Глаза Элейн наполнились слезами; она поклялась себе никогда не плакать на людях, поэтому постаралась как можно скорее повернуться спиной к Изабелле. – Думаю, мне нужно пойти отдохнуть, папа. Надеюсь, ты простишь меня? Я так устала.
– Конечно! – Ливелин тяжело поднялся на ноги. – Отдыхай столько, сколько хочешь, дитя мое. Я рад, что ты вернулась домой.
Он положил руку ей на плечо и осторожно заключил ее в кольцо своих рук и повел к выходу, находившемуся в дальнем конце зала.
– Твоя няня, леди Ронвен, – неловко начал он. – Она так часто вставала между нами. Должен сказать тебе, что она почти наверняка мертва. И, честно говоря, я рад этому. – Он почувствовал, как она напряглась, и притянул ее ближе к себе. – Я не знаю, что произошло с ней. Если бы она осталась под стражей, она понесла бы самое суровое наказание за то, что сделала в ночь похорон твоей матери, в этом я уверен. – Когда они подошли к двери, Ливелин остановился и с минуту молча смотрел на двор. – Она само зло, Элейн. Эта женщина служила дьяволу. Мне кажется, что к старости окрепла моя вера в Бога, и я рад этому. Теперь раскрылись мои глаза. Я вижу то, что должен был увидеть с самого начала. Она плохо влияла на тебя, она стояла между тобой и твоей матерью. И всем нам будет лучше, если она и вправду мертва.
Он не смотрел на дочь. Элейн опустила глаза, вспомнив о Ронвен, которая вместе со свитой осталась в Честере. Ее кулаки сжались. К счастью, ее руки были надежно укрыты складками черной ткани. Графиня промолчала. Впрочем, что тут можно было сказать?
III
Следующие две недели у Элейн не было возможности остаться наедине со своим горем. День за днем нескончаемая череда посланников проходила по залам замка. Они приносили письма с соболезнованиями от королей Англии и Шотландии, а также от всей английской знати. Постоянно приходили клерки и судебные приставы. Огромное наследство подсчитывали и готовили к тому, чтобы разбить его на мелкие части и разделить между многочисленными родственниками, претендующими на него.
Один из посетителей, королевский секретарь Питер де Мангамери, задержался в Абере. Ему предстояло описать и оценить все владения в Нортгемптоне, Ратлэнде, Бедфорде, Хантингтоншире и Мидлсексе. При отсутствии прямого наследника многочисленные поместья отходили трем ныне здравствующим сестрам графа: Мод, которая никогда не была замужем, Изабель Брюс, леди Аннандейл, и Аде, леди де Хастингс. Вместе с ними право на эти земли получали Кристиан и Дерворгилла, дочери старшей сестры Джона – Маргарет, леди Галлоуэй, которая умерла в Шотландии в прошлом году.
Судебные сражения уже начались, когда король Шотландии Александр взял графство Хантингтон под свое покровительство, а Роберт Фитцут заявил о своих правах на графский титул.
Если не было прямого наследника… Питер ждал подтверждения того, что у Элейн будет ребенок. Каждый день графиня молила Бога о том, чтобы он даровал ей единственное утешение – родить Джону наследника.
И снова ее надеждам не суждено было сбыться. Все те признаки, за которыми Элейн так внимательно следила, каждую минуту прислушиваясь к своему телу, не имели никакого отношения к беременности. Пока июльские дни летели быстрой чередой, Элейн отдохнула, оправилась от потрясения, и все вновь пошло своим чередом. Ей пришлось признать, что графство Честер не имеет прямого наследника. Необходимость выносить столь интимные подробности на суд общественности сама по себе была невероятно унизительной. Все, начиная от короля и заканчивая последним конюхом графства, с любопытством ждали развязки. Но особенно угнетала Элейн та радость, которую ее поражение доставило Изабелле.
Посланник короля Генриха и Ливелин долго говорили о чем-то, запершись в кабинете. Элейн уже привыкла к такого рода посетителям и теперь спокойно сидела в беседке и ждала, когда ее позовут. Наверняка опять потребуется ее присутствие на бесконечных официальных разговорах о деньгах, наследстве и сдаче земель в аренду.
Она сидела на старой деревянной скамейке и лениво ощипывала маргаритки. Ее служанки возились с ребенком одной из фрейлин Изабеллы. Наконец сквозь густую листву ей удалось разглядеть отца, который вместе с посетителем направлялся к ней. Было заметно, что отец взволнован. Его лицо казалось бледным и изможденным, губы были поджаты: случилось что-то плохое.
Элейн встала, от страха у нее пересохло во рту. Краем глаза она успела заметить, что служанки забрали ребенка и быстро ушли в дальний угол сада. Ливелин остановился прямо перед ней.
– Король Генрих приказал тебе немедленно вернуться в Честер, – без всякого вступления начал он. – Этот джентльмен будет сопровождать тебя.
– Но почему? – Элейн перевела взгляд на незнакомца, стоявшего за спиной отца.
Мужчина поклонился. Худощавый и высокий, он был одет во все черное, как и она сама. Этот цвет не оставлял никаких признаков жизни на его лице, которое и без того казалось мертвенно-бледным.
– Позвольте представиться, миледи. Я Стивен из Сигрейва, бывший юстициарий Англии и чиновник его милости короля. Король Генрих поручил мне сопроводить вас обратно в Честер. Там вас примут должным образом со всеми почестями. Вам придется остаться в замке до тех пор, пока не будут выяснены некоторые обстоятельства и не найдены ответы на вопросы, связанные со смертью вашего мужа. Например, не ускорили ли вы его кончину, дав ему яд.
– Это ложь! – взорвалась Элейн. – Просто чудовищная ложь!
Стивен пожал плечами.
– Я уверен, что все очень быстро выяснится. Во всяком случае, король хочет, чтобы вы оставались в Честере до тех пор, пока он не решит, как с вами лучше поступить.
– Как со мной лучше поступить? – Его слова эхом отозвались в голове Элейн.
– Именно так сказал его милость. – Стивен поклонился.
– Он собирается выдать тебя замуж за одного из своих сторонников, – с тяжелым вздохом перебил его Ливелин.
– Нет! – Элейн внимательно изучала беспристрастное лицо посланника. – Нет, этого не может быть. Я не хочу снова выходить замуж.
– Мне очень жаль, миледи, но это приказ короля, – сухо ответил Стивен. Когда он выпрямился, Элейн заметила блеск металла под черным плащом. Солнце проникло сквозь плотную ткань и отразилось от доспехов; под темным плащом скрывалось полное вооружение. – Его светлость ждал вестей о том, не носите ли вы в своем чреве наследника графа. Теперь стало ясно, что это не так, и его светлость счел необходимым позаботиться о вас. Вы молоды и, да будет мне позволено заметить, очень красивы. Было бы преступлением, если бы вы не вышли замуж вновь.
– А еще, милая, ты очень богата. И король, без сомнения, хочет с твоей помощью заручиться поддержкой тех или иных людей, – устало добавил Ливелин. – Если бы я мог избавить тебя от этого, Элейн, то, конечно, я так и сделал бы. Но есть ряд причин, по которым я должен согласиться с решением короля.
Элейн сжала зубы. Сейчас она была разгневана, как никогда в жизни.
– Ты имеешь в виду, что так будет удобнее тебе или, может быть, Даффиду! Ведь дело именно в этом, не так ли? Даффид только выиграет, если сейчас все увидят, что ты поддерживаешь короля Генриха. Не сомневаюсь, что и Изабелла тоже сказала свое веское слово, когда решался этот вопрос.
– Нет, дорогая моя. Изабелла ничего не знает.
– Зато обо всем прекрасно знает Даффид.
– Ты права.
– И Даффид посоветовал тебе не перечить королю и добровольно согласиться с его решением.
– Да, именно это он и сделал! – Ливелин начинал понемногу выходить из себя.
– А Граффид? Он знает, что происходит? Он знает, как вы собираетесь обойтись со мной?
– Нет.
– А почему?
Ливелин нахмурился, кровь прилила к его лицу, глаза полыхнули гневом.
– Как ты знаешь, Граффид сейчас в Повисе. Элейн, прошу тебя, позволь нам с твоим братом самим решить, что для тебя лучше.
– Лучше для меня? Я только что потеряла лучшего мужа на свете! Мужчину, которого я любила и уважала! Мужчину, с которым я хотела провести остаток жизни! И я не хочу снова выходить замуж.
– Твой брак с лордом Честером был устроен нами, Элейн. Если ты уже забыла, то я напомню тебе: он был заключен, когда ты была еще совсем ребенком. И более чем вероятно, что твой следующий брак окажется таким же счастливым. Лорд Честер прекрасно бы все понял. Он и не хотел бы, чтобы ты оставалась одна.
«Нет, он сказал мне, чтобы я ехала в Шотландию!» – Элейн не произнесла это вслух, но слова Джона вновь всплыли в ее памяти. «Пообещай мне, что не поедешь к королю Генриху!» – последнее, что Джон успел сказать ей. Он предвидел такое развитие событий и хотел предупредить, защитить ее. Элейн закрыла глаза, стараясь погасить огонь ненависти, который все больнее жег ее изнутри.
– А что думает обо всем этом король Александр? – наконец спросила она. – Он ведь имеет право голоса, когда решается вопрос о повторном замужестве вдовы его наследника?
Ливелин поморщил лоб, его брови сдвинулись.
– Король Александр уже объявил вероятным наследником молодого Роберта Брюса, племянника твоего мужа, – до тех пор, пока у него не появится собственный сын. Роберт Брюс – старший из мужчин в роду короля Шотландии Дэвида. А король Англии уже ведет переговоры с сестрой лорда Честера. Он хочет выкупить земли графства Хантингтон, так что связям графства с Шотландией скоро будет положен конец, – добавил он. – Мне известно, что сэр Роберт Фитцут потребовал, чтобы графство за отсутствием прямого наследника передали ему во владение. Однако королю Александру будет совершенно неинтересно, как сложится твоя судьба, дорогая, моя. Он признает, что решение короля Генриха было лучшим из возможных.
– Признает? – пристально посмотрев на отца, повторила Элейн. – Значит, с ним советуются об этом? – Искры надежды засверкали в ее глазах.
– Ему обо всем сообщат, но из вежливости, – сухо заметил Стивен. – Некоторое время назад король Александр вел переговоры с королем Генрихом по поводу мира между их странами. Я не думаю, что он будет вмешиваться в дела короля Генриха и оспаривать его решение по поводу вас. Тем самым он поставил бы под угрозу все те успехи, которые ему с таким трудом удалось достичь. – Холодные зеленые глаза чиновника засияли от удовольствия. Он уже встречал эту своенравную и вздорную девчонку при дворе и был прекрасно осведомлен о ее репутации. И теперь ему было очень приятно вместе со всеми подрезать ей крылья. У него даже было несколько жестоких предположений относительно того, кому король ее отдаст. Но обвисшие веки скрыли выражение глаз Стивена из Сигрейва, когда он улыбнулся Элейн.
– Миледи, мы можем ехать в Честер, как только вы будете готовы, – сказал он услужливым, елейным голосом. – Его милость приказал, чтобы управление имением в Честере взяли на себя лица, находящиеся на службе у короля. Это высокое доверие было оказано Генриху Одли, Хью Деспенсеру и мне. Мне еще нужно уладить кое-какие дела в суде Честера и немедленно вернуться к исполнению своих обязанностей, но я прекрасно понимаю, что вам потребуется некоторое время, чтобы попрощаться, а вашим слугам – чтобы все подготовить к отъезду. Надеюсь, вам хватит двух дней, включая сегодняшний?
– Двух дней? – в ужасе переспросила Элейн.
– Трех, если вам угодно. Я всегда к вашим услугам. Так же, как и сопровождение, которое прислал король. – Стивен снова улыбнулся. Сам король предупредил его о привычках Элейн. Он рассказал, что она может вскочить в седло и с бешеной скоростью носиться по окрестностям. Вот уж чего он ей ни за что не позволит, когда она окажется под его надзором. Чиновник критическим взглядом окинул высокую стройную женщину, стоящую перед ним. Она, безусловно, относилась к самому опасному типу: искусительница, созданная для того, чтобы вселять смятение в души мужчин. Он повернулся, изящно взмахнув черным плащом, и пошел прочь.
IV
– Нет! – Элейн лежала на постели лицом вниз и била кулаками подушку. – Я с ним не поеду, и папа не сможет заставить меня!
Гнев быстро вывел ее из подавленного состояния, в котором она уже давно пребывала.
– Тише! – Лунед быстро обернулась, вглядываясь в безмолвную темноту комнаты. Как и Элейн, она была очень расстроена. – Что мы можем поделать?
– Только представь себе, что будет, если они решат, будто это я убила Джона! – Элейн села, потом закрыла лицо руками и покачала головой. – Нет, это невозможно. В это никто не поверит.
– А вы не думайте… – выпалила Лунед. – Я хочу сказать… У Ронвен ведь не было причин любить лорда Честера. – Она закончила почти шепотом.
– Нет, она так не поступила бы. – Элейн сжала кулаки. – Она не смогла бы. Я не поверю в это. Там не было никакого яда. Просто этот глупый врач с его уязвленным самолюбием боялся, что все узнают о его шарлатанстве. Я должна сама поговорить с дядей Генрихом. Я смогу убедить его, смогу объяснить, что все это ложь. Он не может так поступить со мной, не может! Он ведь позволил Маргарет самой выбрать себе мужа. Он должен и мне разрешить то же самое. Если уж мне придется снова выйти замуж, я, по крайней мере, сама смогу выбрать, за кого!
– А вы думаете, что этот черный ворон подпустит вас к королю? – тихо спросила Лунед. Она хорошо запомнила ту холодную, подлую гримасу, которая застыла на лице Стивена, когда он смотрел на Элейн.
– О, разумеется, если я прикажу ему.
– Я так не думаю. – Лунед грустно опустила глаза. – У него уже есть приказ. Он из тех людей, которые будут идти по тропинке, которую им указали, и не посмеют даже взглянуть направо или налево. Кроме того, он ненавидит женщин.
– Да, ненавидит, – согласилась Элейн. – Потому что он их боится. Если я и пойду к королю, то сделаю это без его разрешения.
Она подобрала платье и присела, обняв колени. Напряженная работа мысли читалась на ее лице.
Лунед постаралась сдержать улыбку. Она прекрасно знала, что означает эта задумчивость.
– Я поеду с вами, – тихо сказала она.
– Как бы мне хотелось, чтобы Непобедимый был здесь! – Элейн улыбнулась.
– Я рада, что его здесь нет, тогда мне не удалось бы поспеть за вами. Но я знаю, что в конюшнях вашего отца много быстрых лошадей. Когда мы отправляемся?
– Я думаю, надо сделать это как можно скорее.
– Вы имеете в виду, сегодня ночью? – Лунед с опаской мзглянула на дверь.
– Сегодня ночью! – Впервые за прошедшие месяцы лицо Элейн засветилось. – Сейчас! Вот это будет удар для этого черного ворона! Можешь собрать все необходимое? А я пока постараюсь раздобыть денег.
Она соскользнула с кровати и подбежала к маленькому сундучку, стоявшему на столе. В нем лежал кошелек с серебром, который она привезла с собой из Честера. Элейн собиралась раздать эти деньги слугам, которые сопровождали Джона. Она тщательно пересчитала монеты, спрятала в кожаный мешочек и убрала в узелок со своими вещами. Затем она отыскала свой плащ. Свечи не успели сгореть и на полдюйма с тех пор, как эта безумная мысль пришла ей в голову. Лунед погасила их все, кроме одной, затем взяла свой узелок и тихо приоткрыла дверь. В коридоре было пусто. В дальнем его конце начиналась темная лестница, ведущая вниз. Сквозь темноту пробивался тусклый свет факела, закрепленного у входной двери; мерцая на сквозняке, он отбрасывал на каменную стену нечеткую тень.
Приложив палец к губам, Элейн зажала свой узелок под мышкой, завернулась в плащ и на цыпочках двинулась по коридору. Она затаила дыхание и осторожно поставила ногу на скрипящую ступеньку. Женщины медленно спускались вниз по лестнице, напряженно вслушиваясь в тишину. Слуги давно отправились спать; огонь в каминах едва тлел, и свечи были потушены. Наконец Элейн и Лунед дошли до последнего поворота. Здесь они остановились и с опаской оглянулись по сторонам. Стражник у дверей мирно спал. Вдруг он зашевелился, зевнул, причмокнул губами и откинулся назад. Через пару секунд он успокоился и засопел, прильнув к стене, как будто ее сырой камень был мягче подушки.
Элейн взглянула на Лунед и улыбнулась. Они обе узнали его. Это был один из самых старых стражников, который уже много лет верно служил Ливелину. Его уже давно было пора отправить на покой, но из уважения к былым его заслугам старика просто перевели на самый незначительный пост в замке. Мгновение, и они уже проскочили мимо. Теплый летний ветерок ворвался в раскрытую дверь, слегка потрепал его волосы, но не нарушил глубокого сна.
Они выбежали во двор. Вывести лошадей из конюшни было невозможно: в охапках сена ночевали мальчишки, не говоря уже о парочках, уединившихся в благоухающей свежескошенной траве. Элейн молча указала в сторону ворот. Часовые в сторожке никогда не теряли бдительности, но у них не было приказа не выпускать дочь принца из замка, и мимо них наверняка удастся спокойно пройти. Кроме того, Элейн уже приходилось делать это раньше. Не в первый раз она неожиданно срывалась с места и растворялась в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Конечно! – Ливелин тяжело поднялся на ноги. – Отдыхай столько, сколько хочешь, дитя мое. Я рад, что ты вернулась домой.
Он положил руку ей на плечо и осторожно заключил ее в кольцо своих рук и повел к выходу, находившемуся в дальнем конце зала.
– Твоя няня, леди Ронвен, – неловко начал он. – Она так часто вставала между нами. Должен сказать тебе, что она почти наверняка мертва. И, честно говоря, я рад этому. – Он почувствовал, как она напряглась, и притянул ее ближе к себе. – Я не знаю, что произошло с ней. Если бы она осталась под стражей, она понесла бы самое суровое наказание за то, что сделала в ночь похорон твоей матери, в этом я уверен. – Когда они подошли к двери, Ливелин остановился и с минуту молча смотрел на двор. – Она само зло, Элейн. Эта женщина служила дьяволу. Мне кажется, что к старости окрепла моя вера в Бога, и я рад этому. Теперь раскрылись мои глаза. Я вижу то, что должен был увидеть с самого начала. Она плохо влияла на тебя, она стояла между тобой и твоей матерью. И всем нам будет лучше, если она и вправду мертва.
Он не смотрел на дочь. Элейн опустила глаза, вспомнив о Ронвен, которая вместе со свитой осталась в Честере. Ее кулаки сжались. К счастью, ее руки были надежно укрыты складками черной ткани. Графиня промолчала. Впрочем, что тут можно было сказать?
III
Следующие две недели у Элейн не было возможности остаться наедине со своим горем. День за днем нескончаемая череда посланников проходила по залам замка. Они приносили письма с соболезнованиями от королей Англии и Шотландии, а также от всей английской знати. Постоянно приходили клерки и судебные приставы. Огромное наследство подсчитывали и готовили к тому, чтобы разбить его на мелкие части и разделить между многочисленными родственниками, претендующими на него.
Один из посетителей, королевский секретарь Питер де Мангамери, задержался в Абере. Ему предстояло описать и оценить все владения в Нортгемптоне, Ратлэнде, Бедфорде, Хантингтоншире и Мидлсексе. При отсутствии прямого наследника многочисленные поместья отходили трем ныне здравствующим сестрам графа: Мод, которая никогда не была замужем, Изабель Брюс, леди Аннандейл, и Аде, леди де Хастингс. Вместе с ними право на эти земли получали Кристиан и Дерворгилла, дочери старшей сестры Джона – Маргарет, леди Галлоуэй, которая умерла в Шотландии в прошлом году.
Судебные сражения уже начались, когда король Шотландии Александр взял графство Хантингтон под свое покровительство, а Роберт Фитцут заявил о своих правах на графский титул.
Если не было прямого наследника… Питер ждал подтверждения того, что у Элейн будет ребенок. Каждый день графиня молила Бога о том, чтобы он даровал ей единственное утешение – родить Джону наследника.
И снова ее надеждам не суждено было сбыться. Все те признаки, за которыми Элейн так внимательно следила, каждую минуту прислушиваясь к своему телу, не имели никакого отношения к беременности. Пока июльские дни летели быстрой чередой, Элейн отдохнула, оправилась от потрясения, и все вновь пошло своим чередом. Ей пришлось признать, что графство Честер не имеет прямого наследника. Необходимость выносить столь интимные подробности на суд общественности сама по себе была невероятно унизительной. Все, начиная от короля и заканчивая последним конюхом графства, с любопытством ждали развязки. Но особенно угнетала Элейн та радость, которую ее поражение доставило Изабелле.
Посланник короля Генриха и Ливелин долго говорили о чем-то, запершись в кабинете. Элейн уже привыкла к такого рода посетителям и теперь спокойно сидела в беседке и ждала, когда ее позовут. Наверняка опять потребуется ее присутствие на бесконечных официальных разговорах о деньгах, наследстве и сдаче земель в аренду.
Она сидела на старой деревянной скамейке и лениво ощипывала маргаритки. Ее служанки возились с ребенком одной из фрейлин Изабеллы. Наконец сквозь густую листву ей удалось разглядеть отца, который вместе с посетителем направлялся к ней. Было заметно, что отец взволнован. Его лицо казалось бледным и изможденным, губы были поджаты: случилось что-то плохое.
Элейн встала, от страха у нее пересохло во рту. Краем глаза она успела заметить, что служанки забрали ребенка и быстро ушли в дальний угол сада. Ливелин остановился прямо перед ней.
– Король Генрих приказал тебе немедленно вернуться в Честер, – без всякого вступления начал он. – Этот джентльмен будет сопровождать тебя.
– Но почему? – Элейн перевела взгляд на незнакомца, стоявшего за спиной отца.
Мужчина поклонился. Худощавый и высокий, он был одет во все черное, как и она сама. Этот цвет не оставлял никаких признаков жизни на его лице, которое и без того казалось мертвенно-бледным.
– Позвольте представиться, миледи. Я Стивен из Сигрейва, бывший юстициарий Англии и чиновник его милости короля. Король Генрих поручил мне сопроводить вас обратно в Честер. Там вас примут должным образом со всеми почестями. Вам придется остаться в замке до тех пор, пока не будут выяснены некоторые обстоятельства и не найдены ответы на вопросы, связанные со смертью вашего мужа. Например, не ускорили ли вы его кончину, дав ему яд.
– Это ложь! – взорвалась Элейн. – Просто чудовищная ложь!
Стивен пожал плечами.
– Я уверен, что все очень быстро выяснится. Во всяком случае, король хочет, чтобы вы оставались в Честере до тех пор, пока он не решит, как с вами лучше поступить.
– Как со мной лучше поступить? – Его слова эхом отозвались в голове Элейн.
– Именно так сказал его милость. – Стивен поклонился.
– Он собирается выдать тебя замуж за одного из своих сторонников, – с тяжелым вздохом перебил его Ливелин.
– Нет! – Элейн внимательно изучала беспристрастное лицо посланника. – Нет, этого не может быть. Я не хочу снова выходить замуж.
– Мне очень жаль, миледи, но это приказ короля, – сухо ответил Стивен. Когда он выпрямился, Элейн заметила блеск металла под черным плащом. Солнце проникло сквозь плотную ткань и отразилось от доспехов; под темным плащом скрывалось полное вооружение. – Его светлость ждал вестей о том, не носите ли вы в своем чреве наследника графа. Теперь стало ясно, что это не так, и его светлость счел необходимым позаботиться о вас. Вы молоды и, да будет мне позволено заметить, очень красивы. Было бы преступлением, если бы вы не вышли замуж вновь.
– А еще, милая, ты очень богата. И король, без сомнения, хочет с твоей помощью заручиться поддержкой тех или иных людей, – устало добавил Ливелин. – Если бы я мог избавить тебя от этого, Элейн, то, конечно, я так и сделал бы. Но есть ряд причин, по которым я должен согласиться с решением короля.
Элейн сжала зубы. Сейчас она была разгневана, как никогда в жизни.
– Ты имеешь в виду, что так будет удобнее тебе или, может быть, Даффиду! Ведь дело именно в этом, не так ли? Даффид только выиграет, если сейчас все увидят, что ты поддерживаешь короля Генриха. Не сомневаюсь, что и Изабелла тоже сказала свое веское слово, когда решался этот вопрос.
– Нет, дорогая моя. Изабелла ничего не знает.
– Зато обо всем прекрасно знает Даффид.
– Ты права.
– И Даффид посоветовал тебе не перечить королю и добровольно согласиться с его решением.
– Да, именно это он и сделал! – Ливелин начинал понемногу выходить из себя.
– А Граффид? Он знает, что происходит? Он знает, как вы собираетесь обойтись со мной?
– Нет.
– А почему?
Ливелин нахмурился, кровь прилила к его лицу, глаза полыхнули гневом.
– Как ты знаешь, Граффид сейчас в Повисе. Элейн, прошу тебя, позволь нам с твоим братом самим решить, что для тебя лучше.
– Лучше для меня? Я только что потеряла лучшего мужа на свете! Мужчину, которого я любила и уважала! Мужчину, с которым я хотела провести остаток жизни! И я не хочу снова выходить замуж.
– Твой брак с лордом Честером был устроен нами, Элейн. Если ты уже забыла, то я напомню тебе: он был заключен, когда ты была еще совсем ребенком. И более чем вероятно, что твой следующий брак окажется таким же счастливым. Лорд Честер прекрасно бы все понял. Он и не хотел бы, чтобы ты оставалась одна.
«Нет, он сказал мне, чтобы я ехала в Шотландию!» – Элейн не произнесла это вслух, но слова Джона вновь всплыли в ее памяти. «Пообещай мне, что не поедешь к королю Генриху!» – последнее, что Джон успел сказать ей. Он предвидел такое развитие событий и хотел предупредить, защитить ее. Элейн закрыла глаза, стараясь погасить огонь ненависти, который все больнее жег ее изнутри.
– А что думает обо всем этом король Александр? – наконец спросила она. – Он ведь имеет право голоса, когда решается вопрос о повторном замужестве вдовы его наследника?
Ливелин поморщил лоб, его брови сдвинулись.
– Король Александр уже объявил вероятным наследником молодого Роберта Брюса, племянника твоего мужа, – до тех пор, пока у него не появится собственный сын. Роберт Брюс – старший из мужчин в роду короля Шотландии Дэвида. А король Англии уже ведет переговоры с сестрой лорда Честера. Он хочет выкупить земли графства Хантингтон, так что связям графства с Шотландией скоро будет положен конец, – добавил он. – Мне известно, что сэр Роберт Фитцут потребовал, чтобы графство за отсутствием прямого наследника передали ему во владение. Однако королю Александру будет совершенно неинтересно, как сложится твоя судьба, дорогая, моя. Он признает, что решение короля Генриха было лучшим из возможных.
– Признает? – пристально посмотрев на отца, повторила Элейн. – Значит, с ним советуются об этом? – Искры надежды засверкали в ее глазах.
– Ему обо всем сообщат, но из вежливости, – сухо заметил Стивен. – Некоторое время назад король Александр вел переговоры с королем Генрихом по поводу мира между их странами. Я не думаю, что он будет вмешиваться в дела короля Генриха и оспаривать его решение по поводу вас. Тем самым он поставил бы под угрозу все те успехи, которые ему с таким трудом удалось достичь. – Холодные зеленые глаза чиновника засияли от удовольствия. Он уже встречал эту своенравную и вздорную девчонку при дворе и был прекрасно осведомлен о ее репутации. И теперь ему было очень приятно вместе со всеми подрезать ей крылья. У него даже было несколько жестоких предположений относительно того, кому король ее отдаст. Но обвисшие веки скрыли выражение глаз Стивена из Сигрейва, когда он улыбнулся Элейн.
– Миледи, мы можем ехать в Честер, как только вы будете готовы, – сказал он услужливым, елейным голосом. – Его милость приказал, чтобы управление имением в Честере взяли на себя лица, находящиеся на службе у короля. Это высокое доверие было оказано Генриху Одли, Хью Деспенсеру и мне. Мне еще нужно уладить кое-какие дела в суде Честера и немедленно вернуться к исполнению своих обязанностей, но я прекрасно понимаю, что вам потребуется некоторое время, чтобы попрощаться, а вашим слугам – чтобы все подготовить к отъезду. Надеюсь, вам хватит двух дней, включая сегодняшний?
– Двух дней? – в ужасе переспросила Элейн.
– Трех, если вам угодно. Я всегда к вашим услугам. Так же, как и сопровождение, которое прислал король. – Стивен снова улыбнулся. Сам король предупредил его о привычках Элейн. Он рассказал, что она может вскочить в седло и с бешеной скоростью носиться по окрестностям. Вот уж чего он ей ни за что не позволит, когда она окажется под его надзором. Чиновник критическим взглядом окинул высокую стройную женщину, стоящую перед ним. Она, безусловно, относилась к самому опасному типу: искусительница, созданная для того, чтобы вселять смятение в души мужчин. Он повернулся, изящно взмахнув черным плащом, и пошел прочь.
IV
– Нет! – Элейн лежала на постели лицом вниз и била кулаками подушку. – Я с ним не поеду, и папа не сможет заставить меня!
Гнев быстро вывел ее из подавленного состояния, в котором она уже давно пребывала.
– Тише! – Лунед быстро обернулась, вглядываясь в безмолвную темноту комнаты. Как и Элейн, она была очень расстроена. – Что мы можем поделать?
– Только представь себе, что будет, если они решат, будто это я убила Джона! – Элейн села, потом закрыла лицо руками и покачала головой. – Нет, это невозможно. В это никто не поверит.
– А вы не думайте… – выпалила Лунед. – Я хочу сказать… У Ронвен ведь не было причин любить лорда Честера. – Она закончила почти шепотом.
– Нет, она так не поступила бы. – Элейн сжала кулаки. – Она не смогла бы. Я не поверю в это. Там не было никакого яда. Просто этот глупый врач с его уязвленным самолюбием боялся, что все узнают о его шарлатанстве. Я должна сама поговорить с дядей Генрихом. Я смогу убедить его, смогу объяснить, что все это ложь. Он не может так поступить со мной, не может! Он ведь позволил Маргарет самой выбрать себе мужа. Он должен и мне разрешить то же самое. Если уж мне придется снова выйти замуж, я, по крайней мере, сама смогу выбрать, за кого!
– А вы думаете, что этот черный ворон подпустит вас к королю? – тихо спросила Лунед. Она хорошо запомнила ту холодную, подлую гримасу, которая застыла на лице Стивена, когда он смотрел на Элейн.
– О, разумеется, если я прикажу ему.
– Я так не думаю. – Лунед грустно опустила глаза. – У него уже есть приказ. Он из тех людей, которые будут идти по тропинке, которую им указали, и не посмеют даже взглянуть направо или налево. Кроме того, он ненавидит женщин.
– Да, ненавидит, – согласилась Элейн. – Потому что он их боится. Если я и пойду к королю, то сделаю это без его разрешения.
Она подобрала платье и присела, обняв колени. Напряженная работа мысли читалась на ее лице.
Лунед постаралась сдержать улыбку. Она прекрасно знала, что означает эта задумчивость.
– Я поеду с вами, – тихо сказала она.
– Как бы мне хотелось, чтобы Непобедимый был здесь! – Элейн улыбнулась.
– Я рада, что его здесь нет, тогда мне не удалось бы поспеть за вами. Но я знаю, что в конюшнях вашего отца много быстрых лошадей. Когда мы отправляемся?
– Я думаю, надо сделать это как можно скорее.
– Вы имеете в виду, сегодня ночью? – Лунед с опаской мзглянула на дверь.
– Сегодня ночью! – Впервые за прошедшие месяцы лицо Элейн засветилось. – Сейчас! Вот это будет удар для этого черного ворона! Можешь собрать все необходимое? А я пока постараюсь раздобыть денег.
Она соскользнула с кровати и подбежала к маленькому сундучку, стоявшему на столе. В нем лежал кошелек с серебром, который она привезла с собой из Честера. Элейн собиралась раздать эти деньги слугам, которые сопровождали Джона. Она тщательно пересчитала монеты, спрятала в кожаный мешочек и убрала в узелок со своими вещами. Затем она отыскала свой плащ. Свечи не успели сгореть и на полдюйма с тех пор, как эта безумная мысль пришла ей в голову. Лунед погасила их все, кроме одной, затем взяла свой узелок и тихо приоткрыла дверь. В коридоре было пусто. В дальнем его конце начиналась темная лестница, ведущая вниз. Сквозь темноту пробивался тусклый свет факела, закрепленного у входной двери; мерцая на сквозняке, он отбрасывал на каменную стену нечеткую тень.
Приложив палец к губам, Элейн зажала свой узелок под мышкой, завернулась в плащ и на цыпочках двинулась по коридору. Она затаила дыхание и осторожно поставила ногу на скрипящую ступеньку. Женщины медленно спускались вниз по лестнице, напряженно вслушиваясь в тишину. Слуги давно отправились спать; огонь в каминах едва тлел, и свечи были потушены. Наконец Элейн и Лунед дошли до последнего поворота. Здесь они остановились и с опаской оглянулись по сторонам. Стражник у дверей мирно спал. Вдруг он зашевелился, зевнул, причмокнул губами и откинулся назад. Через пару секунд он успокоился и засопел, прильнув к стене, как будто ее сырой камень был мягче подушки.
Элейн взглянула на Лунед и улыбнулась. Они обе узнали его. Это был один из самых старых стражников, который уже много лет верно служил Ливелину. Его уже давно было пора отправить на покой, но из уважения к былым его заслугам старика просто перевели на самый незначительный пост в замке. Мгновение, и они уже проскочили мимо. Теплый летний ветерок ворвался в раскрытую дверь, слегка потрепал его волосы, но не нарушил глубокого сна.
Они выбежали во двор. Вывести лошадей из конюшни было невозможно: в охапках сена ночевали мальчишки, не говоря уже о парочках, уединившихся в благоухающей свежескошенной траве. Элейн молча указала в сторону ворот. Часовые в сторожке никогда не теряли бдительности, но у них не было приказа не выпускать дочь принца из замка, и мимо них наверняка удастся спокойно пройти. Кроме того, Элейн уже приходилось делать это раньше. Не в первый раз она неожиданно срывалась с места и растворялась в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60