– Понял, сэр, – проговорил Барри, двинувшись к двери. Он не мог удержаться, чтобы не прочесть, кому адресована записка.Она предназначалась инспектору Клоду Лебу. * * * Через два часа Дойла вызвали из камеры и отвели в комнату для допросов. Через минуту в комнату вошел Лебу. Он закрыл за собой дверь и, сердито подергивая усы, повернулся к Дойлу.– Здравствуйте, Клод, – приветствовал его Дойл.– Ну что, доктор, застукали за игрой в кости? Я что-то не припомню, чтобы вы увлекались азартными играми, Артур.– Я не играл в кости, Клод. Типичный случай, когда человек оказывается не в том месте и не в то время.Лебу уселся, сложив руки на животе. Он приготовился задать ряд вопросов, уже крутившихся у него в голове. Дойл, помня совет Спаркса как можно меньше доверять полицейским, обдумывал, что ему следует сказать Лебу, чтобы не привлечь пристального внимания его начальства.– Что-то вы внешне на слугу смахиваете, Дойл, – заметил Лебу.– За последние дни было совершено несколько попыток покушения на мою жизнь, – объяснил Дойл. – И я решил изменить внешность.– Почему вы не пришли ко мне?– Потому что меня не было в городе с того дня, когда мы виделись в последний раз, – ответил Дойл, довольный тем, что в этом есть доля правды. – Я считал, что безопаснее всего покинуть Лондон.– И как?– Оказалось, что нет. Мои враги преследовали меня повсюду.– Когда вы вернулись, Артур?– Вчера вечером.– Вы дома были?Петрович, подумал Дойл, ему известно о Петрович.– Нет, не был. Я не был уверен, что буду там в безопасности, – как можно спокойнее произнес Дойл, вспомнив вдруг своих пациентов, которым ему приходилось иногда говорить неправду.– Ваша квартира сгорела, – сказал наконец Лебу.– Сгорела?– Боюсь, дотла.Дойл замотал головой. Еще один пожар. Нетрудно догадаться, кто это сделал. Значит, теперь он остался без жилья. Но не это беспокоило его сейчас. Он легко смирился с потерей своих вещей, но смириться с тем, что все свидетельства убийства Петрович и разорения его дома исчезли навсегда, было выше его сил. Дойл почувствовал, как гнев закипает в нем, заслоняя остальные чувства.– Клод, я хочу кое о чем вас спросить, – сказал он. – Как инспектора полиции.– Валяйте.– Вам случайно не знакомо имя Александр Спаркс?Сдвинув брови, Лебу уставился в потолок. Минуту спустя он отрицательно покачал головой и вытащил из кармана блокнот.– Как, вы говорите, его зовут?Дойл повторил имя по буквам.– Этот человек преследует меня. И вы тоже ищете его, хотя и не догадываетесь об этом. Именно он совершил все эти преступления и, возможно, многие другие.– И что заставляет вас так думать?– Я видел его трижды, когда он преследовал меня.– Вы можете его описать?– Лица я не видел ни разу. Одет он во все черное. И капюшон на голове. Черный капюшон.– Черный капюшон… В каких местах его можно встретить чаще всего?– Никто этого толком не знает.– Круг знакомых?Дойл в недоумении пожал плечами.– Он преследовал кого-нибудь еще?– Извините, инспектор, этого я не знаю.Лебу побагровел.– Но хоть что-то вы знаете? Хоть размер его шляпы?Дойл склонил голову и тихо сказал:– Извините, Клод. Этот человек исчезает так же внезапно, как и появляется, и тем не менее с большой долей уверенности могу утверждать, что именно он является заправилой преступного мира Лондона.Захлопнув блокнот, Лебу заерзал на стуле.– Послушайте, Артур, – проговорил он, осторожно подбирая слова. – Вы врач. Врач, который мог бы занять весьма завидное положение в обществе. Скажу вам по-дружески: вы никогда не достигнете этого положения, если, вырядившись как клоун, будете гоняться по всей Англии, отыскивая каких-то мистических убийц, якобы собирающихся прикончить вас.– Вы не верите мне, Лебу. Вы вообще не верите, что на меня нападали.– Я верю, что вы верите, будто так оно и было.– А как насчет того, что мне удалось обнаружить на полу дома тринадцать на улице Чешир?– Ну что ж. Я отдавал это в лабораторию на анализ.– И вы должны признать, что это была кровь, Клод.– Кровь, конечно. Похоже, вы действительно были свидетелем убийства.– Я же говорил вам.– Ну да, здоровенного хряка там действительно прирезали.Дойл в растерянности замолчал.– Да, Артур, это была кровь обыкновенной свиньи.– Кровь свиньи? Но это невозможно."Что это значит?" Дойл сжал ладонями голову.– С вас недостаточно этого фингала на тыкве, Артур? – насмешливо спросил Лебу.– Простите, Клод, я в замешательстве. В последние дни мне действительно пришлось туго.– Я не сомневаюсь.Лебу беззастенчиво уставился на Дойла. Съежившись под пристальным взглядом полицейского, Дойл почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.– Джон Спаркс, – едва слышно проговорил он.– Простите?– Джон Спаркс.– Родственник того джентльмена?– Брат.– И что насчет Джона Спаркса, Артур?– Это имя вам знакомо?Лебу помедлил с ответом.– Возможно.– Он говорил мне, что находится на службе королевы, – прошептал Дойл.Лебу насторожился.– И что прикажете делать с этим?– Может быть, вы проверите его?– Что еще вы расскажете мне о Джоне Спарксе, Артур? – спросил Лебу, пытаясь вызвать Дойла на откровенность.Дойл колебался.– Это все, что я знаю.Они переглянулись. Дойл почувствовал: все, что их связывает, может в любой момент оборваться. Лебу поднялся со стула.– Мой совет вам, Артур: оставайтесь в Лондоне.– Значит, я могу идти?– Да. Но я должен знать, где найти вас в случае необходимости.– Можете справляться в госпитале Святого Варфоломея. Я предупрежу об этом.– Ну ладно, – тоном наставника проговорил Лебу. – Не думаю, что с вами все в порядке, Артур. Впрочем, вам, как врачу, виднее. Но может, вам стоит обратиться к психиатру?Ну и отлично, подумал Дойл, он не считает меня преступником, принимая за сумасшедшего.– Я благодарен вам за заботу, инспектор, – уважительным голосом произнес Дойл.Стоя уже в дверях, Лебу вдруг спросил:– Вам есть где остановиться, Артур?– Спасибо, Клод. Я устроюсь.Лебу кивнул.– Извините, Клод, а имя Боджер Наггинс говорит вам что-нибудь?– Боджер Наггинс?– Призер, точнее, экс-чемпион в полусреднем весе. Он был в зале, где играли в кости, но в камере я его не видел.– В чем он замешан, этот Боджер Наггинс?– Мне достоверно известно, что он сбежал из тюрьмы Ньюгейт и его разыскивает полиция.– Больше не разыскивает.– Извините?– Час назад мы вытащили труп мистера Боджера Наггинса из Темзы.– Он утонул? – в замешательстве спросил Дойл.– Ему перегрызли глотку. Похоже, какое-то животное. Глава 13ДРЕВНИЕ СОКРОВИЩА Для человека без пенса в кармане и с пустым желудком путь от тюрьмы Пентонвилл до центра Лондона казался бесконечно долгим. Дойл решил, что просить Лебу об освобождении Барри неуместно: для Барри тюрьма была родным домом, и он мог какое-то время перекантоваться там. Разумеется, свидание со Спарксом в полдень у книжного магазина Хэчарда Дойл пропустил. Нанять кеб он не решился, так как ему нечем было заплатить. Он шел по дороге и даже не пытался посторониться, когда его обдавали грязью проезжавшие мимо экипажи. Их пассажиры бросали на Дойла подозрительные взгляды, полные презрения, как ему казалось. Или хуже того, вообще смотрели сквозь него, не замечая вовсе. Дойл почувствовал симпатию к тем бездомным бродягам, которые скитались по дорогам и были лишены элементарных прав в этой кошмарной жизни. А самодовольные буржуа разъезжали в роскошных экипажах, коротая время между ланчем и обедом, на всевозможных светских раутах. Горести и нужды простых людей были далеки от них, как звезды на небе. Дойл подумал, что, в сущности, разбойник Барри из Ист-Энда ему ближе и понятнее, чем равнодушные буржуа, проезжавшие мимо него в своих экипажах. И эти люди считаются гордостью нашего цивилизованного общества… Это они – тот самый средний класс, который пользуется плодами чужого труда и всеми гражданскими свободами. Да он и сам считал себя выходцем из среднего класса и принимал как должное все привилегии, забывая о бренности человеческой жизни. Господи! Какое лицемерие! Какое заблуждение надеяться, что сердце бесчувственного гордеца могут растрогать несчастья каких-то мелких людишек!"Современное общество требует от простых людей невероятных жертв, – подумал Дойл. – Мы забываем, что в этой жизни от нас самих зависит самая малость. С маниакальным упорством изо дня в день мы совершаем одни и те же ошибки, хотя и признаем их самоубийственность. Только бы выжить! Мы сознательно ограничиваем наше мировосприятие, как бы надевая шоры, потому что с самого рождения приучены к тому, что все это необходимо для нашего же блага. Но если распахнуть глаза, мы увидим боль, и страдания, и муки, которые мы старались не замечать. Боль и несчастья никуда не исчезают, они окружают нас повсюду, и мы начинаем думать, что человек обречен на страдания именно потому, что он человек. Только настоящая трагедия способна еще время от времени встряхнуть нас, открывая нашему взору подлинные глубины бытия. Войны, эпидемии, природные катастрофы – вот что заставляет нас содрогаться и выводит из состояния благодушия и опасного забытья. Так же, как страх и ужас, которые мы испытываем, теряя все, что было привычным, дорогим и, казалось, незыблемым. Вот это и происходит сейчас со мной.А так ли уж серьезны мои потери? Сейчас я чертовски голоден, но голодать вечно мне не придется – вряд ли такова моя судьба. Пищу я скоро найду, и теперешний голод только обострит удовольствие от еды. Дома у меня теперь нет, но и это поправимо. У меня есть ум и сила, молодость и надежда. Меня преследуют несчастья и безжалостные враги, но я смогу противостоять им, ибо у меня есть верный друг Джек Спаркс. Что еще надо?Может быть, сейчас мне удалось открыть какой-то секрет жизнестойкости? – спросил себя Дойл. – Да, наверное. И этот секрет заключается в том, как следует реагировать на обстоятельства. Наши реакции зависят от нашего самообладания, которое контролируется нашим сознанием. Боже, до чего просто! Контроль и самообладание!" Чувство необычной радости заставило Дойла ускорить шаг. Перед ним широкий путь, который ведет к победам и открытиям, а не к поражению. Пропади оно пропадом это Темное братство! И пусть этот выродок Александр Спаркс пакостит, сколько хочет! На их головы падут проклятия Дойла, обрекая этих мерзавцев на вечные муки уже здесь, на земле!Проезжавший мимо экипаж окатил Дойла грязью с головы до ног. Ледяная вода попала в ботинки, промочила спину и грудь. Грязь забрызгала лицо и руки. Резкие порывы ветра пронизывали насквозь. Дойл почувствовал, что вся его решимость испаряется, словно легкий утренний туман. Он несколько раз чихнул.– Похоже, я попал в преисподнюю, – пробормотал он.Неожиданно рядом с ним затормозил кеб. На месте возничего сидел Ларри. Дверца кеба распахнулась, и Дойл услышал голос Спаркса.– Давайте же, Дойл, или вы окончательно простудитесь! Это было спасение! * * * Ларри подлил кипяток из чайника в тазик, в котором Дойл парил ноги. Он сидел у камина, закутанный в махровую простыню, с перцовым пластырем на груди: вычищенная одежда сушилась рядом на решетке. Они находились в номере недорогого отеля в Холборне, по сравнению с которым "Мелвин" мог считаться чуть ли не "Савоем".– Обратиться к инспектору Лебу было не самым умным, что вы могли придумать, Дойл. И это уже второй раз, – сказал Спаркс. Он расположился на диванчике и растягивал веревочку на пальцах.– Но я угодил в тюрьму. К тому же я узнал нечто крайне важное для нашего дела. В полдень мы с вами договорились встретиться, и я счел своим долгом выбраться из тюрьмы как можно быстрее, – оправдывался Дойл, дрожа как в лихорадке.– Мы бы и так вытащили вас очень быстро.– Вытащили бы?! Каким образом, позвольте узнать?– Да благослови вас Господь, Дойл. Они знают, что мы в Лондоне, – будто не замечая слов Дойла, проговорил Спаркс. – Наша позиция крайне невыгодная. Мы должны шевелиться гораздо проворнее, чем я предполагал.– А откуда им известно, что мы в Лондоне? Я доверяю Лебу и осмелюсь сказать, что знаю его гораздо лучше, чем вас.– Дойл, вы обижаете меня, ей-богу, – сказал Спаркс, протягивая руки и предлагая Дойлу поиграть в "колыбель для кошечки".Дойл нехотя согласился, и Спаркс надел веревочку на его пальцы.– Ну откуда они могут это знать, Джек? – повторил свой вопрос доктор.– Вы провели два часа в тюремной камере, битком набитой достойными представителями лондонского преступного мира. Вы продемонстрировали всем свою ловкость, сумев выбраться из тюрьмы. У Александра в Лондоне полным-полно осведомителей, которые так или иначе ждали вашего появления. И вы думаете, что о ваших тюремных злоключениях ему не доложили?Дойл беспрерывно шмыгал носом, кутаясь в простыню.– А как насчет Барри? – уступая Спарксу, спросил он.– Насчет Барри даже не беспокойтесь, сэр, – вступил Ларри, макая печенье в чай. – Барри приходилось выпутываться из заварушек похлеще этой. Еще не построили такой тюряги, в которой братец Барри задержался бы сли-и-иш-ком долго.– Ваш брат не очень-то разговорчив, – сказал Дойл с сожалением.– Барри считает, что лучше помалкивать и играть под дурачка, чем сболтнуть лишнее, – добродушно пояснил Ларри.Мурлыча под нос какую-то мелодию, Спаркс готовился снять веревочку в очередную замысловатую фигуру.– И все-таки мы нашли Боджера Наггинса, – обиженно произнес Дойл. – И вытянули из него кое-что. Похвалите хотя бы за это.– Да-а, – в раздумье проговорил Спаркс. – Только хвалить уже поздновато.– Но вы же не будете винить меня в его смерти.– Нет, конечно, за это мы должны благодарить других. Жаль. Боджер мог бы, наверное, сказать, почему заключенных перевозили в Йоркшир.Дойл оглушительно чихнул.– Будьте здоровы, – пожелали Спаркс и Ларри.– Спасибо. Слушайте, Джек, – с беспокойством начал Дойл. – Когда я в последний раз видел Боджера Наггинса, его скрутили полицейские. А часом позже его труп вылавливают из Темзы. Уж не думаете ли вы, что в этом виновата полиция?– А как по-вашему? Я же просил вас не откровенничать с ними, – сказал Спаркс.– Но из этого следует, что в руках вашего брата не только преступный мир Лондона, но и Скотленд-Ярд.– Полицейские, как и другие смертные, тоже попали под влияние Александра, – пожал плечами Спаркс.– И что прикажете мне делать? Верить в то, что Лэнсдоун Дилкс, полицейские, сбежавшие заключенные, генерал Драммонд, леди Николсон и ее брат, поместье ее мужа, ваш брат, "серые капюшоны" и Темное братство – все это звенья одной цепи?– Осмелюсь сказать, я никогда и не сомневался в этом, – ответил Спаркс, колдуя над новой фигурой из веревочки.– А кровь прирезанной свиньи на Чешир-стрит? О чем это говорит?– А вот это действительно что-то странное. Ларри, пожалуйста, покажите доктору Дойлу фотографию.– Как скажете, сэр.Ларри вытащил из кармана фотографию и протянул ее Дойлу. Фотография запечатлела женщину, выходящую из какого-то здания и, по-видимому, направляющуюся к черному экипажу. Женщина была высокого роста, с резкими чертами лица, жгучая брюнетка. На вид тридцать, решил Дойл, не красавица в традиционном смысле, однако что-то в ней есть притягательное. Лицо на фотографии было размыто, но почему-то казалось, что женщина чем-то взволнована.– Узнаете, Дойл? – спросил Спаркс.Дойл снова внимательно посмотрел на снимок.– Она чем-то похожа на леди Николсон, но эта женщина… как будто крупнее и выше. Нет, это не леди Николсон.– Логично, – сказал Спаркс.– Откуда у вас эта фотография?– Мы сделали снимок сегодня утром.– Каким образом?– Для этого требуется хорошее зрение и ловкость рук, – сказал Ларри, протягивая Дойлу коробочку, которую он видел у Спаркса ранним утром.– Фотоаппарат. Великолепное изобретение, – заметил Дойл и хотел рассмотреть аппарат получше, но руки его были связаны веревочкой.– Да, необычайно полезная вещь, – согласился Спаркс, заканчивая игру. – Нам удалось незаметно сфотографировать ее на улице Рассел, недалеко от издательства, принадлежащего семье Николсон.– Кто же она?– Это еще предстоит выяснить.Чайник снова закипел. Спаркс встал, чтобы снять его с плиты.– Но что все это значит? – спросил Дойл, распутывая веревочку.– Это значит, что вы должны отвести нас к самому известному медиуму в Лондоне, Дойл, и сделать это немедленно. Как вы себя чувствуете?– Совершенно разбитым.– Так исцеляйтесь побыстрее, доктор! – проговорил Спаркс, подливая кипяток в тазик. * * * Закутанный в махровую простыню, Дойл проспал весь день. Проснувшись, Дойл увидел Ларри, который сидел подле его кровати с блокнотом эскизов в руках. Спаркс куда-то ушел, приказав Ларри поточнее расспросить Дойла о женщине-медиуме, которая была на Чешир-стрит в день убийства, и со слов доктора набросать ее портрет. Они трудились около часа – Ларри рисовал, а Дойл подсказывал, где и что подправить. Наконец получился более или менее удовлетворительный портрет омерзительной женщины.– От одного вида этой мерзавки можно дух испустить, – задумчиво заметил Ларри, разглядывая свою работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44