Казалось, он недоволен собой, а вовсе не Дойлом.– У вас все в порядке, Клод? – спросил Дойл.– Лучше не бывает, – ответил Лебу.Они ехали минут двадцать, Лебу дважды смотрел на часы, заметно нервничая. Дойл услышал, как открываются ворота; въехав во двор, экипаж остановился. Лебу вышел первым и провел Дойла к дверям, где их приветствовал внушительного вида немолодой джентльмен, очевидно облаченный какими-то важными полномочиями. Его лицо показалось Дойлу знакомым, но вспомнить, где он видел это лицо, Дойл не мог. Джентльмен поблагодарил Лебу и, распрощавшись с ним, пригласил Дойла следовать за собой.Они миновали слабо освещенную прихожую, прошли по узкому коридору, обшитому деревянными панелями, и оказались в небольшой, но очень уютной гостиной. Мебель в гостиной была дорогой, но неброской. Указав на диванчик, джентльмен предложил Дойлу сесть.– Подождите, пожалуйста, здесь, – сказал он. Это были первые слова, которые он произнес с момента встречи.Дойл кивнул, снял пальто и шляпу и сел. Джентльмен вышел из комнаты, и Дойл остался один.Он услышал звук ее мягких, неторопливых шагов в коридоре, а затем и ее властный голос, который спрашивал что-то у человека, сопровождавшего Дойла в гостиную.Дверь распахнулась, и Дойл вскочил с диванчика, приветствуя ее стоя. Он не мог поверить, что видит ее так близко. Она была ниже, чем он представлял себе, не выше пяти футов.Держалась она столь величественно и прямо, что казалась выше ростом. Ее лицо – простое и строгое – было с детства знакомо ему так же хорошо, как и лицо матери; но в нем не было той непреклонности и суровости, которыми отличались ее портреты. Скромное черное платье с белоснежным воротничком, белая шаль, наброшенная на плечи, – этот образ был дорог любому английскому мальчишке. Увидев Дойла, она улыбнулась ослепительной улыбкой, чем привела его в полное замешательство.– Доктор Дойл, надеюсь, мы не причинили вам особого беспокойства? – спросила королева Виктория.– Нет, ваше величество, – с поклоном ответил Дойл, не узнавая собственного голоса.– Очень хорошо, что вы приехали. Садитесь, пожалуйста, – сказала она, указывая на стул справа от себя. Дойл вспомнил, что королева плохо слышит левым ухом. Повернувшись к джентльмену, встречавшему Дойла, она сказала: – Спасибо, Понсонби.Так это Генри Понсонби, ее личный секретарь, – Дойл видел его фотографию в газетах… Как он мог не узнать! Королева вновь обратилась к Дойлу:– Кажется, у нас с вами есть общий друг…– В самом деле? – растерялся Дойл.– Да. И очень верный друг.Дойл сообразил, что она говорит о Джеке.– Да-да, ваше величество, – поспешно ответил он.Королева улыбнулась.– Наш друг навестил нас недавно и рассказал, что вы очень помогли ему в деле, чрезвычайно важном для меня и моей семьи.– Надеюсь, он не преувеличил мои заслуги, – пробормотал Дойл.– Наш друг крайне редко допускает неточности, чего бы это ни касалось. Я бы сказала, что он во всем любит точность. Вы согласны с этим?– Согласен. Целиком и полностью.– Значит, у меня нет причины не верить его словам?– Нет, мадам… Ваше величество.– Следовательно, и у вас нет причин отказаться от моей сердечной благодарности.– Да, ваше величество. Спасибо. Сердечное спасибо.– Спасибо вам, доктор Дойл, – слегка наклонила голову королева.Дойл поклонился в ответ.– Насколько мне известно, у вас возникли некоторые сложности со Скотленд-Ярдом.– Вынужден признаться, что это так, ваше величество.– Уверяю вас, что вы можете не беспокоиться об этом.– Я… я чрезвычайно вам признателен.Королева замолчала, благосклонно глядя на Дойла.– Скажите, доктор Дойл, вы женаты?– Нет, ваше величество, я холост.– Неужели? Такой энергичный и красивый молодой человек, к тому же врач, и не женат? Трудно себе представить, – с юмором заметила королева.– Я… мне… в общем, просто не было подходящего случая…– Запомните, что я вам скажу. – Королева доверительно наклонилась поближе к Дойлу. – Очень скоро вы непременно встретите свою судьбу. Супружество часто оборачивается не тем, что мы ждем от него, но это определенно то, что человеку необходимо.Дойл вежливо поклонился. Королева неожиданно спросила:– Что вы можете сказать о здоровье моего внука? Я имею в виду герцога Кларенса.Совершенно обезоруженный внезапностью и прямотой вопроса, Дойл пробормотал:– У меня не было возможности осмотреть его, а без…– Я хочу знать ваше мнение, доктор.Дойл колебался, с величайшей осторожностью подбирая слова.– Я бы советовал вашему величеству в дальнейшем держать принца Альберта под постоянным наблюдением врачей.Королева понимающе кивнула.– Ну а теперь, доктор Дойл, поклянитесь, что вы никогда и никому до конца дней своих не расскажете о том, свидетелем чего вы были.– Клянусь, ваше величество.– Ни слова о нашем общем друге и моей дружбе с ним. Я настаиваю…– Клянусь. Клянусь жизнью.Королева была, по-видимому, удовлетворена искренностью Дойла. Он понял, что аудиенция окончена.– Я считаю вас выдающимся человеком, доктор Дойл.– Вы слишком добры, ваше величество.Королева встала. Дойл вскочил со своего места и протянул ей руку, тут же испугавшись, что совершил бестактность. Однако королева, мило улыбнувшись, крепко пожала протянутую руку.– Мы будем держать вас в поле зрения, доктор Дойл. И если понадобится, непременно призовем вас снова. Помните об этом.– Обещаю, что не разочарую вас, ваше величество.– Уверена, что не разочаруете.Королева Виктория снова одарила его ослепительной улыбкой и направилась к выходу. Не успела она сделать и двух шагов, как в дверях – словно по мановению волшебной палочки – появился Понсонби.– Осмелюсь спросить, ваше величество… – сказал вдруг Дойл.Королева остановилась и пристально посмотрела на него.– Наш общий друг… не сообщил ли он вашему величеству, куда он отправился?..Дойл запнулся, испугавшись, что переступил черту дозволенного.– Мы всегда предоставляли нашему другу полную свободу действий, – внушительно проговорила королева, подкрепив слова красноречивым взглядом.Дойл покраснел от смущения.Королева покинула гостиную, сопровождаемая Понсонби, следовавшим за ней на почтительном расстоянии.Понсонби вернулся через несколько минут и провел Дойла по коридорам Букингемского дворца к выходу. Распахнув дверь, он протянул Дойлу маленький сверток.– Примите с благодарностью от ее величества, – проговорил он с поклоном.Раскланявшись с секретарем, Дойл сел в ожидавший его экипаж и вернулся в гостиницу.В номере он развернул сверток. В нем была черная блестящая авторучка – необыкновенно красивая и легкая. Глава 20БРАТЬЯ Дойл прожил в гостинице "Мелвин" еще три дня. По утрам от нечего делать он бродил по магазинам, покупая кое-какие мелочи для своего будущего жилища. Он постоянно спрашивал сам себя: что ему на самом деле нужно?Все эти дни по вечерам он писал Эйлин, надеясь, что когда-нибудь сможет отправить ей эти письма.В последний день своего пребывания в Лондоне он неожиданно получил письмо. Конверт был очень знакомый: кремового цвета, из тонкой дорогой бумаги. Письмо было написано тем же четким женским почерком, что и полученная им когда-то записка. Мой дорогой Артур!В то время, когда вы получите это письмо, я буду за пределами Англии. Я надеюсь, что когда-нибудь вы простите меня за то, что я ушла, не попрощавшись, и за то, что уезжаю, не повидавшись с вами. В момент нашей встречи сердце мое было разбито горем; дальнейшее было столь ужасным, что я не могла позволить себе ни страдать, ни печалиться. И только теперь я могу по-настоящему выплакаться и облегчить свою душу.Я никогда не рассказывала вам о нем, но сейчас должна признаться, что любила этого человека безумно. Мы должны были пожениться весной. Не знаю, смогу ли я кого-нибудь полюбить так же, как любила его. Возможно, время залечит мою рану, но одному богу известно, когда это будет.В одном я уверена твердо: весь тот ужас, который нам пришлось пережить вместе, заставляет нас смотреть на жизнь не так бездумно, как это делает большинство людей. Ваша доброта и честность, ваше нежное отношение ко мне и ваше мужество будут для меня маяком, освещающим путь в этом жестоком мире.Я буду думать о вас всегда, и моя любовь всегда пребудет с вами… куда бы ни занесли вас превратности судьбы. Будьте сильным, мой милый Артур, знайте и помните, что в вас горит огонь, который может творить чудеса. На этой земле вас еще долго будут помнить после того; как плоть обратится в тлен. С любовью, ваша Эйлин.
Дойл читал и перечитывал письмо снова и снова. Он искал утешения, понимая, что письмо было написано именно ради этого. Возможно, когда-нибудь он и утешится… Но не сейчас. Дойл вложил листок в конверт и спрятал его между страницами книги."Когда-нибудь через много лет я найду его, – отстранение подумал Дойл. – Время делает свое дело, и я, вероятно, не буду испытывать той неописуемо острой боли, которая сидит в моем сердце теперь, терзая и мучая меня".Упаковав вещи, Дойл отправился на вокзал и купил билет до Бристоля. * * * Дойл колесил по стране целых два месяца. Приезжая в какой-нибудь город, он снимал номер в гостинице, осматривал достопримечательности, ходил в библиотеку, разговаривал с местными писателями в пабах и барах и, удовлетворив свое любопытство, отправлялся в другой город, выбирая название наугад по карте накануне отъезда. Он знал, что полиция его не разыскивает, но избегал ситуаций, чреватых неприятностями.Дойл регулярно просматривал газеты, надеясь найти какое-нибудь сообщение о волнующих его обстоятельствах. Как-то в Шотландии в одной из газет двухнедельной давности он наткнулся на некролог, в котором сообщалось, что сэр Найджел Гулль, придворный врач, был найден мертвым в своем кабинете. По всей видимости, он покончил жизнь самоубийством.Давно пора, подумал Дойл.В Лондон он вернулся в конце марта, остановился, как и прежде, в "Мелвине", гулял по городу и бездельничал, предчувствуя, что в скором времени получит весточку от Джека.Однажды поздним вечером, когда над городом прогремела гроза, и Дойл наблюдал за вспышками молний у горизонта, раздался стук в дверь. На пороге стоял Ларри с Зевсом. Собака, почуяв Дойла, завиляла хвостом. И Ларри, и пес промокли насквозь. Дойл провел их к камину, дал Ларри махровую простыню и налил ему коньяку. Зевс улегся у огня в ногах у Ларри. Ларри молча пил коньяк, поглядывая на огонь. Он показался Дойлу меньше ростом, до крайности измученным и угнетенным. Дойл ждал, когда Ларри заговорит.– Мы вас бросили тогда на станции, сэр. Нам это и самим не нравилось. Но хозяин сказал: с него достаточно, он много чего сделал, так что пора его в покое оставить. Ну, хозяин есть хозяин, сами понимаете, сэр.– Я не виню вас за это, Ларри.Облегченно вздохнув, Ларри пододвинулся поближе к огню.– Первым делом, сэр, нам надо было похоронить моего брата. Отвезли мы его домой и похоронили рядом с мамой. Я думаю, это мы правильно сделали.– Да, наверное, правильно, – сказал Дойл.– У мистера Спаркса были свои дела в Лондоне. А я отправился в Брайтон, как он мне приказал. Жду его неделю, две, проходит месяц, и тут мистер Джек является со всякими новостями. Он все искал ту шхуну, что ушла из порта Уитби. Он узнал, что шхуна та отплыла в Бремен. Он и говорит мне: "Едем в Бремен". Погрузились мы на пакетбот и поплыли. Чтоб в Германию попасть, в Бремен этот самый, сэр. Там мистер Джек справки всякие наводит, говорит на ихнем языке, не сомневайтесь, сэр.– Разумеется.– Ищем мы супругов, ну, мужа и жену, значит, которые сели на шхуну в Уитби и вышли в Бремене. И будто у них гроб в грузовом трюме был. Капитан сказал, что вроде как тело родственника перевозили, чтоб в родной земле похоронить. Сели эти самые супруги на поезд в Бремене и двинулись на юг. Тут нам пришлось, конечно, туго. На каждой станции между Бременом и Мюнхеном пришлось выходить. Все искали какую-нибудь зацепку. В общем, колесили по Пруссии, можно так сказать. Я к этому времени уже прямо мечтал, только бы вернуться домой, а хозяин говорит, надо бы заглянуть еще в одно место…– В Зальцбург?– Точно, сэр. Где братья в университете учились, в Австрии, стало быть. Этот городишко поганый мы прочесали насквозь, и тут нам попадается один тип, возничий, значит, весь такой нервный. Он-то и говорит, что да, отвозил этих самых супругов в этот, как его… в Браунау. Ну да. В Браунау-на-Инне. И вроде как супруги купили там дом и заплатили наличными. А нам повезло, потому как соседка ихняя до чего любопытная оказалась, только и знала, как подглядывать из-за занавески, чего и как. Вот она и говорит, что приехали они, а вещей-то и нет совсем, один здоровый ящик, ну и там в руках кое-чего. Странные, говорит, супруги были. По ночам все свет в окнах. Да. Два месяца прожили, а с ней ни словечком не перемолвились, что за соседи такие.– Вы застали их там? – спросил Дойл.Ларри покачал головой.– Соседка эта говорит: уехали неделю назад. Заходим мы в этот самый дом и видим… не знаю, как и сказать, сэр, вроде как кто-то плавильню там устроил, ну, там все и расплавилось потихоньку, стены, я хочу сказать, а потом вроде как застыло и мягкое стало, я все в толк не мог взять, как стены вовсе не повалились.Дойл сразу понял, о чем говорит Ларри. Он вспомнил свою квартиру и все, о чем ему рассказала Блаватская.– Что-нибудь из вещей в доме осталось?– Тот самый гроб. Точнее сказать, то, во что он превратился. Обгорел весь и развалился чуть не на щепки. Но внутри ничего не было.– И никаких останков?– Нет, сэр, никаких.Интонация Ларри Дойлу совсем не понравилась. Он понял, что услышит сейчас что-то ужасное.– А что было потом, Ларри?– Через неделю нам удалось напасть на след супругов, это было в швейцарском городке, между Цюрихом и Базелем. Курортное местечко, люди отдыхают, и все такое. Там водопад был очень уж красивый, на него все смотреть ходили. Водопад Райхенбах называется. Целых пять каскадов, да, сэр. И высокий, скажу я вам, больше двухсот футов будет.Ларри попросил еще коньяку.– Прибыли мы туда, зашли в гостиницу рядом с водопадом. Да, говорят, проживают у нас такие супруги. Заглядываем мы в ихний номер. Вещи на месте, а самих нету. Тут мистер Джек просит меня посторожить у двери, сейчас, говорит, посмотрю тут все кругом. И уходит. Жду я, жду, и очень нехорошее чувство у меня появляется. Вышел я из этой гостиницы, а там позади тропка узенькая ведет в гору. По ней все к этому самому водопаду поднимаются. Тут я вижу, что мистер Джек к водопаду бежит. Я, конечно, за ним. И тут он скрылся за поворотом, а я услышал выстрелы. Бегу я туда, и там на выступе в скале, прямо над пропастью, футах так в пятидесяти от меня, вижу, что мистер Джек схватился с человеком в черном плаще. Я сразу сообразил, что это брат его, Александр. Кто стрелял, непонятно, потому как оба вроде целые. И скажу вам откровенно, сэр, я в жизни не видал, чтобы так дрались. Били они друг друга смертным боем, сэр. Оба залиты кровью и друг дружке не уступают. Ровня, стало быть. Я стою как вкопанный и гляжу, стыдно признаться, сэр, но так оно и было. И тут вижу, что мистер Джек вроде как одолевать начал, совсем вроде незаметно, а все-таки, гляжу, подталкивает он Александра к самому краю пропасти. Александр пытается равновесие удержать, а камни под ним сыпаться начали, ну, он поскользнулся, стало быть, и вроде как повис над этой самой пропастью. А потом и полетел вниз. И в последний миг, как ему исчезнуть в этом страшенном ущелье, он хватает мистера Джека за ногу, ну, мистер Джек пошатнулся, попробовал ногами упереться покрепче, а все равно этот дьявол утянул его за собой. И вижу я, как они оба падают, падают в эту растреклятую пропасть и скрылись внизу в водопаде, и все.Ларри заплакал, не в состоянии прибавить ни слова. Дойл словно окаменел, ничего не слыша и не видя.– Тела… нашли? – спросил он через некоторое время.– Не знаю, сэр. Потому как сразу выстрел раздался, ну, я поглядел наверх и вижу, как эта ведьма в меня целится.– Леди Николсон?– Она самая, сэр. Я и побежал что было сил. Прибежал на станцию, сел в поезд и уехал. Потому и не знаю, нашли тела или нет, сэр. Но очень уж было высоко, жуть! Так что, сэр, мистер Джон Спаркс совсем рано из этой жизни ушел, да, совсем рано. – Голос Ларри снова задрожал. – Хороший был человек мистер Джек, и жить бы ему еще да жить.Не в силах сдерживаться, Ларри зарыдал. Он плакал долго и безутешно. Дойл чувствовал, что ему самому будто пронзили сердце. Положив руку на плечо Ларри, он стоял неподвижно, глядя на огонь. Джек умер. Дойл понимал, что навеки потерял друга и брата, которого судьба подарила ему однажды и которого у него не будет больше никогда в жизни.Прошло достаточно много времени после того, как Дойл узнал о трагических событиях, происшедших на водопаде Райхенбах. Мало-помалу он приходил в себя, окунувшись в рутину будней. Перебравшись из Лондона в крошечный городок недалеко от Портсмута, Дойл занялся врачебной практикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44