– У "него" много имен. "Это" существовало всегда. И ждет своего часа по ту сторону. Души питают "это"… "Это" питается ими, убивая их, но никогда не насытится… Даже Великая война не насытит "это"…Мальчик глубоко вздохнул и широко раскрыл глаза; взгляд был ясным и осознанным. Мальчик смотрел на Дойла, словно стесняясь собственной беспомощности.– Джоуи! – позвал Дойл.Улыбнувшись, Джоуи кивнул и перевел взгляд. Мальчик с трудом поднял руку и указал на Спаркса.– Он – архат, – отчетливо проговорил мальчик.Спаркс был взволнован, в его глазах на секунду промелькнул страх. В этот момент в груди Джоуи заклокотало, и Дойл увидел, как из горла мальчика брызнула густая, алая кровь. Тело Джоуи обмякло, и Дойл скорее почувствовал, чем понял, что жизнь покинула его.– Он умер? – сдавленно прошептал Спаркс. Дойл молча кивнул.– Нам нужно убираться отсюда. Как можно скорее, – нервно произнес Спаркс. – Иначе нас засыплют вопросами…Спаркс схватил Дойла за руку и с силой потянул его к дверям. Сестры и врачи все еще успокаивали перепуганных и крайне возбужденных детей. В дверях с противоположной стороны палаты появились полицейские. Спаркс резко повернулся и направился к другим дверям. Заметив Дойла и Спаркса, акробаты ринулись за ширму. Внезапно дорогу Спарксу преградил Большой Роджер.– Чего там с моим мальчишкой, мистер? Имею право знать, правильно? Я платил за него, целое состояние на него ухлопал…В это мгновение из-за ширмы раздался крик.– Он мертв! Наш Джоуи мертв!Большой Роджер схватил Дойла за грудки.– Ну, говорите, чего вы с ним сделали? – прошипел клоун.Полицейские продирались сквозь толпу к ширме. Акробаты куда-то сгинули.Спаркс чуть качнулся вперед, и Большой Роджер во весь рост растянулся на полу, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Удар Спаркса был столь молниеносным, что Дойл просто не увидел его.– Идите спокойно, Дойл. Не бегите, – проговорил Спаркс.Дойл вдруг резко остановился и вырвал руку. Секунду они смотрели друг другу прямо в глаза. Дойл колебался, и это не ускользнуло от внимания Спаркса.– Туда! Вон туда! – коротко бросил Спаркс.Акробаты указывали на них полицейским. Полицейские кинулись в их сторону.– Дойл, у нас нет времени.– Ну, не знаю.– Я не могу позволить вам остаться здесь.– Вы хотите сказать, что у меня нет выбора? – поднял брови Дойл.– Это долгий разговор.– Когда-то он должен состояться.– Только не сейчас. Ради бога, старина.Дойл колебался, но не двигался с места. Полицейские были совсем рядом.– Мальчик назвал меня архатом. Вы знаете, что означает это слово? – спросил Спаркс.Дойл отрицательно покачал головой.– Оно означает "спаситель".– Эй, вы, двое, стоять на месте! – крикнул один из полицейских.Дойл ударом ноги опрокинул кровать, и полицейские на секунду задержались. Дойл ринулся к двери, и они вместе со Спарксом выскочили в коридор. Полицейские кинулись вдогонку.– Куда? – выкрикнул Спаркс.Дойл махнул рукой налево, и они помчались мимо шарахавшихся от них врачей и медсестер к лестнице, ведущей на первый этаж, затем к выходу, у которого их поджидал Ларри. В этот момент к дверям подъехал фургон, битком набитый полицейскими, и Спаркс, достав из кармана серебряный свисток, пронзительно свистнул, затем уверенным голосом скомандовал приехавшим:– Быстрее внутрь! Они убегают!Вновь прибывшие полицейские столкнулись в дверях с полицейскими, преследовавшими Дойла и Спаркса. Дойл заметил экипаж, который остановился рядом с полицейским фургоном. Через мгновение из дверцы кеба появился инспектор Лебу.– Дойл! – крикнул он, вытаскивая револьвер. Ларри резко притормозил точно между ними и Лебу.Подтолкнув вперед Дойла, Спаркс прыгнул на подножку экипажа. Обернувшись, Дойл увидел, что Лебу целится в них из револьвера. Ларри круто развернул экипаж, и кеб сильно занесло, из-за чего Дойл и Спаркс чуть не полетели на землю. Лебу пропал из виду. Держась за оконную раму, беглецы думали только о том, как бы им не сорваться с подножки.– Не останавливайтесь, Ларри! – крикнул Спаркс.Настегивая лошадей, Ларри понесся к воротам госпиталя. Полицейский фургон и экипаж Лебу повернули за ним. В то же мгновение послышались отрывистые звуки сигнального рожка, и в ворота госпиталя въехала карета "скорой помощи". Экипажам, двигавшимся навстречу друг другу, грозило неминуемое столкновение.– Держитесь, Дойл! – крикнул Спаркс.Двое мужчин буквально прилепились к дверце кеба. Экипажи разъехались, едва не задев друг друга. Дойла слегка зацепило встречным экипажем; ворота они благополучно миновали. А в следующее мгновение карета "скорой помощи" столкнулась с полицейским фургоном и полностью перегородила выезд. Полицейские выскакивали из фургона, спеша к повалившимся на землю лошадям; кеб, в котором сидел Лебу, тоже остановился – преследовать беглецов теперь не имело смысла. А неутомимый Ларри гнал лошадей, устремляясь в спасительный лабиринт лондонских улиц. Глава 15ТРУППА "МАНЧЕСТЕРСКИЕ АКТЕРЫ" К удивлению Дойла, Ларри повернул на север, выбираясь из Лондона. Дойл был уверен, что они должны вернуться в Баттерси и сесть на тот самый поезд, который привез их из Топпинга. Ларри нахлестывал лошадей, опасаясь погони и нисколько не сомневаясь, что по телеграфу уже сообщили об их побеге.Дойл беспокойно ерзал на сиденье, а Спаркс, напротив, был погружен в задумчивость и только изредка бросал рассеянные взгляды на своего спутника."Бог ты мой! И кому я доверился?" – размышлял Дойл. Он даже не пытался ответить на столь жизненно важный для него вопрос.Псих, бежавший из Бедлама! Разве это возможно? И Дойл вынужден был сказать себе: да, возможно. Человек, страдающий манией преследования… Оказывающий услуги исключительно коронованным особам – непременно самой королеве, ни больше ни меньше… Бред сумасшедшего… Странно, но ведь Спаркс излагает свои мысли предельно ясно, и ничего похожего на бред Дойл от него не слышал. Правда, при некоторых формах безумия речь и поведение больного остаются на редкость разумными – это Дойл хорошо знал. Может быть, вера Спаркса в те сказки, которые он рассказывает, и есть страшный симптом его безумия?Действительно ли Джек тот, за кого себя выдает? Подтверждением этого можно считать братьев Ларри и Барри, но они – из бывших преступников и могут действовать по его указке, деятельно участвуя в какой-то загадочной игре. И куда, интересно, заведет эта игра? Какова ее цель?В голове Дойла не было ни одного достойного соображения, объясняющего эту ситуацию. Если Спаркс и вправду сумасшедший, то никаких определенных целей у него и быть не может; сумасшедшие – большие импровизаторы, и фантазии Спаркса могут быть частью бредовой идеи, затмившей его разум.За этими сбивчивыми рассуждениями возникло неожиданное предположение: а что, если никакого Александра Спаркса не существует? Что, если преступления, которые Спаркс приписывал вымышленному брату, совершил он сам? Джек, без сомнения, обладает всеми физическими данными, как Александр… И откуда Спаркс почерпнул столько деталей из жизни другого человека? А что, если этот сумрачный человек, который сидит перед ним, и есть Александр Спаркс? И в нем каким-то чудовищным образом уживаются маньяк-убийца и человек, который после совершенных им кровавых злодеяний погружается в пучину безумия? В этом случае родителей убил сам Джек… Как ни страшно это осознать, своим безумием он расплачивается за свои преступления, перелагая вину на фантом, порожденный его раздвоенным сознанием.Одновременно у Дойла возникали сомнения: как объяснить существование Человека в черном, с которым он столкнулся уже дважды и которого Джек назвал своим братом? Как объяснить "серые капюшоны" и спиритический сеанс? А разгромленную квартиру Дойла? И что можно сказать о безумии обитателей Топпинга, сгинувшего в огне? Это как раз отлично вписывается в рассказы Джека. Не говоря уже об убийстве Петрович и Боджера Наггинса. А смерть мальчика в голубом, предсказанная Спайви Квинсом, свидетелем которой он стал? И уж совершенно невозможно забыть тот кошмар, с которым они столкнулись в Британском музее, – от мертвой хватки этого монстра у Дойла до сих пор болело запястье… Если Джон Спаркс и сумасшедший, то, надо признаться, лишь один из многих в этом мире, променявшем безгрешность на безнадежность безумия.Раздвинув занавески, Дойл выглянул в окно, пытаясь сообразить, где они находятся. Да, это Грей-Иннроуд, значит, они направляются на север от Лондона, в сторону Излингтона."Может быть, поделиться своими опасениями с Джеком? Или найти какой-то способ удостовериться в правдивости его слов? В конце концов, вполне возможно, что Лебу ошибся. Если бы я мог поговорить с Лебу, узнать от него, откуда эти сведения о Джоне Спарксе… Но эту возможность я, по всей видимости, упустил раз и навсегда, когда сбежал от Лебу… Терпение инспектора, скорее всего, лопнуло. А посему я должен решить: либо попытаться сбежать от Спаркса и добровольно сдаться полиции (в этом случае я, вероятно, навлеку на себя страшный и непредсказуемый по своим последствиям гнев Джека), либо положиться на судьбу и следовать за этим странным человеком, призывая милость Божью".– Скажите, Дойл, у Блаватской что-нибудь говорится о "Семерке" и "Черном лорде"? – внезапно спросил Спаркс.– Что? – переспросил Дойл.– Я не так хорошо знаком с ее сочинениями, как вы. У нее есть упоминания о "Семерке" и "Черном лорде"?Погруженный в свои мысли, Спаркс едва смотрел на Дойла.Дойл попытался припомнить то, о чем писала Блаватская. Ему казалось, что со времени, когда он лениво перелистывал ее книги, уютно устроившись в своей тихой квартире, минула целая вечность.– Да, припоминаю что-то такое, – проговорил он наконец. – "Обитающий у входа", так, кажется. В сущности, это одно и то же.– Как он описан, этот "обитающий у входа"?– Как сущность… как некая сущность высокой духовной организации… стремящаяся войти в этот мир.– В образе человека? Я правильно вас понимаю?– Да. Блаватская утверждает, что к этому стремятся абсолютно все души, потому что это – путь к знанию и слиянию с "познавшими тайну".– Чем же "это" отличается от "познавших тайну"?– В своей бестелесной сущности "это" предположительно занимало достойное место справа от… Бога – назовите как угодно. А в мире физическом пало жертвой – я не могу припомнить точно, как говорится у Блаватской, – жертвой искушений земной жизни.– Таковы пути плоти нашей… – пробормотал Спаркс.– Отпав от Бога, чтобы править миром, "это" удовлетворяет свою гордыню, считая себя Богом.– Зло, воцарившееся в мире, христиане называют Люцифером.– Мальчик в голубом сказал, что у "этого" много имен.– Да, миф о падшем ангеле существует почти во всех культурах… Почему Блаватская называет его "обитающим у входа"?– Покидая мир физический после пребывания в нем – а таких пребываний, очевидно, множество, как утверждает Блаватская, – зло удаляется в убежище между двумя мирами. Оно собирает вокруг себя потерянные, развращенные души, последовавшие за ним после смерти.– Эти души и обозначаются "Семеркой"?– Я не могу вспомнить точное число, но говорится о них собирательно.– И следовательно, приверженные злу первыми возвращаются из purgatorium в физический мир, – возбужденно проговорил Спаркс. – Они пролагают путь – проход – для своего Черного господина, "обитающего у входа" между физическим и мистическим мирами в ожидании возвращения на землю.Дойл кивнул.– В общем, да. Хотя я не помню, чтобы Блаватская называла "это" и его адептов "Черным господином" и "Семеркой". Имя им всем – Темное братство.Спаркс замолчал. Они миновали окраины Лондона и выехали на грязную проселочную дорогу. "Неужели придется трястись в экипаже до самого Уитби? – подумал Дойл. – На это уйдет дня два или даже три".– Скажите, Дойл, у медиумов, с которыми вы встречались, бывали какие-то странные видения? – спросил Спаркс.– Да, нечто неясное. Какие-то смутные предчувствия и ощущения. Весьма расплывчатые и эфемерные.– И никаких деталей?– Об этом я слышал только от Спайви, видевшего мальчика в голубом.– Как вы думаете, этот мальчик действительно был ясновидцем?– Я бы сказал, что он невероятно остро чувствовал происходящее. Но делать определенные выводы, не зная истоков болезни, не в моих правилах. Мне показалось, что видение, преследовавшее его, ускорило его смерть.– Как если бы оно и напало на мальчика?– Да, малыш был раздавлен чудовищной тяжестью навалившегося на него испытания.– О чем это говорит вам, Дойл? Подобные видения бывают у многих?Дойл задумался.– Там, откуда приходят видения, происходит что-то ужасное. Я бы сравнил это со штормом в открытом море, отзвуки которого едва долетают до суши.– Эти люди – живые барометры, регистрирующие малейшие изменения в атмосфере.Дойл зябко поежился.– Скажу вам честно, Джек, мне от этого становится как-то не по себе, – признался он.– На Востоке давным-давно замечено, что кошки и собаки перед землетрясением ведут себя очень беспокойно. А в Англии, чтобы узнать, нет ли в шахте смертоносных газов, пускают туда канареек. По аналогии можно предположить, что существуют люди, обладающие такими же сенсорными способностями.– Наверное, – неохотно согласился Дойл. – Но мне от этого почему-то не легче.– Извержение энергии из "обитающего у входа" подобно тайфуну, сметающему все на своем пути.– Если бы "это" существовало на самом деле…– Если возвращение "этого" на землю действительно цель Братства, то не мешало бы знать, каким образом готовятся к нему черные маги.– Понятия не имею.– Ритуальные убийства? Кровавые жертвоприношения?– Возможно, – пробормотал Дойл. – С подобными вещами не знаком.– Но "это" должно сначала родиться – как обычный ребенок, не так ли Дойл?– Может быть… А эти мерзавцы в Чезвике подыскивают подходящую пару, – предположил Дойл.Спаркс будто не слышал его слов.– Белокурый мальчик… которого мы видели на сеансе… Его отняли у отца, мать была тому невольным свидетелем…– Простите, Джек, для меня это слишком. Я хочу сказать, что Блаватская говорит о чем-то таком, но обыкновенный читатель – я, к примеру, – воспринимает это как цитату из древних мифов.– Но разве вы сами не писали о злонамеренном использовании ребенка?Дойл побледнел. Он почти забыл о своей треклятой книге.– Писали ведь, Дойл?– В общем, да.– И вы удивляетесь, что они преследуют вас? Какие еще доказательства вам требуются?Вопрос повис в воздухе.– Дойл, позвольте спросить, – мягко сказал Спаркс. – Как по-вашему, что предпримет "обитающий у входа", когда снова воплотится в физическом мире?– Ничего нового, наверное, – как можно спокойнее произнес Дойл. – Контроль над миром, порабощение человечества и все такое.– И к тому же в его распоряжении будет сверхновое оружие. Опасность всемирной бойни увеличивается в сотни раз.– Вынужден согласиться с вами, – сказал Дойл, вспомнив о Драммонде и его разрастающейся военной империи.Удовлетворенный беседой, Спаркс откинулся на сиденье.– Тогда давайте закончим этот разговор, согласны?– Пожалуй, – устало кивнул Дойл."Только не мешало бы мне убедиться, что вы не один из тех мерзавцев, – подумал Дойл. – И спросить, почему я должен верить, что вы тот, за кого себя выдаете. Я не могу, просто не могу спросить об этом, потому что, если вы сумасшедший, вы ничего не поймете, а только разозлитесь и моя жизнь будет под угрозой".– А что такое "архат"? – неожиданно для самого себя спросил Дойл.– Вы никогда не слышали этого слова? – удивился Спаркс.Дойл отрицательно покачал головой.– Архат – это человек, достигший некоего уровня самосовершенствования в одной из тибетских тайных школ. Он обладает высокой духовной силой и является первоклассным воином. Самое замечательное в архатах – готовность к самопожертвованию.– Самопожертвованию? – ошеломленно повторил Дойл.– Архат на протяжении всей жизни развивает в себе определенные способности, можете назвать их психическими. И в самом расцвете сил, после многих лет неустанного труда, он полностью забывает о своих способностях, удаляется от людей для жизни отшельника, созерцающего мир. Утверждают, что в любой отрезок земного времени в мире пребывают двенадцать архатов, их присутствие на земле и готовность к самопожертвованию предотвращают самоуничтожение человечества.– Вы хотите сказать, что им не полагается использовать свои выдающиеся способности в открытой битве со злом?– В учении говорится, что такого никогда не случалось. Ибо это было бы нарушением их священной миссии и привело бы к печальным последствиям.Дойл не без труда переваривал сказанное Спарксом.– Тогда почему мальчик назвал вас архатом? По вашему виду и не скажешь, что вы годитесь на эту роль.– Я не знаю, – сконфуженно ответил Спаркс, похоже, ничуть не меньше Дойла озадаченный словами мальчика.Какое-то время они молчали, оставив без ответа эту странную загадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44