Денег давать им не нужно, они сами себе заработают. Девочек-служанок у нас больше чем достаточно. Если же кому-нибудь понадобится служанка, возьмем новую.
- Совершенно с тобой согласна, - сказала матушка Цзя, одобрительно кивая. - А Цинвэнь жаль. Хорошей она была служанкой. Кто мог сравниться с ней в остроумии или же в уменье вышивать! Я думала, лучшей служанки для Баоюя и желать не приходится. Кто мог подумать, что она так изменится!
- Вы никогда не ошибались в выборе служанок, почтенная госпожа! - с улыбкой произнесла госпожа Ван. - Просто у Цинвэнь несчастная судьба - она заболела такой страшной болезнью! Недаром пословица гласит: «Восемнадцать раз девушка переменится, пока ей восемнадцать лет сровняется». Кроме того, люди незаурядные склонны ко всякого рода крайностям. Разве вы сами этого не замечали? Еще три года назад я обратила внимание на Цинвэнь, стала к ней присматриваться. Не спорю, она лучше других служанок, вот только легкомысленна. Если же говорить о соблюдении приличий, то тут Сижэнь не знает себе равных. Говорят, что жена должна быть мудрой, а наложница - красивой. А по-моему, не только красивой, но еще и доброй, покладистой, а в поведении безупречной. Словом, такой, как Сижэнь. Она скромна, держится с достоинством, не заигрывает с Баоюем. Напротив, удерживает его от опрометчивых поступков. Два года я присматриваюсь к Сижэнь и не ошиблась в ней. Я потихоньку приказала выдавать ей ежемесячно по два ляна серебра из моих личных денег, пусть еще больше старается. О своих планах я пока разговора с ней не заводила. Баоюй еще слишком юн, и отец не согласится дать ему наложницу, опасаясь, как бы в этом случае он не забросил ученье. Кроме того, Баоюй не будет слушаться Сижэнь, если она станет его наложницей. Я подумала, что пора доложить вам об этом, потому и пришла.
- Вон оно что! - воскликнула матушка Цзя. - Ты, пожалуй, права! Сижэнь с детства была молчаливой. Я даже прозвала ее Немой тыквой. Но раз ты ее так хорошо узнала, надеюсь, все будет в порядке.
Госпожа Ван рассказала матушке о том, что Цзя Чжэн похвалил Баоюя и взял с собой в гости. Матушка Цзя была вне себя от радости.
Вскоре разряженная и разодетая Инчунь пришла прощаться с матушкой Цзя. Затем явилась Фэнцзе, которая справилась о здоровье матушки Цзя и приготовилась прислуживать ей за завтраком. Матушка Цзя немного поболтала, а затем удалилась отдыхать. Госпожа Ван спросила Фэнцзе, принимает ли она пилюли.
- Пока не принимаю, они еще не готовы, - ответила Фэнцзе, - пью только настой! Не беспокойтесь обо мне, госпожа, я уже здорова!
Фэнцзе и в самом деле выглядела бодрее. Госпожа Ван ей рассказала, за что прогнала Цинвэнь.
- Почему Баочай ушла домой не спросившись? - как бы невзначай поинтересовалась Фэнцзе.
- Ты знаешь, что у нас творится? - в свою очередь спросила госпожа Ван. - Я вчера решила все проверить. Оказывается, Цзя Ланю взяли новую няньку, но по легкомыслию она совсем о нем не заботится. Я велела Ли Вань выгнать няньку. А потом спросила, знает ли она, что Баочай теперь живет дома. Ли Вань сказала, что знает, что Баочай ушла из-за болезни матери и, как только та выздоровеет, сразу вернется. Ничего серьезного у тетушки Сюэ нет: небольшой кашель и боль в пояснице. Это у нее повторяется из года в год. Мне кажется, Баочай ушла по другой причине. Может быть, ее обидели? Тогда будет неудобно перед ее родными. Она девушка скромная, серьезная.
- Кто же ни с того ни с сего станет ее обижать? - с улыбкой спросила Фэнцзе.
- Может быть, Баоюй! - высказала предположение госпожа Ван. - Язык у него без костей, он ничего не признает, и если разойдется, начинает молоть всякий вздор.
- Вы, госпожа, слишком мнительны, - заметила Фэнцзе. - Баоюй входит в раж, лишь когда речь заходит о чем-то серьезном, с сестрами же и служанками он уступчив и обходителен, а если даже у него и вырвется резкое слово, никто не сердится. По-моему, сестра Баочай ушла из-за всей этой истории с обыском, подумав, что подозрение пало на всех, кто живет в саду, в том числе и на нее. Тем более что ее служанок мы не стали обыскивать. В общем, ее уход вполне объясним.
Госпожа Ван согласилась с Фэнцзе и, немного подумав, велела пригласить Баочай, чтобы с ней объясниться и попросить ее тотчас переселиться в сад.
Баочай выслушала госпожу Ван и сказала:
- Я давно хотела уйти домой, разрешения же не спросила, потому что вы, тетушка, все время заняты. А тут еще заболели мама и обе наши самые лучшие служанки, как же я могла их оставить? Теперь вы все знаете, и я хочу вам сказать: я сегодня же насовсем переселяюсь из сада и прошу у вас дозволения перенести свои вещи.
- А ты все же упряма! - упрекнули ее Фэнцзе и госпожа Ван. - Переселилась бы лучше обратно, стоит ли из-за пустяков отдаляться от родственников?
- Вы напрасно так говорите, - возразила Баочай, - переселяюсь я потому лишь, что в последнее время у мамы стало с памятью плохо и по вечерам она остается одна. Кроме того, брат не сегодня завтра женится и надо готовиться к свадьбе. Все это так, я не лгу. К тому же вы знаете, что творится в доме. А с тех пор, как я поселилась в саду, маленькая калитка в юго-восточном углу сада постоянно открыта, ради того лишь, чтобы я могла ходить домой. Но кто поручится, что другие не ходят через нее, чтобы сократить себе путь? За калиткой никто не следит, и может случиться беда. А это и вам, и нам неприятно! И разве так уж важно, буду я ночевать у себя дома или в саду? В сад я переселилась, когда все мы были еще малы, и никаких забот я по дому не знала. Играла с сестрами, вместе с ними занималась рукоделием. Все лучше, чем скучать одной! Но сейчас все выросли, в доме у вас то одна неприятность, то другая, за садом присматривать трудно, и, если так будет продолжаться, нас это тоже коснется. Если я со своими служанками уйду из сада, вам меньше будет хлопот. И вот еще что я хотела сказать вам, тетя: экономьте на чем возможно, это не умалит достоинства вашей семьи. Расходы на тех, кто живет в саду, можно было бы сократить, не оглядываясь на прошлые времена. Возьмите к примеру нашу семью. В какой упадок она пришла!
- Что же, раз Баочай так решила, не стоит препятствовать ей, - обратилась Фэнцзе к госпоже Ван.
Госпожа Ван согласно кивнула.
- Я не возражаю, - сказала она, - пусть Баочай поступает как хочет!
Вернулся из гостей Баоюй и прошел прямо к госпоже Ван.
- Отец еще не приехал, - сказал юноша. - А нам, как только стало смеркаться, велел отправляться домой.
- Ну как, ты не осрамился? - спросила сына госпожа Ван.
- Не только не осрамился, но получил в награду немало подарков! - отвечал Баоюй, сияя улыбкой.
Едва он это произнес, как в комнату вошли служанки и слуги, дежурившие у ворот, и внесли подарки: три веера, три набора подвесков к ним, шесть коробок кистей и туши, три связки четок из благовонного дерева и три яшмовых кольца.
- Это подарил член императорской академии Ханьлинь господин Мэй, - стал объяснять Баоюй, показывая подарки. - Это ши-лан господин Ян, а это - внештатный лан Ли… Тут подарки для нас троих.
Затем Баоюй вытащил из-за пазухи амулет - маленькую фигурку Будды, вырезанную из сандалового дерева, и сказал:
- А вот это мне лично подарил Цинго-гун.
Госпожа Ван поинтересовалась, кто был в гостях, какие стихи сочинили Баоюй, Цзя Хуань и Цзя Лань. Затем между ними разделили подарки, и Баоюй отправился к матушке Цзя.
Матушка Цзя порадовалась успехам внука и спросила, о чем он беседовал с матерью.
Баоюй отвечал рассеянно, все его мысли заняты были Цинвэнь. Наконец он сказал:
- Пришлось ехать верхом; так растрясло, что все тело болит.
- Тогда иди к себе, - забеспокоилась матушка Цзя. - Переоденься, погуляй немного, и все пройдет, только не ложись сразу спать.
У дверей Баоюя дожидались Шэюэ, Цювэнь и две девочки-служанки. Как только он вышел, девочки подбежали к нему, взяли у него кисти и тушь, и все вместе они поспешили во двор Наслаждения пурпуром.
- Ну и жара! - то и дело дорогой повторял Баоюй.
Он сбросил верхний халат, снял шапку, отдал их Шэюэ, а сам остался в тонком шелковом, цвета сосны, халате, из-под которого виднелись ярко-красные штаны. Цювэнь сразу вспомнила, что эти штаны Баоюю сшила Цинвэнь, и вздохнула:
- Поистине человек умирает, а созданное им остается!
Шэюэ дернула ее за рукав и сказала:
- Как красиво! Красные штаны, зеленый халат, черные сапоги, черные с синеватым отливом волосы и белоснежное лицо!
Баоюй сделал вид, что не слышал этот разговор, и, пройдя еще несколько шагов, вдруг спросил:
- Как же быть? Я хочу прогуляться!
- Ну и гуляй. Чего бояться? - отозвалась Шэюэ. - Ведь еще не поздно! Неужто ты потеряешься?
Она приказала девочкам-служанкам сопровождать Баоюя, а сама сказала:
- Мы отнесем эти вещи домой и вернемся.
- Милая сестра, не уходи, - попросил Баоюй, - подожди меня здесь, пойдем домой вместе!
- Мы сейчас же вернемся, - пообещала Шэюэ. - Только отнесем подарки и вещи. А то одна несет «четыре сокровища кабинета ученого», другая - шапку, халат, пояс… На что это похоже?
На самом же деле Баоюй только и мечтал, как бы поскорее от них отвязаться. И как только девушки ушли, свернул за небольшую горку и тихонько обратился к девочкам-служанкам:
- Сижэнь кого-нибудь еще посылала навестить сестру Цинвэнь?
- Да, посылала, - ответила одна из девочек. - Сказали, что Цинвэнь всю ночь бредила, а к утру потеряла сознание.
- Что же она говорила в бреду? - спросил Баоюй.
- Свою мать вспоминала.
- А еще кого? - снова спросил Баоюй, вытирая навернувшиеся на глаза слезы.
- Не разобрали.
- Дурачье! - выругался Баоюй. - Надо было слушать внимательнее!
Вторая девочка сразу смекнула, в чем дело, и воскликнула:
- Ну, конечно, дурачье!.. А я вот все слышала и все видела собственными глазами!
- Что ты видела? - удивился Баоюй.
- Я всегда знала, что сестра Цинвэнь отличается от остальных служанок, да и относилась она ко мне по-доброму, - стала рассказывать девочка. - И сейчас, когда ее незаслуженно выгнали, а мы не могли ничем ей помочь, я решила ее навестить, чтобы не быть неблагодарной. Узнай кто-нибудь о моем намерении, меня наверняка поколотили бы! И все же я рискнула, потихоньку выскользнула из сада и отправилась к Цинвэнь. И, представьте, она до самой смерти оставалась умницей! Я уже собралась уходить, когда вдруг она широко открыла глаза, схватила меня за руку и спросила: «Где Баоюй?» Я ей сказала, что вы уехали с отцом в гости, и тогда она со вздохом промолвила: «Значит, больше мы с ним не увидимся!» Я ей говорю: «Сестра, ты подождала бы его возвращения». А она улыбнулась и говорит: «Ничего ты не понимаешь. Я не собиралась умирать, но как раз сейчас на Небе не хватает духа цветов, и Яшмовый владыка велел мне занять его место. Нынче после полудня мне предстоит вступить в должность. Баоюй вернется через четверть часа после того, как я уйду, поэтому мы с ним больше не увидимся. Правда, случается, что Яньван посылает бесов за душой человека, а люди сжигают бумажные деньги, приносят жертвы, и бесы уходят, оставив человека еще немного пожить. Но меня зовут не бесы Янь-вана, а небесные духи, и мешкать я не могу!» Я, признаться, ей не поверила. Но за четверть часа до того, как служанки доложили о вашем возвращении, Цинвэнь умерла.
- Ты не училась, поэтому многого не понимаешь, - возразил Баоюй. - Есть дух - покровитель всех цветов и есть свой дух у каждого цветка в отдельности. Каким духом будет Цинвэнь, ты не знаешь?
Девочка замешкалась было, но вдруг заметила в пруду лотосы и смело ответила:
- Я спросила ее, какими цветами она будет ведать, и обещала тщательно за ними ухаживать. Она сказала, что будет духом - покровителем лотоса, но просила никому об этом не говорить, кроме вас.
Баоюй нисколько не удивился, и скорбь его мгновенно сменилась радостью. Он посмотрел на лотосы и промолвил:
- Да, за лотосами может присматривать только такая девушка, как Цинвэнь. Я знал, что даже в мире ином она не останется без дела! И все же тяжело думать, что больше мы с ней никогда не увидимся!
«Я не был рядом с Цинвэнь в последние минуты ее жизни, - размышлял Баоюй, - зато поклонюсь ее душе и тем выражу свои чувства, которые питал к ней несколько лет».
Баоюй вернулся домой, быстро переоделся и, сказав, что идет к Дайюй, поспешил к дому брата Цинвэнь, надеясь, что гроб еще не унесли.
Между тем невестка Цинвэнь решила получить от хозяев несколько лянов серебра на похороны и отправилась к госпоже Ван.
Госпожа Ван распорядилась выдать деньги и приказала:
- Немедленно вели отнести гроб подальше и сжечь! Ведь девушка умерла от чахотки!
Получив деньги, невестка Цинвэнь поспешила выполнить приказ. Шпильки и кольца Цинвэнь стоимостью лянов в триста - четыреста невестка припрятала и вместе с мужем отправилась сопровождать гроб. Его отвезли за город и сожгли.
Подойдя к дому, где жила Цинвэнь, Баоюй увидел, что никого нет, постоял в нерешительности и вернулся в сад. Когда он приблизился к двору Наслаждения пурпуром, его охватила тоска, и он решил зайти к Дайюй. Но той не оказалось дома, и на его вопрос, где она, служанки ответили:
- Ушла к барышне Баочай!
Баоюй отправился во двор Душистых трав, но и там было безлюдно, вещи из комнат вынесены. Баоюй встревожился было, но вспомнил, что Баочай собиралась переселиться домой. Занятый в последние дни учебой, он совершенно об этом забыл.
Баоюю стало досадно, но тут он подумал:
«Лучше всего дружить с Сижэнь и Дайюй. Они останутся со мной до самой моей смерти!»
С этой мыслью он зашагал в направлении павильона Реки Сяосян. Дайюй еще не возвратилась. Баоюй не знал, ждать ему или уйти, но в это время пришла девочка-служанка и сказала:
- Приехал ваш батюшка, зовет вас! Хочет вам что-то сказать. Идите быстрее!
Когда Баоюй пришел в комнаты госпожи Ван, отца там уже не было, и мать приказала слугам проводить Баоюя в кабинет Цзя Чжэна.
Цзя Чжэн в это время вел оживленную беседу с друзьями о красоте осени.
- Перед тем как разойтись, мне хотелось бы рассказать вам одну замечательную историю, - говорил Цзя Чжэн. - К ней вполне применимо изречение: «Прекрасные и изящные достойны почитания, справедливые и преданные заслуживают восхищения». На эту замечательную тему пусть каждый из вас сочинит по стихотворению.
Гости попросили Цзя Чжэна рассказать им историю, и тот начал:
- Некогда жил князь, носивший титул хэнвана, и государь назначил его управителем округа Цинчжоу. А хэнван этот увлекался женщинами. Он приблизил к себе множество красавиц и в свободное от службы время обучал их ратному делу. Была среди красавиц девушка по фамилии Линь. В семье она родилась четвертой, и звали ее Линь Сынян - Четвертая барышня Линь. Восхищенный ее красотой и ловкостью, хэнван сделал Линь старшей над остальными девушками и дал прозвище Полководец Гуйхуа, что значит Нежная.
Раздались одобрительные возгласы:
- Неподражаемо! Нежный полководец! Как непривычно, оригинально! Сразу чувствуется свежесть мысли и изысканность! Видно, сам хэнван был натурой незаурядной.
- Разумеется, - подтвердил Цзя Чжэн, - но вы послушайте, что было дальше!
- Что же? - с нетерпением спросили друзья.
- А то, что на следующий год разбойники, наподобие «Желтых повязок» и «Краснобровых», налетев, словно коршуны, захватили район Шаньцзо. Хэнвану казалось, что расправиться с этой шайкой - все равно что одолеть стаю собак или стадо баранов, что большого войска не нужно. И выступил в карательный поход с легкой конницей. А разбойники оказались хитрыми. Дважды сражался с ними хэнван и в конце концов сам был убит… В городе Цинчжоу началась паника, военные и гражданские чиновники говорили друг другу: «Если наш князь не добился победы, что можем сделать мы?» И решено было сдать город. Тогда Линь Сынян собрала женщин-военачальников и сказала: «Мы не успели отблагодарить нашего князя за милости, и сейчас, когда страна в опасности, я решила сражаться не на жизнь, а на смерть. Смелые последуют за мной, а малодушные пусть убираются на все четыре стороны». «Мы все пойдем за тобой!» - дружно вскричали женщины. И вот Линь Сынян во главе отряда выступила ночью из города и внезапно ворвалась во вражеский лагерь. Захваченные врасплох, разбойники потеряли нескольких главарей. Но когда увидели, что перед ними женщины, ринулись в бой. Оставаясь верными убитому князю, женщины погибли, выполнив свой долг до конца, о чем и был представлен доклад на высочайшее имя. Сам Сын Неба и все его сановники скорбели о гибели мужественных женщин. Нашлись при дворе храбрые и умные военачальники, которые возглавили войско и развеяли как дым разбойничьи орды. Теперь вы знаете все о Линь Сынян, так скажите: можно ею не восхищаться?!
- Да, она достойна всяческих похвал! - вздыхая, согласились гости. - И наш долг - сочинить стихи в память об этой славной героине.
Тем временем слуги принесли кисти и тушечницу, а пока Цзя Чжэн рассказывал о Линь Сынян, один из гостей успел с его слов набросать вступление к стихам и дал прочесть Цзя Чжэну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67