Завтра надо послать подарки во дворец Наньаньского вана, устроить для женщин праздник Середины осени. На это потребуется по меньшей мере две-три тысячи лянов, где их взять? Говорят: «Лучше попросить у своего, чем у чужого». Тебе ничего не стоит помочь нам. Возьми как-нибудь незаметно у старой госпожи золотую и серебряную утварь, примерно на тысячу лянов. Мы заложим ее и выйдем из положения. А через полмесяца я все выкуплю и верну. Подводить не стану, не беспокойся.
- Ну и хитры же вы! - засмеялась Юаньян. - И как вам могло в голову такое прийти?!
- Не буду тебе врать, - сказал Цзя Лянь, - есть люди, располагающие большими деньгами, но попробуй их попроси, сразу перепугаются до смерти. Ни смелости у них, ни ума. Не то что у тебя. Поэтому я и решил: «Лучше один раз ударить в золотой колокол, чем три тысячи раз - в медную тарелку».
Вбежала девочка-служанка матушки Цзя и обратилась к Юаньян:
- Сестра, вас зовет старая госпожа! Где только я вас не искала!
Юаньян поспешила к матушке Цзя, а Цзя Лянь пошел к Фэнцзе.
- Она согласилась? - спросила Фэнцзе, слышавшая весь разговор. Проснулась она давно, но продолжала молча лежать - вмешиваться было неудобно.
- Почти, - ответил Цзя Лянь. - Надо еще раз поговорить с ней.
- Мое дело - сторона, - предупредила Фэнцзе. - Вот ты сейчас меня уговоришь, а как только получишь деньги, об уговоре забудешь! С какой же стати я буду рисковать своим добрым именем?
- Дорогая моя! - воскликнул Цзя Лянь. - Уговори Юаньян, я в долгу перед тобой не останусь. Сделаю все, что пожелаешь.
- Что же именно? - усмехнулась Фэнцзе.
- А госпоже ничего особенного не нужно, - заметила Пинъэр. - Каких-нибудь сто - двести лянов серебра. Дайте их ей - и вы в расчете.
- Спасибо, что надоумила! - воскликнула Фэнцзе. - Пусть так и будет!
- Это уж слишком! - с улыбкой промолвил Цзя Лянь. - Ты могла бы мне дать не только вещей на тысячу лянов, но еще и несколько тысяч наличными. Но я не стану брать у тебя взаймы. Разве ты и я…
- Нечего считать мои деньги, - заявила Фэнцзе, - не ты мне их дал! И так о нас с тобой невесть что болтают! Недаром говорят: когда вмешиваются родственники, добра не жди. Думаешь, все у нас в семье Ши Чуны и Дэн Туны, и в каждом углу валяется столько денег, что на всю жизнь хватит? Постыдился бы! Мое приданое и приданое госпожи Ван стоит всего вашего состояния!
- Я пошутил, а ты рассердилась! - улыбнулся Цзя Лянь. - Неужели я пожалею для тебя сто или двести лянов серебра? Ведь это же мелочь! Истратишь - еще принесу.
- А на мою смерть не надейся! - сказала Фэнцзе.
- Ну что ты злишься? - произнес с укором Цзя Лянь.
- Я и не думаю злиться, но твои слова ранят мне сердце! - усмехнулась Фэнцзе. - Послезавтра исполняется год со дня смерти Эрцзе. Мы с ней дружили, и мой долг - съездить на могилу и принести в жертву бумажные деньги. Пусть она не оставила потомства, все равно нельзя о ней забывать!
- Спасибо за память, - после длительного раздумья произнес Цзя Лянь.
Помолчав немного, Фэнцзе сказала:
- Деньги мне дай не позже чем завтра, все остальное я устрою сама.
В этот момент вошла жена Ванъэра.
- Ну, как дела? - спросила Фэнцзе.
- Ничего не вышло, - ответила та. - Пусть лучше госпожа за это возьмется…
- О чем речь? - удивился Цзя Лянь.
- Ничего особенного, - ответила Фэнцзе. - Сыну Ванъэра исполнилось семнадцать, и он просит в жены Цайся, служанку госпожи Ван, но как к этому госпожа отнесется, пока неизвестно. Третьего дня госпожа отослала Цайся к отцу, чтобы выбрал ей мужа, девушка уже на выданье. Вот жена Ванъэра и пришла просить моей помощи. Я думала, их семьи вполне подходят друг другу и дело уладится. Но ничего не вышло!
- Эка важность! - воскликнул Цзя Лянь. - Есть девушки и получше Цайся!
- Возможно, господин, - поддакнула жена Ванъэра, - но если их семья нами пренебрегает, то и другие последуют их примеру. Мы насилу подыскали нашему сыну невесту, и я думала, достаточно поговорить с родителями Цайся, и все устроится, и ваша супруга не сомневалась. Девушка очень хорошая, сама она не против, а вот родители ни в какую, уж очень возгордились!
Фэнцзе была задета за живое, но виду не подала, лишь украдкой наблюдала за мужем. Цзя Ляню тоже стало досадно, однако он был слишком занят своими делами и сказал:
- Пустячное это дело! Не беспокойся! Я выступлю сватом; завтра же велю послать родителям Цайся подарки и объявить им мое желание. А станут артачиться, сам с ними поговорю.
Жена Ванъэра взглянула на Фэнцзе, та незаметно сделала ей знак удалиться. Женщина поспешно поклонилась и, поблагодарив Цзя Ляня, направилась к выходу.
- Попроси еще и госпожу Ван дать согласие! - крикнул ей вслед Цзя Лянь. - Так будет лучше. И я тоже ее попрошу. Действовать надо добром, а не силой, чтобы сохранить дружбу между нашими семьями.
- Раз ты так стараешься, то и я не останусь в стороне, - с улыбкой промолвила Фэнцзе. - Ты слышала, жена Ванъэра? Я все для тебя сделаю, только скажи своему мужу, пусть долг к концу года отдаст. Меня и так упрекают, будто я даю деньги в рост, а за поблажки живьем съедят!
- Что вы, госпожа! - сказала жена Ванъэра. - Кто посмеет вас упрекать?! Извините за дерзость, но я уверена, эти деньги вы растратите по мелочам!
- Как ты думаешь, для чего мне деньги? - стала рассуждать Фэнцзе. - Только для повседневных расходов, получаем мы мало, а тратим много. Нам с мужем, а также нашим служанкам в месяц положено лянов двадцать серебра, эту сумму мы расходуем за четыре-пять дней. И без дополнительного источника дохода нам оставалось бы, как говорится, с голоду умереть! А раз так, лучше поскорее собрать долги. Я не хуже других знаю, что делать с деньгами! Разве плохо ничего не делать и тратить деньги в свое удовольствие? Госпожа Ван целых два месяца волновалась, не знала, где взять средства, чтобы устроить день рождения старой госпожи. А я напомнила ей, что в сундуках хранится много бронзовой и оловянной посуды. Четыре или пять сундуков вытащили, посуду заложили и на эти деньги купили вполне приличные подарки. Я продала часы с боем за пятьсот шестьдесят лянов, но уже через две недели эти деньги пришлось израсходовать на всякие нужды. А сейчас у нас появились долги, и не знаю, кому пришло в голову втянуть в денежные дела старую госпожу.
- Какая госпожа, продав украшения и одежду, не смогла бы прожить на вырученные деньги?! - улыбнулась жена Ванъэра. - Только никто не хочет продавать.
- Речь не о том, хочет или не хочет, - возразила Фэнцзе. - Просто я не могу этого допустить… Вчера вечером я видела во сне человека, лицо его мне было знакомо, а фамилию никак не могла вспомнить. Он подошел ко мне и говорит: «Матушка велела прислать ей сто кусков парчи!» Я спросила, какая матушка. Оказалось, матушка-государыня. Я отказалась дать парчу, так он силой стал ее отбирать. Тут я и проснулась.
- Это приснилось вам потому, что весь день вы провели в хлопотах, - заметила жена Ванъэра, - к тому же связаны с императорским дворцом.
Вошла служанка и доложила:
- От старшего придворного евнуха Ся прибыл младший евнух с каким-то поручением.
- Что там еще? - нахмурился Цзя Лянь. - И так уже достаточно из нас вытянули!
- Ты уходи, я сама с ним поговорю, - предложила Фэнцзе. - Может, какое-нибудь пустяковое дело, а если даже и важное, я найду что сказать.
Цзя Лянь удалился во внутренние комнаты. Фэнцзе приказала пригласить евнуха и осведомилась, с чем он пожаловал.
- Господину Ся недавно приглянулся дом, но на его покупку не хватает двухсот лянов серебра, - принялся объяснять евнух. - Вот он и послал меня к вам с просьбой: не можете ли вы ссудить ему двести лянов. Через два дня он их непременно вернет!
- Сделайте одолжение! - расплылась Фэнцзе в улыбке. - Серебра у меня хоть отбавляй, надо только отвесить. Может быть, и нам придется когда-нибудь обратиться к вашему господину!
- И еще господин Ся велел передать, что пока не может вернуть тысячу двести лянов серебра, которые взял в прошлый раз, - проговорил евнух. - Но в конце года он рассчитается со всеми долгами.
- Разумеется! - снова улыбнулась Фэнцзе. - Стоит ли беспокоиться! Скажу прямо: если бы все возвращали долги, как господин Ся, трудно сказать, сколько было бы у нас денег! Затруднений мы пока не испытываем, так что всегда рады выручить!
Фэнцзе позвала жену Ванъэра и приказала:
- Раздобудь где угодно двести лянов серебра, поживее!
Та сразу смекнула, в чем дело, и виновато улыбнулась:
- А я к вам пришла просить в долг, нигде не могу достать!
- Занимать у своих вы умеете! - буркнула Фэнцзе. - А попросишь достать денег на стороне - сразу отказываетесь!.. Пинъэр! - позвала она. - Возьми два моих золотых ожерелья и заложи за четыреста лянов серебра!
Пинъэр принесла большой, обтянутый парчой короб и вытащила из него обернутые в парчу ожерелья: одно крученое, золотое с жемчужинами, каждая величиной с семя лотоса, второе - из драгоценных каменьев, украшенных перьями зимородка. Ожерельям цены не было, точно такие же носили при дворе.
Пинъэр взяла ожерелья, ушла и вскоре возвратилась с четырьмястами лянами серебра. Фэнцзе распорядилась отвесить половину евнуху, а половину отдать жене Ванъэра на устройство праздника Середины осени. Людям велено было донести евнуху серебро до главных ворот, и, распрощавшись с Фэнцзе, он уехал.
- И когда только кончится это наваждение? - с горькой усмешкой произнес Цзя Лянь, входя в комнату.
- Уж очень некстати этот евнух явился! - воскликнула Фэнцзе.
- Вчера приезжал старший евнух Чжоу, тот не стал мелочиться, сразу попросил тысячу, - возмущался Цзя Лянь. - А когда заметил, что я в затруднении, выразил недовольство. Не знаю, что будет дальше!
Фэнцзе тем временем умылась, переоделась и отправилась к матушке Цзя прислуживать за ужином.
А Цзя Лянь пошел к себе в кабинет, где, к великому своему удивлению, застал Линь Чжисяо.
- Что случилось? - спросил Цзя Лянь.
- Только что мне сказали, будто Цзя Юйцунь уволен с должности, - ответил Линь Чжисяо, - за что, неизвестно. Не знаю, правда это или нет.
- Неважно за что, - ответил Цзя Лянь. - Такие, как Цзя Юйцунь, долго не держатся на одном месте. Пожалуй, сейчас начнутся всякие неприятности, так что нам лучше быть от него подальше.
- Совершенно верно! - согласился Линь Чжисяо. - А старший господин Цзя Чжэнь с ним подружился, да и наш господин Цзя Чжэн тоже. И все это знают.
- Как бы то ни было, дел мы с ним никаких не имели, - возразил Цзя Лянь, - а значит, ко всей этой истории непричастны. Постарайся разузнать, за что он уволен!
Линь Чжисяо кивнул, но уходить не торопился. Завел речь о всяких пустяках, упомянул, как бы между прочим, о денежных затруднениях и, наконец, сказал:
- Слишком много у нас в доме народу. Надо попросить старую госпожу, чтобы явила милость и велела отпустить стариков, которые отслужили свое и сейчас не нужны. А сколько в доме служанок! Времена меняются. О прежних порядках надо забыть и кое в чем себя урезать. У кого по восемь служанок, пусть обходятся шестью, у кого четыре - двумя. Ведь многие служанки выросли, выйдут замуж, нарожают детей - сколько людей в доме прибавится!..
- Я и сам думал об этом, - прервал его Цзя Лянь. - Старший господин лишь недавно вернулся, я еще не докладывал ему о важных делах, а о пустяках и подавно. Тут как-то заявилась сваха, так госпожа ее не пустила. Боялась огорчить господина. Услышит о сватовстве и расстроится. Уж так он рад, что вернулся домой, к родным!
- Госпоже мудрости не занимать, - промолвил Линь Чжисяо.
- Да, кстати! - сказал Цзя Лянь. - Сын вашего Ванъэра хочет посвататься к Цайся, служанке из комнат госпожи, и просил меня помочь, но я решил, пусть кто-нибудь другой устроит сговор и сошлется на меня.
- Пожалуй, лучше вам не вмешиваться в это дело, второй господин, - после некоторого раздумья произнес Линь Чжисяо. - Сын Ванъэра любит вино и азартные игры. Пусть даже речь идет о служанке, но и для слуг брак - дело серьезное. Говорят, Цайся очень хороша собой - к чему губить ей жизнь?!
- Значит, он выпивоха! - воскликнул Цзя Лянь. - Зачем же тогда ему жениться? Не лучше ли дать ему палок да посадить под замок?
- Не обязательно делать это сейчас! - улыбнулся Линь Чжисяо. - Вот учинит какой-нибудь скандал, вы и распорядитесь его наказать.
На том разговор закончился, и Линь Чжисяо ушел.
Вечером Фэнцзе велела устроить сговор. Мать Цайся не хотела отдавать дочь за пьяницу, но Фэнцзе оказывала ей честь, выступая свахой, и пришлось согласиться.
Вскоре вернулся Цзя Лянь.
- Ну что, говорил ты насчет сватовства? - спросила Фэнцзе.
- Нет, - ответил Цзя Лянь. - Узнал, что он отъявленный негодяй, и передумал. Если правда то, что о нем говорят, надо его сначала хорошенько проучить, а уж потом подумать, стоит ли его вообще сватать.
- Тебя послушать, так в нашем доме все плохие, даже я, - съязвила Фэнцзе. - Что же говорить о слугах! С матерью Цайся уже договорились, она просто счастлива! Неужто объявить ей, что сговор отменяется?
- Раз дело сделано, что теперь говорить? - промолвил Цзя Лянь. - Только предупреди Ванъэра, чтобы впредь хорошенько присматривал за сыном!
Цзя Лянь и Фэнцзе еще долго вели разговор, но рассказывать об этом мы не будем.
А сейчас речь пойдет о Цайся. Вернувшись в родительский дом, девушка стала ждать, когда ее выдадут замуж. Она давно любила Цзя Хуаня, но брак с ним оставался пока делом нерешенным. К ним зачастила жена Ванъэра, и Цайся знала, что старуха хочет просватать ее за своего сына. Цайся не хотелось идти за такого грубияна и пьяницу. Но жена Ванъэра пользовалась влиянием в доме и могла добиться своего. Тогда пришлось бы Цайся расстаться с давней мечтой. И вот как-то вечером Цайся попросила младшую сестренку Сяося пробраться тайком к наложнице Чжао и обо всем ей рассказать.
Дело в том, что наложница Чжао очень любила Цайся и хотела женить на ней Цзя Хуаня, была бы у нее по крайней мере опора, но госпожа Ван неожиданно отпустила Цайся домой. Чжао никак не могла уговорить Цзя Хуаня решить этот вопрос с госпожой Ван, Цзя Хуань стеснялся. К тому же Цайся не очень-то ему и нравилась. Уж слишком она проста, можно найти и получше. И он тянул время. Зато наложница Чжао не собиралась отказываться от своего намерения и, выслушав Сяося, рассказала обо всем Цзя Чжэну.
- Зачем спешить? - ответил Цзя Чжэн. - Подождем годик-другой, пока твой сын выучится, а женить его никогда не поздно. Я присмотрел двух девушек: одну для Цзя Хуаня, другую для Баоюя. Так что года через два вернемся к этому разговору.
Чжао хотела еще что-то сказать, но тут раздался оглушительный грохот.
Если хотите узнать, что произошло, прочтите следующую главу.
Глава семьдесят третья

Глупая девчонка находит мешочек с любовным зельем;
робкая барышня боится заговорить об украденном золотом фениксе
Итак, когда наложница Чжао вела разговор с Цзя Чжэном, раздался оглушительный грохот. На вопрос, что случилось, служанки сказали, что это в прихожей выскочила оконная рама. Наложница Чжао обругала служанок и вместе с ними стала прилаживать раму, после чего проводила Цзя Чжэна отдыхать и уже не возвращалась к начатому разговору.
Баоюй как раз лег поспать, как вдруг раздался стук в ворота. Это пришла Сяоцяо, прислуживавшая в комнатах наложницы Чжао. Не отвечая на вопросы служанок, девочка направилась прямо к Баоюю.
- Что случилось? - удивленно спросили девушки.
- Хочу сообщить вам новость, - зашептала Сяоцяо на ухо Баоюю. - Ваш батюшка в разговоре с моей госпожой упомянул ваше имя. Имейте это в виду, если батюшка позовет вас к себе.
Сказав это, Сяоцяо заторопилась домой. Даже от чая отказалась - боялась, что запрут ворота.
Баоюй знал, что наложница Чжао терпеть его не может, знал и ее коварство. Неизвестно, о чем они говорили с отцом, но Баоюй почувствовал себя так, как Сунь Дашэн при заклинании: «Обруч, сожмись». Баоюя проняла дрожь. По некотором размышлении он решил, что отец собирается устроить ему экзамен. «Самое главное - не теряться, - думал Баоюй. - Если же у отца какое-нибудь другое дело, я вывернусь!» Баоюй накинул халат и сел за книги. «Эти дни отец не вспоминал обо мне, и я опять забросил учение, - ругал он себя. - Знай я, что так получится, каждый день повторял бы пройденное».
Он стал перебирать в памяти прочитанное. Оказалось, что прочесть наизусть он может сейчас только «Великое учение», «Учение о середине», «Великие и малые оды» и «Изречения». Первая часть «Мэн-цзы» была выучена лишь наполовину, и услышь он какую-нибудь фразу из текста, вряд ли вспомнил бы, что следует дальше. Вторую часть «Мэн-цзы» он вообще плохо знал. В «Пятикнижие» Баоюй частенько заглядывал, когда сочинял стихи, и кое-как смог бы ответить. Из остальных книг он ничего не помнил, - отец, к счастью, не заставлял его их читать. Из неканонических литературных произведений Баоюй когда-то читал «Мемуары Цзо Цюмина», «Книгу Борющихся царств», «Мемуары Гунъян Гао», «Мемуары Гулян Чи», а также произведения времен династий Хань и Тан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67