом, а руки были украшены
толстыми красными жилами драконьей структуры.
-- Ты говорить умеешь, сержант Косарев?-- решил уточнить Василий, у
которого сильно пересохло во рту.
-- А ты думаешь, что я Франкенштейн и умею только мычать?--
отозвался тот.
-- Мне нужна эта штука,-- бесхитростно сказал Василий и кивнул в
сторону сабли,-- от нее может случиться много зла.
-- От сабли пророка в мир может прийти только добро и истина.
-- Ты говоришь чужие слова, потому что считаешь, что твоя жизнь
целиком и полностью зависит от этих грязнуль.
-- От воинов Веры,-- поправил сержант Косарев.
-- Один бес. Пускай воинов Веры, шахидов. Но если ты уйдешь со мной,
мы все поправим и все обеспечим. У меня есть крутые друзья.
-- Дешевым повидлом мажешь, старший лейтенант Рютин. Каждое
мгновение моя жизнь поддерживается дыханием Аллаха.
-- И я того же мнения. Только не думаю, что это дыхание нуждается в
таком передаточном звене, как командование исламских сил. Это же
обыкновенные мудаки и ебари.
-- Этих людей поднял Аллах, чтобы они восстановили справедливость и
принесли милость тем, кто исчах, ожидая ее. Голодным, бедным, больным,
несчастным. Эти люди возьмут лишнее у сытых, зажравшихся,
наглых, гордых.
Сержант Косарев произносил высокопарные слова без тени улыбки,
серьезно и спокойно. Значит, верил.
-- По-моему, они берут у сытых самое нелишнее -- жизнь. Женщины,
плавающие в собственной крови. Пленные с вырезанными половыми органами.
Отрезанные головы под кустами. Это профессиональный почерк воинов
ислама, и делали они это не в пылу битвы.
-- В этих жертвах виновато ожесточение войны, а в войне повинны
наглые и сытые.
Не психопрограмма говорила устами сержанта, а уверенность и
воля. Он тоже принадлежал Пути, только другому. Косарев знал,
что волей Аллаха возвращен к жизни, причем для того, чтобы снова
отправиться на смерть. Причем тогда, когда укажет полномочный
представитель Бога. Ну, конечно же, и после этого сержант
Косарев будет парень ничего себе и avec plaisire полетит в рай,
к гуриям на побывку.
Хотя Василий понимал всю бесполезность слов, он еще раз открыл
рот:
-- Но погоди, сержант. Деды и прадеды этих сытых были бедными и
голодными, но отчаянно вкалывали, создавая основу для грядущей
лафы. А в то же время деды и прадеды голодных перетруждали себя
только в кровати с бабой и во время ночных набегов на караваны.
Где ж тут справедливость?
-- Деды и прадеды утруждались одинаково, но европейцам Аллах
даровал богатство, чтобы испытать их.-- отозвался неживой-немертвый шахид
Косарев.-- И они не выдержали испытания, отдавшись во власть Иблиса.
Понял, хиляк?
-- Во-первых я не хиляк, я просто кажусь таким, потому что сутулюсь. А
во вторых -- что, если любимые тобой магометане тоже не выдержат
испытания, зажрутся, как не раз уже бывало в их исторической биографии?
-- Тогда Аллах покарает их, как уже не раз бывало; пришлет новые
племена с мечами обоюдоострыми в руках, которые принесут воздаяние. Если
ты учился в школе, старлей, то знаешь, наверное, что сделали воины
Чингисхана с Самаркандом, Бухарой, Хорезмом, Гератом, Багдадом... А сейчас
я разорву тебя, потому что ты неправ.
Василий понял, что статичная сцена с культурно беседующими
оппонентами вскоре сменится динамичной сценой с раздиранием на
кусочки.
-- Пожалуй я зря потерял на тебя время, Косарев. Ни ты, ни я ничем не
поможем бедным, голодным и больным. Ты -- болван. Я -- тоже.
Впрочем, последнее слово Василий не успел произнести. Бывший
собеседник, превратившись в черную молнию, нанес удар.
Василий не так уж сплоховал. Захлопнул дверь перед самым носом
противника, заложив ее осколком пространства. А когда Косарев все-таки
вырвался из канала, прижал его панцирем к твердому сегменту и хотел было
уже порезать на куски челюстеруками. Но противник резко стух, да так что
вызвал гравитационную стяжку. Сам Василий едва выскочил из зоны
стягивания в полной уверенности, что противник уже расплющен. Но
тот прокрался через какую-то "кротовью" межпространственную нору
и, раздувшись, снова бросился в бой.
Сторонний зритель увидел бы, что два человека как будто ведут
странный танец, время от времени исчезают и тут же появляются вновь,
разлетаются брызгами и снова соединятся, кружатся как юла, пробиваются и не
могут пройти сквозь воздух, но зато просачиваются сквозь стены. Потом
застывают, будто влипли во что-то зверски клейкое, но следом внезапно
срываются и улетают, словно газы из задницы бронтозавра.
Василий плохо различал противника, который нападал черной молнией
и, после очередного удара, снова скрывался. У дракона Косарева явно имелось
в распоряжении больше каналов и шнуров. Все это понятно, а что толку?
Сзади, в спинной шов как раз уткнулся ледяной канал, и не успел василиск
сфокусировать затылочный глаз, как уже начал терять подвижность и
съеживаться. Его тело замерзало со спинного панциря, становясь хрупким как
сосулька. Ясно было, что один резкий удар -- и он рассыплется с
какафоническим звоном. Дракон-враг своим заднехвостом ловко обрубил все
пространство вокруг, а в последнем оставшемся кусочке хрональное давление
спустил до нуля, заморозив время. Василий застыл как будто в
черной дыре.
Он чувствовал, как смерзаются его жизненные нити, видел, как объект
"Косарев" медленно и внушительно скользит к нему для окончательного
решения вопроса.
А сторонний наблюдатель с ужасом бы пронаблюдал, как некое
существо вдруг вырастает из одной точки, словно диковинный цветок, и
притом обретает очертания человека.
Василий мощным вдохом хотел втянуть первородную силу, да дышать
нечем, одна лишь боль в груди, ткнулся несколько раз коченеющими
конечностями, но попал на совершенно глухие преграды. Пробовал
оттолкнутся грудным панцирем, но тут же примерз к сегменту. Все, каюк
василиску?
И, когда уже казалось, что других мнений быть не может, Василий
почувствовал возможность взорваться. Да, он находился в совершенно
иссушенном куске пространства, но где-то рядом первородная энергия била
ключом. Василию-василиску надо было только поверить, что он по-прежнему
принадлежит Пути, что источник близко, и потратить последние жизненные
силы, чтобы пробиться к нему.
Василиск каким-то четвертым или пятым глазом увидел Путь,
уводящий в далекие небесные долины, а затем ощутил накал
уверенности. С собственными силами не густо было, но источник
как будто сам притянул его переднехвост -- туда, где преграда
оказалось послабже. Укол -- и хлынула энергия, странная,
непонятного знака и виды. Какое там хлынула, адский фонтан
поднялся к лиловому небу. Сила сжала каждую частицу василиска
миллионом цепких рук и готова была его разодрать, но он залпом ухватил
глоток кошмара и дернулся в сторону.
Свирепая энергия пронзила его жизненные нити, он выгнулся и завыл в
отчаянии, будучи уверенным, что они вот-вот сгорят. Однако этот
глоток не угробил его. Жизненные нити подвергли беснующуюся силу
нужному преобразованию, отделили и извергли безумную
хаотическую составляющую, остальное разложили на четыре потока,
которые были направлены в переднехвост и заднехвост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46