Почитай, полкилометра меня так проволокло. С тех пор я к плоту еще и Снежку привязываю, она хоть спит чутко, не то что я.
В ПРИХОЖЕЙ У СМЕРТИ
Добрый смех перед сном это хорошо. Но весь следующий день нас преследовали неудачи. "Попутная", так мы обозвали эту новую для нас реку, сполна взяла свое. Сначала мы сели на мель, да так плотно, что ни раскачкой, ни шестом не могли сдвинуть проклятую деревяшку с места. Иван тщательно обмерил шестом глубину со всех сторон плота, а затем со вздохом обратился к нам.
- Ну что, дети Папы Карло?! Полезли в воду.
Как не хотелось нам этого делать, но пришлось. Чуть-чуть обогреваясь руганью, мы сползли в воду и, работая шестами как рычагами, по сантиметру столкнули плот на глубину.
Затем мы еще пару раз садились на камни, но там уже обходилось без водных процедур.
- Нет, все-таки она мелковата, - решил Иван на одном из спокойных участков реки. - Оронок, тот поглубже будет.
Тем временем пейзаж по берегам Попутной начал меняться. Благодушные старые сопки, уступчиво расступающиеся перед рекой, сменились угрюмыми скалами. Они тут же двинули свои мрачные громады, и вода вскипела, штурмуя упрямый камень. Как назло река еще и запетляла. Нам пришлось изрядно попотеть, ворочая тяжелые бревна-весла.
- Влево бей! - орал с кормы Иван, и мы с Павлом на пределе сил отчаянно лопатили бьющуюся в истерике воду.
Пока нам везло. Камни лишь пару раз чиркнули по днищу плота. Некоторые из перепадов оказались настолько значительны, что наш десятиметровый плот прыгал вверх или падал вниз как какая-то щепка. При этом бревна ходили ходуном, и я все ожидал, что наше сооружение вот-вот развалится ко всем чертям!
"Когда же все это кончится?!" - мысль эта ржавым гвоздем засела в мозгу. Но, как оказалось, самое главное было еще впереди.
Мы свернули за очередной кривун, дальше вроде бы поворотов не было. Более того, забрезжил какой-то простор, просветлело. Но совсем уж чудовищным ревом придавил наши уши взбесившийся поток. Первым догадался, в чем дело Жереба.
- Падун! - заорал он, перекрывая даже этот грохот.
Он показывал вперед, и в глазах таежника я впервые увидел страх. Через секунду и до меня дошло, что это такое "падун" и какая нас ожидает участь. Главное что не было ни какой возможности пристать к берегу, вокруг громоздились отвесные скалы. Я уже представил, как наш плот падает вертикально вниз и мы летим в кипящую бездну. А водопад неумолимо приближался. Он заранее предупреждал о себе не только чудовищным грохотом, над ним постоянно висело туманное облака разбитой в мелкую пыль воды. Что было дальше, за срезом воды, мы не видели. С какой высоты предстояло нам падать вниз, не знал никто, все видели одно и то же, покатые плечи низвергающейся вниз стихии.
До водопада оставалось совсем немного, метров пятьдесят, когда Жереба увидел то, чего мы по неопытности не заметили. В самом центре водопада река все-таки пробила каменное ложе, и вода здесь устремлялась вниз более полого. Ширина расщелины не превышала пятнадцати метров. Но это был шанс!
- Вправо бей! - заорал Жереба, и мы все вздрогнули, выходя из оцепенения. - Вправо бей, кому говорю, вашу мать!..
Поняв, что требует от нас кормчий, мы приналегли на весла, а вскоре и я, и Андрей увидели расщелину и поняли свой шанс. С такой интенсивностью я не работал еще никогда в жизни. Водопад приближался с пугающей неотвратимостью, и казалось, что плот сдвигается вправо чересчур медленно. Краем глаза я видел и вторую пару гребцов, они трудились не менее интенсивно. По брезенту с истеричным лаем металась встревоженная лайка. Только веревка не давала ей прыгнуть за борт. А грохот все нарастал, яростно давил на перепонки, я открыл рот, чтобы не оглохнуть, и водяная пыль холодной рукой прошлась по лицу, словно умыв напоследок. Еще метров за двадцать до обрыва я подумал, что наши усилия напрасны, но все продолжали перелопачивать белую от злой ярости воду Попутной и в каком-то невероятном порыве все-таки направили плот как надо, как раз напротив ложбины.
Жереба еще успел заорать: "Держись!" - но до меня это уже донеслось как шепот, мы с Андреем и так бросили весло и намертво вцепились в подгребицу. В ту же секунду плот понесся вниз, я заорал во всю глотку, чувствуя, как орут то же самое мой сосед и те двое, сзади. А плот полого скользил вниз, и я увидел по обе стороны вокруг меня нависшие двумя полукружьями громады падающей в пропасть воды. Я был ниже всего этого и рядом, физически чувствуя многотонную ярость потока.
Сколько нас тащило вниз, полсекунды, меньше? Плот проскочил ложбину и сразу врезался в отбойный вал вздыбившейся воды. Белая, кипящая масса хлынула на плот, ударила в грудь, потащила назад, оторвала руки от поперечины подгребицы и бросив на брезент с грузом захлестнула с головой, оглушив и ослепив одновременно.
Что-то еще ударило меня по ребрам, и тут рев вдруг стал тише, и хотя вода вокруг плота еще продолжала свою свистопляску и вниз по течению плыла плотная белая пена, но это уже были семечки по сравнению с пережитым.
Проведя рукой по лицу, смахивая воду и все пережитое, я огляделся по сторонам. Справа впереди меня лежал Андрей, намертво обхватив поперечину подгребицы. Из его носа почему-то капала кровь.
Затем я встал и оглянулся: Павел и Иван, такие же мокрые, как и я, тяжело дыша, смотрели на нас. Я словно увидел себя со стороны. У всех троих моих попутчиков был какой-то отрешенный, мертвый взгляд. В очередной раз мы ускользнули от смерти. Мы как никогда прежде были к ней близки. Просто побывали у ней в гостях.
МЕЛКИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Но долго любоваться друг на друга Попутная нам не дала. Сильнейший толчок потряс плот, и мы с криками полетели вперед. Если у наших кормчих в запасе был весь плот, а Андрей лежал на бревнах и только дернулся всем телом, то я благополучно запнулся об поперечину подгреби и плашмя рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Но утонуть мне в тот день было не суждено. С изумлением я понял, что лежу на чем-то твердом. Все пережитое за эти короткие минуты так сковало мое мышление, что лишь снова оказавшись на плоту, я понял, что, пройдя теснины и вырвавшись на простор, мы с разгона влетели на длинную отмель.
Мое падение и возвращение на плот мужики восприняли со спокойным равнодушием. Только привязанная Снежка металась по плоту, задыхаясь в удушливом скулеже. Падение в водяной ад едва не свело собаку с ума. Все остальные пребывали в каком-то шоке. Движения и жесты каждого казались замедленными, неловкими. Иван уселся на бревна прямо там, где стоял, Андрей по-прежнему лежал на спине, меланхолично смахивая текущую из носа кровь.
- Веслом досталось напоследок, - пояснил он мне. Вспомнив удар по ребрам я догадался что наше исчезнувшее весло напоследок накостыляло и мне.
Лишь Павел стоял, с озабоченным видом шаря по собственным карманам.
Я уселся рядом с Андреем и стал наблюдать за действиями белоруса. Ничего не поняв, я спросил его:
- Паш, ты что ищешь?
Тот поднял на меня озабоченный взгляд, нижняя губа смешно оттопыривалась вниз.
- Да курево никак не найду.
Теперь уже поднял голову Андрей, пристально взглянул на белоруса.
- Ты что, Павел, у нас уже две недели как курево кончилось.
Павел удивленно взглянул на него, затем растерянно спросил:
- Разве? Я что-то не помню.
Андрей тут же вскочил со своей мокрой лежанки, и они на пару с Иваном начали хлопотать вокруг белоруса. Лишь тут я понял, что с ним не просто так приступ склероза, у Павла даже и координация движений нарушилась. Общими усилиями мы усадили его на брезент, взгляд у него по-прежнему оставался отсутствующим. Временами его передергивало словно от ударов током. С ужасом я представил, что будет, если к нему не вернется рассудок.
Иван тем временем все ковырялся в связанных вещах, наконец добрался до своего рюкзака и, пошарив в нем, достал небольшую фляжку. Поколдовав с двумя кружками, он разбавил спирт водой и протянул его Павлу. Тот сначала даже не понял, что от него требуется.
- Пей, - приказал Андрей, и Павел, чуть поперхнувшись от неожиданности, осушил кружку до дна. Отдышавшись, он глянул на ее дно, потом посмотрел на нас, и этот его взгляд мне понравился больше прежнего.
- А закусить-то у нас нечем? - спросил белорус.
- Может, тебе еще и закурить? - настороженным тоном спросил Андрей. Павел удивленно посмотрел на него.
- У нас же курево давно кончилось.
Мы облегченно вздохнули. Похоже, эту проблему нам все-таки удалось разрешить.
- Ну, я думаю, теперь и нам можно выпить, - решил Иван и пустил кружку по кругу.
Спирт мгновенно ударил мне в голову, да что мне. Все четверо с хохотом вспоминали подробности нашего полета, хотя совсем недавно всех просто трясло от страха. Наибольший смех почему-то вызывали я и Павел.
- Нет, Юрок, ты купаться любишь больше всех нас, - подначивал меня Андрей. - Чуть на равнину выплыли, и он сразу ласточкой в воду!
- А этот! - стонал от смеха Иван. - Закурить, говорит, хочу. Где-то у меня пачка "Мальборо" оставалась!
Павел обижался, он ничего такого не помнил, но от вида его простодушной физиономии нас разбирал еще больший смех. Время шло, наш "истерикон" постепенно сошел на нет. Иван поболтал фляжку, там что-то еще чуть-чуть бултыхнулось. Он вздохнул и упрятал ее в рюкзак. Потом Жереба с шестом обошел плот, пробуя дно со всех сторон. Получалось так, что мы застряли на отмели размером с футбольное поле, и до ближайшей глубины расстояние было метров двадцать. Разогнавшийся плот с такой силой врезался в отмель, что собрал перед собой небольшой вал песка и щебенки.
На плот Жереба вернулся в очень расстроенных чувствах.
- Ну что, Вань? - спросил его Андрей. - Полезли в воду.
Руками он показал, будто толкает что-то рычагом. Жереба только махнул рукой.
- Бесполезно. Тут бульдозер нужен, чтобы нас выдернуть.
- Что, так плохо?
- Хуже быть не может.
- А что же теперь делать? - растерянно спросил я.
- Да ничего. Сидеть помирать.
Жереба покосился на берега, мы тоже начали разглядывать спасительную твердь. Увы, до ближайшего из них было не менее ста метров. Повторить наш прошлый трюк с "паромной переправой" ни как уже не получалось, все веревки ушли на плот.
- Давай все таки попробуем его столкнуть, - предложил Андрей.
- Пробуй, - нехотя отозвался Иван.
В воду мы попрыгали легко, с шутками и смехом, хмель еще играл в голове. Но пять минут в ледяной воде заменили сутки вытрезвителя. К тому же шест остался один, два запасных смыло. Попробовали использовать одно из весел, но всю безнадежность наших попыток я понял сразу. На этот раз мы даже не смогли подсунуть наши рычаги под плот. Он словно врос в щебенку и песок.
На плот мы взбирались уже без шуток, в сопровождении лязганья собственных зубов. Перспективы были нерадостными, просто мрачными. Набежали низкие тучи, начинало темнеть.
- Ладно, - вздохнул Иван. - Надо готовиться к ночевке. Костер соорудить, а то загнемся здесь от холодрыги.
До этого я как-то слабо представлял себе, как это можно на деревянном плоту разводить костер? То, что и сырое дерево прекрасно горит, я уже знал, спасибо Жеребе. Все оказалось предельно просто. Он сгреб в кучу запасенную еще с самого начала нашего путешествия щебенку и остался очень недоволен ее количеством. Большую часть камней просто смыло водой при падении с падуна. Пришлось Павлу снова лезть в воду и выковыривать из песка булыжники. Хреново было еще и то, что вал воды лишил нас и большей части запасов топлива. Сохранился лишь резерв, НЗ. Он лежал под привязанным брезентом и служил как бы подстилкой нашим рюкзакам. Конечно, весь этот сушняк изрядно промок, но за это я как-то не волновался. Жереба разжигал костер при любой погоде, в самый сильный дождь. Но развязав брезент и откинув его в сторону, мы получили очередной неприятный сюрприз. Мы не поняли, как это могло случиться, но тот самый проклятый вал за водопадом сумел вымыть из-под брезента и утащить с собой множество самых нужных нам вещей. Бесследно исчезли в речной пучине карабин Андрея, наш котелок, чайник и даже топор Жеребы. Карабин Жеребы уцелел потому, что его, как и свой котелок, Иван подсунул под клапан рюкзака.
Поразмыслив, мы решили, что все не так уж и страшно. Все-таки у нас остава лось оружие, топор, правда, не такой "жуткий" как секира Жеребы, да и котелок Ивана вполне смог заменить два наших столовых прибора. Эту алюминиевую посудину мы до этого не использовали. По форме она напоминала стандартный
армейский котелок с крышкой, но внутри ее оказался точно такой же котелок, только поменьше. Он-то и заменил нам безвременно погибший чайник.
Жереба занялся постройкой костра. Несколько деревяшек он застругал ножом, у них появилась бахрома из стружек. В рюкзаке у Ивана нашлась и завернутая в пленку береста. Он обложил ее сушняком, поджег, и пока пламя весело разбиралось с берестой, Иван соорудил что-то вроде шалашика для самого веселого и горячего "приятеля" таежных бродяг.
С костром сразу стало веселее. Большим его Иван делать не стал, лишь обложил по сторонам на просушку весь остальной запас дров. И тут же, словно в пику ему, начал моросить дождик.
- Вот дьявол, а?! Нашел время, - выругался Андрей.
Жереба, на мое удивление, смолчал, лишь долго разглядывал несущиеся с верховьев тучи. Меня удивило то, что в котелок Иван сунул весь запас нашего
мяса. Поняв мой взгляд, Жереба пояснил:
- Сейчас все сварим, а то потом дров не будет.
Запах мяса вернул интерес к жизни и Снежке. Все это время несчастная собака лежала рядом с брезентом. Мне показалось, что у лайки происходило то же самое, что у Павла, он впала в прострацию и лишь изредка жалобно поскуливала. Но запах глухариного мяса сделал с ней то же, что с Павлом спирт. Она тут же вскочила на ноги и начала выпрашивать у хозяина столь желанное лакомство. И Жереба в этот раз не устоял. Отрезав небольшой кусочек мяса, он кинул его собаке. Снежка даже не стала жевать его. Впечатление было такое, словно у нее отсутствовали пищевод и желудок. Лишь пасть, а потом сразу пустота, куда все и провалилось. Помахиванием хвоста лайка намекнула, что не прочь продлить "застолье", но Жереба строго прикрикнул на нее:
- Хватит с тебя, самим жрать нечего.
И Снежка больше даже не взвизгнула, лишь стояла не сводя глаз с котелка и жадно вдыхая божественный запах.
Кроме бульона и мяса, Иван заварил и свой фирменный таежный чай.
Мы немного обсохли, правда, только спереди, так как на спины нам продолжали капать скудные слезы сибирской осени. Дождь то накрапывал, то переставал. Больше допекал ветер, холодный, порывистый. Скромное пламя нашего костерка не могло согревать нас, лишь помогало не замерзнуть. Из рюкзаков, брезента и собственных тел мы соорудили заслон от ветра и скрючились над пламенем. Спать было невозможно, потянулись томительные часы ожидания рассвета. Мы тихонько переговаривались о самом разном , о способах спасения, о прошлой, доартельной, жизни. О будущем.
- Неужели ты действительно отдашь этим козлам золото? - поинтересовался Иван у Лейтенанта.
- А что делать-то? - удивился тот. - Конечно, отдам. Нам двадцать пять процентов полагается...
- Нет! - перебил его Павел. - Это за клад дают двадцать пять процентов суммы. А за это, я думаю, нам ничего не дадут.
- Почему? - не понял я.
- Мы же его не нашли? Это не клад, это просто наше золото.
- Правильно он говорит, - поддержал его Иван. - У нас один мужик мешок с деньгами нашел. "Уазик" проехал с инкассаторами, а в полу машины дыра была. Ну мешок и вывалился. А он на мотоцикле с рыбалки ехал, подобрал. Нет чтобы припрятать да зажить по-человечески, так он с ним в милицию приперся. Там сначала даже не поверили, решили, что он штуки три таких мешка надыбал, а одним решил глаза замазать. Где, говорят, остальные? Хорошо, тут с леспромхоза позвонили, подтвердили, что один из мешков с зарплатой потеряли. И сошлось все до копейки.
- Ну и что? - нетерпеливо спросил Павел.
- Ну что! - ухмыльнулся Жереба. - Поблагодарили, руку пожали да пинка под зад. Через месяц, правда,часы вручили. Вот такие, как у Лейтенанта, непромокаемые. Но он их этой же зимой на рыбалке утопил, в проруби.
Я как-то приуныл. Слишком уж я рассчитывал на это золото, вернее, на деньги, заработанные в артели.
- Но с нами же должны рассчитать за ту работу. Что мы, зря, что ли, горбатились целых три месяца? - горячился Андрей.
- А кто? - спросил я. Мне вдруг стало ясно наше беспросветное положение. - Артели к этому времени уже не будет. Если Иванович не врет, то сейчас уже от "Зари" даже следа не осталось. А государство нам ни копейки не выплатит, оно тут не при чем.
- Ну, тогда еще проще. Сдадим золото государству и огребем кучу денег, - продолжал фантазировать с энтузиазмом Лейтенант.
- Дадут, да догонят, да еще раз дадут, - съехидничал Иван. - Ты что, государство наше не знаешь? Оно удавится, но не отдаст своего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50