Он не преминул еще больше
разодрать пуловер и покрутить ее грудью, которую зажал своей волосатой
ручищей.
-- Тьфу на вас, басурмане, вам действительно нельзя культурную
женщину доверить,-- сплюнул Василий.-- На том свете вас не семьдесят гурий
ублажат, а поимеют в задницу семьдесят шайтанов своим хером длиной в
семьдесят сантиметров.
-- Складно поешь, хотя и сам блядун,-- похвалил Саид,-- ты достоин
продолжать сказки "Тысячи и одной ночи".
Один из боевиков вынул из жилета пакет "икс" и спросил: дескать, что
там?
-- Толченая задница твоей мамочки,-- огрызнулся Василий. По счастью,
переводчика уже не было рядом, он вместе с остальными товарищами улегся в
пластиковый пакет.
Моджахед отдал пакет Саиду и тот надорвав краешек, заглянул внутрь.
-- Труха какая-то.
-- Старый попкорн,-- еще раз подсказал Василий.
-- Ладно, потом разберемся. Двинулись.-- И сразу четверо рук
подтолкнуло в спину плененного программиста и писателя. Василий однако
еще откинул голову назад.
-- Саид, передавай привет Виталию Мухамедовичу. Он должен мне три
тысячи баксов или даже больше, если не уцелели те денежки, которые остались
на квартире Асии Раисовны.
И получил по шее. Не очень сильно -- от Саида. Но сопля вылетела.
-- Виталий Мухамедович никому ничего не должен, кроме Аллаха. Ты
можешь только просить у него, а не требовать. Понятно, Вася?
-- Ну теперь понятно,-- пробормотал экс-ниндзя, разминая шею в
лечебных целях.-- Вы хорошие педагоги, все очень толково объясняете.
Посадили его под замок одного. Четыре часа в полной темноте, лишь
слышно было иногда как щелкает какой-то датчик. В голове вначале крутилась
только одна мысль: "Провал был неизбежен, он был даже запланирован. С
самого начала я играл роль разменной монеты и пробного камушка." Впрочем,
его уверенность смущали вспоминаемые слова Саида о полном контроле над
помещениями. Видимо этот "полный контроль" осуществлялся каким-то не
известным публике способом.
Но не связан ли новый способ с теми разработками, которая вела фирма
"ЭГ" в области молекулярных киберов, то бишь нанороботов?
От глубоких дум его все время отвлекал вопрос, как ему попИсать, когда
он захочет попИсать, и не захотел ли он попИсать уже.
Через четыре часа в комнату неожиданно втолкнули нового арестанта.
Просто на секунду мелькнул свет в одном из углов. А затем, испуганно
задышав, в комнате появился кто-то. После минутной паузы Василий протянул
руки и понял, что это фрау фон Бенеке. Он не хотел спрашивать, что с ней
произошло, да и не смог бы, ведь бодик с группой товарищей у него отняли. Но
так было даже проще.
Василий обнял ее и усадил рядом с собой, а она не отстранилась от него.
Василий подумал, что фрау перевели к нему, чтобы проверить, не проснется ли
его "полосатость" и "драконистость", не разорвет ли он ее. Он даже
провокационно поворошил свои воспоминания. Вспомнились и оранжевая
грязь, и лиловое небо, и яростные фонтаны, но собственная ярость не
вспомнилась. Наоборот захотелось защитить какое-нибудь существо послабее
от природного буйства. "Да уж, никудышный из меня дракон, куда там
разодрать подругу. Виталий Мухамедович, наверное, разочарован." Не было
ярости, не было и силы. И он не мог разбудить в себе зверя, хотя это, не
исключено, принесло бы спасение.
В отсутствие переводчика словесный простор исчез, Василий взял руку
фрау в свою и положил ее голову к себе на грудь. Его рука лежала на ее бедре.
И ничего сексуального в этом не было. Что даже обеспокоило Василия -- не
застрессован ли он до полной импотенции? Впрочем, так тоже хорошо и
приятно. Просто слияние тепла. Они изредка обменивались фразами вроде: "А
как называется по-немецки вот это?"-- "Der Wand."-- "Прекрасно называется."--
"А как это?"-- "Der Fussboden".-- "Тоже неплохо звучит, хотя по-русски лучше.
Фуссбоден -- это что-то чисто строительное, а вот "пол" -- такое приятное
словцо." Василий даже не переживал из-за того, что не может выведать у фрау,
что там фирма "ЭГ" кудесила с нанороботами и прочими
молекулярными малышами.
Потом снова открылась дверь и просунувшаяся голова не без издевки
произнесла:
-- Не засыпай, Василий. Через двадцать минут мы тебя опять
потревожим.
И фрау, и он сразу поняли, что предстоит расставание, что каждый в
одиночку будет пережеван молохом исламской революции. Женщина первая
решила не терять остаток времени. Она прижалась к Василию и вдруг
произошло все то, что называется телесной любовью. Произошло быстро, без
прелюдий и игр. Не до этого было. Собственно, не являлось происшедшее
забавой или потехой. Просто сокамерники пытались спрятаться друг
в друге единственным способом, доступным людям разного пола.
Набухшая часть плоти, вырвавшись из штанов Василия, проникла в
женщину через прорехи в том тряпье, которое заменяло ей одежду.
Он успел произнести только: "Фрау... фрау фон... фрау фон
Бенеке-е-е..." И все закончилось. Только под конец сближения он
понял, что и тело-то у нее хорошее. Ладные ножки, и талия
заметная, и аккуратные выпуклости грудок.
Они закончили вовремя -- за ним пришли через десять минут. Наверное,
хотели прямо "оторвать от бабы".
-- Сдэлал варэники с фрау фон Бэнике?-- насмешливо пропел на какой-то
горский мотив конвоир. У него была короткоствольная штурмовая винтовка с
убранным прикладом. Не выбить -- он соблюдает верную дистанцию, не
убежать -- игольчатая пуля догонит. На таком небольшом расстоянии она
превратит неудачливого беглеца в ежика.
Василия довели до большого лифта, там присоединился еще один
конвоир. Ствол крупнокалиберного пистолета прижался к позвоночнику
арестанта. И никаких шансов. Он знал, что произойдет в случае выстрела. Пуля-
цветок перерубит позвоночник и вышвырнет наружу внутренности через дыру
размером с блюдце. Вот другой конвоир даже немного отошел вбок. Они
проехали три или четыре этажа -- сколько именно, Василий не знал, потому что
его развернули лицом к голой стенке.
Вышли они на этаже, который Василий распознал как лабораторный --
где-то здесь в "Электронише Гемайншафт" располагался мощный
исследовательский блок. На одной из дверей было написано "Sonderes Labor
Bio3. Eintritt verboten [* нем.:
специальная лаборатория "Био3". Вход воспрещен]. Василий не знал шахидов
и прочих исламистов как умных людей, но они обладали волчьим чутьем на
все, что могло напакостить их врагам.
Пленного ввели в какой-то большой зал, не слишком заставленный
приборами, но со странным ячеистыми потолком и стенами, которые,
между делом, украшала пара постеров с изображениями глиняных
воинов из шаньянской гробницы Цинь Шихуанди. Однако было не до
размышлений на эту тему. Василия притиснули к какой-то
конструкции, смутно напоминающей королевский трон и тут на его
руках, голове, ногах, шее захлопнулись металлические захваты.
Теперь пленник или, может быть, уже подопытный был готов для
любых самых смелых экспериментов на себе. При том всякое
сопротивление принесло бы только пользу экспериментаторам. И
едва сломленный Василий подумал о непротивлении злу насилием,
как появились люди в белых комбинезонах с эмблемами "ЭГ" и
заняли свои места у пультов. Примерно половина из них выглядела
чистопородными местными жителями.
Сердце забилось, как крыса, пойманная змеей, когда конструкция к
которой он был приделан, изменила форму, превратившись в стол. Потом
Василий стал чем-то вроде стержня, который продернули через кольца
мощного сканера. Один из лаборантов сразу позвонил куда-то, и появился
Виталий Мухамедович собственной персоной. На нем не было написано
"Мехмет Айдин", но по тому, как с ним общались и персонал, и боевики, стало
ясно, что он тут главный. И стало ясно, что Виталий Мухамедович Мехмет
Айдин больше не собирается выпускать Василия Самуиловича из своих лап во
избежание разглашения страшно важных тайн.
-- Здравствуйте, салям,-- все-таки Василий обрадовался знатному
визитеру.-- Как-то неудобно мне тут лежать, тем более, что вы стоИте. Меня,
кажется, с кем-то перепутали. Не прикажете ли этим чертовым
экспериментаторам размокнуть захваты и продолжить опыты на морских и
прочих свинках?
-- Прикажем, дорогой. Как не приказать, потерпите еще немного. Мы
ведь нашли то зернышко, которое делает вас весьма необыкновенным. Слава
Аллаху и немецкой аппаратуре. Тут ведь, в "ЭГ", и Кон-Анбрехт работал, и
шаньянские гробокопатели. Сейчас мы попробуем выковырять вашу
ящерку. Не волнуйтесь, при полной анестезии. Нам не надо,
чтобы вы или оно беспокоились.
Шприц-автомат нацелился на вену в локтевом сгибе и аккуратно
воткнулся в кровеносный сосуд. Василий вроде бы и не заснул после этого. Он
только немного отделился от своего тела и стал ему слегка чужим. Он
чувствовал, как киберлапароскоп проникает в его тело, но только это
отзывалось не болью, а давлением и тяжестью. Инструмент поковырялся в
районе крестца, потом двинулся вниз и замер.
Лаборант что-то сказал Виталию Мухамедовичу, тот походил какое-то
время в раздумьи и наконец обратился непосредственно к Василию.
-- Зернышко подвижно и помимо того все время уменьшается в
размерах. Это очень интересно. Кончится тем, что оно встроится в какую-
нибудь клетку и мы его потеряем. Даром только покромсаем вас. Так что
остановимся.
-- Спасибо, Виталий Мухамедович,-- подобострастно сказал Василий, не
зная, слышит ли его серый кардинал исламистов.
А тот продолжал:
-- Будем считать, что эта искорка -- ваша неотъемлемая часть. Значит к
вам надо подходить с применением самых тонких самых современных
технологий.
Операционный стол, на котором лежал Василий, превратился в каталку.
Она выехала из первого лабораторного зала и по какому-то узкому коридору
проследовала в другой.
Зарубка 8. (там же) "Герой, а голова с дырой"
Этот зал выглядел еще более внушительно: металлические стены и
своды, напряженно гудящие шкафы с аппаратурой, массивные
распределительные щиты, толстые кабели электропитания и съема
информации. А посередине здоровенный агрегат, немного напоминающий
мавзолей. Только этот, в отличие от того, в котором посмертно отдыхал
товарищ Ленин, имел не бодрую окраску естественного гранита, а черный
мрачный цвет. На нем лежала изморозь, и вообще тут было прохладно. Каталку
подвели прямо к большому люку, имевшемуся у агрегата.
-- Василий Мухамедович,-- прошептал Василий коченеющими губами,--
я туда не хочу. Остановите безобразие. То есть, мне хотя бы небольшой ликбез,
курс лекций эдак на полгода, насчет того, в какую задницу меня суют и зачем.
К его уху тут же поднесли трубку радиотелефона, и бодрый голос
произнес:
-- В конце времен перевернется весь мир, весь мир вывернется
наизнанку. Разве можно это сравнить с небольшой процедурой
самовыворачивания, которая случится с вами. Вперед, мой друг. Через вас в
мир придет истина.
-- Меня учили, что истина в вине,-- последний раз тявкнул Василий, и
тут шприц-автомат снова куснул его в вену, отчего потянулась по сосудам
какая-то необыкновенная легкость. Люк распахнулся, открыв сияющий зев, из
которого дыхнуло адской бездной.
Не успел Василий шепнуть: "Благословен ты, Господи, возвращающий
мертвых к жизни", как каталка въехала в "бездну". И ничего. Только кромешная
тьма и молчание.
Потом он стал ощущать, что уже не давит на каталку, вес как будто
исчез, не ощущаются захваты на лбу, запястьях, щиколотках, шее. Но и
двинутся невозможно: или не хочется, или нечем двигать.
Но движение все-таки началось, он падал там, где нельзя было падать.
Ни о чем не хотелось думать, словно мысли превратились в дымный след его
падающей головы. Откуда-то донесся голос:
"АЛЬФА-РИТМ, ПЛОСКАЯ ЛИНИЯ"
Падение еще ускорилось, но теперь уже ничто не говорило о том, что у
падающего есть тело.
"БЕТА-РИТМ, СГЛАЖЕННЫЙ."
В падении он проскочил точку, после которой уже нельзя было понять,
существует он или нет. Молчание чувств, нуль воспоминаний, нет предмета для
мыслей.
"ДЕЛЬТА-РИТМ, КОЛЕБАНИЕ ПО МАХРОВСКОМУ."
Откуда-то из черноты-мутоты выплыло яркое пятно, которое
как-то хитро колебалось и пульсировало. Пятно
еще подросло и оказалось многообъемным, состоящим из
нескольких оболочек, каждая из которых имела собственный полюс
и пульс. Можно было четко различить три слоя -- в общем, все
это напоминало яйцо. Пятно словно не имело сил удержаться на
месте и вытянулось в пучок лучей, канувших в пустоту. Просто
тебе стайка сигналов, стабилизированных какими-то каналами.
-- Это твоя душа.-- пояснил неизвестный голос.-- Всевышний
каждое мгновение поддерживает ее существование, согласовывает истечения
всех сил. Не будь его животворного дыхания, ты бы моментально превратился
в гниющую дрянь. Ты благодарен Творцу за это?
-- В общем... Да, благодарен.
-- А сейчас ОН дает тебе новые силы и новую душу, способную
управлять ими, и хочет, чтобы ты послужил ему.
-- Рад стараться. А какова эта служба?
-- Воины истинной веры исправляют испорченный грехами мир, они
несут воздаяние злодеям, погрязшим в себялюбии и фальши.
-- Ничего себе. И где засели эти поганцы?
-- Мы покажем их. Их много на Западе. Они горды, завистливы,
высокомерны, тщеславны, плотоядны. Они забыли даже ту испорченную веру,
которая была у них. Они не нужны Богу. Всевышний не мог дальше терпеть их
злодеяний и решил очистить от них Землю, он решил покарать их так же, как
покарал жителей Содома и Гоморры, как покарал современников Ноя, как
карал все гордые и алчные царства. Он сотрет эту заразу, гниль и яд,
разлагающие творение Его, уничтожит руками воинов Востока, которым дал
острые мечи, чтобы несли они воздаяние и исправление. Он послал всадника
на драконе, который поведет воинство света. И этот всадник -- ты.
-- Я... готов. Если я действительно оседлаю этого дракона, а не
он меня.
И едва дал согласие, как процесс пошел. Носитель имени Василий
почувствовал сначала вибрации первородной силы, вернее двух
соперничающих первородных сил. Они начинались в далеких небесных
долинах и летели, смешиваясь, по трем, четырем, пяти, а затем по
мириадам каналов, уже знакомой стайкой сигналов.
*Одни каналы давали... Василий воспринимал это как волю,
напор, желание. Другие как будто приносили ловкость,
внимательность, изощренность. Третьи вроде бы создавали преграду
вредоносным силам, приходящим извне, и запирали внутренний жар.
Короче, классическая триада: огонь, вода, земля.*
Где-то вибрации стали одеваться в телесные оболочки: органы,
сосуды, члены. И тело было человеческим, знакомым. Но дальше
больше. Вибрации образовали для носителя имени Василий еще одно
тело, уже нечеловеческое.
В конце черного тоннеля разгорался свет. Он озарял существо,
похожее на помесь паука и ящера. Впрочем, Василий по портретному
сходству быстро признал в нем дракона, те же челюстеруки,
перекусывающие жизненные нити, два ярких как молнии хвоста,
передний -- ядовитый разлагающий время, задний -- рассекающий
пространство, шесть конечностей, бахрома чувствительных
отростков, панцири с красивым бронзовым отливом -- защищающие от
всего, кроме, пожалуй, клыков подруги, ну и сердце, кипящее
яростью.
Сейчас в нем было много ярости, и на
врагов Всевышнего, и на тех, кто не дает ему сблизиться с подругой.
Все, случилось! Наконец, органическое единство, исчезновение
всяческих граней между драконом и человеком. Всадник на драконе
готов был нести в мир кару и возмездие.
-- Восстань, шахид, и делай для Бога. Отныне нарекаешься ты
шахидом Салах ад-Дином.
Названный Салах ад-Дином встал, взял оружие, свой боди-комп и
охотно отправился туда, где кипел бой. Танковая группа
противника перла на приступ -- грубая примитивная сила.
Драконья кожа, покрытая бахромой чувствительных отростков,
ощутила складки пространства. Новоявленный шахид выбрал канал
ускоренного времени, ведущий по кратчайшей, через развалины
ресторана, к врагу. С ним пошло еще пятеро. Вскоре они
подобрались на расстояние прямого гранатометного выстрела к
танковой группе. Танки сейчас подставляли им свои борта и
двигались по довольно узкому проходу в минных полях,
проделанному штурмовой авиацией.
Переднехвост, обрубив подчистую все временнЫе шнуры, лишил
противника будущего. Чувствительные отростки нащупали точку
уязвимости в одном из передних танков. Шахид Салах ад-Дин поджег
его короткой очередью из своего автоматического гранатомета. (А
затем неожиданно вспомнил слова капитана Лялина: "Беда натовской
бронетехники -- это высокий силуэт.") Танки, идущие следом,
стали выруливать для объезда горящего собрата, другие
принялись крутить орудийные башни в стороны флангов и даже
разворачиваться к ним, чтобы спрятать свои борта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
разодрать пуловер и покрутить ее грудью, которую зажал своей волосатой
ручищей.
-- Тьфу на вас, басурмане, вам действительно нельзя культурную
женщину доверить,-- сплюнул Василий.-- На том свете вас не семьдесят гурий
ублажат, а поимеют в задницу семьдесят шайтанов своим хером длиной в
семьдесят сантиметров.
-- Складно поешь, хотя и сам блядун,-- похвалил Саид,-- ты достоин
продолжать сказки "Тысячи и одной ночи".
Один из боевиков вынул из жилета пакет "икс" и спросил: дескать, что
там?
-- Толченая задница твоей мамочки,-- огрызнулся Василий. По счастью,
переводчика уже не было рядом, он вместе с остальными товарищами улегся в
пластиковый пакет.
Моджахед отдал пакет Саиду и тот надорвав краешек, заглянул внутрь.
-- Труха какая-то.
-- Старый попкорн,-- еще раз подсказал Василий.
-- Ладно, потом разберемся. Двинулись.-- И сразу четверо рук
подтолкнуло в спину плененного программиста и писателя. Василий однако
еще откинул голову назад.
-- Саид, передавай привет Виталию Мухамедовичу. Он должен мне три
тысячи баксов или даже больше, если не уцелели те денежки, которые остались
на квартире Асии Раисовны.
И получил по шее. Не очень сильно -- от Саида. Но сопля вылетела.
-- Виталий Мухамедович никому ничего не должен, кроме Аллаха. Ты
можешь только просить у него, а не требовать. Понятно, Вася?
-- Ну теперь понятно,-- пробормотал экс-ниндзя, разминая шею в
лечебных целях.-- Вы хорошие педагоги, все очень толково объясняете.
Посадили его под замок одного. Четыре часа в полной темноте, лишь
слышно было иногда как щелкает какой-то датчик. В голове вначале крутилась
только одна мысль: "Провал был неизбежен, он был даже запланирован. С
самого начала я играл роль разменной монеты и пробного камушка." Впрочем,
его уверенность смущали вспоминаемые слова Саида о полном контроле над
помещениями. Видимо этот "полный контроль" осуществлялся каким-то не
известным публике способом.
Но не связан ли новый способ с теми разработками, которая вела фирма
"ЭГ" в области молекулярных киберов, то бишь нанороботов?
От глубоких дум его все время отвлекал вопрос, как ему попИсать, когда
он захочет попИсать, и не захотел ли он попИсать уже.
Через четыре часа в комнату неожиданно втолкнули нового арестанта.
Просто на секунду мелькнул свет в одном из углов. А затем, испуганно
задышав, в комнате появился кто-то. После минутной паузы Василий протянул
руки и понял, что это фрау фон Бенеке. Он не хотел спрашивать, что с ней
произошло, да и не смог бы, ведь бодик с группой товарищей у него отняли. Но
так было даже проще.
Василий обнял ее и усадил рядом с собой, а она не отстранилась от него.
Василий подумал, что фрау перевели к нему, чтобы проверить, не проснется ли
его "полосатость" и "драконистость", не разорвет ли он ее. Он даже
провокационно поворошил свои воспоминания. Вспомнились и оранжевая
грязь, и лиловое небо, и яростные фонтаны, но собственная ярость не
вспомнилась. Наоборот захотелось защитить какое-нибудь существо послабее
от природного буйства. "Да уж, никудышный из меня дракон, куда там
разодрать подругу. Виталий Мухамедович, наверное, разочарован." Не было
ярости, не было и силы. И он не мог разбудить в себе зверя, хотя это, не
исключено, принесло бы спасение.
В отсутствие переводчика словесный простор исчез, Василий взял руку
фрау в свою и положил ее голову к себе на грудь. Его рука лежала на ее бедре.
И ничего сексуального в этом не было. Что даже обеспокоило Василия -- не
застрессован ли он до полной импотенции? Впрочем, так тоже хорошо и
приятно. Просто слияние тепла. Они изредка обменивались фразами вроде: "А
как называется по-немецки вот это?"-- "Der Wand."-- "Прекрасно называется."--
"А как это?"-- "Der Fussboden".-- "Тоже неплохо звучит, хотя по-русски лучше.
Фуссбоден -- это что-то чисто строительное, а вот "пол" -- такое приятное
словцо." Василий даже не переживал из-за того, что не может выведать у фрау,
что там фирма "ЭГ" кудесила с нанороботами и прочими
молекулярными малышами.
Потом снова открылась дверь и просунувшаяся голова не без издевки
произнесла:
-- Не засыпай, Василий. Через двадцать минут мы тебя опять
потревожим.
И фрау, и он сразу поняли, что предстоит расставание, что каждый в
одиночку будет пережеван молохом исламской революции. Женщина первая
решила не терять остаток времени. Она прижалась к Василию и вдруг
произошло все то, что называется телесной любовью. Произошло быстро, без
прелюдий и игр. Не до этого было. Собственно, не являлось происшедшее
забавой или потехой. Просто сокамерники пытались спрятаться друг
в друге единственным способом, доступным людям разного пола.
Набухшая часть плоти, вырвавшись из штанов Василия, проникла в
женщину через прорехи в том тряпье, которое заменяло ей одежду.
Он успел произнести только: "Фрау... фрау фон... фрау фон
Бенеке-е-е..." И все закончилось. Только под конец сближения он
понял, что и тело-то у нее хорошее. Ладные ножки, и талия
заметная, и аккуратные выпуклости грудок.
Они закончили вовремя -- за ним пришли через десять минут. Наверное,
хотели прямо "оторвать от бабы".
-- Сдэлал варэники с фрау фон Бэнике?-- насмешливо пропел на какой-то
горский мотив конвоир. У него была короткоствольная штурмовая винтовка с
убранным прикладом. Не выбить -- он соблюдает верную дистанцию, не
убежать -- игольчатая пуля догонит. На таком небольшом расстоянии она
превратит неудачливого беглеца в ежика.
Василия довели до большого лифта, там присоединился еще один
конвоир. Ствол крупнокалиберного пистолета прижался к позвоночнику
арестанта. И никаких шансов. Он знал, что произойдет в случае выстрела. Пуля-
цветок перерубит позвоночник и вышвырнет наружу внутренности через дыру
размером с блюдце. Вот другой конвоир даже немного отошел вбок. Они
проехали три или четыре этажа -- сколько именно, Василий не знал, потому что
его развернули лицом к голой стенке.
Вышли они на этаже, который Василий распознал как лабораторный --
где-то здесь в "Электронише Гемайншафт" располагался мощный
исследовательский блок. На одной из дверей было написано "Sonderes Labor
Bio3. Eintritt verboten [* нем.:
специальная лаборатория "Био3". Вход воспрещен]. Василий не знал шахидов
и прочих исламистов как умных людей, но они обладали волчьим чутьем на
все, что могло напакостить их врагам.
Пленного ввели в какой-то большой зал, не слишком заставленный
приборами, но со странным ячеистыми потолком и стенами, которые,
между делом, украшала пара постеров с изображениями глиняных
воинов из шаньянской гробницы Цинь Шихуанди. Однако было не до
размышлений на эту тему. Василия притиснули к какой-то
конструкции, смутно напоминающей королевский трон и тут на его
руках, голове, ногах, шее захлопнулись металлические захваты.
Теперь пленник или, может быть, уже подопытный был готов для
любых самых смелых экспериментов на себе. При том всякое
сопротивление принесло бы только пользу экспериментаторам. И
едва сломленный Василий подумал о непротивлении злу насилием,
как появились люди в белых комбинезонах с эмблемами "ЭГ" и
заняли свои места у пультов. Примерно половина из них выглядела
чистопородными местными жителями.
Сердце забилось, как крыса, пойманная змеей, когда конструкция к
которой он был приделан, изменила форму, превратившись в стол. Потом
Василий стал чем-то вроде стержня, который продернули через кольца
мощного сканера. Один из лаборантов сразу позвонил куда-то, и появился
Виталий Мухамедович собственной персоной. На нем не было написано
"Мехмет Айдин", но по тому, как с ним общались и персонал, и боевики, стало
ясно, что он тут главный. И стало ясно, что Виталий Мухамедович Мехмет
Айдин больше не собирается выпускать Василия Самуиловича из своих лап во
избежание разглашения страшно важных тайн.
-- Здравствуйте, салям,-- все-таки Василий обрадовался знатному
визитеру.-- Как-то неудобно мне тут лежать, тем более, что вы стоИте. Меня,
кажется, с кем-то перепутали. Не прикажете ли этим чертовым
экспериментаторам размокнуть захваты и продолжить опыты на морских и
прочих свинках?
-- Прикажем, дорогой. Как не приказать, потерпите еще немного. Мы
ведь нашли то зернышко, которое делает вас весьма необыкновенным. Слава
Аллаху и немецкой аппаратуре. Тут ведь, в "ЭГ", и Кон-Анбрехт работал, и
шаньянские гробокопатели. Сейчас мы попробуем выковырять вашу
ящерку. Не волнуйтесь, при полной анестезии. Нам не надо,
чтобы вы или оно беспокоились.
Шприц-автомат нацелился на вену в локтевом сгибе и аккуратно
воткнулся в кровеносный сосуд. Василий вроде бы и не заснул после этого. Он
только немного отделился от своего тела и стал ему слегка чужим. Он
чувствовал, как киберлапароскоп проникает в его тело, но только это
отзывалось не болью, а давлением и тяжестью. Инструмент поковырялся в
районе крестца, потом двинулся вниз и замер.
Лаборант что-то сказал Виталию Мухамедовичу, тот походил какое-то
время в раздумьи и наконец обратился непосредственно к Василию.
-- Зернышко подвижно и помимо того все время уменьшается в
размерах. Это очень интересно. Кончится тем, что оно встроится в какую-
нибудь клетку и мы его потеряем. Даром только покромсаем вас. Так что
остановимся.
-- Спасибо, Виталий Мухамедович,-- подобострастно сказал Василий, не
зная, слышит ли его серый кардинал исламистов.
А тот продолжал:
-- Будем считать, что эта искорка -- ваша неотъемлемая часть. Значит к
вам надо подходить с применением самых тонких самых современных
технологий.
Операционный стол, на котором лежал Василий, превратился в каталку.
Она выехала из первого лабораторного зала и по какому-то узкому коридору
проследовала в другой.
Зарубка 8. (там же) "Герой, а голова с дырой"
Этот зал выглядел еще более внушительно: металлические стены и
своды, напряженно гудящие шкафы с аппаратурой, массивные
распределительные щиты, толстые кабели электропитания и съема
информации. А посередине здоровенный агрегат, немного напоминающий
мавзолей. Только этот, в отличие от того, в котором посмертно отдыхал
товарищ Ленин, имел не бодрую окраску естественного гранита, а черный
мрачный цвет. На нем лежала изморозь, и вообще тут было прохладно. Каталку
подвели прямо к большому люку, имевшемуся у агрегата.
-- Василий Мухамедович,-- прошептал Василий коченеющими губами,--
я туда не хочу. Остановите безобразие. То есть, мне хотя бы небольшой ликбез,
курс лекций эдак на полгода, насчет того, в какую задницу меня суют и зачем.
К его уху тут же поднесли трубку радиотелефона, и бодрый голос
произнес:
-- В конце времен перевернется весь мир, весь мир вывернется
наизнанку. Разве можно это сравнить с небольшой процедурой
самовыворачивания, которая случится с вами. Вперед, мой друг. Через вас в
мир придет истина.
-- Меня учили, что истина в вине,-- последний раз тявкнул Василий, и
тут шприц-автомат снова куснул его в вену, отчего потянулась по сосудам
какая-то необыкновенная легкость. Люк распахнулся, открыв сияющий зев, из
которого дыхнуло адской бездной.
Не успел Василий шепнуть: "Благословен ты, Господи, возвращающий
мертвых к жизни", как каталка въехала в "бездну". И ничего. Только кромешная
тьма и молчание.
Потом он стал ощущать, что уже не давит на каталку, вес как будто
исчез, не ощущаются захваты на лбу, запястьях, щиколотках, шее. Но и
двинутся невозможно: или не хочется, или нечем двигать.
Но движение все-таки началось, он падал там, где нельзя было падать.
Ни о чем не хотелось думать, словно мысли превратились в дымный след его
падающей головы. Откуда-то донесся голос:
"АЛЬФА-РИТМ, ПЛОСКАЯ ЛИНИЯ"
Падение еще ускорилось, но теперь уже ничто не говорило о том, что у
падающего есть тело.
"БЕТА-РИТМ, СГЛАЖЕННЫЙ."
В падении он проскочил точку, после которой уже нельзя было понять,
существует он или нет. Молчание чувств, нуль воспоминаний, нет предмета для
мыслей.
"ДЕЛЬТА-РИТМ, КОЛЕБАНИЕ ПО МАХРОВСКОМУ."
Откуда-то из черноты-мутоты выплыло яркое пятно, которое
как-то хитро колебалось и пульсировало. Пятно
еще подросло и оказалось многообъемным, состоящим из
нескольких оболочек, каждая из которых имела собственный полюс
и пульс. Можно было четко различить три слоя -- в общем, все
это напоминало яйцо. Пятно словно не имело сил удержаться на
месте и вытянулось в пучок лучей, канувших в пустоту. Просто
тебе стайка сигналов, стабилизированных какими-то каналами.
-- Это твоя душа.-- пояснил неизвестный голос.-- Всевышний
каждое мгновение поддерживает ее существование, согласовывает истечения
всех сил. Не будь его животворного дыхания, ты бы моментально превратился
в гниющую дрянь. Ты благодарен Творцу за это?
-- В общем... Да, благодарен.
-- А сейчас ОН дает тебе новые силы и новую душу, способную
управлять ими, и хочет, чтобы ты послужил ему.
-- Рад стараться. А какова эта служба?
-- Воины истинной веры исправляют испорченный грехами мир, они
несут воздаяние злодеям, погрязшим в себялюбии и фальши.
-- Ничего себе. И где засели эти поганцы?
-- Мы покажем их. Их много на Западе. Они горды, завистливы,
высокомерны, тщеславны, плотоядны. Они забыли даже ту испорченную веру,
которая была у них. Они не нужны Богу. Всевышний не мог дальше терпеть их
злодеяний и решил очистить от них Землю, он решил покарать их так же, как
покарал жителей Содома и Гоморры, как покарал современников Ноя, как
карал все гордые и алчные царства. Он сотрет эту заразу, гниль и яд,
разлагающие творение Его, уничтожит руками воинов Востока, которым дал
острые мечи, чтобы несли они воздаяние и исправление. Он послал всадника
на драконе, который поведет воинство света. И этот всадник -- ты.
-- Я... готов. Если я действительно оседлаю этого дракона, а не
он меня.
И едва дал согласие, как процесс пошел. Носитель имени Василий
почувствовал сначала вибрации первородной силы, вернее двух
соперничающих первородных сил. Они начинались в далеких небесных
долинах и летели, смешиваясь, по трем, четырем, пяти, а затем по
мириадам каналов, уже знакомой стайкой сигналов.
*Одни каналы давали... Василий воспринимал это как волю,
напор, желание. Другие как будто приносили ловкость,
внимательность, изощренность. Третьи вроде бы создавали преграду
вредоносным силам, приходящим извне, и запирали внутренний жар.
Короче, классическая триада: огонь, вода, земля.*
Где-то вибрации стали одеваться в телесные оболочки: органы,
сосуды, члены. И тело было человеческим, знакомым. Но дальше
больше. Вибрации образовали для носителя имени Василий еще одно
тело, уже нечеловеческое.
В конце черного тоннеля разгорался свет. Он озарял существо,
похожее на помесь паука и ящера. Впрочем, Василий по портретному
сходству быстро признал в нем дракона, те же челюстеруки,
перекусывающие жизненные нити, два ярких как молнии хвоста,
передний -- ядовитый разлагающий время, задний -- рассекающий
пространство, шесть конечностей, бахрома чувствительных
отростков, панцири с красивым бронзовым отливом -- защищающие от
всего, кроме, пожалуй, клыков подруги, ну и сердце, кипящее
яростью.
Сейчас в нем было много ярости, и на
врагов Всевышнего, и на тех, кто не дает ему сблизиться с подругой.
Все, случилось! Наконец, органическое единство, исчезновение
всяческих граней между драконом и человеком. Всадник на драконе
готов был нести в мир кару и возмездие.
-- Восстань, шахид, и делай для Бога. Отныне нарекаешься ты
шахидом Салах ад-Дином.
Названный Салах ад-Дином встал, взял оружие, свой боди-комп и
охотно отправился туда, где кипел бой. Танковая группа
противника перла на приступ -- грубая примитивная сила.
Драконья кожа, покрытая бахромой чувствительных отростков,
ощутила складки пространства. Новоявленный шахид выбрал канал
ускоренного времени, ведущий по кратчайшей, через развалины
ресторана, к врагу. С ним пошло еще пятеро. Вскоре они
подобрались на расстояние прямого гранатометного выстрела к
танковой группе. Танки сейчас подставляли им свои борта и
двигались по довольно узкому проходу в минных полях,
проделанному штурмовой авиацией.
Переднехвост, обрубив подчистую все временнЫе шнуры, лишил
противника будущего. Чувствительные отростки нащупали точку
уязвимости в одном из передних танков. Шахид Салах ад-Дин поджег
его короткой очередью из своего автоматического гранатомета. (А
затем неожиданно вспомнил слова капитана Лялина: "Беда натовской
бронетехники -- это высокий силуэт.") Танки, идущие следом,
стали выруливать для объезда горящего собрата, другие
принялись крутить орудийные башни в стороны флангов и даже
разворачиваться к ним, чтобы спрятать свои борта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46